Нико помнил, что отец рассказывал ему о короле. Папа вспоминал монарха смешливым, живым и любопытным юношей, который внимательно смотрел выступления, блестя чудными глазами, веселился и не прочь был поболтать с дрессировщиком лис. Даже шутил что-то про “поделиться приемами, а то лорды вообще от рук отбились”. Папа смеялся. Король тоже смеялся - звонко и смело, гладил юлящих около ног лис и жадно выспрашивал, как живется в цирке, где бывала труппа, в каких местах, что видела.

Сейчас этот рассказ казался Нико не более чем глупой сказкой, яркой далекой выдумкой. Папа уже ничего не говорил - он лежал где-то глубоко под землей, не справившись с болезнью. И лис больше не было рядом - они не справились с голодом. Только Искра, еще молоденькая, но уже познавшая голод и тяготы, жалась к мальчику холодными вечерами после тяжелых переходов, пытаясь согреть теплом своего маленького пушистого тельца. А король… Король вообще ничем не напоминал юношу из рассказов папы. Он говорил негромко, скупо и твердо, сурово, жестко обрывал лишний треп, не терпел неуверенности, трусости, малодушия. Разноцветные глаза если и сверкали, то лишь решимостью и иногда - тщательно сдерживаемым гневом. Благожелательности или любопытства на его лице Нико никогда не видел. Впрочем, не то чтобы он проводил свои дни, пялясь на короля.

Он учился стрелять из лука и арбалета, пока не начинали кровоточить пальцы. Нико никому не жаловался - только тайком мочил кровоточащие пальцы в воде, слизывал кровь, вытирал ее об одежду - что угодно, но только бы не привлекать к себе лишнее внимание Велира, Василя или прочих знахарей - не говоря уж о Максе, который обязательно бы кинулся помогать, тратя магию вплоть до какого-то там резерва, который, как толковала Лизард, трогать было вообще нельзя никогда. Нико не слишком разбирался, как это работает, и сколько магии нужно, чтобы этот резерв просрать, но один вид бледного и шатающегося, но упрямо тренирующегося Макса давал понять, что нечего донимать друга еще и своими проблемами. Василь все равно замечал, с проклятиями тащил Нико в госпиталь, промывал ссадины каким-то обеззараживающим настоем и бинтовал, сердито огрызаясь на вялые попытки отобрать саднящие руки.

- Да у меня не болит…

- А пустой череп не болит у тебя? Ты понимаешь, дуболом, что если раны не чистить, они загноятся, и мне же придется тебе руку отнимать? Долбоеб… Мне за тобой по всему лагерю бегать? Я не мамка тебе!

- Я знаю, прости, - Нико сжимался от неловкости. В голове жарким набатом билась мысль “от тебя одни проблемы, а пользы ровно никакой”. В такие моменты даже шутки про мамку не шли на ум.

В самом деле, вся их ислеровская компания делала что-то полезное. Василь и Велир не вылезали из лазарета - бинтовали, поили раненых, ампутировали конечности, варили настои, толкли сушеную траву, ходили в лес. Исхудавший и посеревший Василь повадился бегать к королю, как к себе домой, когда Велиру было недосуг - докладывать, что кончились нитки для зашивания ран, бинты, бутыльки - все, чего нельзя достать в лесу. Иван и Константин точно так же не выходили из своих палаток, планируя бои и осады, а когда была битва, вели всю армию не то что в первых рядах, а буквально первыми. Лизард то тренировала Макса, то участвовала в боях и иногда даже в их планировании наравне с мужчинами - и вряд ли это было легко, зная нрав не привыкших уступать бабе мужчин. Нико вспоминал маму, вспоминал, как уважительно и ласково папа с ней обращался, как прислушивался к ее мнению. У Фоссела-младшего даже мысли не возникало, что можно как-то иначе. Оказывается, можно. Про Макса и говорить нечего - его гоняли без жалости, то туда, то сюда, то он торчал в палатке отца, то его без пощады лупили тренировочным мечом, пока он уже просто не в состоянии был подниматься, то под руководством Лизард выполнял какие-то упражнения, которые могли кончиться как ничем, так и шарахнувшей магией, после которой Макс дрожал, едва стоя на ногах, а иногда его мучительно рвало. Жалеть себя он не давал даже тогда.

Никто из них не стонал и не жаловался. Так почему Нико должен? По сравнению с остальными у него была достаточно вольготная жизнь. Поэтому он делал то, что делал лучше всего - веселил. Отвлекал Макса от мрачных размышлений шутейками, и бледное, осунувшееся лицо принца озарялось слабой улыбкой. Пытался дразнить уставшего Василя, но тот лишь отмахивался и утомленно прикрывал глаза, вяло огрызаясь, когда Нико пытался приобнять Макса или сесть рядом. Лизард тоже благосклонно отзывалась на его вопросы и слушала истории, трепала его по кудряшкам, сама порой была не прочь рассказать что-нибудь о своей магии или об истории знакомства со своим фамильяром - вороной по имени Алиса. Алиса вредно каркала на попытки Искры познакомиться поближе, и почему-то облюбовала себе местечко на голове Мерс - кобылы короля. Вреднющая скотина, не терпевшая на себе никого, кроме Константина, неожиданно миролюбиво отнеслась к соседству вороны.

 - Рыбак рыбака, - улыбалась Лизард. - Алиска у меня тоже с характером…

Велир, Иван и Константин и вовсе не тратили на треп Нико свое время. Тот не расстраивался, понимал - у серьезных людей есть дела и поважнее бывшего циркача.

Разве что иногда Нико провожал глазами быстро идущего через лагерь хмурого Константина и тихо думал, поглаживая дремлющую у него на коленях Искру - помнит ли король его папу?

Вряд ли.

А так хотелось бы поговорить о нем хоть с кем-нибудь…

Но Нико побаивался сурового короля. Его побаивались все, кроме Велира, который, стоило Константину пораниться, обкладывал монарха хуями точно так же, как прочих, Ивана, который знал короля наизусть, да Макса. Но даже они, стоило королю дать понять, что обсуждение закончено, молча смирялись.

- Ну что, как тебе… отец? - спросил Нико Макса как-то вечером. Макс утер рукавом последние капли крови из разбитого носа.

- Иван мой отец. А это… Король. Не знаю, что тут еще сказать.

Внешне Макс был абсолютно спокоен, но Фоссел уже достаточно хорошо знал друга, чтобы заметить искру неприязненного холода, проскользнувшую в серых глазах.

Нико уже хорошо стрелял из лука и арбалета, однако ему этого было мало. Перевязывать руки он уже научился сам, чтобы не беспокоить каждый раз Василя. Фоссел упрямо хотел научиться хотя бы чуть-чуть владеть и мечом. В бой его кидать никто не собирался, но вдруг бы случилось так, что кроме ближнего боя не осталось вариантов?..

Иван неожиданно терпеливо тренировал, показывал, как правильно и крепко перехватывать рукоять, медленно демонстрировал движения для защиты и атаки. Получалось плохо. Меч был слишком тяжел и замедлял движения. И это даже без брони.

- Когда меня уже… Пошлют куда-нибудь? - Осмелился однажды Нико спросить Ивана. Рыцарь бросил на него чуть удивленный, оценивающий взгляд и ответил:

- Еще не скоро. Ты пока совсем ничего не умеешь. 

Нико поджал губы, вытирая пот со лба. Постарался незаметно, но Иван мягко, грустно улыбнулся.

Не беспокойся об этом. Война, к сожалению, кончится далеко не завтра. И каждому из нас выпадет свое испытание.

Фоссел кивнул, отводя глаза. Вот только другие свои испытания уже вовсю проходили, а он тут… Махал деревянным мечом. Как маленький.

Когда он услышал, что разведчикам не хватает одного человека вместо погибшего недавно товарища, Нико тут же вызвался с ними. Разведчики зароптали - их миссия была слишком важна, чтобы тащить с собой зеленого юнца. Но Нико возразил:

- Если даже меня поймают и будут пытать, то ничего не узнают - я ж ни о чем не в курсе. А я вам отход прикрою, если нужно будет.

- Болтовней, что ли? Или зверищу свою на имперцев натравишь? Ух она их порвет! - поддел его Крестор, рыжий воин, по жизни не выбиравший выражений. Остальные разведчики захохотали. Нико засмеялся тоже, игнорируя обиду, больно кольнувшую в грудь. Конечно, он ведь только для болтовни и годен…

- Пусть идет, - раздавшийся прямо за спиной твердый голос заставил Нико подпрыгнуть от неожиданности. Да как этот король в тяжелой броне и сапожищах к ним так подкрался?.. Крестор и остальные тут же смокли и поклонились. Нико, стоявший с разинутым ртом, спохватился и сделал то же самое. Константин смерил всех нечитаемым взглядом и прошел мимо.

Вот так всегда. Ни слова лишнего, ни движения. И как Макс только с ним дело имел?.. Жуть.

В разведке их едва не накрыли. Крестор, главный в отряде, уже совсем собрался принять бой, как Нико, махнув рукой, чтобы не шумели, сам вылез навстречу имперцам. Разведчиков было слишком мало, и имперцы бы их порубили в колбасу.

В глазах затаившихся солдат читалась только одна эмоция - полнейший шок. Нико не оглядывался - знал, что один лишний дёрг - и всем им конец.

- Ой! - он глупо захлопал глазами. - Дяденьки, как хорошо, что я вас встретил!

“Дяденьки” смерили его глазами. Хм. Элморцы и два реленита… И почему-то пешком. Пехотинцы?..

Нико продолжал хлопать синими глазами, а перед мысленным взором уже стояла карта местности, которую он запомнил еще в бытность помощником глоссатора. Теперь все держалось на чистой удаче. Захотят - зарежут и дальше пойдут. Но тут один из них схватил Нико за ухо, больно сжал и спросил с акцентом:

- Как выйти отсюда, знаешь?

Нико закивал настолько активно, насколько позволяло ему зажатое в твердых пальцах горящее ухо. И уверенно повел имперцев прочь от затаившегося отряда.

- Как только дойдем, кокну его тут же, - бросил один из солдат на элморском языке. И, не меняя тона, сказал:

- Эй, малец, понимаешь меня, нет?

Ни одна мышца не дрогнула в теле. Выдашь, что понимаешь - и всему конец. И Крестору, и остальным… Поймают - запытают - выведают - и это может означать гибель всей его семьи, которую Нико любил до отчаянности, несмотря на то, что они его в лучшем случае терпели. Перед глазами стояли лица Макса, Василя, Лизард, Велира, Ивана, Константина, мордочка оставшейся в лагере Искры (наверняка тоскует там, его девочка), вспомнились даже Мерс и Алиса. Сердце сжалось от ледяного ужаса. Нет. Одну семью он уже потерял.

Элморец дернул его за плечо. Позвал еще раз, обозвав сыном свиньи. Нико обернулся с широкой улыбкой.

- Простите, дяденьки, я на вашем-то не разумею! Я и на своем грамоте не обучен, не обессудьте, - поскреб в затылке. Имперцы переглянулись и пожали плечами.

- Видать, тронутый, вон улыбается все время. 

Эй, - один из них перешел на реленитский, - тебя в детстве мать твоя шлюха не роняла?

- Роняла, дяденьки! - закивал Нико, улыбаясь во весь рот и игнорируя кипящую в жилах кровь. - Как сронила, так я и… Дурачком все называют! 

- Оно и видно, - фыркнул солдат.

Пока Нико старательно выводил их из чащи, элморцы успели потрепаться и о деревне, в которую они ходили грабить и насиловать (Нико едва сдерживался, слушая, как они обсуждают преимущества рыдающих от страха девочек перед женщинами, которые порой давали отпор - правда, долго после этого не жили), и кое-что о планах армии выдвигаться на восток. Фоссел молчал с блаженной улыбкой и все мотал на ус.

С той же самой улыбкой, правда, куда более счастливой, он наблюдал, как имперские солдаты один за другим тонут в трясине, в которую он их заманил.

- Спасибо, дядя Кричер, - тихо поблагодарил он, выбираясь на дорогу.

За холмом, где оставался его отряд, Нико тут же стиснули тяжелые лапищи Крестора.

- Мы думали, ты сдох!.. Ах ты змеюка подколодная!

Нико хотел пошутить. Засмеяться. Хоть что-нибудь. Но он просто немо трясся, цепляясь за крепкие теплые руки. Только сейчас он осознал, какой ужас давил в себе все это время. Какой гнев.

В лагере Крестор отпоил его горячей похлебкой и развел вокруг суету, которая отвлекла Нико. Подбежал Макс, обнял его, что-то сказал, спросил, но Нико не понял. Искра тут же влезла на колени. Постепенно он почувствовал, что отходит, и вовремя. Увидев перед собой знакомые уже сапоги, Фоссел медленно поднял глаза. Трясущиеся ноги отказывались слушаться, но Нико отложил миску, встал и поклонился. Когда он выпрямился, в непроницаемом взгляде короля промелькнуло нечто вроде… Удовлетворения?

- Пойдем.

После встречи с имперцами разговор наедине с королем Релении уже не вызывал того трепета, который мог бы. Искра, наотрез отказавшаяся оставаться с Максом, благовоспитанно бежала рядом. Какое-то время Нико медленно брел подле короля, уставившись в землю, но потом встрепенулся.

- Ваше… В… Ваше Величество, я там… Мы имперцев встретили по дороге… Они… В общем, я сделал вид, что не понимаю по-элморски, а они…

“Фарг! А если по этикету с королем нельзя первым заговаривать? Вот это я прокололся!..”

Король сел на поваленное дерево. Хлопнул по месту рядом с собой ладонью.

- Не торопись, Нико. Начни сначала.

Торопясь, волнуясь и удивляясь смягчившемуся тону (он знает мое имя?!) Нико выложил все, как было, и застыл в ожидании вердикта. Константин внимательно выслушал его, уточнив, откуда он знал, что в тех местах есть болота, и вдруг улыбнулся.

- Макс был прав на твой счет.

Нико так и застыл с открытым ртом. Макс… говорил королю о нем?.. Константин заметил его изумление и пояснил.

- Он упоминал, что ты из цирка. Знаешь несколько языков. Любишь и умеешь рассказывать истории, - король улыбнулся в усы, и Нико почувствовал, что у него горит лицо.

- А я каждое утро и каждый вечер видел, как ты тренируешься.

Лицо Фоссела совсем запылало. Он не знал, что сказать, и поэтому просто бездумно теребил край кожаной безрукавки. Он даже не думал, что для кого-то настолько интересен, чтобы за ним наблюдать. Тем более кому - королю Константину.

- У каждого из нас свои сильные и слабые стороны, Нико, - тихо сказал король. - Тебе не обязательно тратить силы на меч.

- Да, но… - Нико прочистил горло, старательно рассматривая ползущую мимо них колонию муравьев. - А если придется сражаться так… И лука не будет…

- Верно, - кивнул Константин. - Надеяться лишь на один вид оружия глупо. Но ведь есть кинжалы. В верных руках это ничуть не менее опасное оружие.

Фоссел вскинул глаза и встретился взглядом с королем. Тот рассматривал его с благожелательным вниманием, и Нико приободрился. Он уже было открыл рот, чтобы спросить об отце, когда Константин протянул руку и почесал Искру между ушей. Лиса подставила голову, виляя пушистым хвостом.

- Я знал одного укротителя, который работал с лисами, - вдруг сказал король. Нико замер, сглотнул.

- Это был мой папа.

Константин протянул лисе ладонь. Искра с увлечением обнюхала ее и села перед королем, обернув лапки хвостом и прядая ушами. Прислушивалась.

- Ты больше похож на мать, верно?

Нико кивнул, чувствуя, как в горле стоит ком. Ну только разреветься сейчас не хватало.

Он так давно ни с кем не говорил о них…

- Папа о вас рассказывал, - наконец выдавил Фоссел. - Он всегда говорил, что при вашем правлении было намного лучше.

Константин устало улыбнулся.

- Это было давно. Многое изменилось. Но я помню твоего отца. Он был сметлив, прост и честен. С ним приятно было говорить.

Молчание. Нико боролся со слезами. Константин молча ждал.

- Я поговорю с Нинасвеей, чтобы она научила тебя обращаться с кинжалом. Знаешь ее?

Кивок.

- Хорошо. Иди, Нико.

Той ночью Нико впервые после смерти родителей проплакался  и, вымотавшись заснул, как убитый. А на рассвете его нос уже щекотала рукоятью кинжала рыжая, чем-то напоминающая ему Искру Нина.

- Вставай, совенок! Некогда разлеживаться.

После этого разговора Нико стали брать в разведку к вящему удовольствию Крестора. Порой, тренируясь, он ловил на себе тяжелый, внимательный взгляд, но, оборачиваясь, никого не видел. Пожимал плечами и вновь вскидывал на плечо арбалет.

Константин заходил к нему после ранения, которое Нико получил, спасая Макса. Коротко сжал его руку, осмотрел непонятным взглядом и вышел.

Ласки от него было не дождаться, и на похвалу он был скуп. Но Нико был внимателен и замечал, как смягчается нечитаемый, суровый взгляд короля, обращаясь на Ивана; как он позабавленно разрешает Велиру костерить себя на чем свет стоит и смотрит так же ласково, не выказывая ни тени гнева даже на “проклятого долбоеба со своими царскими выебонами”; как в любое время, как бы сильно занят или устал ни был, Константин велит пускать к нему Василя и Лизард.

Нико не присутствовал на встречах Макса и Константина, но отчего-то был уверен, что и мнение принца король ценит весьма высоко. И смотрит на него чуть мягче, чем на остальной мир - надо только смотреть внимательно, слушать изменившийся голос. Надо видеть.

Нико умел видеть.