Одним февральским днем весь город, такой дождливо-зябкий, но милый, охватывает праздничная лихорадка влюбленных. Украшаются кафе и торговые центры, кондитерские выкатывают шедевр за шедевром на витрины, цветочные полны алыми цветами с запасом.

В День святого Валентина весь персонал Агентства получает приятную помощь от девушек офиса — немногочисленные секретари, администраторы и лично Наоми с Йосано общими усилиями покрывают потребность всех вокруг в ручном шоколаде. Кто кому будет дарить символический, но все равно приятный презент, определяется жеребьевкой. Все шоколадные поделки сверх — личная инициатива каждого. Никаких обид и споров о числе подаренного шоколада — чистое и бескорыстное желание порадовать ближнего.

Дазай, потративший три вечера на попытки сначала приготовить свой шоколад, а потом упаковать и украсить, с интересом смотрит, как соседствующий с ним стол Атсуши покрывается хорошенькими подношениями вопреки отсутствию самого мальчишки, смутившегося и убежавшего еще на стадии получения шоколадного зайца из магазина от Кеки.

Короткую хищную улыбку, скрытую в ладонях, Дазай, можно сказать, почти что додумал по положению бровей. Однако улыбка была, и мужчина об этом знал. Не то чтобы от кого-то вроде него у Атсуши вообще имелось много секретов.

Тот, кто придумал для Накаджимы этот образ мальчика-одуванчика, был, определенно, гением. Дазай, переживший много беспризорников в юности и сносно воспитавший целого одного (1) Акутагаву Рюноске, восхищался чужим талантом к мимикрированию по заданным параметрам, совершенно искренне. И даже был готов рукоплескать. Рюноске сыграл роль лакмусовой бумажки на скрытую способность задушить незнакомого человека голыми руками еще в их первую встречу, и кто же знал, что увязнет в этой ловушке Чжуничиро, а не Атсуши.

(Мальчик-тигр, должно быть, по сей день в ладонях лелеял затею отомстить за свою откушенную в тот раз ногу. Акутагаве бы быть осторожнее в своих самоубийственных попытках убрать от Дазая ягодку одного с собой поля, но Осаму был согласен: выживет и учтет этот опыт лишь сильнейший.)

За то, что Атсуши не такой уж прозрачный в своих мотивах, как казалось вначале, говорила логика, здравый смысл и недели наблюдений. Детективы ничего не подозревали в своём большинстве, а Осаму вспоминал почти с ностальгией, каким волчонком ему достался собственный ученик-воспитанник.

Вчерашний приютский Накаджима Атсуши — и навыки коммуникации с окружающими уровня международного дипломата? Когда ни слова по делу вне закрытых дверей?

Без попыток ухватить не свое, стащить мимоходом, просто «одолжить» на время, равное бесконечности, выкарабкаться из голода и нищеты любым способом?

Без пронзительных взглядов, без недоверия предателям-взрослым, и это с учетом довольно специфических воспоминаний, шрамов на теле и кошмаров, от которых просыпаешься с криком?

Книжная история, история-мечта о ребенке с чистым сердцем.

У Атсуши не было такого сердца и такой силы воли. И это делало его проще и понятнее.

Дазай наслаждался представлением, призванным обмануть всех, создать мальчику-тигру образ никчемности в форменных бриджах, и потирал руки от предвкушения.

Атсуши водил всех за нос, и делал это виртуозно. Он был… великолепен.

Мальчишка естественно не смог скрыть ни от Дазая, ни от Рампо, ни от директора своих кинжальных взглядов, но те молчали, думая каждый о своем, отмечая появление легкого напряжения в моменты прикосновений; недоумения, проскальзывающего во всей позе, когда адресно звучала похвала.

Атсуши был… головоломкой. Вещью в себе. Каждая грань преломляла свет и делала это вовремя, раскрывая интереснующее в свою пору. Все привычки, кропотливо обнажаемые на людях, имели свою предысторию и свою причину. Иногда — банальные.

Накаджима бешено экономил деньги, собирая их, словно Скрудж МакДак, и Дазай представить боялся, каких сил ему стоило тратиться на что-то вроде парка аттракционов, сахарной ваты и походов в комнаты страха с человеком, который видел грязь изнанки мира и натворил никак не меньше. Что примечательно, сама Кека даже не пыталась лишний раз вить из пацана веревки, была тихой-тихой и вежливой — убийца чуяла звериную натуру всякий раз, как Атсуши был вынужден выпустить из пальцев хоть одну йену праздно. Дазай чуял это тоже.

И наслаждался.

Накаджима, сбежавший поплескать на пылающее лицо водичкой, вернулся, плюхнулся на свой стул и взглядом обласкал многообразие кульков и коробочек. Кроме Рампо-сана, чье эго не вынесло бы отсутствие шоколада от подавляющего числа обитателей офиса, Атсуши был самым востребованным объектом для подарков.

Дазай улыбнулся на чуточку шире и на толику ласковей.

— С днем святого Валентина, Атсуши-кун. — коробочка элитного горького шоколада с медом и соленой карамелью проехалалась по столешнице с тихим шелестом. Накаджима стрельнул мимолетным кинжальным взглядом из тех, которые никто не замечал, пододвинул к себе коробочку, приподнял крышку, глубоко вдыхая запах первокласных материалов. Закрыл. Приподнялся.

На стол Дазая мягко опустился мешочек, по звуку изнутри — полный шоколадных шариков, твёрдой шоколадной глазури без специфической начинки. Звонко и с перекатистостью шарики раскатились как получилось по дну мешочка, стуча друг о друга. Дазай мечтательно прищурился, воображая перспективы — возможно, в шариках ядрышко фундука где-то внутри.

Безыскусно и вкусно. Прелесть.

— С днем святого Валентина, Дазай-сан. В большинстве из них — слабые яды и галлюциногены. Достать их стоило мне месячным услужением у Йосано-сан, помните о моей жертве. И будьте осторожнее со смешениями и лишними конфетами. Даже острое пищевое отравление — сомнительно приятный способ скоротать вечерние часы, — как ни в чем не бывало прокомментировал свой труд юноша.

Дазай, уже потянувшись, остановился с рукой на горловине, скрыл за волосами алчный блеск глаз, и крепче прижал кулаком под щекой предвкушающую темную улыбку.

— Спасибо, Атсуши. Ты и правда знаешь, как сделать подарок исключительным.

Атсуши в ответ подарил свою смущеную улыбку, ту, что до ямочки на одной из щек. Совершенно невыносимую.

Ухаживания шли полным ходом.

Накаджима Атсуши, злой ребенок, прикидывающийся ангелом, умел приятно удивлять.