Макс всегда был ребенком сострадающим, чутким и привязанным к отцу. Не все методы воспитания Ивана Велир одобрял. Но предпочитал не лезть в чужой храм со своими четками - не его ж дитя. Чего зря душу себе мотать.
Макс был еще и любопытен не в меру и как-то не по-детски властен.
Однажды поздней весной Велир, сидя у окна и потягивая кислое вино (больше он никогда не пил эту мочу) заметил, что в толпе играющих детей Макс, самый маленький из них, ввязался в драку. Вмешиваться и разнимать Велир не собирался - пара синяков мальцу ничего не сделают, но в куче-мале был еще и Феб - крупный, задиристый и злой пацан лет одиннадцати, уже выглядевший старше своего возраста и державший в страхе весь ислеровский двор. Уже сейчас можно было сказать, что Фебу прямая дорога в солдаты, уж слишком он любил драться, а вот думать любил не очень. Велир прищурился. Если Феб зарвется, то придется вмешаться. Впрочем, боялись его порядочно - как только в бучу вступил Феб, все разбежались в стороны. Кроме шестилетнего Макса.
Да что ж за блядское наказание…
Макс стоял на месте, не собираясь не то что отступать, а даже опускать упрямо-сердитый взгляд. Феб же так удивился неожиданному сопротивлению от такой сопли, что даже опустил занесенный кулак.
- Вали, пока цел, папкин сынуля.
Макс смерил задиру таким взглядом серых глаз, что во дворе на секунду будто стало прохладнее. Феб ухмыльнулся и смачно сплюнул на свой кулак.
- Последний шанс, сопля.
- Нет.
Макс выплюнул этот короткий звук, вложив в него столько властности и презрения, будто он был по меньшей мере лордом этих земель и владел всеми их жопами. И откуда только взял такой тон?.. Феба, впрочем, он впечатлил лишь ненадолго. Он с размаху заехал Максу по уху, повалил на землю и начал пинать ногами.
Уронив флягу на пол, Велир выскочил во двор и оттащил Феба за шиворот, наградив парой таких тумаков, что у парня, верно, зазвенело в ушах.
- Ах ты ебаный высер своего папаши! Да тебя в поле давно надо, хуй ты на ножках, в плуг и пахать на тебе вместо скотины, а ты все без дела болтаешься да детей лупишь! С каких это пор, сука, месить шкетов ногами, как тесто, это у нас нормальное занятие? А ну пиздуй отсюда, пока я тебе ноги с руками не вырвал и в сраку не запихал все это добро, один хер ты им не пользуешься! Вали давай!
Отвесив идиоту третий подзатыльник, еще сильнее прочих, Велир отправил Феба восвояси и, нагнувшись над Максом, бережно поднял его за подмышки. Мальчик, весь извалянный в дорожной пыли, сморщился и болезненно застонал.
- Встать можешь на ноги? - Тревожно спросил Велир. Срань, надо раньше было влезть, все ждал чего-то… И так ребенка дразнят папкиной сладостью, еще и знахарской девочкой осталось только…
Макс попытался опереться на ноги и тут же охнул, хватаясь за живот и сгибаясь пополам.
- Блять, вот же дерьмо!.. Иди сюда, - Велир осторожно подхватил Макса на руки и понес домой.
- …Дядь Велир, не говори папе, - тоненько попросил Макс, тревожно следя за садящимся солнцем через окно. Он лежал в кровати Велира с холодным компрессом на животе и мокрой тряпкой, обтягивающей ушибленный висок. Велир фыркнул, поправляя компресс и пытаясь скрыть сердце, предательски сжавшееся при виде тощего детского живота, уже наливающегося синяками.
- Чего “не говори”, дебилушек? Твой папка что, слепой? А? Слепой он, что ли?
Макс помотал головой.
- Или тупой?
- Мой папа самый умный, - насупленно ответил мальчик.
- Вот-вот. Слишком умный даже, я бы сказал… И чего мы ему скажем, когда он за тобой придет? “Макс споткнулся, упал на камушек”? Человек с каплей ума поймет, что не падал ты никуда. Лежи уж… Разберусь как-нибудь без сопливых. Ты вот чего к Фебу полез, сморчок занюханный? Он бы тебя по дороге размазал и не заметил!
- Не размазал бы, - в голосе мальчика змеей скользнуло высокомерное презрение. - Он вчера побил Марису. Он куклу у нее отнял и побил! Папа говорит, нельзя бить девочек, их надо защищать! И вообще, зачем ему кукла?
- Зачем, зачем… Долбоеб, вот и затем… Не знаю. Ох горе с тобой, ох горе…
Сделав Максу “буп” в нос по старой привычке (пора уж отучаться; взрослеющий Макс все чаще хмурился и вертел головой на такие нежности), Велир поднялся было, когда в дверь осторожно постучали. Ваня. Только он во всей деревне не колошматил по двери кулаком, точно оглашенный, и не распахивал ее ногой, как будто явился к себе домой. Макс сжался под одеялом, а Велир пошел открывать, уже гадая, как бы уладить ситуацию. Иван уж слишком тревожился за единственного сына… И точно. Едва обведя дом взглядом, он даже поздороваться забыл.
- Макс, - выдохнул он, тут же кидаясь к постели. - Что случилось, сынок?
- Пап, ничего, у меня уже не болит, честно, ничего, - мальчик увернулся от поцелуя в лоб, - да не болит у меня там!.. Уже… Почти.
- Велир, у него жар? Что это такое? - в голубых глазах Вани ярко сиял страх. Не тревога - страх. Велир устало вздохнул.
- Не болен он. Пойдем поговорим… Нечего пиздюку уши тут греть.
Выйдя в синюю прохладу весеннего вечера, Велир осторожно начал.
- Ты только не дури. Подрался он сегодня. На Феба полез. Ну, крупный такой… Девчонку какую-то защищал.
Ваня вздохнул и потер переносицу.
- О Релен…
- Я понимаю, что нахуй бы пошел со своими советами, но… Ты б объяснил пиздюку, что тут не баллада про рыцарей. Лезть надо на противника своего размера, а не на кабана такого с голыми руками идти.
Иван вздрогнул, но тут же взял себя в руки, лишь побелевшие губы так и дрожали.
- Чего такое?! - всполошился Велир. Иван покачал головой.
- Ничего. Хорошо, я поговорю с ним. Больше он к этому Фебу не сунется. На работу, что ли, его брать с собой…
Велир посмотрел на него. Иван стоял, запустив большую ладонь в волосы и сжав их пальцами. Его лицо было нахмурено, а побелевшие губы плотно сжаты. Вся поза этого мощного человека выражала растерянность и отчаяние. Велир положил ему руку на плечо - неловко, неуклюже. Не умел он утешать…
- Не надо мальца запугивать. Я сам прослежу, чтоб он к Фебу не лез больше, пусть еще на улице поиграет. Успеется на его срок тяжелой работы, сам знаешь. Младших на себе таскать не надо, и то хлеб. Лет с восьми начнешь. Просто объяснить надо как-то этой упрямой сопле, что нехуй лезть на людей явно сильнее тебя - огребешь, а результата чуть. Это уж ты лучше справишься - два барана лучше друг друга поймут. Весь в тебя…
- Весь в меня, - каким-то горьким эхом откликнулся Иван, опуская руку. Мотнул головой, будто неосознанно отрицая - или просто отбрасывая волосы со лба? Он повернулся к Велиру, и будто из-за туч вышло солнце - улыбнулся.
- Спасибо, Вель.
- Хуесибо, - ворчливо отозвался знахарь, успокаиваясь. - Пошли, похлебки хоть налью. Животом урчишь на всю деревню.
Иван попытался начать протестовать. Велир развернулся и уставился на него поверх очков. Иван вздохнул.
- Ты хоть когда-нибудь принимаешь “нет, благодарю” за ответ?
- Хует. Шевели булками там!
***
- Да иду, иду, пресвятой Релен, чего еще стряслось у этих пидарасов?! - Велир встал с постели, поправляя штаны, почесал левый бок и распахнул дверь, уже с минуту выносимую детскими кулачками. На пороге стоял Макс, шмыгая носом и держа ладошки лодочкой. Велир сонно моргнул и потер глаза руками.
- Тебя чего фаргусы принесли с ранья?
Макс протолкнулся мимо его длинных ног в дом и дернул Велира за штанину.
- Дядя Велир, птенчик выпал из гнезда, помоги обратно положить! Папа в поле ушел, еще только рассвело, я его там не найду, помоги, пожалуйста, я не дотягиваюсь!
Велир опять моргнул. Вроде и вежливый, и “пожалуйстам” всяким его отец научил, и “спасибам”, а все равно тон такой, будто тебе приказ отдают, да еще так, что хуй ослушаешься. Спать хотелось просто невыносимо - он вчера до полуночи вправлял вывихи и латал переломы идиотам, которые опять решили, что без “стенка на стенку” праздник летнего солнцестояния ну никак не обойдется.
- Ты ради этой хуйни чуть дверь мне не вынес?! Пиздуй домой, пока папка не узнал, что ты без присмотра в лес драпал! Расскажу - мало не покажется!
Макс насупился, и Велиру, который в свое время сопли утирал этой мелочи, стало не по себе.
- А я тогда папе расскажу, что ты похудел опять! Он тебя отругает!
Знахарь онемел от этой наглости.
- Я правильно понял, что ты меня папашей своим запугать вздумал?!
Пиздюк продолжал смотреть на него снизу вверх, набычившись - совсем, как на Феба весной. Отступать он не умел. Не дал Релен мозгов, теперь уже поздно просить…
Фыркнув и сдавшись (больше из-за смехотворности этой угрозы), Велир нагнулся рассмотреть дрожащего, еще совсем голого птенца с огромной головой, и цокнул языком.
- Ну, можно попробовать, но учти, Макс, они могут его из гнезда и выкинуть опять.
- Почему?!
- Слабоват. Может, братья с сестрами из гнезда вытолкнули. Ладно, хуль с тобой сделаешь? Не плачь только, - буркнул Велир, натягивая рубаху.
- Я и не собирался, - буркнул Макс.
- Вот и заебись, давай шуруй на улицу.
Кое-как дотянувшись до гнезда (хорошо, что было раннее утро, и никто не видел, как знахарь лезет на дерево), Велир вложил птенца в гнездо к остальным таким же уродцам и, охнув, спустился с дерева. Макс запрыгал.
- Спасибо!
- Хуесибо. Домой пошли. Ох ты горе… Думаешь, я в том возрасте, чтоб по деревьям лазать тебе?!
- Ты еще не старый, не ври, - Макс, у которого резко улучшилось настроение от сделанного доброго дела, вприпрыжку бежал по дорожке перед Велиром. Тот потер лицо, стараясь не упускать из виду неугомонную мелочь.
- Я щас тебе поумничаю, блять… Жрать хочешь?
- Хочу! У тебя яблочки есть?
- Хуяблочки! Сам шел бы да собрал!
- Ну и пойду!
- Так, Макс, нет, я не имел в виду прямо сейчас, идиот! Стой, куда, дебил, там же колючее!.. Макс, етить твою мать!.. А ну вылезай оттуда!
***
- И в-вот мы вылезли из кустов, и-и-и…
Макс шмыгнул носом, сидя на лавке. Велир сидел перед ним на корточках и внимательно рассматривал детскую ладонь всю в занозах. Рядом виновато переминался с ноги на ногу испуганный до усрачки Василь. А по полу деловито топал туда-сюда притащенный из леса еж.
- Ну что стоишь, клювом щелкаешь? Василь! Воду согрей.
Испуганно кивнув, малец метнулся к котлу. Взгляд у него был пока что тупой и забитый, но по дому он шебуршал шустро - привычный. И с детьми обращаться тоже умел. Когда давеча хворая девчонка проорала Велиру все уши, Василь взял ее на руки, тихонько покачал, что-то бормоча, и малышка отвлеклась на него, перестав, наконец, вопить. Макса это восхищало. Сам же Василь, видимо, решил, что Макс - это какой-то местный божок (видимо, из-за умения читать, писать и подвешенного языка), и таскался за ним повсюду, с открытым ртом слушая его дикие сказочки, которыми Макса потчевал Иван.
Тяжело вздохнув, Велир обработал Максу руки, повытаскивав оттуда занозы. Макс сжал губы, упрямо отказываясь плакать от боли, хотя серые глазенки уже блестели. Весь в папашу. Такой же тупой упрямец - лишь бы добро кому-нибудь причинить, потом догнать и добавить…
- Чего тебе усрался этот еж? Он же грязный, идиот! Он колючий! Его боги специально таким сделали, чтоб всякие пустоголовые мальчишки его не хватали! А ты чего? А? Долбоебам закон не писан! Даже закон природы!
- Он на дороге сидел, - дрожащим голосом объяснил Макс, - там телеги иногда ездят…
- Ну сидел и сидел, значит, надо было ему! - Промыв руки мальчика обеззараживающим настоем, Велир перемотал их тряпицей. Макс поморщился.
- Жжется…
- Ах жжется вашему лордячеству! Ничего, блять, потерпишь! Заодно урок втемяшится в башку твою пустую, что нехуй хватать всякое зверье руками!
- Его бы раздавили! - Макс вспыхнул.
- Ну хули поделать! Всех не спасешь, какие-то животные дохнут, это нормально! Все там будем, знаешь ли!
- Папа говорит, что если можешь помочь - то надо помогать!
Василь помялся и ступил ближе к Максу, еще боясь спорить, но пытаясь оказать молчаливую поддержку. Велир только хмыкнул.
- Так, ты, хуйлуша молчаливая, бери вон рукавицы зимние и тащи эту ебалу в лес, мне в доме такой херни не надо. В травке оставь… От дороги подальше. Уже вон в углу насрал, ты посмотри!
Когда Василь, испуганно кивнув, смылся на улицу вместе с ежом, Велир вздохнул, крякнул, тяжело поднялся на затекшие ноги и плюхнулся на лавку рядом с незадачливым спасителем. Макс, понурившись, разглядывал свои перебинтованные ладони. Велир посмотрел на медленно оседающие в солнечном воздухе пылинки.
- Папа твой прав, помогать надо. Но еще надо и умишком сначала раскидывать - нужна ли твоя помощь там вообще, или только своей жопе навредишь. Диким зверям, как правило, не нужна - и без людей они обойдутся, поэтому и называются “дикими”. Везде лезть нехуй со своей помощью, нос дверью прищемят. И папке твоему бы это уяснить, но он уже взрослый мужик, поздно его уму-разуму учить. Тебя еще можно. Ты, прежде чем ежа хватать, посмотри, чем взять его можно, а не голыми руками.
- Мы тряпочкой…
- Хуяпочкой! Потолще чем надо было! Ладно, сиди, - Велир потрепал унылого Макса по макушке и встал, - не ссы. Пригодишься ты еще миру, я уверен. Вон пастух у нас совсем без помощи вешается, ему бы помог за овцами ходить, и то дело. Маловато их что-то стало… Не родят.
***
- …там овца сразу двух ягнят родила! Ты не поверишь! Дядь Велир! Дядь Велир!
Макс, уже двенадцатилетний теленок на слишком длинных для своего тела ногах, ворвался в залитый апрельским солнцем дом, едва не опрокинув самого Велира. Василь, вязавший расплетшуюся корзину, поднял голову и уставился на друга. Велир охнул.
- Чего орешь-то на всю деревню, будто пожар! Ну родила, и хорошо!
- Да нет, ты не понял! Я помог! - Макс сиял весь, с лохматой макушки до оборванных кончиков штанов, которые были уже ему малы, - там один ягненок сразу, ну сам, а второй не шел, и она блеет, блеет!.. А рядом нет никого! Ну я вспомнил, что у тебя в книжке про людей читал, сделал там, ну это, повернул его, и он вылез! Только он поменьше первого, и на ножки еще не встал, но пастух сказал, что я молодец!
Велир фыркнул. Василь робко улыбнулся уголком рта.
- Тебе б только со зверьем всяким возюкаться. Людей не хочешь лечить научиться?
- Нет, - Макс плюхнулся на лавку подле Василя и слегка пихнул его бедром - двинься, мол. - Животные лучше людей. Да, Вась?
- Не могу возразить, - пробормотал Велир, выдвигая из-под стола ящик с пучками сушеных трав. - Вот жопа неугомонная. Любитель зверятины. Осталось только волка, лису али медведя мне из лесу притащить!
***
- Дядя Велир.
Велир споткнулся о юлящую у ног лису Фоссела и сплюнул.
- Ну еще чего стряслось?!
Макс серьезно посмотрел на него, стоя на пороге. За его спиной молчаливой всегдашней тенью маячил Василь.
- Мы пса в лесу нашли… Он очень хрипит. Мне кажется, он обо что-то поранился и легкое повредил. Ну или… Просто так дышит. Надо зашить. Василь справится. Ты только дай, что нужно.
- А по ебалу не дать тебе? - Велир натянул на голову шапку и схватил чемоданчик. - Пошли, покажешь мне этого… пса.
Макс замялся.
- Возможно, это не лучшая идея…
- Я тебе щас поумничаю! Шевелись давай!
Макс посмотрел на Василя. Тот пожал плечами и посторонился, пропуская наружу Искру. Та скоро потрусила к дому глоссатора - свои вкусняшки от Велира и Макса она уже получила.
Лес шумел темнеющими кронами, будто предупреждал: не подходи. Осенний воздух уже нес в себе предвестье зимы. Велир нахмурился, подходя к опушке. Голос леса, в отличие от голоса людей, он всегда умел понимать хорошо. И лес говорил ему “не ходи”. Мотнув головой, Велир направился к лесу вслед за Максом. Подросший шкет начал тихо бунтовать против всего мира, особенно против опеки Ивана, от всех отдалился, и хотя по-прежнему был ласков с отцом, но ласка эта перестала быть безусловной любовью ребенка и стала уважительной, но уже в чем-то осуждающей и борющейся за равноправие любовью взрослеющего человека.
К моменту, когда они добрались до места, стемнело вовсе, и единственным источником света был старый фонарь Василя. Макс нервно приблизился к нему, и Велир увидел, что они крепко взялись за руки. Василь знал о нелюбви Макса к темноте - единственной слабости, оставшейся у него с младенчества. Макс с рождения не терпел темноты и одиночества.
Увидев на земле огромную, хрипло дышащую волчью тушу, Велир замер, как вкопанный.
- Это, блять, волк ебаный!
- Ну… - Макс помялся. - Не похоже. Он все понимает - почти как собака себя ведет. И не кусается, терпит. Его только нужно подлечить, и он сам уйдет, если волк. Как волка ни корми, он же в лес глядит?
Некоторое время Велир молча пялился на двоих пиздюков, регулярно находящих приключений - почему-то на его, Велира, задницу. Он тяжело вздохнул.
- Сука. Ну просто уже дальше некуда! Лиса есть, волк теперь тоже есть, дальше будет медведь?!
Макс помотал головой, проникновенно глядя честными серыми глазами.
- Пап, он не укусит, - подтвердил Василь, пыря на знахаря точно такими же глазами.
Велир сплюнул, осторожно присел на землю и раздвинул волчью шерсть, отыскивая рану в неверном свете фонаря. Волк приоткрыл глаза и навострил уши, но даже не попытался ощериться, будто понимал, что ему пытаются помочь. Только принюхался и тревожно скосился.
- Ну чего пыришься? - пробормотал Велир по привычке. Волк фыркнул и проворчал что-то, подозрительно напоминающее по интонации нелестный ответ.
- Это ты меня сейчас нахуй послал?.. Дожили, с волками уже разговариваю блохастыми… Чего скулишь, так и есть, весь в блохах! Пиздец… Сейчас я вот всю эту дрянь домой понесу, да?
- Пап, тебе помочь? - влез Василь, и тут же огреб словесного пиздюля от злобно возившегося с волком Велира.
- Стой уже там! Помощничек выискался! Сколько я вам еще зверюг всяких лечить и спасать буду?! Ей-же-ей, летом уже и не помню, что я вообще-то знахарь человеческий, а не хуй пойми чего, вот сейчас материалы на него тратить… Значит, так, перевяжу, заживет, и пусть пиздует на все четыре прям завтра!..
На все четыре волк почему-то не ушел ни завтра, ни через месяц, ни через десять лет. А Макс при всей своей благородной тупости, оказался в конечном итоге прав - не будь он таким сострадающим идиотом, и история эта закончилась бы, даже не начавшись.