“Дорогой Василь. Впервые в жизни я настолько далеко от тебя, что если позвать – ты не откликнешься. Странное чувство. Пожалуй, неуютное. Надеюсь, ты здоров и цел. Надеюсь, в Ислере все по-старому. Надеюсь…

Папа не велит писать тебе, где мы. Письма могут перехватывать. Да и какая разница, где я? Мы с тобой не представляем, где это. Мы не покидали Ислер, кажется, с самого рождения. Ты бы так удивился, узнав, где я. Реления, оказывается, такая большая… Папа учит меня читать карты и рассказывает о мореходстве. Оказывается, в юности он мечтал сбежать из дворца и стать пиратом, прямо как Нико! Им было, о чем поговорить. Ты бы их видел! Однажды на привале они не закрывали рта целый вечер. А я теперь по их милости умею вязать морской узел даже из ленточки. Но я никому больше не даю ее трогать - ее ведь ты подарил, потешаясь над моими патлами. Она так мне дорога.

Здесь поют очень необычные птички. В наших лесах такие не водятся. Мама говорит, они называются “лазуритки” - по цвету перышек. Они мне напоминают твои глаза. Если честно, мне все здесь напоминает о тебе, вплоть до камушков на берегах рек, мимо которых мы проходим. Я вспоминаю, как ты швырял камушки в спокойные воды озера Лисли, они смешно отскакивали от воды, ты смеялся и кричал “Макс, смотри! Да ты не смотришь!” Ты не замечал тогда, но я смотрел на тебя. Я всегда смотрел на тебя. Я так жалею, что

Иногда мне бывает страшновато. Например, когда я осознаю весь масштаб своих сил, появившихся непонятно откуда. Мама говорит, они были со мной всегда, поэтому я никогда не болел, и ссадины на мне заживали, как на собаке. Я рад, что могу помочь сопротивлению, но что если я однажды не удержу боевую магию? Или целительная меня подведет, когда будет надо? Она слушается, только когда я вспоминаю тебя, мастера Велира и наш домик в Ислере. Тогда я спокоен, и все идет, как надо. Нельзя волноваться, когда колдуешь, а то все пойдет наперекосяк. Вообще жизнь тут сносная, когда нет битв. Разве что долгие переходы утомляют, не привык я так долго скакать на лошади. И ловить на себе полные надежды и страха взгляды. Наследник. Спаситель. Что, если я подведу целую страну?..

Нико очень помогает. Веселит, не дает тосковать и бояться. Искорка очень смешная. И ужасно умная. Однажды мы прятались в овраге от солдат, и она даже не тявкнула! Такая умница. Она иногда ищет тебя поблизости - привыкла, что нас всегда трое. Не понимает, куда делся дом. Но Нико рядом - и ей этого достаточно. Передвигаемся мы в основном ночью - так меньше шансов, что нас обнаружат. Но есть и минус у этого плана - ползуны. Их так называют те, кто их видел. Говорят, они иногда очень похожи на людей, а иногда выглядят как лысые серые твари с лавой вместо глаз. Ползают на четырех ногах. Они выбираются ночами и пожирают людей. Окончательно их можно поразить только мечом из специальной “лунной” стали или боевой магией. Но и обычное оружие или огонь сойдет - не убьет, но хоть ранит и отпугнет. Хорошо, что мой дед – король Мариан когда-то распорядился вооружить всю армию такими мечами, и теперь у нас полно лунной стали. Он как будто предвидел, что она понадобится. Может, и правда предвидел. Папа рассказывает, что моя бабушка, королева Дейна, иногда будто застывала, глядя в пространство, а потом улыбалась или хмурилась. А еще она всегда знала, какая завтра будет погода, ни разу не ошиблась. Папа считает, что магия у меня от нее. Вдруг она знала, что будет война? И это она сказала Мариану наделать мечей из лунной стали? Я очень надеюсь, что ползуны не добрались до вас. И что пациентов у вас немного - мастер Велир становится нервным, когда работы слишком много, и забывает есть. Не забывай кушать и спать, Василь, а то вы оба со своими травами обо всем забываете. Папа зовет - впереди переход. Напишу во время следующего привала, пора бежать. Передавай привет мастеру Велиру. Твой Макс.”

“Макс, привет! Ужасно интересно, где ты сейчас. Я бы так хотел посмотреть мир с тобой и Нико. Правда, вряд ли вы пялите по сторонам на горы и речки. Как говорит папа, вы не на пикнике, а на войне. Я слышал, ты недавно остановил огромную волну, которая грозила затопить весь прибрежный город! Один! И мне ни слова, конечно же. Одной только магией! Я так завидую Нико. Он видел это, а я нет. Представляю, как это было обалденно наблюдать! Я завидую ему, что он спит рядом с тобой, а я нет. Может обнять, когда угодно Ест рядом с тобой, а я нет Поддерживает тебя и утешает, а я Почему не я

Мы тут все так же по уши заняты. Стало даже хуже. Ислер превратился в лазарет. Люди болеют, слабеют и не могут работать. Наверняка какая-то имперская зараза. Хорошо хоть, по воздуху не передается, но больных и уставших так много, что папа уже сомневается насчет способа заражения. Возможно, воду отравили. Женщины перестали рожать. За все время с тех пор, как вы ушли, ни одних родов. Я боюсь Иногда привозят раненых. В лесу завелись какие-то непонятные монстры... Раненых все больше. Никто из них не знает, что с вами, и где вы, но все уверенно говорят: его величества нас спасут. Папа не велит трепать языком, но меня каждый раз так и подмывает рассказать, как я лечил одно величество от волчьей хвори, а второе величество однажды столкнул в озеро, и он весь перепачкался в иле. Ты такой красивый, когда мокрый Это нечестно, ты должен быть похож на мокрого кота или курицу ощипанную, да еще и в грязи, почему ты такой красивый, почему я так хочу т Я не хотел бы тебя беспокоить, но… Один из раненых утверждал, что напавший на него монстр был его женой. У него были круглые от ужаса глаза, и он цеплялся за нас, повторяя: “это не монстры, это люди, люди!” Может, ты знаешь об этом больше. Я сам этих монстров никогда не видел, Фарг разберет, как они выглядят. Папа только рукой махнул: “с ума от страха сошел, что с него взять”. Я бы тоже так подумал, но с тех пор, как мы узнали, что магия реальна… Я уже во всем сомневаюсь. Страшновато жить, но мы не унываем. На нас почти три деревни. Не до размазывания соплей. Пишу тебе на коленке, пока папа отправил меня отдыхать. Сейчас уже побегу обратно домой - еще одного принесли. Те твари практически отжевали ему ногу. Он так кричит.

Я никогда не верил в это все, но теперь готов молиться всем богам, чьи имена я постоянно путаю, чтобы ты был в порядке Я бы весь мир отдал за тебя Только вернись ко мне, я обещаю, что не буду больше толкать тебя в озеро и подшучивать Ты ведь не обиделся тогда? Привет Его Величеству, сэру Ивану, леди Лизард и Нико с Искоркой. Не забывай подкармливать Овсянку чем-нибудь вкусненьким, а то он без этого хандрит. Твой Василь”.

“Дорогой Василь. Нико сильно ранили. Я едва был в состоянии поддерживать его магией, пока мама не вернулась с разведки. Мне так страшно не было никогда в жизни. Он ведь меня собой заслонил. От меня одни беды, я не заметил одного идиота с мечом... Я так рад, что ты не здесь. Это так ужасно. Но я так рад, что ты далеко от меня. Я только и делаю, что притягиваю неприятности. Нико все еще не оправился, но уже шутит. Назвал меня хреновым лекарем и пожалел, что тебя рядом нет. Ты бы зашил его на раз-два. Я бы даже обиделся, если бы не понимал, что он прав. Просто мы не могли забрать вас из Ислера. Хороших лекарей и так мало. А я пока справляюсь… Туда-сюда. Кое-как. Люди очень хорошие. Они, правда, все мне кланяются. Мне ужасно неловко от этого. И больше всего я стесняюсь, когда мне кланяется папа. Но он говорит, так надо при чужих. По этикету. Не уверен. Я думаю, кланяться надо тем, кто заслужил это. А я пока что… Ладно, я думаю, уже даже в нашей глуши услышали про ту волну, которую мне пришлось остановить. Я еще никогда не делал солнечные щиты таких размеров. У меня теперь одна прядь волос золотая. Мама не знает, останется ли она навсегда. У элмитов остается. Но у них пряди серебряные. А у меня на самом видном месте, представляешь? Слева. Нико говорит, мне идет. Отец и папа ничего не говорят, но мне неуютно от их взглядов. То ли они боятся за меня, то ли… То ли меня. Я сам себя испугался, когда увидел, как чудовищная волна разбивается о мой барьер. Во мне как будто что-то изменилось после этого. Сдвинулось. Не могу описать. Магия одновременно пошла легче, я стал лучше ей управлять, но… Теперь все уверены, что я - посланный Реленом мессия. А я не чувствую себя им. Я чувствую себя просто дурацким мальчишкой. Так хочется эту прядь срезать. А вдруг тебе не понравится? А вдруг и ты испугаешься меня. А так - все по-старому. Только монстров все больше. Скучаю по тебе так, что от любой напоминающей о тебе мелочи спирает дыхание Передавай наши приветы мастеру Велиру. Папа ужасно по нему тоскует. Вспоминает постоянно, как он смешно ругается. Твой Макс”.

“Макс! Пишу быстро, времени нет даже поесть. Целыми днями больные да раненые. Валимся с ног. Папа говорит, настоящая война, как когда он маленький был. Грызу яблоко, и руки трясутся. Я такой придурок все-таки. С монстрами аккуратнее - все больше людей в них узнают знакомых, а иногда и пропавших родных. Помнишь, мы с тобой и Нико еще гадали, куда пропадают люди? Чертов Нико. Пусть присматривает за тобой хорошенько, раз увязался. Аж зубы скрипят, как бесит, что вы там, а я тут. Надеюсь, Искорку хорошо кормят. Она заслужила хозяина получше. Ну не дуйся, я пошутил. Ладно, пора бежать, папа зовет. Когда же это кончится! Привет Овсянке и вообще всем. Я тебя Твой Василь”.

“Дорогой Василь, Мы в полной ж Ой, принцы же так не выражаются. В общем, я уже постоянно болен, потому что магию не использую, только когда сплю. То барьер, то лечение, то атаковать - все магией. Не знаю, сколько протяну так. Папа лютует, но что тут поделать? Я им нужен. Я всем нужен. Я так устал, но остановиться не могу - каждая моя ошибка будет стоить людям жизни. Оказывается, быть избранным древним пророчеством - это совсем не так замечательно. Наверное, поэтому бабушка Дейна рано умерла. Ей вконец надоел ее дар прорицания. Я даже не знаю, хотел бы я его или как. С одной стороны было бы здорово точно знать, что мы победим в войне, и я вернусь в Ислер увижу тебя побегу навстречу обниму у тебя волосы все еще пахнут пшеницей и солнцем? ты похудел, наверное, но ничего, мы будем много бегать, спать, есть и отдыхать на речке, как раньше, помнишь? я так сильно хочу обнять тебя. я ничего в жизни никогда так сильно не хотел. я стал забывать, как ты пахнешь и как смеешься. ты ведь не забыл меня, Василек? С другой стороны - а если в будущем что-то плохое, и я не смогу даже ничего изменить, буду только знать? На кой фаргус мне тогда этот дар? Монстров уже как грязи. Василек, не отходи от отца и не ходи в лес, слышишь? Слышишь? Мы не знаем, откуда они берутся, но Из людей. Они воют и кричат человеческими голосами. Один из наших, стоявший ночью на карауле, набросился на другого и перегрыз ему горло. Говорят, начинается, как простой жар, а потом Василек… нужно быть осторожными. У меня не получается их исцелить, только уничтожить. Мама говорит, должен быть способ, но она его не знает. Вчера ночью мне снилось, как мы с тобой убежали от Ивана и мастера Велира на ярмарку, совсем маленькими. Ну и всыпали нам на орехи! До сих пор вспоминаю, и попа побаливает… Здорово было бы повторить, да? Папа говорит, мы будем жить после войны в том замке на берегу моря, Рилиандиле. Он вроде как мой. Представь, как весело там будет играть в прятки! Твой Макс”.

“Макс… Я не знаю, жив ли ты, возможно, что уже нет, а раз так - чего мне терять? Я люблю тебя. Я идиот, у меня было сто тысяч шансов тебе сказать, а я пишу это на клочке бумажки, сидя на корточках позади нашей хижины, набитой больными, пока ты сражаешься на всамделишной войне, ну не дурак ли? Первостатейный. Я люблю тебя, не как любят друзей или там братьев. Я люблю тебя, как любят женщин. Я бы хотел тогда не сталкивать тебя в озеро, а поцеловать, прям в губы, но испугался и решил как-то… Вот так разрулить. В жопу все это, я устал прикидываться, я люблю, люблю, люблю тебя. Люблю тебя. Пожалуйста, если есть все эти Релены, Рилианы, как там их, пусть ты будешь жив. Пусть ты узнаешь об этом. Я приму все, что угодно - если ты оттолкнешь, посмеешься, уйдешь - все, лишь бы не потерять тебя вот так. Лишь бы увидеть тебя еще раз живым. Так хочется пить и есть, но уже нечего. Плечи ломит от постоянной носки пациентов туда-сюда и отпиливаний конечностей. Нет сил уже даже испытывать страх, так я задолбался. Мне кажется, любовь к тебе и папе - это все, что я в состоянии еще испытывать. Ну и да, ладно, я скучаю по Нико. Надеюсь, его вертлявая жопа не угодила ни в какую передрягу. Я отвлекаюсь, мысли путаются. Мне кажется, я что-то подцепил, и у меня жар, но я не хочу беспокоить папу. Пока я на ногах, я должен ему помогать, а не отвлекать своими дурацкими жалобами. Вот бы сейчас хоть краюху хлеба... Макс, в общем… Ты вернись как-нибудь, ладно? Обещаешь? Твой Вася”.

“Вася, Василек мой, я надеюсь, что это не последнее мое письмо, но, как говорится, все под Реленом ходим. Смешно, так вроде только старики говорят, но я будто постарел лет на десять за последние месяцы. Волосы у меня почти совсем золотые. Это постепенно проходит, отрастают они темными, но тут же на место нормальных опять приходят золотые волосы. Я сейчас весь двухцветный. Ползуны боятся моего щита, и я стараюсь держать его, чтобы дать воинам хоть немного отдохнуть. Отец, мама и папа вообще не отдыхают, не спят и не едят - бои постоянные. Нико выздоровел, но шрам на всю жизнь останется. Иногда он болит, и Нико стонет сквозь зубы. Думает, я не слышу. Мне ужасно, невыносимо стыдно перед ним. Я так сильно хочу к тебе. Василечек мой. Я превратился в такую соплю. Ты бы посмеялся надо мной, но сейчас я бы все отдал, только бы услышать твой смех. Люблю тебя ты жизнь моя Держусь ради тебя и мастера Велира. Мне кажется, что только папа, мама и Нико не видят во мне сосуд с магией, который потрясешь, и все само наладится. Не работает это так. Жизнь моя, любовь моя, если бы это было так, я бы уже был в твоих объятиях Даже не думал, что тосковать по кому-то можно так невыносимо. Твой, твой навсегда Макс”.

Дописав письмо, Макс торопливо подул на него, чтобы чернила высохли скорее. Пригодилась украденная из дома бумага. Он торопливо пихнул его в дорожную сумку - к аккуратной стопочке таких же сложенных клочков бумаги, которые никогда не дойдут до Ислера, и огляделся. В северной стороне лагеря раздались крики. Выругавшись, Макс рванулся туда.

В это время в Ислере Вася влез на свою лежанку на верхотуре и, приподняв прохудившееся покрывало, вложил очередное неотправленное письмо к кучке таких же.

- Василь! Скорее!

- Иду! - Голова от жара закружилась, и он едва не сверзился с лестницы. Плевать. Сейчас не до этого. Само пройдет.