Макс сел на постели и потянулся, вытягивая вверх сжатые в кулак руки. Василь следил за ним, лежа рядом и лениво приоткрыв один карий глаз. Нежный ветерок с моря раздул тонкую белую занавеску, скрывавшую за собой широкий балкон. Как новый король, Макс занял лучшие покои - те самые, в которых когда-то жил его отец. Василь, разумеется, жил с ним.

- Доброе утро, Вась, - Макс повернул взлохмаченную голову и улыбнулся. Василь поймал между пальцев длинную прядь, упавшую на поясницу, покрутил и выпустил. С улыбкой Макс склонился к нему, утягивая в поцелуй. Василь с готовностью ответил, прижимая Макса к себе за затылок - все еще чуть более сильно, чем нужно. Впрочем, не то чтобы король жаловался.

- Встаем, - сказал Василь, едва оторвавшись от родных губ. Макс улыбнулся, прижимаясь лбом к его.

- Да как ты можешь едва открыть глаза и мгновенно прийти в себя?

- Сам-то, - Василь ухмыльнулся, легонько пихая Макса в плечо, садясь и спуская ноги с огромной кровати.

Им обоим пришлось научиться просыпаться менее, чем за секунду, дремать даже стоя и еще многому, что теперь было не нужно.

Сидя на краю кровати и запустив руку в копну соломенных волос, Василь тихо любовался своим королем. Макс сменил домашние штаны, в которых спал, на форменные брюки, надел блузу и черный камзол с золотой отделкой. Приподнял длинные волосы и упустил пряди между пальцами. Страдальчески вздохнул, косясь на мужа. Василь улыбнулся. Он ждал этой части их ежеутренней рутины. Он подошел, подцепив с подоконника стальной гребень и встал позади Макса.

- Стой прямо, вьюрок.

Макс выпрямил спину и чуть откинул голову. Волосы цвета темного дерева, почти черные, но вспыхивавшие рыжиной на свету, падали чуть ниже его поясницы. Василь осторожно расчесал их, начав с кончиков и дойдя до макушки. Макс коротко заурчал, подаваясь на массирующий гребень и мягко поглаживавшие руки Василя. Тот наклонился вперед и прижался губами к шее под волосами, туда, где Максом пахло сильнее всего.

Утро едва занималось над Рилиандилом, окрашивая шпили дворца в нежно-розовый цвет рассвета, когда король и первый королевский целитель приступили к работе каждый в своем крыле дворца. Макс - в кабинете, прилегавшем к тронному залу, Василь - в королевской оранжерее и лечебном крыле. Несмотря на то, что с коронации Макса прошло шесть лет, дворец и город все еще восстанавливались, постепенно излечиваясь от страшного пожара двадцать шесть лет назад. Разумеется, тронный зал и королевские покои были отделаны в первую очередь.

“Глупость”, - поморщился семнадцатилетний Макс, узнав о начале работ. - “Я поспал бы в любой комнате, мое эго бы это пережило. Разве восстановить город не важнее?” Иван тогда только покачал головой.

“Ты прав, но трон - это символ мощи династии. Ты можешь спать, где пожелаешь, но принимать своих подданных должен на троне и нигде более. Иначе ты не будешь восприниматься королем. Власть обитает в местах, которым люди придают особое значение. Они наделяют символы властью. Корона, трон - все это нужно им, они привыкли к этому. Им нужно видеть тебя на законном месте - особенно после стольких лет под властью скрывавшегося в тени тирана”.

Макс тогда лишь пожал плечами, не желая спорить. Теперь он понимал больше.

Нико вошел в его кабинет полчаса спустя с пачкой писем. Он почти оправился от раны, разве что ходил теперь медленнее и изредка хмурился, но не позволял никому лишний раз видеть, что ему больно, и жалеть себя. Об Искре он наверняка плакал, но один, на людях продолжая весело улыбаться. Макс давил в себе гнев всякий раз, когда выхватывал взглядом побледневшее лицо и капельки пота на лбу. Жаль, что с Сибиллой и Сьерраном нельзя было разобраться во второй раз. Или казнить их к фарговой матери.

- Почтовый голубь прибыл! - Возвестил Фоссел. Макс поднял голову от письма лорда Фираса и улыбнулся.

- Ни на кого по пути не нагадил?

- Ну, Васильку я не встретил, - пожал плечами Нико под смех короля. - На, тут вот от лордов, лордов, лордов… О-о-о, а еще угадай, от кого?

- Лордов? - Хмыкнул Макс, пододвигая к себе чистый лист и вынимая перо из чернильницы.

- Бинго! - Нико щелкнул пальцами. - Так, а это что… Ой, Макс, глянь-ка…

Макс слегка нахмурился, уловив изменение тона лучшего друга и протянул руку за тонким конвертом. Он был из грубой бумаги и перевязан грубой бечевкой. Печати перстня лорда на нем не было.

- Это от дяди Велира, - коротко пояснил Макс, распечатывая письмо. На отполированный стол лег убористо исписанный лист. Нико тоже растерянно нахмурился.

- Он давно не писал. Случилось что-то?

- Сейчас узнаем, - Макс пробежался глазами по строчкам и помрачнел. - Да ничего нового… Отец обратился, пытается удержаться, но…

- Обратился в куда, - Нико влез на свободный от бумаг край стола, скрестив ноги. Макс вздохнул и потер переносицу.

- В человека. Из волка. Помнишь, я рассказывал…

- А.

Макс и Василь старались поддерживать с Велиром переписку - последнюю ниточку, связывавшую их с прошлым. Константин писал напрямую Ивану и получал от него отчеты о том, как продвигается восстановление Релении.

“Даже сейчас я у него под колпаком”, - чуть раздраженно фыркал Макс.

“Он просто переживает”, - чуть извиняюще улыбался Иван. - “Что поделать, старого пса не научить новым трюкам, а от прежних он уже не отучится”.

“Вот расскажу дяде Велиру, что ты назвал бывшего короля Релении псом”.

Иван хохотал. Макс старался не обижаться и просто старательно делал свою работу.

Однако, когда письма от Константина стали реже, а потом и вовсе иссякли, как пересохший ручеек, обеспокоились они все. Велир продолжал отвечать стабильно, утверждая лишь, что Константин приболел, но вскоре придет в себя. Они старались не тревожиться - в конце концов, Велир не бил баклуши всю жизнь и справлялся со многими хворями. Но он перестал отвечать так надолго, что Иван совсем собрался оставить короля, жену и четырехлетнего сына и ехать в Ислер. Однако именно тогда от Велира пришло письмо, в котором он сказал правду.

“Как бы он ни был силен, а хворь оказалась сильнее”, - пробормотал Василь. Нико печально кивнул, опустив плечи. Только Макс покачал головой, щурясь на письмо, будто видел что-то между наползающих друг на друга строчек.

“Это не хворь. Это что-то другое”.

Его никто не просил делать этого, но после работы, в более или менее свободные дни, Макс начал проводить вечера в лекарском крыле библиотеки. Ему всегда было легче сначала обратиться к книгам, чем спрашивать у людей. И только если пожелтевшие страницы, хранившие аккумулированную человеческую мудрость, не помогли бы ему, он обратился бы к лекарям. Велир, с его скудными источниками, не мог знать всего, и до многого доходил на ощупь. Академическими его знания назвать было точно нельзя. А дело казалось тонким, слишком много сопутствующих осложнений - защитные чары, нетипично пошедшая волчья хворь… Сын-маг, наконец. В роду Фенсалоров почти не рождались маги, но некоторые колдуны не верили, что полностью обычный человек мог породить такого мага, каким был Макс. Отчего он родился таким сильным, никто не знал и по сей день. В роду Дарденнов и вовсе никогда не было ни одного чародея.

Ползая по нижним полкам в поисках книги о болезнях души и гадая, чего ради он вообще тратит время, хотя мог бы на пляже пузо погреть, Макс столкнулся нос к носу с весьма пыльным Василем. Как и обычно, они поняли друг друга без слов.

- Темный мы народ, - пробормотал Василь, - вроде и пишут что-то про людей, которые утратили силы жить… А потом тут же валят это на фаргусов.

- А думаешь, это не они? - Макс закрыл книгу, встал и потянулся, хрустнув затекшей спиной. - Пошли погуляем.

Василь хмыкнул, беря его за руку.

- Фаргусы? Сомнительно. Чем больше я узнаю о мире, тем меньше хочется валить явления природы на чертей. Да и на богов тоже…

Они прошли мимо дико разросшегося сада, пьянившего сладким ароматом цветов и спустились на песчаный пляж - секретное место прямо под скалами Рилиандила, где не было ни души. Макс потер плечо, поморщившись, и Василь тут же подвел его к заросшему мхом валуну. Король сел и благодарно потерся о запястье любимого, который начал медленно разминать его плечи.

- Утратил силы жить… Не похоже на него, - медленно и задумчиво произнес Василь, наминая худые, но крепкие плечи. Макс молча смотрел на вялый и тихий, едва шумящий прибой, приносивший на мокрый песок то водоросль, то дохлую морскую звезду. Над водой, покачиваясь на крыле, реяли чайки, то и дело пикируя вниз и вылетая из воды с трепыхающейся рыбешкой в пасти. Другие чайки, отъевшиеся на рыбе, деловито прогуливались по песку. Одна подошла совсем близко к вытянутым ногам Макса и уселась на прохладном песке, подогнув под себя лапки. Макс улыбнулся и коснулся ее перышек.

- Во наглые твари, - прокомментировал Василь. - Давно на них никто не охотился. Ты посмотри, из нее же котлеты две получилось бы.

- Слава Релену, мяса пока хватает, - откликнулся Макс и снова замолк, глядя на прибой. Он не стал говорить Василю, что порой его тоже накрывала смертельная усталость, и хотелось стать… Да хотя бы тупой чайкой, целый день ловить рыбу, а потом вернуться в гнездо и безмятежно уснуть, не разгребая лавины оставленных предыдущими правителями проблем. Макс никогда не страдал излишней тревожностью, но чем больше он узнавал о долгосрочных последствиях государственного долга для страны, тем труднее он засыпал, вообразив себе самые ужасные последствия, вплоть до новой войны, и это учитывая, что его еще не отпустили воспоминания о прежней, а только что произошел конфликт с Силабией. Это выматывало. Чайкой прожить жизнь казалось легче, хоть Макс и понимал, что у животных свои проблемы. К тому же тогда пришлось бы превращать в чаек Василя и Нико… Без этих двоих Макс не мыслил никакой жизни. 

- Почему не похоже на него? - Рассеянно спросил он, ловя нить прерванного разговора. Чайка у его ног увлеченно чистила перья, сунув голову под мышку. Руки Василя умело разминали напряженные мышцы, смягчали твердые узлы, успокаивали. Тихий плеск воды усыплял. Макс медленно моргнул, когда Василь перебросил длинный хвост ему за плечо.

- Он же всегда был первый на ногах с утра, вечно всех доеб… Заставлял работать, пинал, не жалел никого, и сам не останавливался. - Макс услышал в голосе мужа тень старого недовольства. - В жизни такого человека не видел, и чтобы он вдруг с ни хрена потерял волю к жизни? Что вдруг?

- А по-моему, все логично, - пробормотал Макс. - У каждого человека ведь определенный резерв запала. Спичка догорела… Видимо, он уверился, что я справляюсь с правлением, и… Потерял смысл жизни.

- Так пусть батя ему поможет ему его найти, такая любовь была, - хмыкнул Василь с едва ли не пренебрежением, под которым Макс легко расслышал раздражение. Василь и Константин так никогда и не поладили. Константин умело скрывал свое недовольство избранником сына от всех, кроме Макса и Ивана, но Василь, хоть и не разбирался в тонкостях человеческой души и политики, дураком никогда не был. К тому же Василь, в отличие от всех их, имел дело с последствиями постоянных уходов Константина для Велира, видел его тревогу, успокаивал изводившегося от страха отца и наблюдал, как Константин не выказывает внешне ни признака раскаяния, раз за разом подвергая человека, которого вроде как “любил”, опасности. Для Василя все было просто - не показал внешне, значит, не чувствовал. Он, готовый за Макса умереть, так и не понял, как можно любить кого-то и подвергать его опасности. Да и отвлеченные идеи вроде потери смысла жизни были от Василя далеки. Родили - значит, так надо было, живи, пока можется. Наверняка для него все это звучало, как бешенство королевского жира.

Впрочем, взаимная неприязнь бывшего короля и нынешнего королевского целителя имела мало значения на таком расстоянии. Макс и не пытался их помирить, решив не лезть не в свое дело. Он задумчиво постучал пальцем по своему худому колену.

- Ладно, он вроде как справляется… Оставим это, Вась.

Василь тихо вздохнул, нажимая на плечи сильнее. Макс прошипел.

- Потерпи, - донесся сзади спокойный голос.

- Не хочу, - заявил король, позволяя себе такой редкий момент каприза. Перехватив руки Василя, он потянул его к себе, поднимая голову и скользя губами по мягкой и теплой коже, пахнущей лекарствами, книжной пылью и едва ощутимо - сеном. Детством. Ислером.

Как всегда, Василь беспрекословно повиновался.

Спустя три месяца Макс получил еще одно письмо от Велира, короче предыдущего. Снова помрачнел, но никому не дал прочесть его, лишь долго ходил по балкону после наступления темноты с клочком бумаги в руках. Наконец, лицо его прояснилось, он вернулся и уснул крепко, без сновидений.

Утром он направился к Ивану, велев позвать Василя и Нико. Канард вернулся из города, где следил за отстройкой городской ратуши, работой двух приютов и городской стражей. Во времена прежних королей город был застроен вплотную, душил узкими улочками, люди жили кучами, что провоцировало заболевания, беспорядки и преступность. Город нужно было отстраивать заново, упреждать беспорядки, и за этим следил Иван, регулярно докладывая Максу. Лизард же, пока могла это делать, обучала молодых магов и сама обучалась у более опытных, помогая им собирать разрозненные и восстанавливать утерянные знания о магии. Сейчас она временно отошла от тренировок - маленький Симон недавно появился на свет.

Несмотря на тревогу и усталость, Макс улыбнулся, войдя в небольшие светлые комнаты. Иван остался скромным и подыскал себе небольшие уютные покои, и Лизард, не привыкшая жить во дворцах, охотно с ним согласилась - большие пространства с вычурной отделкой угнетали их обоих. Лизард нравилось рассматривать статуи, картины и лепнину, но, устав, она предпочитала вернуться в свое безопасное гнездо, где ее и детей ничто не подавляло.

Пятилетний Одрик с огромным старанием раскачивал деревянную колыбельку. На ее изголовье сидела Алиса, внимательно рассматривая нового малыша глазками-бусинками. Увидев короля, мальчик прижал палец к губам и громко прошипел “тс-с-с!” Лион, не отлипавший от Одрика с самого их знакомства, тихо катал по полу деревянную лошадку и молчал. Макс кивнул и подошел на цыпочках к колыбельке. Симон, капризно сморщившись, спал, пихнув в рот пальчик.

- Макс, - Лизард вышла из спальни, запахивая плотный золотисто-коричневый пеньюар, - доброе утро.

Она никогда не называла его по титулу и кланялась лишь на официальных приемах, в отличие от Ивана, который едва отучился от официоза даже наедине. Макс был ей за это благодарен.

- Мы можем поговорить? - Макс так боялся разбудить малыша, что половину фразы произнес жестами. Лизард кивнула и отвела короля в рабочий кабинет мужа. Одрик, пыхтя, продолжил толкать колыбельку.

- Ему не надоедает? - С улыбкой спросил Макс, прикрывая за собой тяжелую дверь. Лизард коротко рассмеялась.

- Скоро надоест. Но он очень старается, даже меня и отца порой оттирает, не то чтобы мы против были…

Макс кивнул. Лизард села на диван и жестом предложила сесть и Максу.

- Ох, что ж это я, прежде короля ведь садиться нельзя, - вдруг спохватилась она.

- Да хватит уже, - Макс поморщился. Она хихикнула, расплетая и заплетая кончик косы.

За дверью послышались твердые шаги. Одрик опять прошипел “тс-с!” В кабинет на цыпочках вошел Иван, сразу за ним - Василь и Нико на его хвосте.

- Ребята, если мы разбудим Симона, наследник престола порвет нас всех без жалости, вот что я вам скажу, - комически серьезным шепотом сообщил Канард. - Макс, пока ты здесь, насчет…

Фенсалор прервал его коротким жестом.

- Погоди, пап. Сначала я.

Иван моргнул и сфокусировал взгляд. Рассеянность, выдававшая, что мыслями он еще был на улицах города, пропала. Теперь он внимательно смотрел на сына.

- Я хотел бы ненадолго поехать в Ислер, - медленно произнес Макс, обводя глазами свою семью.

У Василя вытянулось лицо. Нико вскинул брови. Иван нахмурился. Лизард обеспокоенно всмотрелась в глаза Макса. Тот ждал.

- Тебя беспокоит Его Величество? - Ровно спросил Василь. Макс кивнул.

- Да. Я должен убедиться, что это не опасно для него - и для всех нас.

- О чем ты? - Тут же насторожилась Лизард.

Макс покусал губы, подыскивая слова - старая привычка, которую отец так и не вытравил из него до конца. При чужих он идеально владел мимикой, разглаживая черты в каменную маску, но при семье становился куда живее, не понаслышке зная, как тревожит любимых сталкиваться с ледяным равнодушием.

- Я бы хотел убедиться, что мой отец страдает не от проклятия. В Релении еще могли остаться маги с дурными намерениями относительно нас, а отец и Велир слишком далеко.

- На короле защитные чары, - тихо припомнил Нико.

- Они могли ослабнуть с годами? - Предположил Макс. Лизард тут же покачала головой.

- Я читала о королевской защите. Она не ослабевает никогда, пока жив ее объект. Но магия развивается постоянно, люди находят все новые и новые способы причинить друг другу вред. Этим чарам уже почти полвека. Они не ослабели, но кто знает, какие проклятия появились в мире с тех пор?

Макс сжал губы в тонкую полоску, слушая ее. Иван видимо побледнел.

- Я еду с тобой.

- Нет, - мгновенно отреагировал король. - Ты и Нико останетесь моими регентами. Я приведу все дела в порядок - на это уйдет около недели, после чего немедленно выдвинусь. Распорядись, пожалуйста, чтобы для меня были подготовлены свежие лошади на каждом постоялом дворе.

Иван знал этот тон - тон Константина. Они все его знали. Макс принял решение, тщательно продуманное и взвешенное, и ничто бы не свернуло его с пути, кроме неодолимого препятствия - да и были ли такие для Максимилиана Реаннона Орлина Фенсалора?

Остаток дня Макс провел в работе, а вечером вдруг опять обнаружил себя у дверей покоев Канардов. Одно слово “Ислер”, всколыхнуло в нем полустертые уже воспоминания о детстве в деревне, мечтах выбраться из нее в большой мир, сонных утренних часах и промозглых ночах, тепле печки и папиных рук, доверчивых глазах маленького еще Василя и студеной воде из маленькой речки, фокусам Искры, о блеянии овец и тягучем мычании коров.

Ислер не был нанесен ни на одну карту Релении, и порой Макс боялся, что детство - не более, чем сон, утренний туман, развеянный солнечным светом.

Взяв на руки капризно кряхтевшего Симона, Макс сел напротив колыбели, разглядывая вырезанного на деревянном изголовье пегаса.

- Кстати, ее сделал Константин еще для Одрика, - тихо сказал Иван, садясь рядом. В спальне Лизард укладывала Одрика и Лиона. Макс растерянно посмотрел на папу.

- Это… Отец сделал?.. Всю колыбель?

- Да, заготовки у него уже были, поэтому осталось только их соединить, ну и вот это, - Иван протянул руку и коснулся вырезанных крыльев пегаса, герба Канардов и сложных узоров по всей длине колыбели, - тоже он вырезал.

- А когда?.. Я думал, он сделал для Одрика только погремушку, - тихо сказал Макс, глядя на гордо вскинутую голову мифического животного. Иван грустно улыбнулся.

- Ты тогда был очень занят. Вы мало общались, только по делу, помнишь?

- Такое забудешь, - Макс усмехнулся, не желая особенно вспоминать свой первый год в Рилиандиле. Да и помнить было нечего - марево из работы, в которой он ничего не смыслил, а Константин лишь сурово спрашивал с него за каждую мелочь, поднимал с петухами и не давал уйти спать, пока запланированные на день дела не будут сделаны. Макс не просил передышек, сцепив зубы и желая доказать, что он не попросит пощады.

Тогда он терпеть не мог общество Константина и не желал знать, чем тот занимается в свободное время.

- Он очень хотел сделать для меня что-нибудь, - так же тихо и ровно сказал Иван. - Отблагодарить за тебя. Он не хотел, чтобы мой второй сын не имел места, где бы спал - как ты когда-то.

Ком в горле короля Релении оказался совершенно лишним, и Макс сглотнул его, держа на руках младшего брата. Тяжелая и ласковая рука папы мягко погладила его плечо.

Макс выехал из Рилиандила рано поутру на крупном черном жеребце, напомнившем ему Овсянку. Василь, Иван и Лизард насовали ему гостинцев для Велира и Константина и писем. Макс не сомневался, какая на них у знахаря будет реакция. Он доехал до Ислера без всяких приключений, отправив вперед голубя с письмом. Велир должен был его ждать. Макс лишь надеялся, что его будет ждать и отец.

Остаться совсем одному так надолго было странно. Порой даже приятно. Не зудели над ухом слуги, придворные и просители, не сновали рядом люди, не просили чего-то, Макс не чувствовал себя под постоянным наблюдением - как-то справится молодой король, не спасует ли, не даст ли слабину. 

Но ночами Максу отчаянно не хватало родного тепла рядом, запаха лекарств и сена, чиханья Нико и его непослушных кудряшек, возни малыша Одрика и капризных воплей Симона, своей семьи. Дворца, который начинал становиться ему домом.

После Мулевира уже можно было не опасаться, что его узнают, и Макс стал чаще снимать капюшон. Он даже удивился, когда понял, как охотно обслуживают в трактирах вежливого и красивого юношу. Хмыкнул, вспомнив, как ловко отец обводил вокруг пальца даже бывалых трактирщиков, не говоря уж о более молодых, которые презабавно мешались и краснели от одной улыбки. Макс попробовал - чисто ради интереса - пофлиртовать с сыном и дочерью хозяина постоялого двора, и те едва из кожи не вылезли, чтобы изобрести предлог посидеть с ним рядом. Вопреки своей воле Макс узнал подробности их жизней, надежды на будущее, какие здесь обычно бывают постояльцы, насколько лучше стало жить при короле Максимилиане, услышал пару страшилок о волчьем короле и Темном Императоре, а в завершение вечера дочка хозяина чмокнула его в щеку, премило покраснев, и с хихиканьем убежала вверх по лестнице, оставив ему двойную порцию ужина. Макс коснулся щеки.

“Василю мы об этом не скажем”.

Подъехав к Тарборо, Макс дернул поводья гнедой кобылы и прижал руку к груди. Глупое сердце заколотилось так, как не колотилось порой и перед битвами.

“Ну-ка, унимайся”.

Тарборо разросся. Максу отрадно было видеть на всем пути плоды своего труда - израненная страна начинала процветать, люди с содроганием и проклятиями поминали Императора и громко молились о долгой жизни для Максимилиана. Максу было чуть горько и немного смешно, когда он вспоминал, за кого они молились и кого проклинали. Он вспоминал худую и дрожащую, ледяную ладонь на своей окровавленной щеке и хриплый голос, больше похожий на клекот полузадушенной вороны: “посмотри, что они со мной сделали!” Чужие кошмары, наводнившие его разум.

Он встряхнулся. Не время было. Он ехал по делу.

Говоря совсем уж честно, Макс был рад приехать в Ислер и просто так. Просто… Выдохнуть. Он понимал, что дом папы уже занят другой семьей или снесен, но хотя бы увидеть места…

Речка. Опушка леса и пустырь. А за пустырем - знакомый дом…

Сердце забилось еще более оглушительно. Макс пустил кобылу в галоп. У дома знахаря он оказался уже после заката. Пойти бы посмотреть дом папы… Но Макс был слишком голоден и страшно хотел пить, а вода, как назло, закончилась. Он привязал лошадь и постучал в дверь.

- Какого хуя!! - Донеслось изнутри. Этот тон означал “входите, пожалуйста”. Макс ухмыльнулся и толкнул дверь.

- Привет, дядя Велир.

- Какой я вам нахуй дядя!! - Заорал знахарь, севший на любимого конька. - Вы вообще кт…

Он запнулся, уставившись в знакомые серые глаза. Макс остановился на пороге, снимая капюшон.

- Дай попить?

Пальцы знахаря над наполовину нарезанным корнем дрогнули.

- Пресвятой блять Релен, - пробормотал он, оглядывая Макса с ног до головы. - Вылитый… Тьфу, наваждение… Б-бритый только…

Макс закрыл за собой дверь и подошел к застывшему Велиру. Осторожно обнял, не напирая, и почувствовал, как тощие крепкие руки больно сжимают его в ответ.

- Жердина, - пробормотал Велир ему в ухо. Макс рассмеялся.

- Привет.

Константин к нему так и не вышел.

Уже сидя за столом, с наслаждением поставив на него локти и хлюпая подливой (наконец ни одного учителя этикета поблизости!), Макс спросил:

- А где отец?

Плечи Велира опустились, глаза тут же потухли.

- Охотиться усвистал, где… В пизде, прости Релен…

Макс отодвинул пустую миску.

- Он опять обратился?

- Не опять, а снова, - руки Велира бессильно крутили затупившийся нож для нарезки трав. Макс невольно отметил про себя - хорошо, что Иван передал ему новый. - Он еле-еле человеком держится. И что самое, блять, бесячее, так это то, что сучий потрох еще врет мне в глаза, скотина, пытается бодриться, твердит “все в порядке”, Так и втащил бы ему! Да… Жалко…

Он низко опустил голову, усмехнулся. Макс впервые внимательно окинул его взглядом. Велир еще сильнее похудел, под глазами залегли тени. В отличие от остальных встреченных им людей, свободных, сытых, счастливых, Велир будто так и остался жить в клетке.

Разве что в эту клетку он вошел добровольно, не зная, что его ждет.

Они вышли на крыльцо - ночь была хорошая.

- Расскажи мне, - коротко попросил Макс. Велир глубоко вздохнул и отхлебнул из фляги. Он рассказывал скупо, и повествование не заняло много времени. Макс слушал внимательно, задавал уточняющие вопросы.

- И когда обычно он возвращается?

- Утром в дверь скребется, - ответил Велир.

- Он знает, что я должен был приехать?

- Нет, - Велир покачал головой. - Скорее всего, нет. С тех пор, как я написал письмо, он больше не обращался. Я рассказал ему, но человеческую речь он в таком виде не понимает. Выслушал зато так внимательно!.. - Знахарь опять ухмыльнулся. Макс внимательно наблюдал за ним. - Человеком бы так слушал…

Они замолкли. Макс не хотел тешить дядю пустыми обещаниями и давать напрасные надежды. Следов проклятия в доме он не почувствовал - значит, если оно было, Константин носил его с собой. Нужно было увидеть его. Заставить обратиться в человека хоть ненадолго.

- Это может быть догнавшая его хворь? - Спросил он, покручивая в пальцах кончик длинного хвоста. Велир пожал плечами.

- Откуда же я знаю? По всем книгам он давно сдохнуть должен был. Давным-давно… Такой случай, как у него, нигде не описан. Не знаю.

Макс едва заметно кивнул. Постепенно затихало пение лесных птиц. Ухнула сова. Пока они говорили, стало совсем темно.

- Даже удивительно, как мало тут изменилось, - проронил Макс, разглядывая кусты. Велир хохотнул.

- Это ты еще ни хрена не видел! У нас теперь в центре деревни такие дома, такой колодец отгрохали!.. Я сам охуел. Аж выходить чаще хочется.

- Да ну? - Макс засмеялся. Следующий час он слушал, у кого как в деревне складывается жизнь, кто умер, кто женился, кто вырос и уехал, кто у кого родился. Велир заварил ему чай, и Макс почти уткнулся в чашку носом. Таких трав в Рилиандиле не было. Стало так спокойно…Спокойно…

“Еще бы папу сюда”, - решил Макс, сонно моргая. - “И Васю… И Нико”.

- А ты откуда так хорошо знаешь, как у кого дела? - Он вдруг поднял глаза. - Ты же сыч нелюдимый, дядька. Это отец тебе сведения поставлял?

Велир хмыкнул.

- Раньше отец твой, пиздец, теперь сам… Там услышал, здесь сказали… Люди ж ко мне привыкли. И к характеру моему сраному. Папуля твой поспособствовал, его все бабы в деревне обожают, с двенадцати до шестидесяти… Так, слушай, а чего я языком треплю весь вечер! - Спохватился он. - Давай рассказывай, что там и как в вашем этом… Релентиле!

- Рилиандиле, - фыркнул Макс.

- Ой, ебал я в рот! Какой-то уебок назвал, а я мучайся!

- Дядь Велир, я устал. Завтра расскажу, - Макс зевнул. - Кстати…

Он повытаскивал из сумки то, что передали Василь, Лизард и Иван - книгу, какие-то бутыльки с мудреными настоями, пояс для них, нож для разделки трав и корней, чудной амулет и письма. Велир только головой покачал.

- Василь, долбоеб… Себе бы, олух, оставил!.. Ох кретин…

Макс, тем временем, уже лез на свое всегдашнее место на верхотуре. Лечь не получилось - он вырос слишком длинным.

- Ай!

- Куда полез, дуралей! - Спохватился Велир, увлекшийся письмом Василя. - Совсем уже корона мозги сдавила! Ты там спал, когда тебе тринадцать было, остолоп!

- Да я просто проверил, - Макс слез, вовремя сделав вид, что так оно и было задумано. Украдкой потер лоб.

Здесь не нужно было быть королем. Здесь, как и в объятиях Василя, рядом с плечом Нико, не нужно было быть никем, кроме себя самого.

Он лежал на лавке, глядя на чадящую свечку, под светом которой Велир читал письма, нацепив на нос старые очки и едва заметно шевеля губами. Запавшие глаза, заострившиеся скулы и нос, похудевшие руки… Седина в русых волосах.

- Ничего хорошего не выходит, если любишь Фенсалора, - вдруг проронил Макс. Велир посмотрел на него поверх очков.

- Чего?..

- Да ничего, - Макс махнул рукой.

- Ну как сказать, вон Василю с тобой не плоховато, - заметил Велир несвойственно мягко.

- Я Канард-Фенсалор, это другое немного.

- Спи, олух. Уже заговариваешься…

Макс проснулся от сквозняка от двери и тихого скулежа. Сильно запахло псиной. Мокрой, к тому же. Моментально напрягшись, он оценил обстановку, не шевелясь.

Дом Велира. Он на лавке. Велир спит в другой комнате, присвистывая носом. А над Максом стоит огромный черный волк с сияющими в темноте глазами и внимательно обнюхивает его голову. Макс медленно открыл глаза, стараясь не смотреть волку в глаза - зверь мог расценить это, как приглашение к драке. Очень медленно он сел на постели. Волк начал нюхать активнее, ткнулся влажным носом в руки Макса. Агрессии он не проявлял.

- Привет, - прошептал Макс. Волк заворчал, отступая задом к двери в другую комнату. Он бесшумно исчез в ней, и Макс услышал шумное принюхиванье. Убедившись, что с Велиром все в порядке, волк вернулся к Максу и улегся прямо перед его постелью, навострив уши.

- Ты позволишь мне прикрыть дверь? - Спросил Макс. Волк дернул ухом.

- Дверь, - повторил король, показывая на нее. Волк поднял голову, проследил за рукой Макса, подошел к двери и закрыл ее, потянув за ручку зубами. Вернувшись, он лег на пол вплотную к лавке Макса, следя, чтобы тот не просочился к Велиру без его ведома. С улыбкой закатив глаза, король лег обратно и закопался в одеяло. Присутствие волка слегка тревожило, но по сравнению с имперскими солдатами, кошмарами об Императоре и государственном долге отец выглядел безобидной собачкой. Макс снова провалился в сон и проспал всех петухов.

Засыпая, он почувствовал, как его осторожно пытаются облизать. А возможно, ему приснилось.

Когда он приподнял взлохмаченную голову, в открытые ставни уже вовсю било солнце. Волка нигде не было, только валялся в углу клочок черной шерсти. Велир задумчиво бухтел в другой комнате, изредка погромыхивая посудой.

- О, выперлось. Явление, - прокомментировал он, когда Макс выполз к нему и опорожнил кувшин с водой.

- Доброе утро, - хрипло сказал Макс и потер лицо. - Я пойду умоюсь…

- Ага, пиздуй, только с отцом-то поздоровайся.

- Я утром уже поцеловал его в носик, - Макс зевнул. Велир посмотрел на него поверх очков.

- Нихуя себе у вас отношения улучшились, пока вы не виделись. И давно он тебя в носик целует, Константин?

- Впервые слышу об этом, - насмешливо отозвались из угла. Макс резко обернулся.

Отец сидел на лавке в слишком свободной для него светлой рубахе и штанах. Обувь он, очевидно, презрел. Макс схмурился, когда увидел, как одежда висит на нем, но истощенным Константин не выглядел - не как Велир. Просто более жилистым.

- Доброе утро, - вышло чуть натянуто. Легкости общения, которая была у Макса с Велиром и уж тем более с папой, здесь не было. Константин кивнул ему.

- Доброе. Максимилиан, что ты здесь делаешь? На кого ты оставил дела?

Ничего не изменилось. Макс едва подавил приступ раздражения, перехватывая волосы лентой. Просто удивительно, до чего легко Константину удавалось вывести из себя Макса, который всегда гордился своей выдержкой. Разозлить его всерьез так, чтобы он это показал, короля не могло ничто - кроме родного отца, который будто только этого и ждал.

- Я… - Начал он, но его перебил Велир, и вот уж у него не было никакой причины сдерживать раздражение.

- Я его позвал, если хочешь знать. Потому что я с твоей проблемой очевидно, блять, не справляюсь, и ты тоже! Мог бы хоть вид сделать, что соскучился! И он, если что не идиот, чтобы…

Бровь Константина коротко дернулась.

- Велир.

Велир враз заткнулся и принялся злобно запихивать бутыльки в новый кожаный пояс. Макс сцапал краюху хлеба, вытащил из печи горшок с кашей.

- Вы ели?

- Я ел, - откликнулся Велир. Константин молча кивнул, и Макс запоздало сообразил, что отец теперь вряд ли питался кашей.

Больным и несчастным он уж точно не выглядел. Макс опять подавил укол гнева: “треплет нам всем нервы и сидит здесь, как ни в чем не бывало, еще и рот затыкает”.

Мысль была произнесена голосом Василя. Хорошо, что его Макс с собой не взял - всегда спокойный, он был бы в ярости, увидев эту сцену. Дожевав хлеб и кашу, Макс поблагодарил Велира за еду и поднялся из-за стола.

- Кто сейчас живет в папином доме?

- А, эти… Лесар с женой. Дочка у них пока одна, места хватает. Он там пристройку теперь ебошит. Они люди хорошие, пустят. Я их просил дом сильно-то не перестраивать, все ж память… Они охуели просто, когда узнали, что там ты с лордом Канардом жил, даже переезжать туда не хотели. Да а чего? Дом - он для того, чтобы люди в нем жили, я так считаю.

Макс улыбнулся.

- Согласен. Спасибо, дядя Велир. Я пойду взгляну.

Выйдя из дома, он не сомневался, что там сейчас начнется разборка на тему “зачем ты его позвал”.

Нужно было пройтись.

По правде сказать, план у Макса был довольно расплывчатый, вопреки обыкновению. Проверить защитные чары отца, проверить, нет ли на нем проклятия… Да и домой, получается, если ничего нет. Как лечить болезни души, не написано было нигде. Макс припомнил рассказы папы о своей бабушке - вот уж у нее не было никаких причин страдать и печалиться, однако же она всю жизнь свою провела, как в тумане, вечно унылая и бессильная, и ни один целитель, ни один маг не смог ей помочь.

“Но и я не простой маг”.

Макс не стал входить в свой дом, теперь занятый другой семьей. Только посмотрел поодаль. В нем ничего не изменилось внешне, только слева появился скелет пристройки. Верхом на одной балке сидел молодой мужик с бородой, вколачивая доску в выемку молотком. С другой стороны дома росла старая узловатая яблоня с редкими плодами между листьев - год был не яблочный, дерево отдыхало. На ветке, неловко поставив ногу, стояла темноволосая девочка лет семи и упорно тянула руку к висевшему слишком высоко для нее яблоку.

- Поставь левее, легче будет, - негромко посоветовал Макс, подойдя. Уж он-то помнил на этой яблоне каждый выступ. Девочка растерянно оглянулась вниз.

- Ой! Сюда?

- Ага.

Переставив ногу, девочка легко дотянулась до яблока. Максу в руки полетело второе.

- Спасибо!

Макс махнул ей рукой, отходя. С хрустом надкусил яблоко.

- А звать тебя как, дядя! - Прокричали ему вслед.

“Дядя. Ничего себе, как быстро пришла старость”, - подумал Макс, не ответив. Деревня и впрямь облагородилась, хотя людей в ней было по-прежнему мало. Дома стали крепче, люди веселее, на рынке живо шла торговля.

Побродив еще немного, Макс вернулся в дом Велира. Константин по-прежнему спокойно сидел, но теперь уже на крыльце около задней двери, и курил. Велир читал в доме, оперевшись о ладонь. Макс сел рядом с отцом с подветренной стороны.

- Мне нужно проверить, не проклял ли кто тебя.

- Вряд ли, - Константин покачал головой, не глядя на него. Макс заметил, как обесцветился его голос и потухли всегда внимательные глаза, взгляд утратил цепкость.

- Именно это и сказал бы человек под чарами, - как бы между прочим заметил он. Константин никак не отреагировал, только затянулся глубже.

- Что ты хочешь сделать?

- Просто проверить. Больно не будет, - больше по привычке предупредил Макс. Константин только слабо усмехнулся и отложил трубку, повернувшись к Максу лицом. Король приподнял руки, поводил ими над головой отца. Под его пальцами вспыхнула золотая сеть - тонкая, подрагивающая и мерцающая неверным светом, увидеть ее мог только Макс. Защита. Лизард была права, слабее она не стала. Сеть опустилась на голову Константина и пропала из видимости - но не пропала совсем. Она останется до тех пор, пока будет жив отец. И с ней все было в порядке, точно так же, как и шесть лет назад. Макс потер пальцы, возвращая им тепло.

- С защитой все хорошо. Теперь не шевелись. Я проверю внутри.

Раньше Константин бы непременно расспросил, что именно Макс собирается сделать. Он не слишком доверял магии, так как его беспокоило, что в ней он ничего не понимал. В целительстве, впрочем, тоже, но в действии трав и пользе ампутации Константин разбирался лучше, даже владел навыками первой помощи и знал от Велира, какие травы унимают боль, как остановить кровь. Объяснить магию было порой трудно даже начинающему чародею, который чувствовал силу в своей крови, а человеку, ни разу не касавшемуся колдовства - и вовсе почти невозможно. Теоретически Константин понимал принцип ее работы, но почувствовать и увидеть не мог. Это его тревожило, а тревогу он унимал тысячей вопросов.

Сейчас же он не проявил ровно никакого интереса, только сел прямо и уставился куда-то за плечо Макса. Тот прижал прохладные пальцы к вискам отца и закрыл глаза. Когда он открыл их, внешняя оболочка Константина стала прозрачной, не привлекающей к себе внимания. Макс легко рассмотрел ветви нервов и вен, кроветок, ритмичное движение сердца. Абсолютно все внутри Константина работало ладно и правильно. Макс поднял глаза и застыл, вглядываясь в облако головного мозга. Он хорошо знал, как должен выглядеть правильный, здоровый мозг - большие его области активно вспыхивали ореолами света, то и дело по нему пробегали огоньки мыслей. Мозг был живым и подвижным, он затухал только у мертвецов.

Мозг Константина как раз и напоминал мозг мертвеца больше, чем живого человека. Огромные его области потухли, огоньки не бегали, и свет Релена там не сиял. Мысли все еще пробегали по извилистым дорожкам, быстро, слишком быстро, чтобы Макс мог за ними уследить, но в разуме Константина было темно. В темных областях мысли замедлялись, точно не могли найти дороги, двигались с усилием. В самой середине мозга, наоборот, активность была какой-то ненормальной.

Макс осторожно прощупал глубже. Ни следа чужой магии. Но вид такого мозга привел его в ужас. Он привычно не показал ничего на лице и опустил руки.

- Все.

Константин кивнул и снова взял трубку. Неторопливо набил ее и постучал по ней пальцем, будто силился что-то сказать, и не мог придумать, что.

- Спасибо, Максимилиан.

- Пока не за что.

Макс уставился на желтеющую берстянку. За веками опять вспыхнули непрошеные воспоминания - постепенно угасающий на его коленях Император, даже умерший с издевательским оскалом на лице. Черная жижа и гниющее человеческое сердце в ее середине.

Мозг Императора затухал точно так же - только быстрее. Константин как будто умирал, загнивал изнутри заживо, и тянулось это годами.

Макс просто не мог так его оставить. Да, Константин чаще раздражал его, чем нет, и когда он уехал, Макс и Василь вздохнули свободно, но это не означало, что можно было просто уехать и оставить его в такой агонии. Его и Велира. Макс вспомнил чьи-то слова - кто-то когда-то сказал их ему, давным-давно.

“Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит”.

Скорее всего, это папа сказал. В его духе. Макс поднялся и тихо вошел в дом.

- Дядя Велир, можно я кое-что у тебя посмотрю?

- В чем, - рассеянно броссил знахарь, резко чиркая что-то на странице новой книги.

- В голове.

Велир моргнул и воззрился на Макса через очки.

- Штуки твои колдунские опять?

Извиняюще улыбнувшись, король пожал плечами.

- Ладно, хуй с тобой. А чего смотреть-то?

- Как мозги работают, - улыбка Макса стала шире. Велир медленно начал багроветь.

- Чего?!

- Ну почти. Я пошутил, - торопливо объяснил Макс и добавил:

- Почти.

- Слышь, пиздюк, ты не охуел там?! Нормально у меня мозги работают! И без сопляков!

- Да-да, конечно, я и не сомневался, - опять уверил его Макс, приложив немалое усилие, чтобы сделать голос серьезным. Подшучивать над Велиром было слишком забавно, чтобы он удержался.

Велир сверлил его взглядом все время, что Макс изучал его. Нет. Мозг Велира действительно был в полном порядке, и на контрасте стало явно, насколько давно и сильно болен Константин - что бы это ни было. Под костями черепа вспыхивали эмоции и мелькали мысли, все было в полном порядке, и нигде не было затемнений. Со вздохом Макс отнял пальцы от его висков.

- Ну и? - Велир толкнул наверх средним пальцем сползшие с переносицы очки.

- Все в порядке.

- А у него?

Макс немного помолчал.

- А у него нет.

Константин не входил к ним, без сомнения, прекрасно расслышав их разговор и за дверью - это если он вообще слушал. За дверью только раздались шаги, какая-то едва слышная возня, и через несколько минут, пригнув мохнатую голову, в дверь вошел огромный волк, держа в зубах одежду. Свалив ее на постель, он подошел к Велиру и коротко повилял хвостом.

- Еще долго продержался, - Велир поскреб у волка между ушами. Тот довольно заворчал и завилял хвостом сильнее. Макс внимательно наблюдал за ним. Волк казался куда живее Константина и довольно жмурился, толкая лбом руку знахаря.

- Он обратился ради меня?

- Поговорить хотел… Ну конечно, не меня же. 

“Погано получилось”.

Волк заворчал громче и куснул пальцы Велира. Тот несильно шлепнул волка по морде.

Макс молча удивился, как привык Велир к волку за все это время, и насколько легче было иметь с ним дело.

- Ты можешь попросить его посидеть смирно?

Велир задумчиво поскреб в затылке.

- Если честно, командовать им я никогда не пробовал. Он все-таки не собака… Константин!

Волк, заинтересовавшийся запахом Макса, тут же повернулся к Велиру.

- Сидеть? - Попробовал Велир полувопросительно. Волк продолжал смотреть на него, не мигая. Макс едва удержался от смеха.

- Сядь. Не мельтеши. Сидеть. - Велир нажал волку на спину. Тот тихо рыкнул, скидывая с себя его руку, и отступил назад. 

- Если я назову его отцом, он не поймет?

Велир покачал головой и протянул волку ладонь. Тот лизнул ее и снова начал обнюхивать Макса.

- Не поймет. Он знает свое имя, знает кое-какие слова, которые я часто повторяю - в основном “нет” и “нельзя”, но больше не особо… О, сел. Давай пробуй свою штуку.

Макс осторожно поднес ладони к голове волка.

- А он мне руки не отхватит?

- Откуда же я знаю, - фыркнул Велир. Макс покосился на него. Знахарь махнул рукой:

- Да шучу я, пресвятой Релен! Он за все время тут и мухи не обидел…

Волк сидел неподвижно, только пока его гладил Велир, и дергал ушами. Устройство его мозга казалось проще, чем у человека, вдвое или втрое. Сложных цветов, сигнализирующих о сложных эмоциях, у него не было, но не было и затемнений. Константин по собственной воле давил в себе все человеческое, так как оно было для него связано с болью. Волк ощущал только удовольствие от поглаживаний, живой интерес к Максу и легкую тревогу от того, что его заставляли сидеть. Едва Макс отпустил его, как волк заюлил по комнате, влез носом в сумку Макса, активно виляя хвостом.

Остаток дня Макс в одиночестве возился на маленьком огороде, вспомнив полузабытые навыки в пересаживании цветов, выпалывании и поливке клубники. В деревне на его вкус было слишком сонливо, он начал вспоминать, почему так мечтал сбежать. Здесь не происходило вообще ничего. Максу становилось скучно, он почувствовал, что и сам будто тупеет.

А еще он сильно скучал по Василю.

- Когда он еще раз обратится в человека? - Спросил он у Велира, отряхивая пальцы от комьев грязи. Велир ловко перевязал пучок зверобоя и пожал плечами.

- Хуй знает теперь. Как захочет. Не то, чтобы он часто хотел.

Макс нахмурился.

- Мне надо с ним поговорить. Возможно, его придется забрать в столицу.

Пальцы Велира замерли над бечевкой. Но он ничего не сказал, только кивнул и вновь взялся за работу. Макс почувствовал укол сожаления. Сколько времени Велиру пришлось провести в ожидании, так часто тщетном? Чем вообще себя питала эта любовь?

Макс плохо понимал, как выдержал бы такие долгие разлуки с Василем.

Волк дремал на заднем дворе, постукивая хвостом о землю. Закончив работу, Макс сел возле него и попробовал провести рукой по жесткой шерсти. Волк тут же расположился вплотную к нему и положил тяжелую лохматую голову ему на колени. Макс поскреб у него за ухом, задумчиво рассматривая дикие кусты, подступившие к дому вплотную.

- Мне надо с тобой поговорить, - бросил он, не особенно надеясь на то, что зверь его поймет. Волк тут же энергично навострил уши. - И поговорить нормально. Мы и так упустили много времени. Так что, если бы ты обратился в человека и немного потерпел, было бы просто замечательно. Понимаешь меня?

Волк не среагировал. Макс предложил:

- Дерни ухом, если понимаешь.

Волк дернул левым ухом. Ночью он опять пропал, а утром Макса снова встретил человек.

“Когда он спит?” - запоздало сообразил король. Константин не выглядел сонным - да он никогда сонным не выглядел, даже после битвы, которая длилась сутки. И ладно бы он красиво стоял на холме, обозревая бой, так ничего подобного, король вел наступление и сражался, ни разу не уйдя с поля боя. С ног валились все выжившие солдаты, офицеры, сам Макс - но не Константин, которого сеча как будто только взбодрила.

- Ты хотел поговорить? - Коротко спросил Константин, выйдя с Максом наружу. Тот кивнул, и они медленно побрели в чащу, прочь от дома.

- Так ты понимаешь, когда с тобой говорят?

Отец неохотно ответил:

- С трудом. Когда сосредоточусь. Это бывает… Непросто.

Макс кивнул и собрался с мыслями. Речь свою он спланировал еще вчера, как и возможные реакции собеседника на нее.

- Ты болен. Тебя нужно лечить. Причем, лечение должно быть комплексным. Мне нужно будет найти, где именно в твоем мозгу проблема, и как ее исправить. Это очень тонкая материя, и я никогда с ней не работал. Будет непросто. К тому же, тебя нужно будет выводить на разговор. 

- О чем.

- О том… М-м. О чем ты думаешь. Тебе придется вспомнить, что причиняло тебе боль, придется перестать подавлять эмоции. Я подозреваю, что эта привычка и довела до болезни. Если хочешь аналогию, то у тебя начался некроз, скажем, пальца. Ты никому не сказал об этом, просто забинтовал его и больше об этом не думал. Но некроз это не остановило, он пошел дальше. И лечить тебя теперь придется дольше.

Константин молчал.

- Я хотел узнать, что ты думаешь о возвращении в Рилиандил? Там больше магов и больше лекарей, они могли бы…

- Нет.

Макс вздохнул.

- Почему нет?

Константин опять подумал, с усилием сдвинув брови.

- Я не оставлю Велира.

- Мы можем взять его с собой, - Макс переступил через гниющее поваленное бревно. Занималась ранняя осень, и в воздухе уже пахло зимой. - Я бы сказал, что он сыграет не последнюю роль в твоем лечении. Полагаю, мне ты рассказывать свои горести не станешь.

Со слабой улыбкой Константин покачал головой.

- Но папе или Велиру стал бы?

Константин снова замолк. Макс решил дать ему время переварить информацию. Они медленно углублялись в чащу все дальше. Прошли засохшее теперь болото, в которое когда-то упал Василь; овраг с ягодами, в котором нашелся больной волчьей хворью отец; коротко прошептала магия, до сих пор идущая от сонного озера, где маленький Макс наблюдал за странным и пугающим дядькой с длинными волосами, не понимая еще, кто это был.

- В столице много людей, - неожиданно произнес Константин своим всегдашним невыразительным тоном. - Я устаю от людей.

Макс кивнул. В чем-то он понимал отца - порой толпы утомляли и его. Но отец вел себя так, будто каждая фраза отбирала у него почти все силы, и если он вел себя так всего с двумя людьми рядом, то столица бы его и вовсе убила.

- Тогда мне придется пожить с вами.

- Нет, - в голосе отца прорезалась прежняя сила. - Это исключено, Максимилиан. Твое место теперь в Рилиандиле.

- Я сам с этим разберусь. Ты оставил страну мне не для того, чтобы до самой смерти контролировать и водить за ручку, - отрезал Макс, почти что довольный тем, что удалось вывести отца на реакцию.

- Я оставил страну тебе, - отец голосом выделил последнее слово. - Ты должен править лично, а не оставлять за себя регентов, которые либо справятся хуже и пустят все наши усилия прахом, либо справятся лучше, чем поставят под сомнение необходимость твоего присутствия на троне. И чего ради? Я не смертельно болен.

- Ты знаешь, простого “спасибо” было бы достаточно.

Они остановились друг напротив друга: почти одного роста, похожие, почти как отражения, столкнулись взглядами. Макс вложил в свой весь свой холод и равнодушие, привычно разглаживая черты в каменную маску. Отец не добьется от него гнева, срыва и ошибки - он не добился их даже в шестнадцать, не получится и теперь.

- Ты ведешь себя, как своенравный мальчишка, а не мужчина, - выплюнул Константин. Ни один мускул на лице Макса не дрогнул.

- Разве? Я бы сказал, что эту фразу должен был произнести я. Ты болен. Ты беспокоишь нас всех. Ты извел дядю Велира, папа едва не уехал из столицы, оставив своих маленьких детей, потому что ты даже не объяснил, что с тобой было не так. Ты вообще знаешь, что у него родился второй сын? Или тебе уже все равно, как идут дела у твоего лучшего друга?

Голос стал чуть выше. Макс мгновенно взял себя в руки. Еще не хватало тут раскричаться, чтобы отец убедился в собственной правоте. Нет уж, этого удовольствия он ему не доставит.

- Между семьей и страной ты выбрал страну. Что ж, я уважаю твой выбор и уважаю тебя. Но я этот ложный выбор делать отказываюсь, сейчас другие времена. Хочу я или нет, а ты моя семья, и все мы связаны. Если ты не переживаешь о себе, не лечишь собственные раны и считаешь это геройством, то я тебя расстрою - это глупость, и только. Ты доставляешь проблемы всем нам своим упрямством. Я готов был потакать тебе, когда это было возможно. Но больше не стану, извини. И это последнее, что я скажу по этому вопросу.

Константин слушал его молча, глухо замкнувшись в той же самой апатии, в которой пребывал теперь почти всегда. Макс почувствовал сожаление и досаду. Отец выбрался из скорлупы всего на несколько минут, и когда прошло изначальное раздражение, Макс понял, что почти скучал по этим спорам. Они… Как минимум бодрили.

- Что именно ты хочешь сделать? - Спросил Константин после длительного молчания. Они медленно направились назад домой.

- Мне нужно будет, чтобы ты попытался поговорить с Велиром.

Константин вскинул брови.

- Просто попробуй. Он весь извелся. Расскажи ему, почему тебе больно. Что тебя гложет. Что беспокоит. Или беспокоило. Я не знаю, о чем вы обычно разговариваете, - Макс пожал плечами. - Перестань закрываться хотя бы от него. Я не пытаюсь сейчас влезть в ваши отношения, просто ты не можешь всю жизнь молчать. Вспомни свою мать. Хочешь жить, как она?

Это, как ни странно, его проняло. Константин остановился. Макс тоже, обернувшись на него.

- Иди домой, Максимилиан. Я приду чуть позже. - Голос отца был ровным, но теперь молодой король отчетливо услышал в нем какое-то отчаянно сдерживаемое сильное чувство. Максу было жаль его, жаль просить такое, но какую-то долю беспощадности его отец-Фенсалор все же ему передал, и он сказал:

- Не обращайся. Это трусливое бегство от одной болезни в другую. Ты должен встретить своего последнего врага лицом к лицу, иначе все, что ты вбивал в меня, окажется пустыми словами. Мы поможем тебе, но спасать тебя не будем.

Константин кивнул, не сдвинувшись с места. Макс медленно направился домой.

Дома он сделал последнее усилие, чтобы поговорить с Велиром, рассказать ему, наконец, как у кого дела, и что нового в столице, описать маленького Симона, рассказать, как дела у Лиона, которого Велир видел мельком. От ужина Макс отказался и лег спать вымотанный, как порой не выматывался после целого дня тяжелой работы.

Константин пришел поздней ночью, когда Макс уже спал. Он проснулся от звука шагов и открываемой двери, от лихорадочного шепота Велира. Ему ответил человеческий голос, коротко: “идем спать, Велир”, и Макс облегченно хмыкнул. Значит, что-то из его слов достигло отца.

Макс надолго уходил гулять по деревне, никому не открывая, кто он - не желал пугливых взглядов и подобострастных поклонов. В деревне его никто не узнавал, и он наслаждался собственной неузнанностью, болтал с деревенскими. Взрослые были более недоверчивы, помня, к чему могло привести неосторожное слово. Косились на красивого чужака. Люди младше него, дети вступали в разговор более охотно, пока их не одергивали родители и старики. Макс внимательно слушал их горести, надежды, запоминал, на что жаловались больше всего люди, что больше всего хвалили. Он далеко не все мог исполнить, так как деревенские ожидаемо не мыслили дальше своей деревни и округа Тарборо, но тем не менее молодой король почерпнул много полезного, честно общаясь с людьми, которые вряд ли бы добрались до столицы, убрав между ними и собой преграду в виде короны.

Макс давал отцу и Велиру время пообщаться и старался не спрашивать, разговаривали ли они вообще. Он гулял по лесу и деревне, хотя по ней, заметив настороженное отношение к себе взрослых, старался не разгуливать без дела. Однажды встретил в орешнике заблудившуюся дочку Лесара, которую звали Лина, и отвел ее домой. К ночи возвращался домой и сам.

Константин больше не обращался. Макс видел, как ему порой тяжело было не поддаться искушению, как отец порой замирал и коротко прикрывал глаза, как тяжело и медленно двигался, но он терпел. Королю было почти жаль его иногда, но другого исхода не было. Обращение в волка можно было сравнить с подорожником, приложенным к открытой рваной ране.

- Я съезжу в Тарборо, нужно отправить в столицу письмо. Поедешь со мной? - Спросил он однажды вечером, взглянув на Константина. Тот помолчал. По его лицу было видно, что он хотел бы только, чтобы его оставили в покое. Взгляд свой Константин тупо упер в пол. Макс взглянул на Велира. Тот смотрел на отца выжидающе, с тревогой. Но наконец Константин кивнул.

- Поеду.

По деревенской привычке - у Макса врожденной, у Константина приобретенной, они встали спозаранку, еще до петухов. Умывшись, Макс случайно заметил, как ласково отец гладил сонного еще Велира по волосам и говорил ему что-то - очень тихо и успокаивающе.

Отец вообще всегда ласков был только с Велиром и больше ни с кем. А весел - только с папой.

Какое-то время по пустынной проселочной дороге они ехали молча. Еще цеплялся за высокую траву сонный туман, птицы едва просыпались, лениво перекликаясь в свежей после ночи листве. Когда они въехали в лес, что-то маленькое и шустрое метнулось от тропы прочь в чащу.

- Заяц, - коротко пояснил Константин в ответ на попытку Макса приподняться в седле и посмотреть, кто это был. Король кивнул.

- Ты делал, что я просил тебя?

Отец недоумевающе нахмурился.

- Я просил тебя больше разговаривать с дядей Велиром, рассказывать ему о своем самочувствии.

Константин нахмурился, глядя вперед. Гнедой под ним ступал размеренно, изредка прядая ушами.

- Ни к чему волновать его лишний раз.

“Пресвятая Анаит, богиня Вара, дайте мне терпения, чтобы просто не врезать ему”.

- Он будет волноваться в любом случае, этого не избежать, - объяснил Макс терпеливо и медленно, точно ребенку. - Но если ты будешь держать с ним контакт, если он будет понимать, что с тобой происходит, волноваться он будет в разы меньше. Ты ведь и сам так делал, когда я колдовал над тобой - ты спрашивал, что я делаю, потому что тебе не нравится чего-то не понимать. Так почему для Велира это должно работать иначе, с его-то жаждой к знаниям?

Константин внимательно слушал, слегка нахмурившись. Опять ничего не сказал. Снова молчание.

- Я раздражаю тебя.

- Да, - Макс не стал отрицать очевидного. - Ты всегда меня раздражал.

Константин слабо, но искренне улыбнулся. Отчего-то его повеселило признание.

Въехав в город, Константин удивился.

- Здесь стало много людей.

Умело лавируя лошадью, Макс хмыкнул.

- Это еще не много…

В Тарборо Макс отметил еще одно изменение в поведении отца - в ту суровую зиму, когда они странствовали вместе, отец легко и непринужденно заводил разговор с кем угодно, а поддерживать его мог с тремя людьми сразу, обсуждая с ними совершенно разные темы, пока четырнадцатилетний Макс сидел рядом и безуспешно пытался справиться с изумлением и замешательством. Теперь же все общение с людьми легло на него самого, пока отец устало стоял, прислонившись спиной к дверному косяку. Он подмечал все, в этом Макс не сомневался, но сил на выражение каких-то своих внутренних реакций у него не было. Ему будто все осточертело. Это раздражало бы, но Макс, который еще помнил отца здоровым, был расстроен, и только. Отец был болен, и сердиться на него было все равно, что сердиться на человека со сломанной ногой за то, что тот не ходит.

Что, однако же, действительно злило, так это глупое упрямство отца в убеждении, что он справится сам, и что помощь ему не нужна.

- Ты не взял две комнаты? - Опять удивился Константин, когда они остались одни в своей комнате. Макс покачал головой и сел на одну из двух аккуратно застеленных кроватей.

- Будешь за мной присматривать? - Константин неторопливо прошел вглубь комнаты и сел на свою кровать.

- Присматривать за другими без их ведома и согласия - это скорее твоя прерогатива, - хмыкнул король, не желая признаваться, что отец был прав - Макс беспокоился и не хотел оставлять его одного. Не то чтобы он думал, что отец что-то сделает, но…

Так было спокойнее.

Ночью Макс никак не мог уснуть, чувствительный к смене обстановки. Он плохо спал в походах, с трудом привык к Рилиандилу. В доме Велира было легче - к нему Макс привык с детства. Теперь же он снова лежал с открытыми глазами в незнакомой темноте, водя ладонями по грубой ткани покрывала.

- Ты не спишь? - окликнул его Константин.

- Нет, - вздохнул Макс, проведя ладонями по лицу. - Здесь как-то жарко.

Они помолчали.

- Я пытался вспомнить, - медленно сказал, наконец, Макс, - когда ты перестал называть меня “мой принц”.

- Когда ты стал королем, - чуть недоуменно ответил отец. - Согласись, это обращение звучало бы странно после твоей коронации. Оно дало бы сигнал, что я не признаю твоей власти. Вряд ли тебе вообще оно нравилось.

Макс хмыкнул. Политик. Как всегда, прежде всего - политик.

- Вообще-то, мне оно нравилось, - тихо сказал он. За окном два или три пьянчуги заголосили песню, воспевающую ляжки какой-то девушки. Макс фыркнул, не удержавшись. Константин, который лежал у окна, приподнялся и закрыл окно. Песня стала глуше.

- И почему?

Ночью Константин становился как-то живее, охотнее шел на разговор.

- По разным причинам, - кажется, эта поездка не обещала королю ничего, кроме воспоминаний. - Оно напоминало мне, кто я. Это было полезно. Не позволяло дать слабину.

Он замолк, роясь в памяти - во времени, которое очень долго не хотел вспоминать. Тяжкие переходы, высасывающие все силы битвы, ледяной взгляд поверх карты с грубо вырезанными фигурками на ней.

“Соберитесь, мой принц. В пылу битвы у вас не будет времени обдумывать решения так долго”.

Укоризненный взгляд папы на Константина. Теперь Макс был уверен, что не справился бы без обоих своих отцов. Убери Константина - и для папы он так и остался бы малышом, его мягкая любовь баюкала и исцеляла, но не давала ему оружия. Папа научил его, как стать достойным человеком, но не смог бы научить. как стать хорошим королем. Убери папу - и под безжалостным давлением короля без поддержки родного человека Макс мог бы надломиться, застыть в страхе совершить ошибку и в конечном итоге не сделать совсем ничего.

- А еще?

- А? - Макс вынырнул из воспоминаний. - А еще… Это обращение было самым ласковым, что я от тебя получал.

- Ты хотел бы, чтобы я был ласков к тебе?

- Нет, - Макс фыркнул, даже не раздумывая над ответом. Ему нужна была только ласка папы, родная, не унизительная, не сюсюкающая, нежная и надежная. Больше ни от кого от взрослых Макс не принял бы подачек и жалости. - Я и сейчас этого не хочу.

- Чего же ты хочешь? - В голосе отца скользнул интерес.

- Чтобы ты стал прежним, - прозвучало по-детски наивно, но иначе свое желание король сформулировать не смог. - Я думаю, мы все хотим этого. Чтобы ты стал требовательным, раздражающим, чтобы повсюду совался, даже в мои государственные дела - да, да, я в курсе о письмах к папе, - чтобы ты интересовался тем, что я делаю, а я мог доказывать тебе, что я справляюсь, уже понимая, что ты не отстанешь…

- Ты ведь не управляешь страной исключительно для того, чтобы доказать мне что-то? - Почти строго спросил Константин.

- Нет. Но когда я с тобой спорю… Это бодрит, - признался Макс. - Мне нравилось, что тебе было не все равно. А теперь…

Снова молчание.

- Мне не может быть все равно на мое государство. - Голос Константина отдаленно лязгнул сталью. - Теперь твое. Но…

Он резко замолк. Макс ухватил угасающую нить разговора. Нельзя было дать ему прерваться.

- Но тебе нехорошо. Почему ты не хочешь в этом признаться?

- Я справлялся.

- Превращаясь в зверя и тупея по собственной воле? Так ты справлялся? - Голос Макса леденел с каждым словом. Короткий миг едва повеявшего между ними тепла снесло морозом, как слишком рано поднявший голову подснежник. - Посмотри на Велира, если себя не жаль, если не жаль лучшего друга, который отдал тебе всю жизнь.

- И сейчас живет свою. Я рад за него, он заслужил счастье.

- А Велир нет?

Голос Константина дрогнул, но всего на миг.

- Я вернулся к нему. Я не оставляю больше его одного.

- Нет, ты бросил его. Именно что бросил. И если ты сейчас скажешь, что я лезу не в свое дело, то ты сам сделал свою плачевную ситуацию моим делом.

- Почему ты здесь? - Устало спросил отец, глядя в окно на луну. - Тебе самому этого не хочется.

- Потому что я не могу бросить члена своей семьи без помощи, даже если он утверждает, что помощь ему не нужна. В данном случае я лучше знаю, - с нажимом, но по-прежнему спокойно сказал Макс.

Константин тихо усмехнулся.

- Должен признать, иногда наше сходство доставляет… определенные неудобства.

- Согласен, - Макс встал с постели и подошел к Константину, сел на край его кровати. - Дай-ка я проверю сейчас…

- Для чего? - Константин, однако же, послушно сел и позволил Максу прижать пальцы к своим вискам. Мозг был все так же темен, но огоньки-мысли стали бегать быстрее… Или ему казалось?

Макс опустил руки.

“Что ж, гнев - это лучше, чем апатия”.

- Немного получше, но многообещающего - ничего.

Константин кивнул и добавил, уже намного мягче, чем до этого:

- Меня беспокоит, что ты оставляешь дела так надолго.

- Папа и Нико справятся, а все делегации в этом году я уже принял.

- Но что, если случится непредвиденное?

- Мне сообщат, - Макс криво усмехнулся. - Ты ведь не думал, что я растерял связи с сетью информаторов, которую ты собирал годами?

Тень на лице Константина прояснилась. Он улыбнулся сыну - так же, как улыбался на коронации.

Вернувшись в Ислер, Макс стал работать с отцом вплотную. По часу, а то и по два Макс сидел, рассматривая тонкие, сложные связи в надломленном разуме отца, соединял разорванные, восстанавливал нормальную работу огоньков-мыслей, ловил и удерживал всполохи цветов-эмоций, но один он это вылечить бы не смог - нужен был Велир. Макс не знал, о чем они разговаривали, но знал, что эти разговоры были - по Велиру, который всегда плохо скрывал собственные переживания. Порой он сам после них был уставшим, будто тягал плуг вместо лошади. Порой Велир был не уставшим, но тихим и задумчивым. Однажды напился и уснул на крыльце. Константин молча отнес его на руках в постель. Макс ни о чем не спрашивал Велира, только обнимать стал чуть чаще, помня, что Велир любит ласку, но совершенно не умеет о ней просить или первым ее давать.

В этом он напоминал своего сына, и у Макса тянуло в груди от того, как хотелось прижать к ней любимого. Как хотелось все ему рассказать без утайки, быть не сильным и всезнающим королем, а просто человеком, который сам нуждался в любви и поддержке. Василь научился сам обнимать и целовать Макса, и даже Нико порой одаривал шутливым тычком под ребра или пинком ноги. Тот так и сиял, будто Василь поцеловал его в лобик.

Велир так и не научился этому ни с кем, кроме Константина. Дядя заботился о нем, пока был сильнее. Теперь сильнее был Макс, пришел его черед.

Но это не означало, что сам он мог справляться один.

Гуляя по лесу или сидя на крыльце, Макс вспоминал свое детство, растоптанную юность, первые годы правления. Продумывал, что нужно будет сделать, вернувшись домой. С улыбкой вспоминал серьезное, ласковое лицо Василя, его сосредоточенно сведенные брови, упрямое выражение, с которым он бросался на амбразуру нового и непознанного, пока не разгрызал его, не понимал и не препарировал до мельчайших деталей. О том, как разглаживались эти брови, если прижаться к ним поцелуем. О редких и потому таких ценных улыбках. О ласке ночами.

Думал о Нико, который подкалывал, шутил, отмахивался смущенно от заботы и беспокойства, обожал маленьких детей и стал точно таким же завсегдатаем приюта, как и папа, безраздельно даря осиротевшим малышам праздник всякий раз, когда мог выбраться туда. “Братец Нико” звали его дети.

- Чего массу давишь уже третий час, - рядом сел Велир. Не глядя на него, Макс протянул руку.

- Дай глотнуть.

- Нихуя себе, кто в себя поверил. Тебе не рано ли? - Фыркнул Велир. Макс устало посмотрел на него, и Велир сдался.

- Немного только, - он с беспокойством следил, как Макс глотает из фляги.

- Жадничаешь? - Хмыкнул Макс. Настойка приятно разлилась по венам, согрела, опьянила. Но Макс отдал флягу обратно - ему было больше не нужно.

- Вот еще, пиздюку своему же жалеть, - Велир задумчиво покрутил флягу в руках. - Просто смотри, не спейся. С ним только так…

- Ну ты ведь не спился за столько лет.

- Это да, - Велир усмехнулся. - Хотя всякое бывало, порой и хотелось.

Они молчали. вглядываясь в лес. За кустами, обступившими старый дом вплотную, начинался пустырь, а за ним - лес. Константин работал в поле. Вернувшись, он почти сразу засыпал. Теперь он спал очень много.

- Ты как? - Хором спросили они. Переглянулись. И захохотали.

- Дожили, - Велир вытер пальцами влажные от смеха глаза. - Мой сопляк спрашивает, как я.

- Я бы обиделся на “сопляка”, не будь это ты, - Макс перекинул длинный хвост через плечо. Покрутил кончик хвоста. - Ты так и не научился говорить с королями, да?

- Уже поздно учиться, - откликнулся Велир. Он внимательно взглянул на Макса.

- Выглядишь, как пиздец, твое величество. Домой тебе надо.

- Наверное. - Макс запрокинул голову, глядя на глубокую темнеющую синеву неба. - Я все равно тут ничем не помогаю. Прогресс есть, но я не могу вечно быть рядом, чтобы его поддерживать. А о том, чтобы перевозить вас в столицу, нечего и думать…

- С чего это ты взял, что не помогаешь? - Велир нахмурился. - Эх, дурила! Да он сейчас лучше себя чувствует, чем за все два года, что эта срань у него идет! Знаешь, почему он не обращается? Даже не заикнулся ведь об этом ни разу!

- Почему?

- Потому что ты попросил, - тихо ответил Велир. Макс слегка сдвинул брови, глядя на осенний пейзаж. Закончилась страда, но работы было все еще полно. Макс вспомнил, как широко и уверенно папа махал косой, как запрягал Овсянку - породистого коня - в плуг и хлопал по крупу, прося “помоги нам, дружок!”.

- Ты помог. Уже одно то, что ты сюда причепиздил в такую даль… Он тебя слушает, - Велир убрал седеющую прядь волос за ухо. - Даже меня теперь слушает, когда я чихвостю его, вон даже жаловаться научился, - он хмыкнул.

- Отец говорит с тобой?

- Да, говорит теперь. Каждый раз, как на плаху… Слушай, езжай-ка ты домой, пока не заразился. Вдруг эта хуйня заразная?

- Нет, - Макс рассмеялся, - не заразная.

От крепкой настойки на голодный желудок его, видимо, развезло, потому что он умудрился уснуть на тощем плече Велира. Проснулся он уже в своей постели с тщательно подоткнутым одеялом.

Велир явно не мог отнести его в постель сам.

Наутро Макс снова заглянул в разум отца. Константин сильно устал в поле, но его разум был яснее, ярче. Темные области сокращались.

- Судя по тому, что вижу я, тебе лучше, - коротко сказал он, вставая. Его остановила рука, накрывшая его ладонь. 

- Спасибо.

Константин благодарил его не за этот осмотр. За что-то большее. Макс сдержанно кивнул, глядя в прояснившиеся глаза отца.

Он не знал, садясь на коня, для чего потратил столько усилий. Но эта поездка была нужна ему. Он должен был помогать, спасать, лечить. Для него немыслимо было оставить человека один на один со своей болью. Сам Ислер, его тихая, сонная жизнь и будто остановившееся время прояснили загнанный разум, успокоили душу. Всю жизнь в таком месте Макс провести бы не мог. Но остановиться хоть на краткий момент было ему необходимо.

- Я приеду через полгода или около того, - сказал он, удерживая гарцующего коня. - Скорее всего, попозже.

- Сначала месяцами ждал одного, теперь по другому куковать буду, - проворчал Велир. - Фенсалоры ебучие…

- Велир.

Макс смеялся, пуская коня в галоп по проселочной дороге, ведущей в лес. У самой опушки он остановился и поднял вверх руку в прощальном жесте. Высокая фигура вдали подняла руку точно так же.

Велир уже вернулся в дом - он не любил долгих прощаний.

Дома Макс нанес Ислер на карту, которая висела в его кабинете над столом.

В свою следующую поездку он взял с собой Василя. И когда он коснулся разума отца вновь, его встретили всполохи света.