— Вы дежурный пост по тварям?!

Мужик ворвался в помещение, едва не своротив столик с рекламными листовками средства от ревматизма. 

Мирон неспешно поднял голову, заложил книгу пальцем, оглядывая гостя. Тот стоял посреди аптеки, громко отдыхиваясь, словно пробежал стометровку. Потертая кожаная куртка, бородища как у гнома — лопатой, сапожищи рабочие в мокром снегу… Мирон поморщился: грязи натечет на аккуратные черно-белые плитки пола, а убирать кому?

— Разумеется, — Мирон отложил книгу, аккуратно выровняв томик по краю прилавка. — Вывеска с часами работы висит? Висит. Фонарь голубой горит? Горит. И не по тварям, а существам магической природы.

— Тогда поехали, срочно!

Мирон поднял брови.

— Куда?

— На Оленинскую! — взвыл мужик, прянув к самому прилавку и вцепившись в него до жалобного скрипа досок. — Быстрее, пока они все не сожрали!

В нос ударило сигаретным дымом и горьким зимним смогом.

— Гражданин, — холодно прервал Мирон, — возьмите себя в руки и расскажите толком что случилось. Я дежурный, — он указал на голубую повязку на рукаве, — и пост покидать не имею права.

— Тогда какой от вас прок? — снова заголосил посетитель, отчаянно жестикулируя, — Понавесили фонарей своих, рекламу везде крутят, а “не имею права”?! — он задохнулся от возмущения и раскашлялся.

— Что тут? — дверь за прилавком открылась, из нее, позевывая, вывалился Васька в мятой, криво застегнутой рубашке. — О чем разговор?

— Понятия не имею, — передернул плечами Мирон.

Посетитель ахнул и отшатнулся:

— Тварь!

— Василий Иваныч, попрошу, — недовольно, но, впрочем, беззлобно поправил Васька, — младший сотрудник Центра Наблюдения, — перестегнул пуговицы и принялся умываться.

— Не при людях же, — процедил Мирон сквозь зубы.

Васька вздохнул, пробормотал что-то об ущемлении прав меньшинств и уселся на прилавок, целомудренно обернув хвост вокруг бедер. — Вам валерьянки не налить? — предложил бородачу. — Мы же прежде всего — аптека.

Тот покачал головой, оглядывая Ваську круглыми глазами.

— Тебе лишь бы накатить, — прошипел Мирон и шлепнул, сгоняя наглую задницу вон.

Васька устроился на стуле, обняв колени. Прижатые уши выдавали возмущение.

Посетитель перестал задыхаться как припадочный и спокойно сказал:

— Третий отрезок дороги кладем, от Оленинской до Академика Лешачева, наутро приходим — а дороги нету! Бордюр есть, а посреди — один гравий. Жалобы от жителей в соцсетях читать, думаете, приятно? Распил бюджета, асфальт с талым снегом в ливневки сходит, уже на мемы разошлось “исчезающее шоссе”, видели?

Васька ухмыльнулся и покивал:

— Ой, да! Вспомнил! Там такой прикол! Покажи! — потянулся лапами к карману мироновых брюк, где лежала мобила.

— Брысь! — Мирон отошел от загребущих лап подальше и поинтересовался у бородача: — А мы тут при чем?

— Как при чем? Шоссе-то ваши крадут!

Васька расхохотался.

— Дяденька, это вы удачно в аптеку зашли, только валерьянки в вашем случае будет мало…

— С чего вы решили, что виноваты волшебные? — прищурился Мирон.

— С того, что сам видел!

— Ах, видели, — протянул Васька. — И что же вы видели? На камеру записали?

— Издеваетесь, — укоризненно покачал головой мужик. — А я-то думал, поможете… — махнул широкой лапищей и пошел к выходу.

— Погодите, — Мирон догнал его уже за дверью аптеки, у ярко горящего голубого фонаря. — За напарника я прошу прощения, он не специально. Просто насмотрелся на разную… кхм. Ксенофобию. Может, я и правда могу помочь? Расскажите, что видели.

— Ладно уж, — бородач вздохнул. — Вот, — покопавшись во внутреннем кармане куртки, достал нечто блестящее и протянул на ладони.

Мирон заинтересованно подался вперед, добыл из кармана рубашки очки и присмотрелся к крошечному крылышку. Оно явно принадлежало не насекомому, и на птичье было совсем непохоже. 

— Можно?

Он взял крылышко пальцами, потер аккуратно. На коже остался невесомый слой радужной пыльцы.

— Надо же… Фея. У нас их не водится, — поднял глаза и снова подозрительно прищурился: — Откуда взяли?

— Дак говорю же — прилетают они на дорогу. Там этих крылышков валяется дофига!

У Мирона дрогнули губы. Он внимательно всмотрелся в лицо бородача. Феи живут куда южнее, тут их никогда не было. Какая-то волна миграции? Смена климата влияет? Но может, мужик врет? С какой целью? А если нет… Если нет — то происходит что-то поистине ужасное! Феи не теряют свои крылья просто так!

Дежурные не имеют права покидать пост. Но как еще понять, что происходит?

— Поехали, я покажу, — повторил бородач, словно услышав мысли. — Я, кстати, Петр Всеславыч.

Мирон заглянул в аптеку: 

— Вась, остаешься за главного. Валерьянку не трожь — уши оборву! Мяту тоже. 

— Пф, очень нужно! — скривил морду Васька.

Мирон накинул пальто и, в последний раз погрозив напарнику кулаком, вышел на заснеженное крыльцо.

***

Волшебные появились лет семьдесят назад. Ну, то есть не появились, а скорее, снова позволили людям себя увидеть. Сначала о встрече со странными существами стали говорить в малонаселенных регионах — и эти сообщения многие принимали за обычные утки. Но потом волшебных стали видеть в городах, все чаще и чаще. Оказалось, древние истории и рисунки — вовсе не плоды воображения предков, а самая настоящая реальность. 

Поначалу было много возмущений, пришлось подстраиваться под изменившийся мир. Гномы, туманники, русалки, тролли… теперь это не казалось странным. Вполне обычным. Хотя противники “тварей” все еще встречались в избытке. Дежурные посты стойко несли службу. Один человек и один волшебный готовы были помочь любому, кто столкнулся с проблемой на стыке двух едва притершихся друг ко другу миров. Кикимора, которую ограбили в переулке, потерявшийся домовенок, хромающий единорог, страдающий от нападения инкубов мужчина… Кто только не обращался за помощью в аптеки с голубыми фонарями у входа! 

Волшебные обладали различными свойствами, полезными и вредными — как и любое создание природы. Одним из больших неудобств была “нелюбовь” к электронике и любым тонким электроприборам. Те ломались, стоило волшебному прикоснуться, и часто сбоили даже без прикосновений — хватало близкого расстояния. Поэтому снять волшебного на камеру не представлялось возможным. Умельцы вернули полузабытое искусство “камера обскура” и в последние годы даже умудрялись получать цветные фотографии.

***

Машина Петра Всеславыча неслась по пустынному проспекту. За окном мелькали огненные змеи еще не снятых новогодних гирлянд. Шел мокрый снег.

— Дальше пешком — дороги нет, — хмуро пробурчал бородач и вышел, хлопнув дверью.

Фонари скоро кончились, остались лишь вешки, отмечающие, должно быть, расположение будущего освещения шоссе. Лесопарк начинался прямо за угловатыми нагромождениями строительной техники и гор песка, гудел в ветвях деревьев ветер. Луна едва виднелась в темном грузном небе. Под ногами хрустел гравий. Мирон поплотнее запахнул пальто и поднял воротник. Волосы разметались и лезли в глаза. Пахло снегом и битумом — остро, мерзко.

— Долго еще?

— Пришли уж. Вон они, сволочи.

Мирон присмотрелся и увидел над темной дорогой впереди чуть голубоватое свечение — словно кто-то распотрошил игрушечный браслет-светяшку и разлил неровными пятнышками. Пятнышки перемещались… Мирон опомнился только тогда, когда одно из них, злобно жужжа, устремилось ему прямо в лицо. Обледенелая земля ушла из-под ног, но Мирона тут же подхватили.

— Осторожнее! — сказал Петр Всеславыч, помогая выпрямиться. — Они злые — ужас!

Интересно, почему? Феи не агрессивны. Даже в брачный сезон! И совершенно не выносят близость городов. Обитают в густых лесах, предпочитают тишину и влажные подгнившие пни. По крайней мере, в тех материалах, которые Мирон успел просмотреть по пути, это было четко прописано. Но в волшебных неудобно то, что знания о них все еще не полны, ведь семьдесят лет — небольшой срок. Каждый день появляется что-то новое!

Мирон со своим провожатым отошли в сторону, присели на корточки и стали наблюдать. Что феи забыли тут, у самой кромки большого города, да еще и на стройке, где шумно, грязно и дымно?!

Маленькие крылатые фигурки мельтешили, то и дело припадая к свежему, горько пахнущему асфальтовому полотну. 

— Что они делают? — спросил Мирон шепотом.

— А я знаю? — возмутился бородач. — Вы мне скажите!

Феи не говорят… По крайней мере, пока что никто не мог похвастаться тем, что побеседовал с представителем этого скрытного народца. Может, Мирон будет первым?

Мелкая фея опустилась совсем рядом. Свечение ее тельца было неравномерным — испачкалась в гудроне. Фея сделала два шажка по обледенелой земле и пошатнулась, схватилась за сухой стебель травы. Потом фигурка упала. Мирон цокнул языком, взял феечку в руку. Теперь она не пыталась укусить. 

— Кажется, у нас первый случай в истории. Феи-битумоманы!