Пустой город. Такой чёрный, что даже силуэты зданий впились угольными линиями в фиолетовое небо. Голые деревья нитями искажают небесный купол, который вечно затянут непроглядной дымкой. Всё тот же Черногорск, вот только мёртвый. Саша бродит в нём каждый раз, когда засыпает. Шатается без дела, осматривая постаменты своих психических расстройств. Здесь все мысли и чувства обретают некую материальность. По улицам бродят стаи голодных псов. Там и тут можно наткнуться на ямы с тысячами трупов, ведь больная психика Филатова уже давно похоронила общество, ссылаясь на бесполезное существование жалких тел.

      В небо врезается куча крюков и каких-то механизмов, истекающих противной чёрной жижей. Она растекается, разъедая сухую землю. За расколотыми пластами земли, посреди серой улицы, виднеется обрыв. Некоторые куски почвы вовсе парят над землёй, удерживая на себе редкие части зданий. Внизу раскинулась бурая пучина. Здесь нет ветра, от чего безжалостные волны не терзают зыбучую землю. И лишь крупный пепел сыплется с неба, возникая из ниоткуда.

      Саша остановился около нового постамента. Раньше он никогда не видел эту фигуру в своих больных снах. Перед парнем предстал Лукьян, часть которого обратилась в волка. Кое-где торчали мелкие косточки и рёбра. Пышная шевелюра перерастала в грязный мех. И картина бы выглядела до ужаса страшной, если бы не тёплая улыбка на едва различимом человеческом лице. Он улыбается. Совсем не коварно и хищно, а как-то тепло. Будто встретил старого друга.

      Под ногами Филатова образовалась зыбучая тьма. Пора просыпаться. Лицо парня даже не дрогнуло. Всё такое привычно отчуждённое, что нет никаких сил на удивление или апатию. Сознание поглотила неприятная мягкая темень. Мысли переместились в кучу не пойми чего, а затем вдруг встали на свои места.

      С трудом приоткрыв глаза, парень нервно дёрнулся. По телу пронеслась острая боль, очагом которой являлся недавно разодранный бок. Перед Сашей предстала уютная комната, полная всяких безделушек и домашних цветов. Тёплые лучи утреннего солнца щекотали лицо, скача по белоснежным простыням и полу.

      Парень оглянулся. Никого. Лишь только куча разноцветного хлама на стеллажах и полках. Пара дубовых шкафов, явно привезённых из-за границы. Дамский туалетный столик с массой золотых и жемчужных украшений. Обстановка навевала о чём-то совершенно непривычном для жизни Филатова. Где же побитая старая мебель, заплесневелые мокрые стены хрущёвки и сырой болезненный воздух?

      — Я всё-таки умер?! — спохватился подросток, сжимая в ладонях одеяло. В ответ повисла томящая тишина. Откинув мягкое постельное белье, Филатов оглядел перебинтованную рану. Кто-то изрядно постарался подлатать истерзанное тело. В одних спортивных трусах Саша с трудом поднялся с постели и побрёл к приоткрытой деревянной двери. Остановившись около обрамлённого в бронзу зеркала, он с недовольным видом пробежался по изгибам собственных мышц.

      — Ну ёбаный в рот, — несдержанно ругнулся парень, наблюдая ещё одну причину для появления нового шрама.

      — Твой «ёбаный» рот я сейчас промою, чтоб сквернословил меньше, — внезапный нежный женский голосок напугал Филатова. Тот вскрикнул и отпрянул от двери, около которой стояла какая-то девушка. Бок вновь дал о себе знать, скрючивая парня вдвое.

      Незнакомка вошла в комнату, занося поднос с закрытой супницей.

      — Чего вскочил? Хочешь, чтобы швы разошлись?

      — Швы? — на выдохе прошептал Саша.

      — Конечно! А ну-ка иди давай в постель лезь, — строгий тон настырно требовал повиновения. Голубоглазый больной, кряхтя, залез обратно под одеяло.

      — Где только Лукьян нашёл такого дурачину? — ворчала миловидная девушка с каре. Её каштановые волосы украшало почти белоснежное амбре. Длинная чёлка по бокам спадала к розоватым щёчкам. А зелёные кошачьи глазки с недовольством бегали по искажённому болью лицу парня.

      — Ты совсем дурак или притворяешься? — девушка поставила поднос на прикроватную тумбу, поправила лёгкое чёрное платье с узором маленьких красных маков и подвинула стоявший неподалёку стул ближе. На девичьих запястьях игриво звенели золотые браслеты с небольшими драгоценными камнями, с шеи свисало несколько цепочек и кулонов, а в ушах сидели крупные серьги с красным агатом.

      — Как я здесь… — наконец промолвил Филатов.

      — Лукьян притащил, — перебила его незнакомка. — Ты находишься у меня дома. Меня зовут Эшли Кэмпбелл, — девушка сняла крышку с супницы и помешала содержимое ложкой. Комнату обдало каким-то непонятным запахом едких трав.

      — Дзюбенко волк? — с трудом выдавил из себя вопрос Саша.

      — Волколак, — поправила Эшли, протягивая посуду гостю.

      — Что это значит? И что это? — изумился парень, принимая из чужих рук супницу.

      — Это, — девушка ткнула пальчиком в край посудины. — Полезный отвар, который ты должен сейчас молча пить и слушать меня, — Саша уже хотел возразить, но Кэмпбелл задрала свой нахальный палец вверх и смерила подростка грозным взглядом. Слов не понадобилось. Филатов обиженно принялся поглощать неизвестный бульон, изредка морщась от неприятных ощущений. На вкус варево было горьковато-солёным.

      — Я ведьма, — девушка сложила ручки на коленях. Весь ее вид так и кричал о деловой важности. Но милые запястья с хрупкими плечиками, усеянными редкими веснушками, говорили об обратном.

«Какая ещё, к чёрту, ведьма?» пронеслось в голове у Филатова.

      — Вот такая, к чёрту, ведьма, — ответила на немой вопрос парня Эшли. Саша же поперхнулся, слабо закашлявшись.

      — Чтобы поставить тебя на ноги у меня ушло полночи. Лукьян притащил твоё израненное тело. На вас напал какой-то волколак в лагере… И ты мне всю гостиную испачкал, — ворчала, скрестив руки Кэмпбелл.

      — Ещё один?

      — Да. Ещё один. Скорее всего, он приплёлся из других земель. Здесь орудует племя Тараса, — голубоглазый изумлённо вскинул руку, прикладывая ее к собственному лбу.

      — Волколаки живут стаями. Сила животных передаётся по наследству и может возникнуть через одно или несколько поколений. Раньше человек уничтожал всех необычных существ. Поэтому сейчас округу в несколько тысяч километров охраняют только Лукьян, Тарас и Сергей. А я лишь присматриваю за этими непутёвыми псинами.

      — На меня напал кто-то из них?

      — Что? Не-е-ет, что ты, — девушка фыркнула. — Это кто-то из другого племени. Удивительно, что он решил напасть на человека. На нашей территории запрещено калечить людей. Да и о приезде необходимо сообщать, — Эшли сузила крупные глаза в неком подозрении. — Дело в тебе.

      — Во мне? — изумился голубоволосый.

      — Я не вижу твоей ауры, но мысли читать могу. С тобой явно что-то не то.

      — Ты и мысли читать умеешь?!

      — Только человеческие. Вы, пожалуй, являетесь одним из самых простых разумных видов на планете.

      — А их много? — зачерпнул остатки бульона Саша, неотрывно следя за девушкой.

      — Очень много. Просто человечество крайне слепо, а мы избирательны и умны.

      — Ну спасибо, — парень свёл брови, заканчивая с неприятным завтраком.

      — Теперь тебе будет больно, — внезапно заключила девушка. После этих слов подросток ожидал, что ведьма начнёт творить свои злые штучки. Ну, какие они там штучки творят… Саша всё же без понятия. Но Эшли лишь забрала тарелку с подносом и направилась к выходу из комнаты.

      — Этот отвар ускоряет деление клеток и увеличивает иммунитет организма на пару минут, чтобы в процессе не возникло раковых опухолей, — Филатов напряжённо сглотнул, цепляясь взглядом за фигуру Кэмпбелл в дверном проёме. — Просто нервные клетки начинают бить тревогу из-за незнакомых реакций в теле. Поэтому-то и больно. Попозже я сниму швы.

      — А обезболивающее нельзя? — скромно попросил парень.

      — Любое обезболивающее замедляет процесс, поэтому — нет, — слегка свела брови Эш. — Поправляйся, непутёвый человек.

      Саша остался один, до жути изумлённый и крайне неадекватный. «Какие ещё ведьмы и оборотни?» подумал парень.

      — Волколаки! — крикнула Эшли откуда-то из-за двери.

      — Не подслушивай мои мысли! — оповестил Филатов, морщась от неприятной боли в ране. Напрягать живот ради громкого общения сейчас было крайне нежелательно.

      Чувствуя слабый озноб, подросток едва сумел перевернуться на бок. События пары последних дней выбили почву из-под ног. Всё стало немного другим. Да и видел парень пока ещё не слишком много. Но всё же образ того самого оборотня до сих пор скачет по измождённым нервным окончаниям.

      Перед глазами предстал Лукьян с шерстью, острыми когтями и звериным оскалом. Он хотел разорвать Филатова? Ещё тогда, когда следил за каждым его вздохом и болезненным стоном. Нет. Дзюбенко спас Сашу от такого же монстра, как и он сам. Но от этого почему-то не становится легче. Даже воспоминания отражаются страшным эхом в подкорке черепа, вопя о старой фобии. Оборотни по-настоящему вселяют в парня неистовый древнейший ужас, от которого трещат по швам рёбра, всё тело зудит волнением и ужасом, а сердце уходит далеко-далеко в пятки. Пожалуй, для голубоглазого волколаки являются самыми настоящими монстрами.

      Утро противно сообщало о своем наступлении, ослепляя ведущего машину Дзюбенко. Сейчас он направлялся в сторону места ночного преступления. За окном Тортуги то и дело мелькали небольшие леса вместе с широкими живописными полями. По ушам била какая-то громкая музыка, в животе урчало от голода, а заднее сидение было залито уже запекшейся кровью.

      Шатен помнит, как тащил почти бездыханное тело к Тортуге. В сердце метался лишь страх за чужую жизнь. Как он сумел допустить такое? Голубоглазый парень никак уж не заслужил подобного…

«Голубые глаза, глаза, а —

Ты мне как, как-же браза.»

      Неосознанно цепляясь за текст песни, Лукьян вспоминает эти голубые глаза, полные страха и ужаса. Подросток смотрел на Дзюбенко, как на самого мерзкого монстра Земли. Столько отчуждения и боли крылось в раненом парнишке, что сердце волколака моментально съёжилось.

      Ему просто необходимо извиниться. Если бы только Лукьян не потащил Филатова в лес, ничего бы не произошло. Посидели бы с Тарасом. Он как раз приглашал вчера парня в гости ночью покурить кальян. Но какой-то чёрт потянул Дзюбенко в лагерь.

      — Пиздец, блять! — гневно выругался Лукьян. Нога толкнула педаль газа, руки психованно ударили по рулю. Тортуга громко зарычала, словно была живой и чувствовала негодования хозяина. Машина быстро полетела под 180, размётывая опавшую жёлтую листву.

      На дисплее телефона высветился входящий звонок от Тараса, из-за чего музыка автоматически заглушилась. Махнув пальцем по сенсору, Лукьян недовольно ответил скупое «Чо?» — наблюдая за стрелкой на спидометре, которая уже стремилась к двухстам километрам в час.

      — Куда несёшься, дурак? — из колонок раздался сиплый голос друга. Белоснежная машина Фролова летела позади. После происшествия Дзюбенко тут же сообщил о проблеме товарищам.

      — Помереть вздумал? Нам и раненного человека с нарушителем хватает, — но шатен даже не спешил сбавлять скорость. Он наоборот намеренно увеличил давление на педаль, выжимая из Тортуги последние соки.

      — Лукьян! — с того конца раздался второй голос. Более мягкий, но менее спокойный. Сережа переживает за друга детства. Лукьян напряжённо выдохнул и, всё же, послушался. Тортуга замедлилась, собирая пыль трассы.

      — Я понимаю, что это тяжело, — начал Тарас. — Но твоей вины в этом нет.

      — Я не смог уследить за тем пиздазадым! — не выдержал Дзюбенко. — Я его даже не услышал! Ты ведь знаешь, что наши органы чувств куда острее многих разумных гавнарей, — на другой стороне молчали. — И я, бля, не смог уберечь его от сраных, сука, когтей того ёбыря!

      — Ты спас его! — серьёзно возразил Сережа, — И тот «пиздазадый» был из племени тумана, — к сожалению, а может и к счастью, каждое племя волколаков имело собственные паранормальные способности, которые могли передаваться по наследству в определённых регионах. Что-то вроде влияния природы места нахождения на плод маленького волколака. Для людей — магия, а для оборотней лишь законы их рождения и развития.

Ночной гость обладал навыком растворяться в тумане, из-за чего битва с ним была почти невозможна. Большая скорость, отсутствие физического тела — пусть даже на время, — мешало вести схватку. Однако ярость Дзюбенко напугала врага. Племя Черногорска обладало способностью к Инферно. Волколаки могли посредством собственной злости создавать кольцо огня или разогревать собственную глотку до самых высоких температур. Плоть этих волков не имела свойства гореть и плавиться.

      — Ну и чо?! — упирался Дзюбенко.

      — Ну и всё! — прикрикнул Фролов, — Сейчас нужно как можно быстрее поймать нарушителя, а не психовать из-за того, что произошло.

      — Сука, ладно, — зарычал шатен и сбросил звонок. Парень устало выдохнул, буравя недовольным взглядом горизонт. Если ему только попадётся этот хренов тип из чужого племени, ему хана. Никто не смеет обижать маленьких беспомощных людишек Черногорска. Несмотря на то, что они те ещё дебилы, беспомощные создания всё же заслужили нормальную жизнь в своём клоповнике. Тем более больной на всю голову Саша мог, вообще, словить сумасшествие. А вот он тут уж точно совершенно не при чём.

      Единственное, что смутило Лукьяна, враг кинулся не на волколака, а на человека. По сути всё должно быть наоборот. Зачем ввязывать чужую довольно слабую расу в разборки? Возможно, нарушитель границ преследовал цель убить именно Филатова. Но тогда зачем? Слишком много вопросов и ни одного ответа.

      Дзюбенко нервно прокрутил серьгу в левом ухе. Он, как ворона, обожал носить блестящие побрякушки. Руки художника украшали различные кольца-печатки, на запястье болтался золотой браслет крупной ковки, а в мочке уха блестело небольшое колечко.

      Завернув к злосчастному лагерю, Лукьян остановился около закрытых ворот. Нервно выдернул шнур телефона и выкарабкался из душной Тортуги. Спустя пару секунд ко въезду подоспел Ягуар Тараса. Блондин неспеша вышел из машины, кивая Дзюбенко в сторону сидящего в машине Сережи Волкова.

      Лукьян и Сергей дружили с самого детства. Оба улыбчивых парнишки жили со своими родителями в обветшалом общежитии. Игрушек водилось немного, однако детишки всегда находили, чем заняться.

      Сейчас Сережа имел светловолосую шевелюру до плеч, носил негустую бороду и никогда не забывал о лучезарной улыбке. От чего-то так вышло, что оба парня имели некую солнечную натуру, которую они мужественно несли через все невзгоды и преграды. Волков предпочитал мотоциклы в отличие от Дзюбенко, любителя несчастного автоваза. Знал бы он, что страсть к ядерной скорости обернётся последующей аварией. По словам сомнительных источников, блондин разбился пару лет назад, из-за выскочившего навстречу грузовика. Свернув, парень угодил в лобовое стекло какой-то иномарки. Кровь разлилась ручьем, кости распороли мясо, а позвонки в пояснице предательски разошлись, обеспечивая больному довольно страшный приговор. Расплачиваться пришлось собственными ногами. Сережа не чувствовал конечностей ниже середины бедер, из-за чего был вынужден пользоваться инвалидной коляской или механическими протезами. Ледяные железяки навсегда приковали парня к такой нелюбимой им статичности. «Ну хоть пипирка в рабочем состоянии», — шутил Дзюбенко, подбадривая друга. Последний, на удивление, весьма быстро оправился от пережитых им ужасов. Однако подобие фантомных болей терзало измученное тело блондина почти каждый день.

      — Дарова, брат, — устало отозвался Лукьян, открывая дверь чужой машины. «Братом» у шатена считался лишь максимально близкий человек, вроде некровного родственника. Парень нахватался некоторых уличных понятий, пока рос в суровых реалиях «КэПэДэ-шных» дворов.

      — Привет, — лучезарно улыбнулся Сережа. — Тяжёлая у тебя была ночка, — он подметил ярко покрасневшие глаза друга.

      — Да, не до сна было, — криво ухмыльнулся Дзюбенко, пытаясь тем самым хоть как-то разрядить обстановку. Всю ночь он провёл около постели, где, тяжело дыша, приходил в себя Филатов. Заботливая Эшли пыталась уложить друга немного подремать, но тот упёрто отказывался. Волколак, просто-напросто, не мог отойти от маленького и хрупкого человека, который пострадал от чужой неосмотрительности. Судя по всему, вина комом давила на плечи замученного шатена.

      — Э-эй? — Волков помахал ладонью перед зависнувшим другом детства. — Серега вызывает Лукьяна, приём.

      — А, — вернулся из собственных размышлений парень. — Лукьян готов принять Ракету, приём.

      — Ах-хах? Что? — изумился блондин.

      — А вот что! — улыбнувшись Дзюбенко мигом подхватил друга под ноги и спину, вытаскивая последнего из машины.

      — Что ты делаешь?! Я что — Ракета? — запищал Сережа, давясь лучезарным смехом.

      — Ты моя Ракета, — важно заявил Лукьян, начиная крутить причину своей утренней радости. Пусть даже это мимолётное дурачество такое глупое, но всё же очень счастливое. Шатен каждый день трепетно благодарит судьбу за то, что она наградила его таким замечательным (как бы сказал сам Дзюбенко) братаном.

      — Потому что, — уже в полёте продолжил Лукьян, чувствуя, как Сережа схватился крепкой хваткой за его широкую спину, — ты делаешь мою жизнь лучше так же, как ракеты взрывают всё вокруг, — вращение по кругу остановилось так же внезапно, как и началось. Волков не мог даже слова сказать, заливаясь громким смехом. Он даже немного покраснел от недостатка воздуха. Тарас вдалеке лишь недовольно цокнул языком, оборачиваясь к отвлекшимся волколакам.

      — Я, конечно, понимаю, что вы справляетесь со стрессом по-своему, — прохрипел он, — но только сношаться здесь не надо.

      — Это кто ещё сказал, что мы собрались тут пехаться, — свёл брови Дзюбенко, продолжая держать на руках успокаивающегося друга.

      — Ну, картина говорит сама за себя, — скривился Фролов, тыкая в друзей пальцем.

      Пожалуй, для Лукьяна таскание Сережи на руках являлось чем-то сокровенным. Блондин не мог быстро передвигаться из-за своей инвалидности. А в чужих объятиях можно было весьма быстро и просто оказаться там и тут. Дзюбенко предавал особое значение таким тесным контактам. Естественно, ежедневной рутинной помощью Сережа вовсе не был обделён, скорее даже наоборот… Но именно благодаря потаскушкам Лукьян мог в полной мере продемонстрировать своё желание помочь. Ведь жизнь без ног — довольно страшная вещь. Сам же Волков первое время вовсе не принимал такой расклад дел, считая себя лишь обузой и балластом. В конце концов шатен добрался до загонов блондина, кроша их гнусную корку.

      Год назад Лукьяну вновь не понравился отказ друга. Парень навис сверху, требовательно вглядываясь в голубые глаза напротив.

      — Будешь дальше отнекивался и вырываться — защекочу нахуй, — грозно сообщил он.

      — Буду, — ещё пуще дулся Сережа, лёжа на кровати.

      — Ух! Ты сам напросился! — грозно зарычал Дзюбенко и принялся безжалостно щекотать друга. Тот пытался вырваться из смешнючей пытки, но шатен крепко сжал бёдра светловолосого своими ногами.

      — Хорошо!!! — завопил бедняга, в промежутке щекотальной истерики. — Хорошо! Носи меня, сколько влезет, — парень едва мог дышать.

      — Ну, вот и правильно, — улыбнулся Лукьян, оставляя бока друга в покое. — Ты ведь знаешь, что я тя люблю, — спокойно подытожил Дзюбенко.

      —Что? — Сережа заметно напрягся, не скрывая собственного удивления.

      — Как бр-рата, — поправился шатен, окрашиваясь в лёгкую краску. «Ну и ляпнул конечно… Я, наверное, на гея смахиваю с такой-то шевелюрой», — корил себя он. Но блондин ничего не ответил. Он лишь слабо улыбнулся и уставился куда-то в бок, явно переваривая какую-то информацию.

      — Ты не обуза, — внезапно подал голос Лукьян — Даже если ты доставляешь мне возни, она для меня лишь в кайф. Я хочу заботиться о тебе, так же как и ты обо мне, — волколак слегка улыбнулся и освободил ноги друга, садясь рядом. — Мы ведь огонь и воду прошли вместе. Я всегда буду те благодарен за то, что ты есть, — парень так и не повернулся к другу.

      — Ну не дуйся, иди сюда, — по-доброму позвал шатен, заключая некровного брата в объятия.

      — Нянчишься со мной, как с маленьким ребёнком, — обидчиво пробубнил блондин, чувствуя как намокают глаза.

      — Ты и есть для меня ребёнок. Младший братец.

      — Я старше на три года.

      — В душе ты намного младше, дубина.

      Комнату охватил лёгкий смех обоих. А затем и изумление Лукьяна. Ведь тогда Сережа впервые при нём заплакал. И не понятно: то ли от радости, то ли от горя.

      — Буду таскать его столько, сколько захочу, бля! — прикрикнул Дзюбенко в сторону закатившего глаза Тараса.

      — Ну, повеселились и хватит, — тихо отозвался Сергей. — Давай я сам.

      — Я думал отнести тя прямо туда, — шатен мотнул головой в сторону ограждения.

      — Я сам смогу, — смущённо улыбнулся блондин. — Спасибо за покатушки, мне нравится летать.

      — А то! Я знаю, чо те нравится, брат, — самодовольно улыбнулся Лукьян.

      — Ага… — друг отвёл взгляд в сторону. — Спасибо.

      Сергей всегда предпочитал обращаться без предупреждения. И сегодняшняя вылазка не стала исключением. Как только Дзюбенко опустил ноги парня к земле, тот изогнулся с бешеным рыком. Обращение давалось с дискомфортом, однако награда стоила того, чтобы мучиться при каждом изменении тела. В обличии оборотня Сергей мог по-настоящему ходить. Человеческая оболочка, конечно, изрядно пострадала и полностью восстановиться не смогла, несмотря на проклятье оборотня. Однако волчья составляющая так и пылала здоровьем. Светловолосый бросил бы всё, навечно оставаясь волком для того, чтобы уметь хотя бы ходить. Вот только долгое пребывание в теле животного чревато опасными проблемами с психикой.

      Лукьян покосился на в момент выросшую белую махину сбоку. Сергей был по-настоящему красивым волколаком, в отличии от Дзюбенко. Белая ухоженная шерсть, серые длинные когти и красные юркие глазки. В общем-то, у всей стаи были красные глаза, которые говорили о их способности к Инферно.

      — Ну что, пушистик, теперь доволен? — вновь улыбнулся шатен. Волколаки не могли разговаривать в облике животного. Они общались более сложными методами — посредством передачи чувств. Некая незримая связь соединяла стаю, передавая их мысли друг другу.

      Сергей, встав с четверенек, обернулся к другу. Потоптался немного на месте, вызвав тем самым лёгкие колебания вокруг, и протянул шатену сжатую в импровизированный кулак лапу.

      — Хах! Забавно, — парень ответил на жест. Человеческая рука Лукьяна в пять раз уступала по размеру лапе волка.

      — Пойдёмте, — позвал Тарас, стоящий около бетонного ограждения. Дзюбенко захлопнул дверь Ягуара и направился в сторону заброшенных зданий.

      Друзья без труда преодолели препятствие, важно вторгаясь на территорию лагеря. Фролов тоже предпочёл принять облик волка. Чёрной копной он рыскал туда и сюда в поисках какого-либо следа или запаха. Сергей лишь спокойно следовал за Лукьяном, изредка водя крупными ушами.

      — Вот здесь, — оповестил шатен, остановившись около большого кольца выжженной почвы.

      — А ты неплохо так вчера показал себя, — донёсся до сознания голос Сергея.

      — Просто разозлился, — устало ответил Дзюбенко. — Этот говнюк пролез по стене прямо к Саше, — парень указал пальцем на следы когтей, которые нарушитель подарил заброшенному зданию рядом. — Довольно крупный для своей стаи. Вон какие когтища, — друзья задумчиво собрались рядом, разглядывая узоры разодранной стены.

      — Я перехватил его наверху, мы повалились вниз. Ну и тут мы немного решили проблему.

      — Ты ранил его? — эхом в голове спросил Тарас.

      — Да. Он вон туда, вроде, поскакал, — Лукьян обернулся в сторону густого леса. — Вот только следов щас почему-то нет.

      — Возможно, лешие за ним всё скрыли, — ответил Сергей.

      — Возможно. Тарас, ты чо-нить чувствуешь?

      — Нет. Будто никого и не было.

      — Дерьмо, — вздохнул Дзюбенко. — Скорее всего придётся наведаться к Духу Леса.

      — Ты спятил?! — поднял тон Фролов.

      — Почему сразу спятил? Мы просто вежливо спросим у него, чо да каво.

      — Не думаю, что он вот так просто всё расскажет. Скорее уж нападёт, — промолвил Сергей.

      — Не боись, — шатен обернулся к другу и самоуверенно улыбнулся. — Я же с вами — значит, всё пучком.

      — Думаю, это его и пугает, — парировал Тарас.

      Делать было нечего, и волколаки, всё же решили пойти на риск, отправляясь вглубь густого леса. Лукьян тащил с собой парочку склянок, которые отдала ему Эшли. Также в арсенале парня имелся мел и фиолетовый порошок всё той же ведьмы. Друзья неторопливо двигались к месту назначения. Тарас копошился чуть впереди, заранее разведывая обстановку в лесу, а Сергей прогуливался рядом, со звенящим всяким барахлом, Дзюбенко.

      — Расскажи мне о Саше, — шатена вырвал из задумчивости белый волколак. — Ты так сильно беспокоишься за него.

      — Да… — парень закинул руку за голову, пытаясь понять, чем именно его зацепил этот мелкий человечишка. — Он просто такой угрюмый.

      — Не думал, что тебе нравятся угрюмые люди, — усмехнулся друг.

      — Нет. В смысле, он какой-то не такой, как все люди. Мэйби, мне просто было интересно…

      — С ним что-то случилось? — Сергей как в воду глядел.

      — Вроде того. Мне кажется, у него была очень хуёвая судьба. Пол его лица покрыто жёсткими шрамами. И у меня есть подозрение, что он болен… — Лукьян тут же замолчал, понимая свою осечку. Глупый болтун.

      — Чем? — без толики издёвки или чего-то негативного спросил блондин.

      — Депрессией, — тихо ответил шатен. Белый волк лишь обречённо фыркнул. Животные выражали свои эмоции по-другому.

      — Это тяжело, — наконец после долгой паузы подал голос Сергей. — Я и сам что-то подобное пережил.

      — Я знаю, брат. Все хорошо… Возможно, чем-то Саня напомнил мне тебя, — Лукьян снова напялил довольную улыбку.

      — Кинешься и ему помогать? — по тону было ясно, что Сергей располагает хорошим настроем.

      — Нет, эт делать незя. Ты ведь и сам знаешь, что излишнее внимание таким больным чувакам делает лишь хуже.

      — Если не попытаться что-то изменить, он может умереть. Почти все тяжёлые случаи заканчиваются самоубийством.

      — Возможно, он и умрёт, — темноглазый устало опустил руку, вновь крутя свою серёжку в ухе. — Я не знаю, как на него и его болезнь может повлиять наш мир, — под «нашим миром» Лукьян подразумевал совершенно иную сторону реальности, которая была искусно сокрыта от человеческих глаз. Сейчас на пороге жизни Филатова возникло долгожданное перепутье, несущее в себе либо положительное изменение обыденности, либо отрицательное. Кто знает, как голубоглазый парнишка отнесётся к секретам, которые скрывались от него все эти года?

      — Надеюсь, с ним все будет хорошо, — постарался ободрить друга Сергей.

      — На месте, — сообщил Фролов, зарываясь в разговор друзей. — Я чувствую его здесь.

      — Заебуси, Тарас, — Дзюбенко остановился на заросшей высокой травой опушке. Отыскав самый крупный ствол дерева неподалеку, парень прильнул руками к коре. Он вслушивался в природный шепот леса, чтобы установить связь с этим местом.

      Волколаки — это не просто волчары с кучей острых зубов и огненной пастью. Это также проводники леса. Они могут колдовать, общаться с различными духами и волшебными существами, коих тьма тьмущая в нашем умирающем мире. И все эти жители имеют такое неприятное свойство, как ссориться друг с другом. Именно тогда волколаки приходят на помощь, разнимая маленьких леших, не поделивших кустик, или уничтожая целые выводки злых духов.

      — Может сработать, — оповестил друзей шатен, доставая из кармана белый мел. Очертив незамысловатый круг с парочкой сложных линий, Лукьян вытащил порошок и ткнул им в середину руны. Блёстки остались переливаться светом на старой коре. Затем волколак принялся открывать склянки с какими-то яркими камушками. Закрепив несколько волшебных прибамбасов на краях линий, Дзюбенко сосредоточенно провёл пальцем по центру рисунка. Мелковые линии ярко заискрились и зазвенели. Округу охватил сильный ветер, а земля под ногами ощутимо задрожала.

      — Щас припрётся! — сообщил темноглазый уже готовым к битве друзьям. Середина опушки разверзлась, и, наконец, на свет появился Дух Леса. Огромное деревянное существо с головой оленя поднялось на добрых пять метров вверх. Ноги у него отсутствовали, но вместо них имелись крупные толстые корни, которые противно шевелились под спутниками. Глаза чудовища горели ярко-синим светом. Из тела рядами торчали острые черные кости. Пара человеческих рук противно изгибалась, подзывая к себе незваных гостей. А воздух вокруг вдруг начал звенеть, наполняясь большим количеством жуткого давления. Листва с деревьев испуганно посыпалась, ветер же все так и не унимался.

      — Мы пришли узнать о чужаке, — начал Лукьян, вглядываясь в пустые глазницы существа. — Он нарушил законы и ранил человека. Куда он направился? И почему его следов в лесу больше нет? — уверенно общался парень. Но собеседник лишь молчал, пугающе уставившись на пришельцев.

      — Не сработает, я же говорил, — пролетел голос Сергея в голове.

      — Да нармана, — не унимался шатен. — Скорее всего, он говорить не может из-за челюсти.

      — Уходите, — разом у всех в сознании прозвучал грубый тон существа.

      — Не уйдём, пока не ответишь на наши вопросы! — давил Дзюбенко. Волколаки подошли к нему ближе, дабы в случае внезапной атаки защитить человеческое тело друга.

      — Говори, бля! — начинал злиться темноглазый.

      — Мальчишка опасен, — отозвался дух.

      — Чо? Почему?

      — Уходите, — заладил свою шарманку владыка леса. — Убью, — его громкий голос противно трещал на задворках разума. Произнесённое слово умножалось в неописуемой пропорции, умудряясь долбиться о череп пришельцев.

      — Який хитрун, — вскинул бровь Лукьян. Пугающий вид будущего врага только раззадоривал прыткого парня.

      — Ничего толком не говорит, а пиздить собирается. Знал я, что все вы, хреновы духи, одинаковые.

      — Его просто растить надо было, а ты на него хер забил, — заворчал Тарас. — Твой же участок, бездельник.

      — Ну, значит нового выращу, — всплеснул руками шатен. — Эй, мудила! — позвал врага Дзюбенко. — Щас будет поединок: твой ебальник и мой ботинок!