Уён уже не впервой пользуется услугами демонов для собственного удовлетворения. В конце концов, это безопаснее, чем снимать проститутку — демонические болезни не передаются, — и менее обременительно, чем отношения, особенно для того, кто в них разочаровался. Есть, в чём, к слову. Когда тебя ни с того ни с сего бросают раз, другой, третий, и ни один не может объяснить, почему, в конце концов становится слишком пусто и обидно за себя, а вместе с принятием приходит покой. "Значит, не моё, — легко объясняет себе Уён, разогревая в сковородке жаркое, которое они с парнем ещё вчера готовили вместе. — Одинокие люди тоже отлично живут, нехер сопли распускать". 

А потом заканчивается его обучение в колледже, и вместе с выданной лицензией появляется возможность легально призывать вне стен учебного заведения. И приходят демоны. Коварные, злые сердца, желающие урвать кусочек мягкой человеческой души, но бессильные перед восковыми кругами и символами.

Уёну нравится чувствовать контроль, нравится видеть, как они принимают правила его игры, и, что греха таить, трахаться с демонами тоже классно. А остальные аспекты отношений он вполне может обеспечить себе сам. Иногда где-то в затылке появляется незадавленным червём мысль, что он и секс мог бы обеспечить себе сам, "просто признай, что тебе хочется тепла рядом", но Уён гонит эту мысль от себя каждый раз всё усерднее. Его тепло — друзья, и личная жизнь на этом заканчивается. И хрен с ней.

_________________________________________________

Этот демон выглядит так молодо, что Уён начинает сомневаться: маска это, или он и правда почти его ровесник. Обычно на призыв являются более… опытные, им же нужна выгода с этого, а сожрать не контролирующего себя в оргазме человека так, чтобы не нарушить контракт, нужно уметь. Хотя, возможно, они задолбались пытаться сожрать Уёна, вот и не откликаются больше, поэтому попёр молодняк.

— Ты два круга нарисовал? — демонёнок деловито обходит границу, тычет носком туфли в невидимый барьер почти во всю комнату, а потом подходит ближе. — Зачем второй?

Блестит своими глазами-полумесяцами из-под шляпы, которая наверняка скрывает рога, любопытно щурится и улыбается, такой наивный и мягкий, что Уён уверен: выйди он из круга до второй части ритуала — этот демон-котик обернётся злорадно усмехающимся старейшиной и вырвет душу из его тела в одно изящное движение.

— Затем, чтобы ты меня не убил раньше времени, — шутит Уён, и видит, как неподдельно удивляется демонёнок.

— А на кой тебя убивать? Или… это твое особое условие? — он мнётся, отходя дальше по кругу, и с сожалением поджимает губы. Очень красивые губы, стоит отметить.

— Это у вас обычно особые условия, не пудри мне мозги, — Уён уже в открытую смеётся, рассыпая по воску песок и хлопая в ладоши. — Подойди, нужно завершить ритуал. Тогда оба получим, что хотим.

Это каждый раз похоже на свидание вслепую, но демоны проще, чем думал Уен, когда учился. Им всегда нужно примерно одно. А запретного колдовского барахла его троюродный дядюшка, питавший к дальнему племянничку нездоровую любовь, оставил навалом, так что ему есть, чем откупаться, и долго ещё будет, чем.

Когда на полу вспыхивают условия контракта, у обоих глаза лезут на лоб:

— Тебе нужно ЧТО??

— Призвал меня, потому что поебаться не с кем?!

Демонёнок (теперь Уён видит его имя: Сан) звучит почти оскорблённо, а сам Уён — ошарашенно, потому что ни один, ещё ни один демон не ставил условием для исполнения контракта ведёрко с мороженым. Ни. Один.

— Сколько тебе, блядь, лет?

Сан надувает губы и садится во внешнем кругу спиной к Уёну. Ещё и крылья расправляет, отгораживаясь, и наверняка руки на груди скрещивает.

— Какая разница.

Может быть, он не знает, что теперь, когда контракт заключён, Уён спокойно может выйти из внутреннего круга во внешний, что он и делает, бесцеремонно хватая Сана за крыло и разворачивая к себе лицом. От резкого движения шляпа слетает, и-

— НЕ СМОТРИ!!

Его отпихивают назад в круг, и Сан спешно натягивает шляпу обратно, а Уён пытается вытравить из головы намертво впечатавшийся образ перламутровых округлых рожек. Четыре маленьких гребня, едва виднеющиеся над пушистыми синеватыми волосами, такие трогательные, что становится понятно, почему он их скрывает.

— А ты не ори. Нашёл, чего стесняться, — хмыкает Уён, надеясь, что его секундная заминка не была отслежена. — Трахаться тоже в шляпе собрался?

Демонёнок сердито фыркает и отворачивается снова, закрываясь крыльями как шатром.

— Не буду я с тобой трахаться. Я расторгаю контракт.

— Ты не можешь, если я не нарушил условий.

— Нарушил. Где моё мороженое?

— Срок не указан! Хоть через два года могу тебе его принести, и ты ничего не сделаешь!

— Ну вот и за сексом приходи через два года. Мало вам, что ли, людей, что вы на нас полезли…

Сан бубнит как-то уж очень обиженно, горбясь всё сильнее и звуча всё тише. У Уёна появляются очень, очень нехорошие подозрения, неправильные мысли скребутся в висках и на сердце и, ох, блядь, не мог же ему попасться демон-романтик, верно? Они вообще умеют в романтику?

— Ладно, если тебе сложно, давай расторгнем, — Уен пожимает плечами. — И осмотрительнее с призывами, раз ты такой нежный, — он незло усмехается и хлопает ладонью по восковому кругу, обжигая пальцы.

Демонёнок не исчезает.

— Я тоже не нарушил условий, — бормочет он, так и не повернувшись.

— Ты отказался от исполнения контракта, разве нет?

— …нет.

— Тогда сколько тебе? — Уён снова подходит ближе, садится рядом и складывает подбородок на колени, глядя на тонкий профиль в тени шляпы.

— Зачем ты хочешь это знать?

— Затем, что несовершеннолетние меня не привлекают.

Этот наидешёвейший приём срабатывает: Сан возмущённо вскидывается, округляет глаза:

— Мне двадцать три! — и тут же тушуется, смущённо закрываясь шляпой. Его хочется погладить по голове и похвалить, и Уён готов отпустить его просто так за это вызванное желание.

— И ты до сих пор относишься к сексу как к чему-то особенному?

— Что значит "до сих пор"..?

Ах, так вот почему он такой славный и человекоподобный. Можно было и по рогам понять, в принципе.

— Давай так, — Уён нервно усмехается, пытаясь охватить картину целиком: не рождённый демон, а недавно обращённый, ровесник, романтик, девственник до кучи, — принесу я тебе твоё мороженое. И хер с ней, с твоей частью контракта, в этот раз я так тебя отпущу. Идёт? Только на призывы ты больше не откликаешься, особенно на мои, — он пытается выглядеть угрожающим и скалится, когда Сан настороженно смотрит на него из-под шляпы. — А то заставлю мне отсосать. Безо всякого мороженого.

Не то чтобы Уён действительно стал это делать, но доля правды в этом есть — призыв отнимает слишком много сил, чтобы проводить его чаще чем раз в полтора-два месяца, так что не хотелось бы, чтобы такой редкий секс ещё и обламывался из-за некоторых.

Пока демонёнок сидит на полу со сложным лицом, то улыбаясь дрожащими губами, то, наоборот, хмурясь, Уён проверяет барьер и, кивнув сам себе, выходит за черту. Доли секунды он ждёт удара сзади: за кругом человек беззащитен, и если демон прорвётся — можно считать себя мёртвым. Они на это и рассчитывают чаще всего, если не всегда: человеческая душа в тысячи, в сотни тысяч раз лакомее любого поощрения за выполненный контракт.

Только, кажется, демонёнок то ли не в курсе этого, то ли просто не заинтересован. Пока Уён одевается (нет, он действительно собрался идти демону за мороженым?), Сан всё так же сидит в кругу, смотрит на него любопытными глазами, но попыток встать и прорвать барьер не то что не делает — и не собирается, что ли?

— На диван хотя бы пересядь, — вздыхает Уён, натягивая кроссовки. — А то жопа квадратной станет.

***

Послушно сидящий на диване Сан вызывает у вернувшегося Уёна что-то пугающе похожее на нежность. Домашний такой, туфли с пиджаком снял (а шляпу — нет), сидит, укутавшись крыльями, читает что-то.

— Это твой диплом? — Сан поднимает на него взгляд и улыбается глазами-полумесяцами. — Хорошо написано, ты как будто изнутри тему знаешь.

— Меня пытались затянуть в культ, так что, можно сказать, и изнутри немного тоже, — Уён бухается на диван рядом и вручает Сану ведёрко с шоколадным мороженым, забирая у него из рук кое-как переплетенный диплом. — Ешь давай. У вас-то оно растает наверняка, не успеешь до дома донести, — он смеётся, но замолкает, когда Сан быстро кивает ему и открывает крышку ведёрка.

— Не то чтобы растает, — он, сама непосредственность, зачерпывает прямо пальцами и отправляет их в рот, блаженно зажмуриваясь и издавая тихий мягкий стон. — Просто вкус очень портится. А у вас я весьма… ограничен в передвижениях, поэтому приходится вот так.

Уён кривится и отворачивается. Вот он, план этого демона: заставить его поверить в невинность и искренность, а потом…

Что потом, Уён придумать не успевает — демон пускает в ход очередную уловку:

— А ты-то сам будешь? Присоединяйся!

Из груди рвётся взволнованный щекочущий смех, и чёрт с ним, с этим контрактом, в самом деле. Уён валится на спину и хохочет, чувствуя себя очень, очень странно, почти пугающе странно. Может, поэтому у него с людьми не получалось — он просто ждал подходящего демона?

Сан вымазывает ему нос мороженым и смеётся тоже, а потом тянется слизать, и, в общем и целом, он сам виноват.

— ….! Ты чего! — Сан отталкивает его, сильнее вдавливая в кровать, съезжает с дивана на пол и отползает вглубь круга, ошарашенно вытирая губы и не пытаясь даже надеть обратно съехавшую с рогов и упавшую на пол шляпу. Уён стискивает зубы и обречённо стонет, отворачиваясь.

— Ничего. Доедай и уходи.

Минут через десять восковой круг гаснет, знаменуя завершение контракта по согласию обеих сторон, и на полу остаётся только пустое ведёрко из-под мороженого. Уён, выругавшись, поднимается с кровати и идёт убираться, по пути закидывая оставленную демонёнком шляпу на самый верх шкафа.

_________________________________________________

— Ты в порядке? Как прошло?

Сану давит в груди, от самого себя мерзко и больно, губы всё ещё горят от нежеланного прикосновения, а шея — от стыда, пусть он ничего и не сделал.

— Он… он… все люди такие мерзковатые, а, хён?

Ласковая улыбка, понимающий взгляд, мягкие объятья — всё, что ощущается чужеродным в этом мире, но только после первого своего призыва Сан начинает понимать, почему именно. Им нельзя быть такими. Это небезопасно для них же самих. Нужно быть жёстче, злее, да? Предсказуемее. Менее искренним. Чего только стоит его наставнику оставаться таким…

— Ты привыкнешь, Сан-а. Что он потребовал?

— Переспать, но… он не стал. Не знаю, почему. Мороженым меня накормил и прогнал… это плохо?

У его наставника почти человеческий грустный смех. Сан ещё помнит, как это звучит.

— Это ещё не самое страшное. Мне жаль, но будет хуже. 

— Я могу отказаться от этого?

Мягкий вздох оглаживает его сознание птичьим крылом.

— Можешь. И потеряешь разум. Станешь частью нашего мира, что неплохо, если этого ты хочешь.

— Хён, я не хочу терять себя.

Маленькая ладонь ложится на его крыло и тянет за собой.

— Тогда идём. Покажу тебе кое-что.