Лукьян пришел в себя посреди медленно поднимающегося наверх лифта. В теле ощущалась заметная легкость и какое-то странное чувство оторванности от силы притяжения. Он погиб? Оборотень помнит лишь то, как сражался с Самаэлем. И, кажется, сумел даже добраться до метки на теле Саши…

С недоверием оглядев отделанные бархатом стены, мирно движущейся ввысь, просторной комнатки, Дзюбенко прислушался к скрежету механизмов за стенками. Вскоре послышалось короткое оповещение о прибытии на нужный этаж, на табло перед выходом вспыхнуло, алым светом утонченно выведенное, 999, а дверцы не торопясь открылись. Снаружи здания тут же торжественно забили гулким искаженным звоном церковные колокола. Впереди виднелась пара боковых окон какого-то просторного, дорого обставленного помещения, край которого скрывала непроглядная тьма. Сурово сведя брови, Лукьян сделал первый шаг вперед. Пара метров, затем еще и еще. Все они не предвещали ничего хорошего — в этом волколак точно не просчитался.

На шестом метре в конце помещения вспыхнул яркий огонь камина, перекрытого необычным дизайнерских ходом: решеткой, напоминающую клетки для… впрочем, подробности здесь были излишни.

Прямиком из-за повернутого спинкой кресла вдруг раздался мягкий незнакомый голос:

— Я так и знал, что ты доберешься до этого места. Ты слишком упрямый.

— Что прости, блять? — зло отвечает Дзюбенко, прекрасно понимая, с кем имеет дело, даже не видя чужого лица.

— Ну не надо так огрызаться, — по тону собеседник куксит губы. — Как бы там ни было, это лучший из возможных исходов. Пусть я проиграл битву, но… — кресло, на котором сидел владелец кабинета, медленно повернулось к гостю, обнажая лик Божества Нижних миров. — Не проиграл войну.

На Лукьяна глядел юноша с завидными величественными чертами лица. В его глазах поселился глубокий кроваво-алый оттенок, свойственный всем оскверненным существам. Из тела торчало сразу несколько когтистых рук. Длинные локоны напоминали оттенок лепестков увядших маков, при этом они отливали золотом на свету. Словно в подтверждение своего статуса и роли в этом мире, из плеч, грудной клетки, рук и других частей тела у Сатаны торчали небольшие роговые отростки или беззвучно моргающие черные глаза — признак порчи. Все его двенадцать крыльев имели пепельно-чёрный оттенок, что так хорошо сочетался с дорогими одеяниями падшего ангела. Как и ожидалось, один его вид внушал страх и трепет, даже такому резвому оборотню, как Дзюбенко. От Сатаны веяло смертью, кровью, гнилью и все тем же ладаном…

— Я вижу в твоих глазах удивление, — улыбается Самаэль, оглядывая своего гостя с головы до ног.

— Я думал, что увижу козла с несколькими рожками, кучу бесформенного мяса, да его кривые копытца, а не человеческое тело, — несмотря на очевидное напряжение, Лукьян продолжает дерзить.

— У всего есть свои причины, — мягко отвечает собеседник. — Но здесь мы собрались не для того, чтобы обсуждать мой внешний вид, — в лице Божества мелькнул азарт, перемешанный с незатейливой угрозой. — Полагаю, первый и самый важный вопрос звучит так: «зачем»?

В ответ Дзюбенко ещё пуще хмурит брови, между делом мельком оглядывая окружение.

— Люди так слепы и глупы, но даже это мне в них нравится, — вздыхает Самаэль. — Даже такие, как ты, имеют человеческое сознание. До чего же это дивно и невообразимо прекрасно.

— Если мы такие прекрасные, — чуть рычит в ответ волколак. — С какого хрена ты решил всех нас истребить?

— Мне жаль, что подобное мнение до сих пор преобладает в широких массах. Лукьян, я вовсе не занимаюсь геноцидом в этом новом блистательном мире, — Сатана вскинул брови и развел руки в разные стороны, — Посмотри на себя. Ты — новая ветвь эволюции человека. Все человекоподобные существа, которые могут управлять любым магическими силами — это новая ветвь развития. Я лишь приблизил этот долгожданный час триумфа Нового Человека.

— Твои бесформенные куски мяса, полчища гниющих трупов и тупоголовые демоны не похожи на новых людей, — скалится Лукьян.

— Тебе знакомы такие понятия, как «касты» и «социальные ветви»? — улыбается Самаэль, скрестив руки перед собой.

— Мне нахрен не всрались твои чертовы эксперименты над миром, ты только все портишь, тупоголовый хрен! Как ты вообще можешь говорить о том, что восхищаешься человечеством, когда ты же его блять и уничтожаешь! — теперь уже повышает голос оборотень, обвинительно тыкая в существо перед собой пальцем.

— О чем ты говоришь? — отвечает последний. — Я лишь помог людям стать чуточку лучше. Это потенциал, заложенный в них самих их же желаниями и стремлениями. Моя скромная роль кроется лишь в том, что я помог им высвободить их же энергию. Ты ведь и сам помнишь: «чем глубже в города, тем крепче порча».

Лукьян напряженно сглотнул слюну, ведь понял, что Самаэль во многом прав. Пусть и не все люди были подвержены подобному, однако большая их часть буквально притягивала к себе всю гниль в округе с незапамятных времен. Именно поэтому все магические существа предпочитали жить в дремучих лесах или на самых окраинах городов.

— И если ты винишь меня во всех грехах, я буду вынужден не согласиться. Проклятый Бог: тот, что сидит, по преданиям, на небесах, и смотрит на нас всех, ещё более жесток к человеку, — Самаэль вдруг приобрел совсем другое настроение, более негативное и обозленное. — Этому маленькому ребенку в пресловутом раю уже давным-давно не интересно его же творение. Даже вы — более развитая раса, чем обычные люди, уже списали его в утиль. И правильно сделали, ведь для Бога каждый из нас всегда априори грешен. А я… — Тут Сатана искренне приложил ладони к своей груди. — Я принимаю человечество таким, каким оно является. Я гуманист, Лукьян. Я влюблен в таких, как ты, искренней, восторженной любовью!

— И что, поэтому ты решил создать новый мир? — волколак нервно дернул пальцами рук.

— Я лишь ускорил процесс, — поясняет Самаэль. — Рано или поздно человечество само бы высвободило всю свою силу.

— Это бред! Кто знает, как судьба могла повернуться, если бы ты не полез к нам?!

— Но это так, мой дорогой Лукьян. — чуть печально ответил Самаэль.

— Ты лишь прикрываешься этой своей ебливой уверенностью, что так оно и было бы. Насколько бы ты не любил человека, ты этим же ему и вредишь! — Дзюбенко буквально выворачивало наизнанку из-за злости, которая вмиг опалила все его нутро. — Ты, словно чрезмерно опекающий родитель, портишь своему ребенку будущую жизнь, оправдывая все это своим поганым «Так будет лучше» и «Это бы все равно произошло». Никакой ты не Бог, а лишь долбанутый падший ангел, который хочет стать новым Богом!

— Я ожидал, что ты скажешь подобное, — улыбается Сатана, но его тут же перебивают:

— Иди нахуй! — Лукьян нервно срывается с места, начиная дергать за ручки дверей кабинета в надежде поскорее уйти отсюда. — Я даже слушать тебя больше не буду. Где Саша?!

— Вот видишь, даже ты преодолел такой путь не столько ради всего человечества, сколько ради своей эгоистичной любви.

— Ты мне зубы тут не заговаривай! — зло ругается Дзюбенко. Ни одна из дверей не поддалась его попыткам открыть их, поэтому оборотень парой быстрых шагов оказывается около окна. Кажется, они находятся на очень приличной высоте. Серые безжизненные улицы и дома у себя под ногами Лукьян быстро узнает. Это мир снов Филатова. Сознание волколака пару раз попадало сюда, когда они имели привычку засыпать одновременно. Однако теперь это место стало выглядеть еще хуже: многие дорожные полотна провалились в бездонные ямы, наполненные лавой, а в темных подворотнях будто поселилось что-то страшное и опасное.

— Предлагаю заключить сделку, — спустя небольшую паузу молвит Самаэль, привлекая к себе внимание собеседника. — Я отдам тебе части души Саши, и вы наконец сможете быть вместе. Да и помимо этого ты можешь просить меня о чем угодно.

— А что взамен?

— Предлагаю встать на мою сторону, — мягкий, пленящий ответ. — Я сделаю все для твоего комфорта. Вы с Сашей сможете уехать как можно дальше от этой войны, и ничто вас двоих не потревожит.

— Так значит, его можно вернуть в физический мир? — между делом задает риторический вопрос Лукьян, сложив руки на груди. — Где он?

Внезапно Сатана чуть сощурил глаза.

— Я покажу тебе его, когда мы заключим пакт.

— Ты меня на лоха развести решил? — усмехнулся Дзюбенко. — Я три ебаных года терпел под боком инкуба, думаешь, я совсем тупой? Показывай, где Саша.

— Чего ты хочешь? Талант, богатство, роскошную жизнь или славу?

— Ну хватит чирикать, — раздражённо отвечает оборотень. Резная стена позади Самаэля вдруг привлекает его внимание. Из-за нее веет каким-то знакомым… запахом?

— Неужели тебя не привлекает могущество? Тщеславие — это ведь самый величественный дар человечества, — продолжает причитать падший ангел. — Но, может быть, ты хочешь что-то другое? — тут он соблазнительно улыбнулся, поднялся со своего места и сделал шаг в сторону, принимая облик Саши Филатова. — Представь… Какого это? — легкая полупрозрачная ткань соскользнула с его плеча при помощи слабого прикосновения изящными пальцами. Полностью обнаженный Саша повернулся к Лукьяну спиной, скромно, но в то же время вызывающе прогибаясь в пояснице. — Я могу подарить тебе ночи, проведенные с настоящим Богом и твоим возлюбленным.

Тут Лукьян обескураженно завис на пару секунд, неприлично пялясь на ягодицы Филатова, которые Самаэль, в облике голубоволосого юноши, чуть развел в разные стороны, являя наружу все аккуратные и уже влажные формы. Звериная натура в волколаках чаще всего была подавлена, когда те имели форму человека. Однако Дзюбенко обладал искаженным телом, а значит и разумом. Как ни крути, все это было связано между собой. Но Лукьян так просто на такие уловки не поведется.

— Придумай что-то поинтереснее, — серьезно выдает он через пару секунд и шагает вперед, игнорируя Сатану, а после останавливается около той самой злополучной стены.

— Как самодовольно и уверенно, — вздыхает Сатана, обернувшись к оборотню. Голубые глаза с интересом оглядывают гостя, пока тот пытается отыскать что-то отдаленно напоминающее ручку. — Но это так опрометчиво. Думаешь, что обведешь вокруг пальца меня: существа, знакомого с сущностью человеческих сердец с их самого раннего появления?

— Завали, — недовольно рычит Дзюбенко, даже не обернувшись.

— Лукьян, мы ведь оба знаем, чего ты жаждешь, — Самаэль спорхнул с письменного стола, на котором ранее соблазнительно выкрутасничал, чтобы оказаться прямиком за спиной Лукьяна. Одно его желание — и воздух вокруг тут же наполнился знакомым, одурманивающим терпким ароматом, что так сильно ударил в нос охнувшего волколака.

— Не ври мне и самому себе, — сладко молвит Божество, поднимаясь на носочки, дабы быть еще ближе. — Ты, нелюбимый жизнью и судьбой, нелюбимый отцом, нелюбимый своей первой увлеченностью… Ты так жаждешь любви в любых ее ипостасях. И я могу дать тебе это вместе с твоим Сашей.

Сладкие речи действовали на Дзюбенко очевидно одурманивающе. А запах, полный феромонов — ещё пуще. Волколак даже вскинул голову вверх и уже был готов жалобно заскулить, ведь эмоциональное давление на него оказывалось не хилое, как вдруг позади послышались какие-то тихие звуки и детский голосок:

— Дядя Самаэль, у нас гости? — озадаченно интересовался ребенок лет пяти. Лукьян тут же вытаращил глаза, обернувшись, а затем с силой прихлопнул Сатану по голове, отчего тот сконфуженно рухнул под стол.

— Нельзя детям видеть таких голозадых долбаебов, как ты!!! — зашипел волколак так, чтобы его слышал только проклятый падший ангел, что ранее принял облик взрослого Филатова.

В ответ Самаэль, на удивление, не разозлился, а лишь мягко рассмеялся: он прекрасно знал о том, что для своего маленького гостя может быть невидим в определенные моменты своих хитрых происков. Вскоре демон приобрел свой привычный облик в мгновение ока, благо в нем он всегда был одет. Подняв голову из-за большого багрового письменного стола, за которым, возможно, Сатана любил решать свои демонические дела, словно руководил целой фирмой зла, Дзюбенко удивленно повел ушами и охнул:

— Саша?

Со стороны одного из входов в широкое богатое, но пугающее помещение, стоял маленький голубоволосый мальчик. Его большие невинные глазки с интересом наблюдали за ушами волколака, а маленькие ручки держали в руках небольшой деревянный кораблик с бумажным парусом. Кажется, сюда он попал без труда, да и Самаэля нисколько не боялся, называя того «дядей».

— Дитя мое… — тут из-под стола поднялся и сам Сатана, чуть огорченно склоняя голову набок, при этом поджимая крупные черные крылья. — Что мы говорили о том, что касается прогулок в коридорах?

— Без вас, мамы или папы нельзя ходить по коридорам… — виновато опустил голову Саша, чуть дуя губы. — Не открывать запертые двери, не проходить сквозь стены и не играть с Асмодеем.

— Верно, — одобряюще кивает в ответ Сатана. Кажется, сейчас Лукьяну была продемонстрирована сцена воспитания.

— Что вообще происходит? — ошарашенно спрашивает последний, делая пару шагов на встречу к маленькому Филатову, а после уже чуть ли не подлетает к нему, хватая, ничего не понимающего, малыша за плечи. Тот не испугался, лишь заинтересованно поглядел в чужие алые глаза.

— Я ведь упоминал, что душа Саши была поделена на несколько частей, — спокойно разъясняет падший ангел, делая пару шагов навстречу. — Это одна из них.

— Ты разломал его душу?! — злится Дзюбенко, сверкая взором обратно на собеседника за своим плечом.

— Это произошло само собой, когда частичка моей души, что спала в его теле, пробудилась. Спасибо Нилу Рихтеру, который так отчаянно гонялся за каждой их них. У него бы могло все получиться, если бы Саша ненамеренно не разрушил его реликвию, — Самаэль многозначительно хмыкнул, прикрыв глаза длинными ресницами.

— Дядя Самаэль не стал уничтожать части моей души, — осведомлено продолжил маленький Филатов, ясно глядя на Лукьяна. — Он спросил у каждого из нас, чего мы желаем, и поместил в тот мир, который мы выбрали сами, — мальчик улыбнулся и поднял выше свой кораблик с незамысловатой просьбой: — Хочешь пустить со мной кораблик? Я пришел позвать дядю, но ты тоже можешь пойти с нами.

Волколак лишь ошарашенно похлопал глазами, прикрыв до этого открытый зубастый рот.

— Я ведь просил тебя не бродить по коридорам… — со вздохом повторяет Сатана, прикладывая тонкие когтистые пальцы одной из своих рук к переносице. — Но раз уж душа Саши неведомым образом потянулась сюда после появления волколака, так тому и быть…

Филатов тут же по-детски счастливо улыбнулся, выпутывась из рук оборотня, дабы подбежать к Самаэлю, получая поощрительное поглаживание по голове.

— Тогда мы идем пускать кораблик! — весело констатировал он, вскинув вверх свою игрушку.

— Верно, идем, — мягко ответил Владыка демонов и быстрым легким движением поднял Сашу на руки, медленно покидая кабинет. Кажется, они и вправду были в очень хороших отношениях. Однако Лукьяну это, разумеется, не очень-то нравилось. С искренне злой гримасой он обогнал парочку и, грозно шипя, выхватил Филатова из чужих рук. Тот, впрочем, был ни капли не против. Да и Сатана вновь лишь улыбнулся: его забавлял этот эмоциональный волк с взъерошенной шкурой.

— Какую бы милую ты рожу не строил, я не куплюсь на твои уловки. От тебя воняет смертью, — злобно ворчит волк, уверенно шагая дальше и ощущая, как позади них сгущается тьма. Нет, дело крылось не в его новом знакомом, а в том, из чего было соткано это место — оскверненное сознание. Место, где оживает любой страх. И как же души Саши вот так просто бродят здесь?

— Не стоит так кукситься, он сам сбежал из своей комнаты, — будто читая мысли, отвечает Самаэль. — Да и к тому же, если бы не случайный визит Саши, мы бы могли зайти в тупик или же прийти наоборот к весьма заманчивой развязке…

— Заткнись, — злобно рычит Дзюбенко, пока его за щеки не хватают маленькие теплые ладошки.

— Ругаться друг с другом нельзя, — поучительно пролепетал Саша, жмурясь, когда Лукьян поднял его повыше, дабы малыш лучше сидел на руках. — Вместо того, чтобы ругаться, нужно всегда говорить и слушать, что тебе говорит другой человек.

— Вот-вот, тебе есть у кого поучиться, — поддакивает из-за плеча Сатана с довольным выражением лица.

— Когда Саша стал таким правильным? — недоумевает Лукьян, чуть косясь на душу перед собой.

— Осколки души, мой дорогой друг, несут в себе определенные черты характера полноценной души. Когда мне удалось побольше познакомиться с этой частью, я был приятно удивлен. Пожалуй, ей повезло вобрать в себя все самое чистое, разумное и искреннее из общей массы, — спокойно поясняет божество.

— Ты намекаешь на то, что в Саше так мало этого, что все уместилось в маленького мальчика лет пяти? — изогнул бровь Лукьян, крепче прижимая к себе хихикнувшего Филатова. — В нем наоборот было так много добра, что тебе в твоей оскверненной голове никогда и не чудилось.

— Нет, что ты, — чуть дернулся Самаэль. — Его душа может принять любой облик, который пожелает, но выбор всегда остается за ней. Например, этому осколку нравится находиться в теле ребенка и проживать свою собственную жизнь.

— Свою жизнь? — озадаченно переспросил волколак. К тому времени они уже остановились где-то в глубине черных комнат и коридоров, посреди которых гулял свежий ветерок. От чего-то здесь пахло свежей травой — то, по чему Лукьян успел так сильно соскучиться…

— Я покажу тебе, — улыбнулся Самаэль, взявшись за ручку одной из тысячи дверей. Одно движение, и она наконец была отворена, впуская вглубь свет яркого закатного солнца и свежие потоки свободного ветерка. Перед Лукьяном предстал невероятный вид мира, которым он так давно грезил с самого начала апокалипсиса. Под ногами широко раскинули свои объятия золотые луга колосящейся пшеницы, которые разделяла лишь небольшая протоптанная дорожка, что вела от дверцы прямиком на небольшой холмик с маленьким покосившимся домиком, из печной трубы которого неторопливо танцевал к небу теплый дымок. Где-то поодаль виднелся березовый лесок неторопливо качающийся из стороны в сторону, а еще дальше, мирно текущая к горизонту, речка. И небо… О, это светлое широкое небо лишь с парой пятен белоснежных облачков. Где-то позади садилось пестрое солнышко, окрашивая его в настоящую палитру из желтых, алых, розовых, голубых и фиолетовых оттенков.

Саше не терпелось наконец побежать самым первым к месту назначения, именно поэтому Лукьян был вынужден опустить сорванца на землю, наблюдая за тем, как тот, радостно что-то рассказывая, побежал дальше к тому самому холму, выставив перед собой кораблик. Где-то по пути он запнулся и плюхнулся на землю, благо игрушка не пострадала, и вскоре продолжил свой путь без слез или каких-либо истерик.

— Как душа и сказала, я спросил их пожелания, а после исполнил все до единого, — улыбнулся Самаэль, мирно сложив руки вместе.

— Какая же… — Лукьян все еще был ошарашен. — Красота… — он сделал несколько неторопливых шагов вперед, ощущая босыми ногами прохладу земли и мягкие щекотные травинки. Завороженно провел ладонью по шелестящим колосьям, будто совсем позабыл, какого это ощущать. И вдохнул полной грудью, прикрыв глаза. Все здесь было настоящим, он не ощущал ни толики подмены или постановки.

— Идем, — позвал за собой замечтавшегося оборотня Сатана. — Нас там ждут.

— Кто? — удивленно промолвил Дзюбенко, опомнившись. Он незаметно потер глаза, дабы никто не мог заметить его редкие капельки слез, ведь это было и счастье, и горечь, а еще и слабость, после пустился следом, пытаясь снова запомнить все то, что он в прошлом так быстро потерял…

Вскоре компания добралась сначала до небольшого ручейка, прямо под тем самым холмом. Здесь Лукьян и Саша действительно запустили кораблик с белым тонким парусом и красной веревочкой-флагом. Далее оставалась всего пара десятков шагов выше, и вот они — те самые двери, где уже стояли те, кого Филатов действительно так сильно любил.

— Мама! Папа! — радостно закричал он, как маленький олененок, кинувшись к ним. — Я привел гостей! Дядю и своего друга! — малыш счастливо схватился маленькими ручками за одежду родителей, которые, разумеется, и сами были рады видеть сына. И хоть Лукьян знал, что тех создал Самаэль, картина все равно была до жути трогательной.

— Я думаю, — чуть осипшим голосом тихо проговорил Дзюбенко, обращаясь только к божеству, что стояло рядом и мило всем улыбалось. — Саше бы это очень понравилось… — в алых глазах волка мелькнула счастливая печаль, но, несмотря на это, он сделал шаг первым.

Родители Саши Филатова оказались очень лучезарными людьми. По крайней мере, это чувствовалось в том, какими сам маленький Саша попросил создать их. Диана — юная длинноволосая красивая девушка с волевым характером и добрым сердцем. Георгий — не тот самый человек, подавленный горем и одиночеством, а действительно счастливый, более спокойный и мягкий мужчина с жизнью в глазах… все это было таким другим, но до боли знакомым. Дзюбенко знал, что такими родители Филатова были до того самого рокового события, об этом как-то раз рассказывал сам Саша. Вот только увидеть все это теперь вживую было еще более важно. Скорее всего, и сам Филатов не был бы тем самым, вечно нахохлившимся, ежом, если бы с их семьей не произошла эта катастрофа… Кто знает, возможно, сейчас он бы был похож чем-то на Сережу? Или Тодда? А может, и Эшли?

После недолгой встречи на душе осталось такое приятное теплое чувство, что даже уходить совсем не хотелось. Лукьян вновь попал в то время, когда он был по-настоящему счастлив, ну, или около того… Так или иначе, те последние летние деньки, когда они впервые встретились с Сашей, были так сильно похожи на этот, что невольно в голову сами собой лезли воспоминания о прошлом. От этого было до невозможности тоскливо, и в то же время Дзюбенко до сих пор был рад тому, что тогда наткнулся на своего друга посреди железнодорожных путей.

— Мы уходим с осколком души? — вдруг озадаченно спросил оборотень, когда они уже были на полпути к выходу из этого измерения.

— Ну разумеется, — улыбнулся Самаэль, за мизинчик которого держался маленький Филатов.

Оборотень удивленно нагнул голову в бок, навострив уши.

— Раз уж на то пошло, — добродушно проговорил Сатана. — Я отдам тебе осколки души Саши. Только для начала нам нужно отыскать каждую из них.

***

Лукьян не доверял своему спутнику весьма заслуженно. Но деваться было некуда. Он покорно пошел следом по всем узким коридорам, не спускал глаз ни с души Филатова, ни с самого Самаэля, при этом иногда напряженно подергивая хвостом или ушами. После того, как они покинули солнечное «измерение», обозначающее детство Саши, путь вновь лег через извилистые и кривые ходы. Здесь были и высокие лестницы, и резкие повороты, и перекрестки. И странного вида аномалии вроде, стоящей на потолке, мебели, своры странных запахов, голосов и звуков. Лукьян с уверенностью мог сказать, что чем глубже они уходили вдаль, тем тяжелее ему становилось дышать. На удивление, маленький Саша совсем ничего не боялся, уверенно семеня маленькими ножками вперед. Он то и дело болтал о чем-то с Сатаной или самим волколаком, искрясь детской наивностью и добротой. Когда же узкие коридоры начали окончательно давить на уставшего оборотня, у которого в затылке образовалась чуть ли не дыра из-за какого-то странного чувства, что за ним все время кто-то наблюдает позади, компания наконец вышла на улицы заброшенного города призрака. Пространство здесь измерялось в совсем других цифрах, из-за чего было сложно рассчитать, с какой именно высоты они спускались все это время. Однако «резиденция Сатаны» и вправду внушала некое чувство трепещущего восхищения — настолько высоки были ее своды и крыши, если поглядеть вверх.

— Ты отпустил вторую душу бродить по городу? — недовольно буркнул Лукьян, решаясь снова настойчиво взять на руки маленького Сашу, дабы тот не потерялся и нигде не упал.

— Не совсем, — спокойно ответил Владыка Тьмы, продолжая невесомо шагать вперед. — Я же сказал, что каждая душа сама попросила меня о том, чего она желает.

— Интересно, какой еще лживый рай ты смог создать своими кривыми ручищами, — язвит Дзюбенко, на что получает спокойное и многозначительное «Сам все увидишь».

Далее путь лежал через разбитые подворотни, узкие кривые улочки и безжизненные аллеи. Ненароком это место напоминало известный многим Сайлент Хилл. С затянутого неба сыпался густой пепел, под ногами скрипела сухая галька и песок, по краям плыли черные окна с выбитым стеклом и старые, забитые деревянными досками, дверцы. Не обошлось и без символичных статуй — воспоминаний Саши. Правда, только теперь почти все они были разрушены. Из гранитных постаментов торчала кривая железная арматура, которая служила каркасом для бывших произведений искусства. Скорее всего, все воспоминания и чувства юноши унесли с собой куски души, которые теперь не обладали разумом, ведь владыкой здесь был Самаэль. Наверное, именно из-за этого где-то вдалеке иногда можно было расслышать скрежет когтей различных пугающих существ, а под ногами то и дело образовывались огненные трещины, которые вели к лавовым потокам, испещряющим каждый водосток или крупную проезжую часть. Чего уж говорить о том, что за самим Сатаной оставались ярко-огненные следы раскаленного камня. Лукьян старался их обходить. Пусть он здесь находится не совсем физически, почувствовать боль он может очень легко.

Через пару кварталов компания наконец прибыла к месту назначения: крупному зданию школы. Лукьян ожидал увидеть разбитые стены и всеми забытые классы. Но стоило только миновать высокий металлический забор, небо над головой словно просветлело, хлопья пепла медленно растворились в воздухе, на смену которым пришли маленькие тополиные пушинки. Где-то в школе раздались громкие счастливые возгласы детворы. Прозвенел звонок, и все они кинулись врассыпную на задний двор школы, который к тому времени уже облюбовали теплые лучи солнца. Однако здесь все не было столь свежо, как в прошлом мире первого осколка души Саши. Этот мир покрывала некая пелена нереального сна. Возможно, того, чего бы хотел сам Филатов? Дзюбенко точно не знает. Прижимая поближе к себе хлопающего глазами Сашу, он внимательно глядит вдаль, пока подростки, не обращая на него никакого внимания, несутся на спортивную площадку. Мгновение! И Лукьян замечает еще одну душу Филатова. Шестнадцатилетний тонкий голубоволосый мальчишка резво несется в самой гуще событий. Его кто-то окликает, парень останавливается и весело болтает со своими сверстниками. Кажется, они обсуждают, как будут играть в волейбол. У осколка на шее повязан яркий алый галстук старосты, напоминающий пионерский. Кажется, когда-то Саша мельком упоминал, что хотел бы стать старостой, но, увы, он не надеялся на общественное призвание, поэтому даже не выдвигал свою кандидатуру в реальном мире.

Волколак, словно завороженный, идет навстречу, хлопает глазами, ведь этот Саша так похож на того девятнадцатилетнего парня, в которого Лукьян успел так сильно влюбиться. От чего ему на секунду кажется, что ничего в прошлом такого и не происходило. Хотя в сердце все еще что-то болезненно свербит.

— Саша? — чуть тише привычного произносит имя оборотень, поравнявшись с толпой подростков. Те наконец отреагировали на него и уставились в ответ, словно стая маленьких недоумевающих волчат. Голубые глаза сверкнули белым светом, который едва заметной пеленой заскользил по бледной коже там, где на нее падали солнечные лучи.

— Тебе чего? — самоуверенно спрашивает парнишка. Его голос еще более юн, чем был у самого Филатова. Миловидное лицо не имеет шрамов. Оно пленительно свежо, словно юноша никогда толком и не уставал или даже… никогда не плакал?

— Я за тобой.

— Ты чо, с дуба рухнул? — изумляется парнишка, пока часть его товарищей злобно корчит брови.

— Время пришло, Саша, — точно так же, как ранее по душе Филатова, свет проливается и по Самаэлю, который только сейчас подошел ближе.

— А что, если я не хочу никуда идти? — недовольно складывает руки на груди парень. Очевидно, он понимает, что к чему. Однако возникает вопрос, если это самое «время пришло», то выходит, Сатана изначально планировал отдать души Лукьяну? Тогда зачем он устраивал весь тот цирк в самом начале? Дзюбенко напряженно хмурит брови, слыша на фоне школьный счастливый шум и гам.

— Придется, — мягко улыбается Сатана, скрестив руки в замок. — Ты уже довольно долго пробыл здесь. Прогуляйся с нами немного, а после ты вернешься обратно…

Саша озадаченно глядит на своих товарищей, будто спрашивая: «А справятся ли они без него?». Он озадаченно хмыкает и отвечает:

— Хорошо, но только недолго, — по телу юноши снова пробежали переливы сонливого света. Контур его тела чуть поплыл, словно фото, теряющее фокус. — Мне нужно еще Машке помочь с домашкой и с ребятами хоть одну игру сыграть. И вечером у меня тоже планы, — с юношеской серьезностью закончил Саша, поправляя выбившуюся из школьных штанов рубашку.

— Как скажешь, — кивает в ответ Самаэль.

— Почему школа? — задается логичным вопросом Лукьян, обращаясь к душе еще до того, как тот сделал хоть один шаг вперед, попрощавшись со всеми школьными товарищами. — Ты ведь ее ненавидел. Сам говорил мне об этом.

— Потому что, — самодовольно и односложно отвечает Филатов, щетиня свои иголки. Но всего через пару секунд все-таки поясняет: — Потому что школа — это место, где я мог впервые проявить себя. По крайней мере, я хотел, но по итогу не сделал этого в реальности. Так почему хотя бы здесь этого не сделать? К тому же, я всего лишь осколок его души, причем самый лучший из всех трех.

Маленький Саша в ответ на это злобно высунул язык и замычал, что более старший с наглым видом проигнорировал.

— Какое тщеславие, — сладко улыбается Сатана, чтобы после одобрительно погладить юношу по голове.

— Не тщеславие, а правда, — хмыкает Филатов, на что божество бесшумно посмеивается.

— И ты… помнишь все? — интересуется Дзюбенко, осторожно заглядывая в чужие глаза. Признаться честно, его чуть осадило такое поведение души друга, отчего в голосе возникла некая неуверенность.

— Часть. Но тебя помню, Еблозавр, — хмыкнул Саша, а после поглядел в чужие глаза с толикой странного чувства.

Лукьян тяжело выдохнул, подошел ближе, и, сам того толком не успевая осознать, сгреб в охапку обоих Филатовых. Голубоглазый ребенок радостно захихикал, хватаясь за крупные руки в ответ. А вот подросток недовольно насупился, но вскоре тоже ответил на чужую близость, чуть наморщив носик.

Вскоре свой небольшой путь компания в составе павшего ангела, волколака и двух частиц души владельца мира двинулась дальше. В разговоре с обоими Филатовыми Дзюбенко узнал те самые две стороны Саши: невозможно острую и колючую, но уверенную и стойкую, а так же мягкую и нежную, но невероятно уязвимую. Последнюю Саша раскрывал лишь избранным людям, тщательно отбирая их с течением времени. Скорее всего, он сам этого не понимал, но очевидно, что оборотня точно внес в этот список. А его симпатия к другу читалась в отношении каждой души к самому Лукьяну. Маленький Филатов лип, как назойливая мушка, лишь иногда отвлекаясь на доводы Самаэля. К слову, волк и сам не был против этого. А вот подросток Саша то и дело словесно соревновался или отталкивал оборотня, хотя по итогу сам же бросал заинтересованные молчаливые взгляды после.

— Мы возвращаемся? — чуть раздраженно поинтересовался Дзюбенко, когда перед глазами вновь появилось пугающе огромное здание, из которого они вышли ранее. — Зачем тогда было делать такой крюк, чтобы потом забрать еще одну душу, которая все время была здесь?

— Я посчитал, что будет несколько логичнее посетить души именно в таком порядке, — загадочно отвечает Сатана, не глядя на Лукьяна позади. — Во всяком случае, за эту небольшую прогулку мы смогли подольше пообщаться и узнать друг друга.

— Я с тобой вообще почти не разговаривал, — с легким отвращением морщит нос оборотень.

— Зато разговаривал с ними, — через плечо улыбается Владыка Тьмы, и от чего-то Дзюбенко кажется, что это вышло у его собеседника весьма хищно.

Возвращаться в здание совершенно не хотелось, но другого выбора не было. Однако теперь, откуда ни возьмись, в одном из главных коридоров парадного холла, выколи глаза от темноты, появился тот самый красный лифт. По позвоночнику вновь пробежали мурашки. Успокаивало лишь то, что обе души Филатова весьма спокойны и беззаботны, будто здесь вовсе не пахло гнилью, а из тьмы вокруг за ними никто не наблюдал. Лукьян уже успел поклясться себе, что в следующий раз запасется святой водой и больше никогда не будет идти на поводу у божества демонов в чужом, оскверненном порчей разуме. Лифт явно не торопился наверх, тем не менее вскоре табло вновь показало заветные цифры нужного этажа, двери скрипнули и нехотя разъехались в разные стороны, обнажая вход в кабинет Сатаны.

— Я так и знал… — чуть надломившимся голосом проговорил Лукьян, когда через пару секунд распахнулась еще одна дверь прямо позади письменного стола. Здесь еще в самом начале он ощутил знакомый запах, хоть и не до конца понял, что это такое.

Прямиком за массивной частью скрывающей ход стены не было ни потолка, ни стен, ни пола. Лишь черная непроглядная мгла и мертвенный холод, от которого изо рта валил пар. Наконец и обоим душам Филатова здесь не понравилось. Маленький Саша отчаянно схватился за штанину волколака, прячась за его ногой. Более старший в напряжении стиснул зубы и старался держаться поближе. Лишь один Сатана чувствовал себя вполне комфортно, спокойно и неторопливо шагая вперед.

В голове трепетом колыхался вопрос «ну и где же он?». Сердце в предвкушении сжалось, а внутренности волнительно скрутило, пока Лукьян не наткнулся на третью душу Саши — странную мясную субстанцию, безысходно лежащую где-то в закромах третьего мира.

— О Господи… — в ужасе шарахнулся Дзюбенко, пытаясь разглядеть в почти полной темноте нечто у себя под ногами.

— Его уже давно нет, — довольный собой отвечает Самаэль, по-отечески глядя на третью частицу души.

— Он изначально был таким, — поясняет голубоглазый подросток, боясь подойти ближе к еще одной части себя самого. — Гнилой и бесформенный, слабый и бесполезный. Только балласт, который тянул нас всех на дно. Его создала пережитая боль и утрата, а еще… — он с укором поглядел на Сатану, которого нисколько не мучила совесть. — Заражение душой падшего ангела.

— Саша… — дрожащим голосом зовет Лукьян, опускаясь на колени рядом. — Бемби.

Сгусток тихо отозвался, неразборчиво жалобно замычал и захныкал, словно какое-то животное. Скрипучая боль будто перетекла в вены Дзюбенко, когда тот коснулся ладонью прохладного по ощущениям мясного куска. Внутри все застыло в каком-то странном, пугающем спазме, ведь прямо под своими пальцами оборотень ощутил странные движения плоти, что переливалась то в одну, то в другую сторону. Третья часть Саши Филатова напоминала чистой воды фарш. Мясо, кости и внутренности — все это было собрано в один комок, который до сих пор оставался живым, до ужаса изувеченным всеми тяготами, которые пришлось перенести в жизни ранее.

— Он ничего мне толком не говорил, пока не попросил оставить его в пустоте, — нарушил затянувшуюся тишину Самаэль. — Эта картина настолько сильно меня растрогала, что я поселил его рядом с собой, дабы почаще навещать его, — божество опустилось рядом, чуть расправляя назад свои огромные крылья, и ласково опустило руку рядом с рукой Лукьяна. Саша отозвался, снова жалобно заскулил и задвигался, тем самым чуть не вызывая у Лукьяна рвотный рефлекс.

— Эта его часть больше всего была близка мне… — промолвил Сатана. — Всех нас уничтожает окружающий мир. И мы не сразу понимаем, что сами допускаем подобное, давая ему разрешение так поступать с нами. А некоторые и вовсе подхватывают насилие извне, перенося его в глубь самих себя. Так ненароком делал и Саша, однако винить его глупо. Мальчик просто сбился с более удачного для самого себя пути.

— И все равно это жестоко, — цедит сквозь зубы волколак, быстро отдернув руку.

— А никто не говорил, что жизнь не жестока, — спокойно отвечает падший ангел, поглядев в чужие глаза. Лукьян хотел было что-то сказать, как вдруг его ослепило странное давящее чувство, которое длилось мгновение. Его было достаточно для того, чтобы тьма сменилась сумраком, под ногами возникла широкая потрескавшаяся сухая земля, а над головой расцвело все то же пепельное небо. Все пятеро оказались посреди серой пустоши, напоминающей пустынную лунную поверхность. На расстоянии нескольких десятков километров виднелся тот самый заброшенный город и масса обрывов, ведущих в лавовые реки. С неба все так же сыпался пепел, а в носу отдавало гарью, гнилью, ладаном и Сашей…

— Мне было приятно познакомиться с тобой, Лукьян, — спокойным тоном молвит Самаэль, взмахнув одной рукой, от чего все души Филатова выстроились в ряд. Пожалуй, третий осколок при свете стал выглядеть еще более омерзительно, чем в темноте. Все частички Филатова молчали, ждали своего часа и пристально глядели на оборотня. — Но наш уговор все еще в силе, от этого никуда не деться, — развело руками божество.

— Какой уговор? Помнится, у тебя было много грязных предложений, — напряженно отвечает волколак, ощущая полное опустошение внутри.

— У тебя будет лишь два выбора, — в воздух поднялось два когтистых темных пальца существа. — Я отдам тебе все три души Саши, соединив их в одну. После дарую вам свободу и покой. А взамен ты избавишь меня от внимания той назойливой леди с запредельными силами и амбициями, вы ведь вроде как друзья? Договориться можно всегда. Подумай только, какая малая цена за столь большое вознаграждение?

— Какой второй выбор? — не шелохнувшись интересуется Дзюбенко. Поначалу он хотел, не думая, тут же согласиться. Саша Филатов — это, пожалуй, единственный человек, который не отвернется от него несмотря ни на что. Это единственный человек, с которым Лукьян хотел бы провести остаток своей жизни. Однако… Не стоит так отчаянно торопиться, когда заключаешь сделку с настоящим Дьяволом.

После недолгой паузы Самаэль наконец ответил на чужой вопрос:

— Ты убьешь все три души Саши, а я взамен оставлю свои планы о мировом господстве.

Лукьяну еще пуще подурнело. Сердце начало биться еще учащеннее, чем до этого.

— Убить осколки души? — уточняет Лукьян.

— Верно. Просто убей их, и больше Саша никогда не появится в мире живых. Однако в обмен ты спасешь немало, оставшихся на Земле, жизней… — поясняет падший ангел.

Лукьян ошарашенно пялится куда-то сквозь Самаэля, ощущая, как кто-то буквально разрезает его череп в невероятном давлении, словно скрипучая бензопила, косящая толстый древесный ствол. Однако чего здесь думать, когда все и так очевидно, как белый день? К тому же, Лукьян толком и не знает, уцелел ли кто-то после столь длительного времени. Он ведь довольно долго пребывал в беспамятстве. Скорее всего, спасать уже некого. Да и разве волновали ли кого-то в последние дни апокалипсиса его собственные чувства? Дзюбенко ощущал лишь зыбучую боль и одиночество, словно, брошенный нерадивыми хозяевами под колеса несущейся фуры, щенок. Мир вне его не ждет. Бессмысленно стараться ради кого-то, если они не делали этого ради тебя. Однако… от чего волколака так сильно бросает в жар?

Нервно сглотнув вязкую слюну, Лукьян ошарашенно глядит на все три частички души. Те смотрят на него своими такими разными глазками. Кажется, даже у третьего осколка есть одно заплывшее голубое око…

В голове вертится пугающая свора вопросов. Миллионы слов и мыслей, которые ранее он слышал от матери, друзей и просто других людей. Слов о вопросах морали, духовной чистоты и наоборот: пороке или эгоизме. Но что из этого всего истина для самого Лукьяна? Раньше он не задавался этими вопросами, ведь четко знал ответ. Только после смерти Филатова все переменилось. Все стало таким другим, даже глубинные мысли и понимание мира вокруг. Лукьян, судя по всему, до сих пор не сумел толком разобраться в этой путанице. А теперь перед ним ставят такие неоднозначные выборы, и без того сбивая с толку изможденный разум.

— Твое решение? — интересуется Самаэль. С тех пор, как были озвучены условия, пауза на раздумья слишком сильно затянулась.

— Откуда мне знать, что ты не врешь? — щурит глаза Дзюбенко.

— Мне незачем врать. Пакт на то и есть пакт. Его невозможно нарушить.

— Значит ты клянешься?

— Если тебе недостаточно этого в пакте, то так уж и быть, я клянусь исполнить свое обещание, что бы ты не выбрал.

Лукьян шумно выдыхает. Думает о чем-то еще пару секунд, а затем наконец решается. Протягивает вперед руку, царапает ее длинными когтями до глубоких кровавых отметин и подносит к руке Самаэля. Тот улыбается и делает то же самое, только вот раны на его запястье открываются сами собой, стоит ему только пожелать. Кровавое рукопожатие закрепляет пакт в немом согласии обеих сторон. Рядом витают языки алого цвета, пахнет темной магией и отчуждением.

Оборотень очередной раз тяжко вздыхает так, словно у него на плечах навечно оседает невероятно тяжкий груз.

— Я выбираю второе предложение.

Самаэль неожиданно удивляется. Души реагируют неоднозначно: маленький Саша хлопает глазами в явном непонимании, а подросток начинает громко злиться и ругаться.

— Будь по твоему, — вскоре кивает Сатана. — Сделай все правильно, и тогда я исполню свою часть пакта.

Отчаянье пробирает Лукьяна до костей.

— Нет! Ты не можешь так поступить! — громко кричит второй осколок души, хватая оборотня за рубашку обеими руками. — Ты не можешь убить меня! Мы ведь любили друг друга! Пусть это был не совсем я, а все три частицы! Ты не можешь! — но волколак не отвечает. И тогда Саша действительно пугается. — Самаэль?! — жалобно просит спасения он. Но тот так же молчит, дожидаясь окончания принесения жертвы. Безучастно смотрит прямо в глаза Филатову, будто их ничего не связывало до этого.

— Как же так… — шепчет испуганным тоном Саша, а после быстро бросается бежать. Бежать туда, куда глаза глядят, будто это может его спасти. Слезы льются градом, облик теряется в пространстве, иногда превращаясь в плывущее по воздуху светлое пятнышко. Плач прерывается на частые вздохи, полные болезненного неприятия. Но уйти все равно не получится. Стоило только осколку отдалиться на пару десятков метров, Лукьян сорвался с места, подобно настоящему хищнику. За доли секунд он превратился в яркую огненную вспышку, сбивая вдалеке хрупкий огонек на лету. Кровь брызнула фонтаном в сторону. Оставшиеся позади две души Саши Филатова ощутили резкую боль, ведь одна частичка общего целого мгновенно погибла.

Третий осколок пытался спастись, перебирая своими убогими отростками в сторону, но увы, двигался не быстрее улитки. Он отчаянно выл, скулил, плакал и стонал, не в силах произнести хоть что-то членораздельное. Пока волколак молча не пронзил его одним ударом о землю, прекращая все страдания и мольбы о пощаде, смешивая бесформенную тушу с кровавой почвой.

Оставалась лишь первая частица — маленький мальчик, что так отчаянно хватался за грудь, где уже образовалось черное глубокое пятно. Однако он не убегал. Смело глядел на оборотня, пока тот медленно приближался, ощущая внутри раскаты кромешной, безысходной обреченности.

— Ничего, — мягко молвит Саша, глядя на Лукьяна снизу вверх, когда тот останавливается почти вплотную над ним, а после нагибается к мальчику. Руки волка, пасть и грудь испачканы в крови. Алые глаза полны горечи вкупе с ярким сожалением.

— Я все понимаю, — маленькие ладошки берутся за чужие щеки, по которым ручьями льются слезы. — Ты делаешь это ради других. Я знаю, что ты всегда хотел добра, — мальчик горько улыбнулся. — Жаль только, что нам придется расстаться.

Не выдерживая, волколак крепко обнимает осколок души своего возлюбленного. Он печально скулит и рвано вздыхает, ощущая подступающую истерику. Не может отпустить его. Не может отпустить своего Сашу… После того, как тяжело ему было того отыскать…

— Давай, не бойся. Я потерплю, — молвит последняя частичка души.

И рука Лукьяна нехотя пронзает маленькое тельце, которое, как и все другие, состоит в этом мире из плоти. Мальчик захлебывается кровью, но не теряет воодушевления до самого конца. Мягко глядит на своего оборотня, будто пытается успокоить того, хотя все было тщетно… Вскоре голубые глазки, обрамленные длинными темными ресницами, закрывается. С уст последнего осколка души шепотом слышится последнее «Лукьян», и маленькие ладони наконец обмякают.

Дзюбенко буквально разрывает на части. Осторожно положив тело на землю, он делает пару шагов в сторону, какое-то время до конца осознает произошедшее, и немного погодя, громко кричит. Задыхается в зыбучей утрате и боли. Отчаянно царапает самого себя до крови, роняя на землю одну слезу за другой. Хватается за голову и падает вниз, будто его пронзили длинной пикой. Эмоции так и бьют через край. Парень теряет счет времени, отдаваясь глубинным чувствам гнева и скорби. Неизвестно, сколько длился припадок. Дзюбенко это не было важно, Сатана же не прерывал чужой истерики, пока его гость, совершенно опустошенный, не успокоился.

Такова была цена выбора последнего. Жертвой стал не только Саша, но и сам Лукьян. Снова…

— Выполняй свою часть, — хрипло молвит Дзюбенко, лежа на земле. Красные, влажные от слез глаза безучастно глядят на Самаэля, который все это время лишь наблюдал за происходящим. — Я сделал свое дело, — проходит несколько секунд, после чего Лукьян вовсе недоумевает: — Ты… улыбаешься?

— До чего же сильно ты меня удивил! — восхищенно молвит Сатана, прикрывая одной ладонью свои губы. — Признаться честно, я еще ни разу не встречал подобного живого существа, учитывая то, что я отлично знаю о всех твоих сокровенных мыслях.

В ответ Дзюбенко ошарашенно молчит. Не знает, что ему сделать, да и сил совсем не осталось. Он лишь таращится, как истукан, на Сатану, который медленно подошел ближе и опустился рядом, дабы заглянуть в чужое лицо.

— Ты пожертвовал всем ради других. Даже ради тех, кого ты вообще ни разу в жизни не видел и, очевидно, не увидишь. Это не твои близкие и возможные товарищи, а какие-то жалкие людишки, не прошедшие стадию перевоплощения. Я до последнего момента думал, что ты не сумеешь сделать этого. Как занятно!

— Что-то ты не сильно расстроился, — грозно выдыхает оборотень, ощущая, как все внутри начинает гореть злостью. — Может быть… — он быстро хватает одной рукой падшего ангела за его одежды в грубой угрозе. — Ты наконец перестанешь качать ебаные права?! Пакт уже заключен! Или ты хочешь познать учесть невинного Саши?! Я тебе это устрою по полной программе, еще жестче!

— Каков наглец, указывает Богу, — Самаэль только еще больше сверкает интересом в глазах, нисколько не боясь последствий. — В таком случае, ты не слышал ненароком легенду, о том, что с Сатаной не стоит заключать пактов? — тут он хитро улыбнулся. Дзюбенко дернулся с места, дабы нанести первый удар по этой чертовой лживой морде, но чужая сила мысли мгновенно приковала его к почве без возможности даже пошевелиться. Лукьян грозно зарычал и заклацал зубами, вызывая огненные всполохи вокруг себя. Однако последние нисколько не вредили падшему ангелу.

— Разумеется, я не исполню наш пакт, ты что, дурачок? — засмеялся противник, еще пуще выводя из себя оборотня. Однако вскоре Самаэль вновь нагнулся к Лукьяну, вдохновленно проговорив: — Увы, я всевластен. Только я могу одобрять и отвергать пакты, ведь это я их создал для того, чтобы люди быстрее становились более совершенными, заключая пакты с демонами. Но как бы там ни было, ты здорово меня впечатлил, взамен на это я пойду у тебя на поводу.

— Что? — не понял Дзюбенко, переменившись в лице.

— Я верну тебе твоего ненаглядного Сашу.

Дзюбенко не успел отреагировать, как вдруг рядом засверкали алые всполохи света, и в воздухе появились все три частички души Филатова. Только теперь они были похожи друг на друга, являясь лишь маленькими светящимися осколками, напоминающими далекие звезды.

— Так это все была… — ошарашенно проговорил оборотень. — Иллюзия?!

— Какой догадливый. Разумеется, мой милый волколак, — пролепетал Сатана, после чего поднялся на ноги и взмахнул всеми своими четырьмя руками. Частички души Саши слились воедино, рождая в ярком сиянии самого юношу, спящего мертвенным сном.

— Ты заслужил поощрения, хоть я и не поддерживаю твои взгляды на этот мир, — поясняет Самаэль, обращаясь к Лукьяну, которого перестало терзать давление его сил. — Но я и не исключаю того, что мог ошибиться. Кто знает… — владыка тьмы осторожно опускает душу Саши на руки ошарашенного гостя и пристально глядит в глаза Дзюбенко:

— Будем считать, что я проиграл в битве, но не проиграл в войне, — поясняет он, хищно улыбнувшись напоследок. — Еще увидимся, Лукьян. Я надеюсь, мне будет с тобой интересно.

И волколака тут же оглушает пронзительный яркий свет. Сознание улетучивается в никуда, а мир вокруг закручивается в странную кривую пелену. Пока вдруг Дзюбенко не понимает, что с невероятно большой скоростью летит прямиком вниз с трона Самаэля сжимая в руках белоснежное тело Саши. Где-то наверху слышны оглушительные взрывы, сопровождаемые яркими зелеными и белоснежными вспышками. А внизу клокочет и бурлит целая свора демонов. Быстро сориентировавшись, Лукьян переворачивается в воздухе и накапливает свою энергию, чтобы подобно блестящей в воздухе падающей звезде приземлиться поодаль настоящего места сражения. Посадка выдалась болезненной, пришлось тормозить своей спиной, прикрывая телом хрупкого Сашу. Благо волколак вовремя перенаправил часть своих сил в нужное русло.

Только сейчас, буквально дымясь и откашливаясь от дыма, он заметил то, что у Саши теперь имеется целых четыре крыла. Благо хоть не все двенадцать вкупе с душой владыки тьмы внутри.

— Бемби! — Дзюбенко схватил чужие щеки, а после обхватил всего Филатова, продолжая в надежде повторять болезненное «Бемби. Бемби! Бемби?!». Но тот молчал. Тогда волколак прислушался, прикоснувшись к чужой груди. К счастью, сердце у юноши билось, но весьма медленно. А вокруг, как назло, начали собираться проклятые демоны и бесы. От них нигде нет покоя. И Лукьян бы без труда расправился с ними, если бы не ослабел, пока находился в сознании Сатаны. Именно поэтому он сделал то, чего так не желал делать до самого конца.

Прижав Филатова к себе покрепче, Лукьян гордо поднял голову к небу и пронзительно завыл, призывая ближайших оборотней помочь ему.

В небе все еще шла битва между двумя сильными существами, однако Самаэль ослабел из-за потери своего основного носителя, так что у Альфы имелись все шансы на победу. Если бы только не визит того, из-за кого она так торопилась поскорее решить проблемы этого мира. Лукьян лишь видел более яркую вспышку в небе, за которой прокатился зловещий раскат грома, после чего Альфу откинуло в сторону с немыслимой силой. Та не успела сориентироваться и с грохотом рухнула в долину, образовывая глубокую воронку. Почти мгновенно к ней рванула такая же зеленая стрела, своим приземлением вызывая очередной взрыв. «Еще одна Альфа» — первая мысль Лукьяна, пока он не вскочил на ноги, ведь земля под ногами буквально пошла ходуном из-за ударных волн, последовавших за взрывами. А уже через пять секунд прямиком оттуда выскочила Альфа, пребывающая явно не в самом благоприятном настроении. Она несколькими рваными рывками добралась до Лукьяна с громким:

— Ну что, получилось?!

— Да! Почти… — отозвался парень. — И что за херня здесь вообще творится?

— Это моя… сестра, — нехотя призналась пришелица, сурово сводя брови к переносице. — Я оглушила ее на несколько секунд. но времени больше нет. Мне нужно уходить.

— Уходить? — удивленно повторил волколак, наблюдая за тем, как его подруга параллельно разнесла в пух и прах подбирающихся все ближе и ближе демонов.

— Да. Моя сестра еще хуже меня. Если я останусь, она разнесет всю вашу планету, — раздраженно проговорила девушка. — Так что, пришло время прощаться.

— Ты уходишь?! — прокричал Дзюбенко, до сих пор не усвоив новую информацию.

— Да твою ж!.. — громко крикнула Альфа, однако договорить не успела — за толику секунды зеленая вспышка снесла ее с места, и обе сестры полетели уже в другую сторону, снося все на своем пути. Кто-то бы сказал «ну и семейка…», возможно, их отец или мать могли бы согласиться, однако они давно затерялись где-то в глубинах космоса. Как бы там ни было, Альфе придется как можно скорее покинуть атмосферу и ближайшую орбиту, а еще лучше, конечно, галактику… Но осуществить это было тяжело с преследующей ее сестренкой, одержимой безумной местью. В стороне, куда улетели инопланетные существа, снова прогремели звуки ожесточенного боя, вот только теперь они были в два раза яростнее и громче. После чего Альфа взлетела в воздух, где криво отсалютовала Лукьяну, который с трудом вообще ее рассмотрел, и рванула куда-то вверх с такой силой, что часть долины под ней вспыхнула. Такому же примеру последовала и ее сестра, которая выглядела точно так же, как и Альфа. Разве что волосы имели темный оттенок… Ее имени Дзюбенко скорее всего никогда не узнает. И Альфу, возможно, больше не встретит, однако ее вклад в общее дело был неоценим. Смерив коротким сомнительным взглядом ядерно-зеленые вспышки, которые волнами отдалялись все больше и больше, оборотень устало вздохнул. Самаэль тоже принял решение ретироваться. Теперь он стал гораздо более слабым, а потому более не будет так нагло восседать на троне посреди неба.

Сил догонять его и мстить не было. Лукьян едва держал глаза открытыми. Пусть он и пробыл внутри разума Саши всего несколько секунд по меркам времени физического мира — энергии это отняло безумно много. Рядом вновь послышались подозрительные шорохи и агрессивное рычание. Было бы так нелепо глупо умереть вместе с Сашей на руках после стольких жертв и страданий. Дзюбенко от этой мысли кривовато, обреченно улыбнулся, а после попытался призвать вокруг себя Инферно, которое слабо опалило землю вокруг горячим пламенем. Но кто такой Лукьян без товарищей, которые всегда готовы подставить плечо, если того требует ситуация?

В небе с грозным рыком показался силуэт дракона. Лукьян снова усмехнулся с того, что Гарыныч сумел поднять свою толстую тушу в небо, дабы отыскать его и помочь. Пусть его большой друг являлся банальным пацифистом — летающий транспорт сейчас был в приоритете, как никогда. Благо им пользоваться не пришлось. Буквально через несколько секунд к испещренном и измученному боями лесу подоспело два огненных волколака, которые так же безответственно, но весьма пафосно оставили за собой пламенный след, передвигаясь с предельной для волков скоростью.

— А я думал, что вы погибли, — вымученно улыбается Лукьян, глядя на Волкова и Фролова, прижимая к себе Сашу.

— Мы так долго тебя искали, — с волнением отвечает Сережа, бросаясь к своему лучшему другу. — Вам обоим давно пора домой.

_________________________________________________________________________

От автора:

Отвечу на пару вопросов, которые скорее всего начнут задавать читатели.

Почему осколки души Саши никак не отреагировали на то, как сильно изменился Лукьян?

— Дело кроется как раз таки в том, что они являются осколками личности. В своем поведении они узконаправленны и не сложны. Саша не запомнил его взаимодействия с Лукьяном через осколки. Но те все равно частично его помнили при взаимодействии.

Что за ебала с Альфой?

— Те, кто подписан на мой тг, уже знают, кто такая Альфа, знают и ее историю. Думаю, им будет не сложно догадаться, почему она так быстро ливнула с места действий в далекие-далекие галактики. Ну, а если ты не читал ее историю в тг, милости прошу https://t.me/+N-yn7E3hVvs0OWYy (тыкай на #альфа)

Я не хочу делать из Альфы главного персонажа, так что она до сих пор остается второстепенным за счет своего исчезновения из сюжета и общего своего влияния на него. Да, ее сила была решающей в мочилове прошлой главы, но это все ее крупное влияние на общие события.

— Именно на такой типаж Сатаны, каким я его представляю в истории, меня подтолкнул фильм «Адвокат Дьявола». Хороший фильм. Большую роль играет не внешность, а убеждения и личность персонажа.

— Разделив душу Саши на три части, я пыталась условно разобрать его личность на мелкие простые составляющие. Он очень сложный для меня персонаж, ибо я не всегда понимаю, как он будет меняться в течение сюжета. Одну его часть я вижу через призму ребенка — невинную, чистую, милосердную, понимающую и энергичную, но весьма уязвимую. Вторую — как уверенную в себе, настырную, часто агрессивную, но не из-за злого сердца, а скорее из-за пережитой ранее закалки, которая его НЕ сломила. Эта частичка способна ставить перед собой цели и достигать их. Пусть Саша не особо блистал этим в сюжете ранее, во многом эта и первая часть подавлялась третьим осколком. Третью часть я вижу через образ окончательно разрушенного «Я» персонажа. Она невероятно сильно деформирована, уродлива, и противна. Но ее тоже не стоит игнорировать. В каждом из нас есть негативные черты, и в Филатове это скорее отчаяние, подавленность, апатия или горечь, а не агрессия. Саше вредил окружающий его мир — его семья, «друзья» и прочее, с этим можно было справиться, но он банально не знал, как именно это сделать (подсказать ему тоже никто ничего не смог, пока парень не встретился с Лукьяном), потому то и начал неосознанно ломать самого себя, превращая частичку собственной личности в кусок бесформенного, изможденного мяса.

Спустя какое-то время персонаж по ходу пройденного нами сюжета начинает бороть третью часть своей личности, давая свободу оставшимся двум. Благодаря второй он добивается каких-никаких результатов в социальной деятельности универа (главная роль в театральной постановке), а также находит новых друзей (вся шайка Рсф и университетские ребята). Разумеется, здесь не обошлось и без первой части личности, та, что невинна и добра. Ее персонаж демонстрирует сначала нехотя, лишь позже перестает ее скрывать, обнажая свои самые уязвимые стороны. Он открывается Лукьяну, который всегда догадывался о том, что под толстенной скорлупой с иголками есть мягкая, сочная и вкусная сердцевина. Это однозначно отношения типа спасатель-спасённый, и мне это безумно нравится! На данном этапе сюжета персонажи медленно, но верно меняются местами. Интересно, что будет дальше с самим Сашей и их отношениями с Лу…?

Так же три частички души Саши знаменуют различные временные отрезки: прошлое, настоящее и будущее. Какой осколок к чему относится, додумайте сами~

Раз уж Саша разделился на простые части, выходит, и у Сатаны были более хорошие или плохие частицы души, учитывая то, что Филатова заразили лишь одной из них?

— Увы, Самаэль — это более развитое существо. Из одной его частички души в носителе может возродиться его полноценная личность. Так что Самаэль всегда будет иметь психопатичную личность. По его плану разделенные частицы души должны были рано или поздно проснуться, а после объединиться в одно целое, что позволило бы избежать утрату всех его сил. Однако почти все они были уничтожены. Так что возродившаяся часть Сатаны имела невероятно мало сил, из-за чего он долгое время восседал на троне и питался различными веществами, добываемыми его демонической свитой.

— Мир снов Саши или его сознание. Место, которое я задумывала с самого начала как край отчуждения и тоски. Заброшенный, одинокий город посреди выжженной пустоши, на который с неба непрерывно валят хлопья пепла — как мир после ядерной войны. Так себя ощущает Филатов после смерти матери. Причиной этому стала не только утрата близкого человека со всеми вытекающими последствиями, но и само заражение частицей Самаэля. Последняя словно специально усугубляла его общее психическое состояние. Так же Саша был способен видеть магических существ или сгустки магии (черные грязные пятна в городе). Все это досталось ему от заражения. И, разумеется, как мы знаем, черная магия скопилась в Жухлике, который после этого логичным образом погиб. Здесь тоже все произошло из-за того, что внутри Саши сидела частица Сатаны.