Будильник мерзко запиликал ровно в шесть утра. Костя, чей мозг уже был натренирован понимать, что отвратительно бодрый писк к нему не относится, продолжил спать на животе, приоткрыв рот и согнув одну ногу в колене. Плоская подушка была сдвинута вбок, так, что голова Кости лежала на самом ее уголке, а одеяло в смятом белом пододеяльнике в розовый цветочек сбилось в кучу и почти целиком оказалось под ним. Проснулся Костя только от поцелуя в лоб и свежего, резкого запаха зубной пасты. Он сонно протянул руки, пытаясь поймать целовавшего его человека и урвать еще один поцелуй посущественнее, а лучше всего - затащить его к себе в постель.

- Нет-нет, я на это не куплюсь. - Ваня вывернулся из вялого захвата и чмокнул Костю в теплую со сна ладонь. - В прошлый раз я опоздал на пару и решал на пять юридических задач больше, чем остальные.

- Ну стоило же того, - Костя приоткрыл один глаз. Ваня был уже умыт, причесан и рассеянно ходил по комнате в белой измятой футболке и трусах. Костя облизнулся, переведя взгляд чуть пониже его поясницы.

- Я все вижу, Федоров, - так же рассеянно пробормотал Ваня, роясь в ящике покосившегося стола, который, судя по его виду, застал еще развал СССР. Костя зевнул и почесался.

- Врешь, ничего ты не видишь… Кофе сделать?

- Да, пожалуйста, - Ваня хлопал рукой по столешнице с видом потерянного щеночка.

- Чего потерял? - Костя с трудом встал, почесался еще раз, с хрустом потянулся и прошлепал на кухню в одних трусах со Скруджем Макдаком (подарки Вани всегда отличались тонким юмором), взъерошивая каштановое гнездо на голове. Вслепую цапнув турку, банку кофе и ложку, он зажег газовую плиту и поставил турку на одну из двух работающих конфорок.

Они с Ваней жили в съемной квартире чуть меньше одиннадцати месяцев - заканчивался учебный год, и за окном занималось чудесное июньское утро, обещавшее, судя по приложению погоды в телефоне, перейти в отвратительно липкий, жаркий день - не ниже плюс тридцати. Ваня подозрительно трубно шмыгнул носом.

- Учебник по латыни… Ты не видел?

- Господь, Ромул и Рем упаси меня от этой гадости, - Костя открыл холодильник, - сыр будешь? Фу, не маасдам…

- Ну извини, тосканского сыра с голубой благородной плесенью не завезли, - фыркнул Ваня. - Нет, не хочется… Я только кофе, спасибо. Да где же… Я ведь клал вчера в сумку…

Костя вытащил из холодильника хлеб и сыр, тут же пихнул три кусочка черного хлеба в допотопный тостер. Сейчас не хочет, так в шараге своей поест. Он посмотрел на Ваню и нахмурился. Сонный мозг работал на 80% своей обычной мощности, но Костя заметил, что у Вани как-то странно блестели глаза, щеки покраснели, а двигался он вяло даже для шести утра. Костя подошел к нему, властно повернул его лицо к себе за подбородок и приложил ладонь ко лбу. Лоб предательски горел.

Так. Сейчас будет трудно. У Вани сегодня ожидался экзамен по латыни, в честь чего дурик спал всего два часа. Костя призвал все свое терпение, снял кофе с плиты и мягко сообщил:

- Ваня, боюсь, ты никуда не пойдешь сегодня.

Ваня осоловело уставился на него.

- Кость, я понимаю, что ты скучаешь по мне тут один, но…

- Сядь и измерь температуру, - все с той же доброжелательной настойчивостью Костя жестом пригласил Ваню сесть. Тот уперся, как молодой барашек.

- Кость, ну хватит играть в мамочку, я же опоздаю, ну что ты еще приду…

- Сядь на диван.

Ваня покорно сел и еще раз трубно шмыгнул носом. Костя открыл тумбочку и, пошарив за чаями и солью, достал пластиковую тару от мороженого, служившую им аптечкой, отыскал градусник и безапелляционно пихнул его под футболку своего парня. Сев рядом, Костя принялся сверлить подмышку Вани взглядом так, будто гипнотизировал градусник на температуру не ниже тридцати восьми. Ваня поежился.

- Кость, ты бы оделся…

- Что, знобит? - почти черные глаза Кости сурово впились в Ванино лицо. Тот на всякий случай отодвинулся на пару миллиметров подальше от шестидесяти килограмм и ста восьмидесяти сантиметров закипающего, как турка с черным кофе, Федорова.

- Н-нет.

- А врать нехорошо, Иван Евгеньевич. Я позвоню твоей маме.

- Не смей! Не смей звонить маме!

- Я скажу, что ты балуешься, - с ужасающим спокойствием продолжил Федоров.

Ваня умоляюще поднял на Костю небесно-голубые глаза. Тот цокнул и бросил взгляд на часы с сыпучими крупами. Несколько минут прошли в молчании. Костя встал, плеснул в большую кружку с гербом Гриффиндора кофе, налил молока и протянул кружку.

- На, пей, наказание. И градусник отдай.

Ваня повиновался. Костя наклонил градусник к свету. Полоска ртути предательски блестела на 38,8.

- Ну ложись, сейчас в аптеку сбегаю. - Спокойно сказал Федоров, встряхивая рукой. Ваня отхлебнул кофе и встал.

- Я только на экзамен схожу и вернусь. У нас был Нурофен, я сейчас выпью, и все. Это на пару часов максимум, я первый попрошусь… Меня пропустят.

- Ляг в постель. - Костя воззрился на него с равными долями беспокойства и раздражения. - Попросится он. Попросишься ты сейчас разве что до нашего туалета.

- Кость, у меня экзамен, его нельзя пропускать.

- Да-да. Сочувствую, но всего наилучшего Алле Владимировне, сегодня ты никуда не идешь.

- Да почему ты вообще решаешь за меня? - решил возмутиться Канаров. - Вот ты можешь пропускать свои экзамены?

- В прошлом семестре я проебал 400 часов из 648 возможных, и ничего не произошло.

- Это… другое.

- Если это все, что тебе есть сказать в свое оправдание, то разговор окончен. В постель.

- Кость! Это же не экзамены были - то, что ты там проебал! Оценка в диплом идет!

Костя фыркнул, роясь в аптечке в поисках чего-нибудь, не являющегося антипохмелином.

- Я сильно удивлю тебя, если скажу, что диплом в реальной жизни никому нахрен не нужен?

- Спасибо за обесценивание всего, что я делаю, - Ваня поставил кружку на стол и направился в комнату в поисках приличной футболки и джинс. Костя тяжело вздохнул. Да что ж сука такое, постоянное несовпадение жизненных ориентиров…

Отыскав последнюю таблетку Нурофена, сиротливо валяющуюся на дне аптечки, он пошел следом.

- Ваня, прости, я идиот, я не это имел в виду, вот таблетка.

Тот хмуро проглотил ее и продолжил копаться в шкафу, изредка зябко поводя плечами. Костя погладил покрытую мурашками кожу.

- У тебя озноб. Температура почти тридцать девять…

- Ты сказал “тридцать восемь и восемь”, не преувеличивай.

- Разница нерелеватна, чтобы принимать ее во внимание. Протест отклонен. Далее - что ты там ответишь в таком состоянии? На двойку и пересдачу, или трояк, который похерит твой красный диплом на первом курсе?

Ваня хмуро взглянул на него и буркнул:

- Ненавижу, когда ты прав.

Костя едва подавил торжествующую ухмылку.

Едва оказавшись в кровати, Ваня отрубился на несколько часов. Для доставки было еще рано, и Костя добежал до аптеки и “Пятерочки” самостоятельно. Из книжек и фильмов он помнил, что больным нужен куриный супчик. В магазине он еще захватил любимые Ваней булочки с изюмом, внутренне поморщившись, и купил продуктов, следя, чтобы все было по акции - Ване это нравилось. Ваня научил Костю многому, в том числе брать продукты с полок поглубже (они там были свежее), следить за акциями и собирать скидочные карты. Запарившись носить их все в кошельке, Костя за вечер написал программу, хранившую данные всех карт постоянного покупателя и синхронизировавшую их все между устройствами.

Булочкам Ваня страшно обрадовался.

- По акции, - гордо сообщил Костя, разгружая пакеты. Ваня умиленно улыбнулся.

- Ты мой умница, учишься жить, как настоящий мальчик… А дай булочку?

Костя только фыркнул.

- Только после супа!

- Будет суп? - Ваня округлил глаза. - С мидиями? Закажешь из ресторана?

- Сварю вообще-то, - Костя надулся. Ваня улыбнулся и сполз ниже по подушке.

- Буду ждать твой кулинарный шедевр с нетерпением.

- Смейся-смейся… - Полный уверенности Костя проследовал к плите.

Спустя примерно сорок минут мучений Костя понял, что… В общем, понял, что готовка - это не его. Почти выкипевший пересоленный бульон нельзя было давать даже всеядной свинье, не то что приболевшему человеку. Костя уперся руками в края плиты и прикрыл глаза. Говорил ему Ваня - учись готовить, пока я жив… Даже такое простое дело не смог… Даже просто позаботиться. Неужели все, что он может - это швырять в проблему деньгами, рассчитывая, что она так рассосется? А если их не будет - как сейчас?  А…

Он вздрогнул от обвивших его сзади теплых и крепких рук. Ваня оставил щекотно-приятный, горячий поцелуй на его шее и протянул руку за ложкой. Костя перехватил его запястье.

- Вань, стой, он не получился… 

Ваня упрямо потянулся к кастрюле.

- Вань!

- Дай я попробую, чего там у тебя не получилось.

Не выпуская Костю из объятий, он зачерпнул бульона, осторожно подул и проглотил ложку. Костя ждал вердикта, не поворачиваясь. Задумчиво почмокав, Ваня взял кастрюлю, сел за стол и начал хлебать прямо из нее. Костя в изумлении воззрился на столь вопиющее нарушение правил.

- С каких пор ты полюбил карательную кулинарию? Ваня! Отдай! Это же есть невозможно!

Он попытался отнять кастрюлю. Ваня загородил свою добычу обеими руками и показал язык.

- Не дам! Это мой бульончик! Вари себе другой.

Костя так и сел на табурет напротив, с приоткрытым ртом наблюдая, как Ваня хлебает ужасающе соленый бульон.

После столь своеобразного завтрака и горячего чая с лимоном, который Косте удался куда как лучше, Ваня начал уверять, что уже идет на поправку, опять отрубился почти до вечера, а на следующий день уже прыгал по дому веселым козликом - правда, к вечеру его опять сморило.

Костя покрутил градусник - 37,8.

- Это твой чудо-бульон, - прошептал Ваня, лениво потираясь носом о его встрепанные волосы. Костя недоверчиво промычал что-то невнятное и пощупал Ванин лоб.

- Спи давай… Умник.

Ваня зевнул и уткнулся лицом в шевелюру Кости. Тот положил градусник на покосившийся стол и потушил лампу.

До длинных летних выходных оставалось всего восемь часов.