Вообще, Салим не планировал выходить сегодня из дома.

У него наконец был выходной. Жаль только, что вернувшийся на учёбу Зейн не смог составить ему компанию в этот день, но Осман успокаивал себя тем, что сын сейчас наслаждался возобновившимися занятиями: летом тот едва на голове не стоял, ожидая конца каникул и начала второго учебного года. Наверняка, если бы первокурсников допускали до дополнительных исследований, Салим и вовсе практически не виделся бы с сыном, а так они, по крайней мере, смогли провести время вместе, что выпадало не столь часто, как хотелось бы.

В свой законный выходной Осман собирался провести время дома. Может, даже навёл бы порядок: следить за чистотой было не просто, с его-то графиком, но Салим предпочитал брать дополнительные смены, пока была возможность и силы. Однако с тяжким вздохом и захлопнутой дверцей ему пришлось признать, что опустевший холодильник совсем не спешил пополняться самостоятельно. Так что, схватив с полки бумажник и нацепив куртку, он всё же заставил себя выбраться из дома.

Местная погода, конечно, кардинально отличалась от того, к чему Салим привык, но сегодня через желтеющие листья пробивался солнечный свет, а ветер, легко качающий ветки, был тёплым. Уже неплохо.

Он приветственно взмахнул убирающему листву мистеру Диксону — пожилому мужчине, чей дом стоял через дорогу от их таунхауса. Грубый и неприветливый, в то же время он охотно помог Салиму с ремонтом и даже спорил вместо него с нерадивыми грузчиками, поломавшими при доставке мебель. С тех пор Осман испытывал к старику нежные чувства и старался навещать хотя бы раз в пару недель, чтобы послушать о «блядских тори» и «чёртовых лейбористах» или сыграть партию в шахматы. Сегодня, пожалуй, мог бы быть как раз один из таких дней, особенно, если Салим всё же сподобится добраться до магазина и приготовит к вечеру ужин.

Мистер Диксон кивнул в ответ на приветствие, слишком занятый борьбой с листьями, как второй ковёр устилавшими его газон. Район, в котором Салим снимал жильё, был тихим и спокойным, располагавшимся возле парка, больше напоминавшего лес, и для владельцев собственных домов последнее было не самым радостным фактором, особенно осенью. Осман уже не раз предлагал свою помощь по хозяйству, но старик лишь кряхтел и ругался в ответ, упорно цепляясь за грабли скрюченными артритом пальцами.

Салим прошёл вверх по улице, наслаждаясь тишиной и запахом леса, ни о чём не думая, и через пятнадцать минут вышел к небольшому торговому центру. Людей здесь, однако, было много. Очевидно, солнечный тёплый день выманил наружу всех жителей городка: счастливые семейства как с картинки; яркие, одетые не по погоде подростки; медленно шаркающие пожилые пары.

Осман пробрался к продуктовому магазину и начал методично заполнять тележку необходимыми продуктами, одновременно с тем раздумывая, что именно собирается готовить на ужин. Обычно Салим не сильно беспокоился на этот счёт, и его меню в отсутствие Зейна не отличалось разнообразием, но, может, дело было в выходном, может, в выглянувшем солнце, но он испытал желание приготовить что-нибудь особенное. Заодно развлечёт старика: тот пусть и не показывал этого, но с удовольствием слушал истории о жизни Салима в Ираке, про быт и культуру. Осману порой казалось, что для мистера Диксона он был своего рода живым Дискавери, которому можно было задавать вопросы и с которым можно было порой поспорить «в прямом эфире».

Продукты здесь отличались от того, к чему привык Салим. Первое время было совсем непросто: пытаясь понять, что к чему, он брал вещи наугад, и порой это приводило к самым необычным кулинарным изыскам, от которых Зейн приходил в ужас. Даже сейчас Осман не взялся бы утверждать, что разбирается во всём, но, по крайней мере, чувство потерянности, возникавшее в первое время из-за любой мелочи, притупилось.

Они привыкают. Постепенно, шаг за шагом, как бы не было трудно.

Из размышлений его вдруг выдернуло стойкое чувство наблюдения: волосы на затылке зашевелились, а конечности мгновенно похолодели, готовясь то ли бежать, то ли драться. Салим вскинулся, только в последний момент зацепив взглядом скрывшуюся в следующем ряду фигуру человека.

Он нахмурился.

Впрочем, мало ли кому захотелось поглазеть на него посреди магазина. Город, конечно, небольшой, и вроде за год он успел тут приесться, и всё же… Отчего-то желудок скрутило волнением. Салим нервно облизнул губы и завернул с тележкой в ряд, где скрылся его наблюдатель, но, как и следовало ожидать, там уже никого не оказалось.

Он попытался успокоиться и продолжить покупки, но в затылке продолжало настойчиво гудеть, не позволяя толком ни на чём сосредоточиться. Краем глаза он снова уловил фигуру своего преследователя, но стоило ему поднять взгляд, как тот уже исчез. Происходящее начинало неслабо нервировать. Паранойя была его старой подругой, но в последние полтора года стала едва ли не полноправной спутницей. И сейчас именно она с каким-то нездоровым спокойствием вскинула голову, готовая клыками вцепиться в любую деталь, подтверждающую её правоту.

Так что к моменту, когда это произошло в третий раз, Салим уже был уверен в том, что за ним следят. Теперь он сумел разглядеть, как сгорбленный мужчина в капюшоне скрылся за дверью, в тот самый момент, когда настала очередь Османа рассчитываться за покупки. Не раздумывая оставив тележку, он бросился наружу под возмущённый выкрик кассира, но на улице его преследователя будто след простыл. Салим снова упустил его.

Стоя посреди парковки, Осман растерянно оглядывался вокруг. Возможно ли, что он всё себе напридумывал? Воображение порой рисует самых ужасных монстров, к тому же, его паранойе было откуда брать пищу: с того самого момента, как он покинул лачугу пастухов, Салим ожидал, что по его душу явятся, где бы он не находился, как бы хорошо не прятался. Слишком ужасным было то, что там произошло, и не было больше никого кроме него, кто сумел бы об этом рассказать. Сердце сжалось в тисках боли и одиночества, как и всегда, когда его неизбежно находили воспоминания о случившемся. Они всплывали, как бы глубоко он не пытался их закопать.

И порой в такие моменты Салима даже посещала мысль, что он ждёт, когда его найдут.

Внезапно раздавшийся из-за мусорных контейнеров кашель заставил встрепенуться. Выскочившая оттуда следом уже знакомая фигура рванула в сторону леса, которым оканчивалась парковка. Прежде чем разум успел понять, что происходит, тело Салима, наученное годами войны, среагировало первым и бросилось следом.

Несмотря на заметные проблемы с координацией, мужчина бегал на удивление быстро. Было в его фигуре что-то смутно знакомое, но Осман отбросил эти мысли, стараясь сосредоточиться на том, чтобы догнать убегавшего. Он совсем ничего не понимал. Теперь Салим окончательно убедился, что следили за ним, но почему тогда преследователь так глупо себя выдал? Почему сейчас отчаянно пытался скрыться, вместо того, чтобы просто разыграть карту непонимания?

Они были уже в лесу, бежали среди деревьев.

— Стой! — крикнул Салим, но мужчина, естественно, не остановился. Опять что-то в его движениях напомнило о прошлом. Это будто уже происходило, не здесь, далеко и давно. Но это было невозможно. — Пожалуйста, стой! — попытался он было ещё раз. Сердце гремело в груди, словно бешенное. Ветки бились в лицо, и казалось, он споткнётся о ближайший выступающий корень, окончательно упуская своего незадачливого преследователя.

Вместо этого, тот сам споткнулся, после чего темп начал заметно замедляться, а бегущий стал опасно вилять в стороны.

Теперь Салим довольно быстро сократил расстояние между ними и сумел схватить мужчину за плечо, вбивая его спиной в дерево.

В ушах стоял оглушительный звон, словно его только что огрели по голове.

Капюшон слетел.

Салим до рези в глазах всматривался в лицо мужчины напротив.

— Джейсон.

Шокированный, он сделал полшага назад.

Этого не могло быть. Невозможно. Джейсон погиб, остался лежать изувеченным телом в доме пастухов. У него не было ни единой возможности выжить.

И всё же вот он, стоял перед ним, привалившись к дереву, затравленно тяжело дыша. В непривычной гражданской одежде и в плотных солнцезащитных очках, скрывающих взгляд.

Осман смотрел на него и тысяча вопросов пронеслись в голове, оставаясь неозвученными.

— Джейсон? — только и сумел повторить он.

— Салим, — приветственно прохрипел наконец в ответ знакомый голос.

Мужчина смотрел, словно из-под бровей, словно на нём до сих пор была эта его кепка. Он выглядел напряжённым, как пружина: казалось, сделай Осман ещё хоть шаг в сторону, тот снова бросится бежать.

Салим почувствовал, как постепенно вместо тревоги и адреналина, его затапливает облегчением. Губы сами собой растянулись в улыбке, рука вновь упала мужчине на плечо, в этот раз крепко сжимая. Живой. Настоящий, из плоти и крови.

Не успел он сказать или сделать что-то ещё, как ноги мужчины подогнулись и тот снова зашёлся тяжёлым кашлем. В вертикальном положении его теперь удерживали только ствол дерева и хватка Османа. Салим нахмурился, понимая, что жар, исходящий от Джейсона, слишком сильный, и, положив ладонь ему на лоб, почувствовал, что тот действительно горит.

— Балда, — выругался Осман, без возражений закидывая руку мужчины себе на плечо. И в таком состоянии этот безумец вздумал устроить забег по лесу?

Джейсон попытался сопротивляться, но видно, что сил у него хватало только на то, чтобы удерживать на лице непроницаемые чёрные очки. Салим был рад хотя бы тому, что бежали они как раз в направлении его дома, и судя по проглядывающему между деревьев участку дороги, идти осталось недолго. Он подхватил упавший на землю рюкзак, забросив себе на плечи, приобнял мужчину за талию и, стараясь действовать как можно аккуратнее, пошёл к дому.

— Отпусти меня, Салим, — раздалось приглушённое, но Осман, конечно, не стал его слушать.

— Скоро отпущу, — пообещал он. — Потерпи ещё немного.

Джейсон переставлял ноги, что уже было хорошо, но жар от него шёл совсем не здоровый, и по пути им пришлось пару раз остановиться, давая мужчине прокашляться.

Расстояние, которое обычно можно было пройти минут за десять, они преодолевали, казалось, целую вечность, но в конце концов Салим выудил из кармана ключи и, не выпуская Джейсона, открыл заднюю дверь. Он завёл мужчину в дом, довёл до спальни и как можно бережнее сгрузил на кровать. Испарина покрывала его лоб, дыхание было всё таким же частым, прерывистым, из груди раздавались хрипы.

— Аллах. — Осман замер, не зная, с чего начать. — Джейсон? — Он снова положил ладонь на лоб мужчины. — Ты меня слышишь?

Губы Колчека приоткрылись.

— Да, — прошелестел он.

— Хорошо, хорошо. — Салим испытал лёгкое облегчение. — Я сейчас вернусь, — пообещал он, поднимаясь.

— Я никуда не денусь, — раздался приглушённый хриплый голос мужчины. Что-то такое он уже говорил, когда-то давно. Салим нашёл в себе силы усмехнуться.

Он вышел из комнаты и скинул с себя куртку, прежде чем спешно направиться на кухню. Набрал стакан воды из-под крана, тут же смочил чистое кухонное полотенце холодной водой и отжал, затем достал аптечку и вернулся в комнату.

Джейсон действительно обнаружился на месте, хотя Салим почти ожидал, что тот испарится, стоит ему выйти за пределы комнаты.

— Тебе нужно попить. — Он помог мужчине приподняться, приблизив стакан к губам. Джейсон выпил, пусть хватило его всего на половину стакана. Отставив его в сторону, Осман нахмурился. — Джейсон, — позвал он, вглядываясь в собственное отражение, надеясь правильно подобрать слова и в то же время понимая, что это невозможно. Наконец выдохнул: — Тебе придётся снять очки.

Салим уже знал, что увидит под непроницаемым чёрным стеклом. Одни только воспоминания о случившемся заставляли волосы на затылке шевелиться от ужаса. Образ Колчека, лежащего на деревянном полу хижины, в собственной крови с разодранным лицом чаще прочих преследовал по ночам, заставляя сердце сжиматься от боли и ужаса. Не успел. Несправедливо.

В реальности живой Колчек ожидаемо покачал головой.

— Нет, — неожиданно твёрдо произнёс он. — Не надо.

В любое другое время Салим не стал бы настаивать, но сейчас он должен был убедиться в том, что причина состояния мужчины не скрывалась за плотными линзами, потому что в таком случае, помощь ему требовалась совсем иного рода, которую он не сумел бы оказать своими силами.

— Ничего такого, что я не видел бы на войне. — Салим протянул к лицу мужчины руку, которую тут же перехватили. Очевидно, Джейсон тратил последние крохи сил на это препирательство. — Пожалуйста, — попросил Осман, — дай мне тебе помочь.

Ещё несколько мгновений он мог наблюдать внутреннюю борьбу Колчека, но в конце концов хватка ослабла и рука мужчины бессильно упала на кровать.

— Чёрт, — прошипел он, прежде чем Салим осторожно снял очки.

Один глаз Джейсона остался таким же, каким он его помнил: тёмно-карий, слегка затуманенный от горячки, но с прежним отчётливо читающимся упрямством, от которого теплело в груди. Лишь грубый светлый шрам пересекал бровь, заканчиваясь у виска.

На месте второго шрам был намного больше, шире, бугристее.

Самого глаза не было.

Салим кивнул, убирая очки на тумбочку. Чего-то подобного он и ожидал.

Столкнулся с пристальным взглядом.

— Давай, следует снять с тебя это. — Он потянул за края кофты, помогая Джейсону стянуть с себя толстовку, а следом и промокшую насквозь футболку. — Аллах, — выдохнул Салим, заметив, как выпирают кости мужчины, и отметив странные следы на его груди. Сейчас это было неважно, он спросит позже, и Джейсон обязательно всё расскажет.

Колчек уже не сопротивлялся, когда с него стащили ботинки и штаны, а после накрыли лёгким одеялом. Осман включил градусник и поместил его подмышку мужчины, прежде чем протереть его лицо влажным полотенцем и поместить холодный компресс на лоб.

Выудив пискнувший градусник, Салим нахмурился, глядя на цифры, показывавшие 39 градусов. Он порылся в аптечке и достал жаропонижающие. Поднять Джейсона во второй раз оказалось сложнее, но он всё же заставил того принять лекарства. Уже хорошо. После этого совсем обессилевший Колчек наконец провалился в сон.

Осман открыл окно, позволяя холодному осеннему воздуху проникнуть в комнату, и снова взглянул на Джейсона. Сейчас, переведя дыхание, он смог осмотреть того внимательнее. Мужчина выглядел осунувшимся, бледным, и это, учитывая, что в последний раз, когда Салим его видел, тот был мёртв.

Мёртв.

Осман смотрел на чужое неровное дыхание и не мог найти в себе силы отвести взгляд.

Происходящее не укладывалось в голове. Салим был уверен, когда покидал лачугу, он удостоверился несколько раз, он не смог бы оставить ещё дышащего человека, даже несмотря на звуки приближавшихся вертолётов. Воспоминания были такими яркими, будто всё произошло лишь вчера, и кончики пальцев ещё хранили след чужой горячей кожи, под которой никак не получалось нащупать пульс. Отчаяние сменялось болью, боль уступала место принятию: Джейсон не дышит и его сердце не бьётся. Тварь раздробила мужчине голову, не оставив и шанса, продолжала держать его, даже когда Осман протыкал её насквозь куском арматуры. Всё залито кровью, и Салим видел достаточно мертвецов на этой уродливой войне, чтобы заставить себя подняться, заставить себя отвести взгляд, задушить остатки надежды, что человека ещё можно спасти.

Сложнее всего было сделать первый шаг. Отдалённый гул летящих вертолётов помог сделать остальные.

А теперь тот, кого он не успел спасти, появился: живой, затравленный, сперва сам искавший встречи, потом попытавшийся сбежать и сейчас лежавший в постели Салима, в лихорадке, совершенно обессилевший.

— Что произошло, Джейсон? — спросил он вслух, не ожидая ответа. Колчек хрипел во сне. Его брови оставались всё так же нахмурены, над губой выступила испарина. Осман рассматривал шрам на месте глаза, чувствуя себя так, будто занимается чем-то неправильным. Будто подглядывал. Невозможный человек. Абсолютно невозможный, который сумел пережить собственную смерть. — Через что тебе пришлось пройти? — прошептал Салим, переворачивая компресс прохладной стороной.

Оставить его в одиночестве казалось неправильным, но Осман заставил себя выйти из комнаты и заняться делами. Просто сидя напротив Джейсона, он рисковал сойти с ума, всё глубже погружаясь в пучину вопросов без ответов.

Салим вышел из дома и сразу заметил бегавшего во дворе мальчишку. Билли жил с мамой в соседнем доме и своим характером напоминал Осману Зейна, когда тот был в этом возрасте. Салим порой присматривал за ним, когда его маме приходилось отлучаться по работе.

— Билли, — позвал он, отвлекая ребёнка от баскетбольного кольца. Мальчик подбежал к крыльцу, зажав мяч подмышкой.

— Доброе утро, мистер Осман! — Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

— Доброе утро. Ты не сильно занят? Я могу попросить тебя сходить за продуктами и заглянуть в аптеку?

— Вы плохо себя чувствуете? — спросил мальчик, уже протягивая руку к списку покупок, который Салим сжимал в пальцах.

Говорить правду пока казалось лишним, поэтому он кивнул.

— Единственный выходной, а у меня подскочила температура. — Салим кашлянул для убедительности.

Парень сочувственно и понимающе кивнул: никому не захочется болеть в единственный выходной.

— Конечно, мистер Осман! — с готовностью кивнул тот, принимая протянутый лист бумаги, в который были вложены деньги, чуть больше, чем нужно.

— Спасибо, Билли, — благодарно улыбнулся Салим. — Сдачу оставь себе, — подмигнул он, и мальчишка задорно кивнул головой.

Войдя в дом, Осман выдохнул. Хорошо, с этим он разобрался. Так, к пробуждению Джейсона, у Салима будет чем того накормить и чем лечить его ужасный кашель: с того момента, как он покинул комнату, приступы повторялись ещё несколько раз.

Осману приходилось сдерживаться, чтобы не заходить в комнату каждые пять минут. Он никак не мог поверить в реальность происходящего и всё, чего ему хотелось — это смотреть на Джейсона, смотреть, как поднимается и опускается его грудная клетка.

Салим заставил себя сесть на диван и отдышаться. Он заметил рюкзак Колчека, который сбросил вместе с курткой. Возможно, там были какие-то ответы? Что-то, что смогло бы утолить любопытство, хотя бы на некоторое время, пока Джейсон не придёт в себя. Но он не мог так поступить. В очередной раз прокляв собственную честность, Салим решил занять себя хоть чем-то. Он направился на кухню и принялся чистить немногочисленные овощи для куриного бульона: чем сытнее тот будет, тем больше это вернёт Джейсону сил, и видит Аллах, судя по состоянию мужчины, сил ему потребуется много.

Сердце в очередной раз сжалось от боли, жалости и неизвестности. Что происходило с ним всё это время? Он вдруг вспомнил странные, слишком симметричные пятна на груди Колчека, бледность, будто тот очень давно не видел солнечного света. Могло ли такое быть? Где он пропадал всё это время? Почему не появился раньше?

Закончив с овощами, Салим вернулся в спальню и расположился на кресле, периодически вставая, чтобы сменить компресс или коснуться чужого, всё ещё горящего лба. При виде Джейсона в груди одновременно начинали бурлить масса чувств: страх, тревога, волнение и облегчение устраивали внутри абсолютный кавардак, оставляя Салима в смятении.

В какой-то момент раздался стук в дверь. Приняв у Билли пакет с продуктами и горячо поблагодарив, Салим продолжил готовку, поставив курицу вариться.

Он как раз зашёл в спальню, чтобы поставить на тумбочку лекарства, когда Джейсон резко и широко открыл глаза, подскакивая на месте. Влажное полотенце слетело на пол, а безумный, горячный взгляд оказался направлен на Салима.

— Я должен идти, — произнёс тот и сразу же предпринял попытку встать с кровати.

— Что? — Осман недоумённо нахмурился, только в последний момент успев среагировать, схватил мужчину за плечи, не давая осуществить задуманное. — Нет, Джейсон, тебе следует лежать, у тебя жар.

Колчек несколько раз покачал головой.

— Ты не понимаешь, — произнёс он, заглядывая Салиму в глаза. — Я не должен быть здесь. Я зря пришёл. Они следят за мной. Меня не просто так отпустили, они знали, что я попытаюсь… — торопливый шёпот был прерван надсадным тяжёлым кашлем. — Чёрт, — простонал Джейсон. — Я облажался. Прости, Салим, я так облажался.

Теперь Осман совсем ничего не понимал.

— У тебя лихорадка, — произнёс он, пытаясь удержать мужчину на месте. Даже несмотря на ослабленное состояние и заметную потерю формы, тот всё ещё оставался морпехом, так что это было не самой простой задачей. — Ты никуда не пойдёшь, пока не придёшь в себя. А когда тебе станет лучше, ты мне всё расскажешь, хорошо?

— Тогда уже будет поздно! — прикрикнул Джейсон. — Они наверняка отследили. Уже знают. Прости. Мне просто надо было… Я думал, что схожу с ума. Может быть, сошёл. — Речь его становилась всё более спутанной. — Теперь ты в опасности. И Зейн. Я не хотел.

Очевидно, мужчина бредил, но его слова заставили желудок Салима сжаться от напряжения. Одной рукой придерживая обмякающее тело, другой он выщелкнул из блистера нужные таблетки.

— Выпей, — попросил он, протягивая их мужчине. — Это от жара и от кашля, — пояснил он, столкнувшись с нахмуренным взглядом. Наконец Джейсон принял лекарства, в несколько глотков осушив протянутый стакан. — Хорошо. — Салим мягко забрал стакан из его руки, ощущая, что та всё ещё была слишком горячей. — Теперь поспи, ладно? — Он позволил Колчеку завалиться обратно на кровать и стал подниматься. Вдруг Джейсон вцепился в его руку, не отпуская. Единственный глаз, не отрываясь, следил за Салимом. Тот медленно разжал чужую хватку. — Я сейчас вернусь, — пообещал он. — Принесу сухое одеяло и влажное полотенце, ладно?

Горячие пальцы медленно отпустили его и рука мужчины обессилено свесилась с кровати.

— Они уже идут, — прошептал едва слышно Джейсон, прикрывая глаз.

Салим поднял упавшее полотенце и вышел из комнаты. Тревога, возникшая с появлением Колчека, теперь расцвела новыми яркими красками. О чём он говорил? Была ли в его словах правда или всё это просто последствия жара, бред помутнённого сознания? Точно сказать можно будет только, когда Джейсон придёт в себя, а до тех пор он решил не гадать, лишь на всякий случай сбросив Зейну сообщение, спрашивая его о делах.

Осман убавил огонь под кастрюлей с кипящей курицей и промыл полотенце в раковине, освежая. По пути в спальню достал из шкафа одеяло.

Как только он зашёл в спальню, мужчина тут же открыл глаз и мутным взглядом стал неотрывно следить за его приближением.

— Не представляю, через что тебе пришлось пройти, — произнёс Салим, стягивая промокшее от пота одеяло и накрывая Колчека новым, плотнее укутав ноги мужчины. Присел на матрас и положил ладонь тому на горячий, покрытый испариной лоб, сталкиваясь с чужим взглядом. — Сейчас ты в безопасности, — продолжил он, сам не сильно веря собственным словам. Провёл рукой чуть дальше, задевая ёжик коротких волос, заставляя Джейсона выдохнуть и прикрыть глаз. — Поспи. — Он положил холодное полотенце на лоб мужчины. — Когда ты проснёшься в следующий раз, тебе станет легче.

— Какого хрена ты со мной возишься, — прохрипел Колчек едва слышно.

— Балда, — хмыкнул Салим, подоткнув одеяло.

— Сам такой, — раздалось в ответ.

Постепенно дыхание мужчины выровнялось, и Осман поднялся с кровати, покинув комнату.

Он сумел занять себя готовкой, но мысли его оставались в другом месте. Салим снова, кадр за кадром, проживал тот ужасный день полтора года назад. Ему казалось, что он отпустил случившееся, но это была ложь — он попросту не сумел бы. Конечно, он стал реже просыпаться от кошмаров, уже не так часто слышал фантомное стрекотание за спиной и крики умирающих, а в последнее время и вовсе заметил, что перестал ловить панические мысли о том, куда и как ему бежать, если их вдруг найдут, как спасать Зейна, как снова скрыться. В таком тихом и спокойном месте, ничем не напоминавшем о случившемся, восстанавливаться было легко. Но он никогда не забывал, как бы сильно не пытался. Не было ни дня, чтобы он не вспоминал. Конечно, прошло слишком мало времени, но на самом деле Осман сомневался, что его хоть когда-нибудь будет достаточно, чтобы из сердца исчез груз произошедшего.

Но теперь, когда Джейсон, казалось, погибший в последний момент, за мгновение до рассвета, до спасения, спал в соседней комнате — измученный, но живой, с гулко бьющимся сердцем и рваным дыханием, Салим позволил себе слабую надежду на то, что, возможно, когда-нибудь он сумел бы оставить пещеры позади.

Конечно, заглядывать так далеко было неблагодарным делом, да и слова Колчека о преследовании никак не выходили из головы, но хотя бы на мгновение Салим попытался насладиться чувством облегчения.

Закончив с готовкой, он набрал на работу, сказавшись больным. Прежде он не рисковал бы просить отгул, опасаясь, что за этим неизбежно последует его увольнение, но, кажется, он всё же достаточно хорошо зарекомендовал себя, чтобы ему посоветовали "лечиться столько, сколько потребуется". Да и, в конце концов, у него скопилось достаточно выходных из-за переработок, а Джейсон вряд ли так быстро пойдёт на поправку, чтобы оставить его без присмотра. На крайний случай без компании.

Сама мысль, чтобы оставить его, заставляла внутренности скручиваться узлом.

Он периодически менял Колчеку компресс и к концу вечера с удовлетворением отметил, что жар заметно спал, да и приступы кашля стали немного реже. Молодой крепкий организм справлялся с болезнью. Он покинул комнату, прикрыв окно, чтобы ночной воздух не выстудил комнату и, поужинав, разместился на диване с книгой, почувствовав, как после такого насыщенного на впечатления дня на него навалилась усталость. В какой-то момент позвонил Зейн, торопливо обрисовав ситуацию с учебным проектом, в который был зарыт с головой и, пожелав спокойной ночи, сбросил. Похоже, что у того всё было хорошо. По крайней мере, Салим испытывал больше уверенности в безопасности сына, пока тот был на территории кампуса, чем если бы он находился здесь.

Он изо всех сил пытался бороться с подступащей сонливостью. Заснуть значило с большой вероятностью пропустить пробуждение Колчека, а судя по его попыткам сбежать, проспать такое было нельзя ни в коем случае. Если только Салим не хотел остаться без ответов и без Джейсона. Так что он сварил себе кофе покрепче и принялся читать под едва слышное бормотание телевизора.

Когда он открыл глаза в следующий момент, то обнаружил, что уже третий час ночи. Не успел Салим запаниковать и вскинуться, как столкнулся взглядами с Джейсоном, замершим у входной двери. Мужчина был полностью одет, на плече его висел рюкзак.

— Чёрт, — выплюнул тот, резко выдохнув.

Осман уже был на ногах.

— Не уходи. Джейсон, — только и сумел он произнести.

Колчек уже не смотрел на него, отвернулся, пряча изувеченную половину лица.

— Не делай вид, что не понимаешь, в какую опасность я тебя поставил, — прохрипел он куда-то в сторону.

Салим сделал небольшой шаг вперёд.

— Не понимаю, друг, — признался он. — Расскажи.

Джейсон покачал головой. Он выглядел всё ещё слишком больным, чтобы вставать с постели.

— Не будь дураком. Я не должен был тебя искать, не должен был находить. Ты хорошо скрывался, а теперь я поставил это под угрозу.

— Но я рад, что ты меня нашёл, — возразил Салим, когда приблизился достаточно, чтобы положить ладонь мужчине на плечо. — Не глупи. В твоём состоянии не стоит никуда идти, ты сделаешь только хуже.

— Отпусти, — попросил Джейсон, явно имея в виду не руку на плече.

Настала очередь Салима качать головой.

— Идём, ты поешь и всё мне расскажешь, чтобы я сумел составить представление, о чём ты говоришь. Каких-то полчаса картину не изменят.

— Ты их недооцениваешь, — ответил Колчек, всё так же сверля взглядом пустоту. — Я должен идти.

— Кого «их», Джейсон? — мягко спросил Салим.

Вдруг Колчек хохотнул. Глухо, резко.

— Я уже и забыл, каким ты можешь быть настойчивым, — пробормотал он.

Осман улыбнулся.

— Не ожидал же ты, что я отпущу тебя так быстро? — Улыбка сползла с лица. — Я думал ты умер, — произнёс он упавшим голосом. — Нет, — покачал Салим головой, безуспешно пытаясь поймать взгляд мужчины, — я был в этом уверен. Я убедился, прежде чем покинуть тот дом. Я не оставил бы тебя, знай, что твоё сердце ещё бьётся.

— Тогда оно и к лучшему, — прохрипел Джейсон. Помолчал. — Это чертовски длинная история, Салим, и я не думаю, что у нас есть для неё время.

Осман видел, что вряд ли он далеко уйдёт в таком состоянии, но Колчек был уверен, что это единственно-правильное решение, а отчаянные люди вроде него многое могли сделать, пытаясь делать «то, что нужно». В силах Салима было остановить его в этот раз.

— Если ты прав и за тобой следили, — произнёс он, подбирая слова, — значит за то время, что ты пролежал в лихорадке, тебя уже наверняка сумели бы найти. И меня тоже. — Голова Джейсона дёрнулась в сторону. — Уже ночь и раз на дом не напали, а нас не выкрали, я делаю вывод, что у нас точно есть немного времени, чтобы ты поел и восстановил силы.

Наконец они столкнулись взглядами.

Было видно, как тяжело даётся Колчеку это решение. В конце концов он нервно облизнул губы и кивнул. Салим снова заметил, как блестит испарина у того на лице.

— Ладно, — кашлянул он, — недолго.

— Хорошо, — Салим почувствовал, как у него отлегло от сердца. — Присядь, пока я разогрею бульон. — Он направился на кухню. — Ты выпил лекарства?

Джейсон потряс рюкзаком, в котором раздался характерный звук гремящих о стенки баночки капсул.

— Прости, — прохрипел он, практически свалившись на диван. — Прихватил в дорогу.

— Не извиняйся. — Осман поставил кастрюлю на огонь. — Они в любом случае для тебя.

Колчек осматривал гостиную.

— Уютно у тебя тут, — прокомментировал он, пока Салим доставал тарелки.

— Спасибо, — искренне поблагодарил тот. — Было нелегко. Совсем другая страна. Но я нашёл дом, работу. Постепенно осваиваюсь.

— Как Зейн?

Салим усмехнулся.

— Справляется куда лучше меня. С головой в учёбе. — Он разлил суп по тарелкам и направился к дивану, на котором разместился Колчек. Тот перестал предпринимать тщетные попытки скрыть травмированный глаз и сидел ровно, даже с каким-то вызовом задрав подбородок. Поставив тарелки на стол, Осман сел напротив.

Судя по тому, как Джейсон набросился на еду, ел он в последний раз давно. Салим не стал отвлекать его разговорами, глубоко внутри наслаждаясь раскинувшейся перед взглядом картиной: живой Джейсон Колчек сидит на диване в его доме и ест. Ещё вчера это звучало бы как бред сумасшедшего, как один из тех редких снов, в которые хочется вернуться, из которых не хочется просыпаться.

— Ты пялишься, — заявил мужчина, оторвавшись от пустой тарелки.

Салим с извиняющейся улыбкой вскинул ладони.

— Прости, до сих пор не могу поверить в то, что ты жив. Не представляю как, но я действительно рад, Джейсон.

Колчек внимательно посмотрел на него, играя желваками и отставил тарелку в сторону.

— Я… — начал он. — Последнее, что я помню — это как та тварь подняла меня в воздух. — Салима словно снова забросило туда, в дом посреди пустыни, в котором пахло огнём, серой, порохом и кровью. Он почувствовал, как зашлось в груди сердце. — Помню, что было пиздец как больно, потом — темнота. Когда я очнулся, то уже был в госпитале. Ну, так я поначалу решил. Потом пришли эти уроды в химзащите с ног до головы. Меня хуевертило знатно, я тогда не то что встать, слова сказать не мог. Трубки, капельницы. Не знаю, сколько пролежал, наверное, дольше, чем думаю, потому что иногда меня отрубали препаратами, это точно: у меня после них всегда была тяжёлая голова, когда я просыпался. — Джейсон отвел взгляд в сторону. — Мне никто ничего не говорил сначала. Просто пиздец. Я ещё думал — отделался малой кровью, глаз потерял всего лишь. По сравнению с остальными считай в рубашке родился. — Уголок рта мужчины дёрнулся, словно в отвращении. — Нихера. Мне потом пояснили. — Он замолк, и затем произнёс резче, чем раньше: — Оказывается я заразился тогда, прикинь? Так же как Джоуи и Рейчел. Эта... дрянь была во мне.

Осман почувствовал холодок, пробежавший по спине.

— Что ты имеешь в виду?

— То и имею, — поджал губы Колчек. — Не представляю, как они её из меня вытащили, но, похоже, эта штука спасла мне жизнь.

Салим отчаянно пытался переварить услышанное. У него лишь хватило сил покачать головой.

— Ты невероятно везучий засранец, — выдохнул он, потерев лицо ладонями. — Но, полагаю, на этом история не заканчивается?

— Чёрта с два, — согласно промычал Колчек, опираясь локтями на колени. — Гандоны в масках держали меня под наблюдением херову тучу времени. Допросы, тесты, анализы, каждый день по кругу. Я натурально начал с ума сходить. Ну, походу, ничего не нашли, потому что месяца два назад вернули меня в Штаты. Обозвали все это секретной службой, организовали пенсию ветерана, медальку какую-то, блять, выдали. Я в собственной голове варился, из дома не выходил, потому что некуда, у меня никого там не осталось. — Салим представил Джейсона, растерянного, замученного экспериментами, оказавшегося вдруг заброшенным обратно на гражданку, после всего, что ему довелось пережить, и сердце сжалось от боли. Если ему самому было тяжело, страшно даже представить, что испытывал Колчек. У Салима по крайней мере был Зейн. — Я чувствовал, что ещё чуть-чуть и снова подсяду на дурь, — признался тот глухо. — С каждым днём становилось всё хуже. Я начал сомневаться в случившемся. — Колчек невесело хмыкнул. — Думал: это действительно произошло? Пещеры, вампиры, ебучие, блять, инопланетяне, — покачал головой, проведя пальцами по отрастающим волосам. — И не спросишь ведь ни у кого! Кто знает, вдруг я просто контуженный? Вдруг мне взрывом повредило что-то в башке, и ничего этого на самом деле не было? Тогда-то я и решил попробовать найти тебя. — Он нервно облизнул губы. — Пойми, Салим, на всём этом ебучем свете не осталось никого, кто прошёл бы через всё это дерьмо, только ты, — словно извиняясь произнёс Джейсон. — Я хотел просто узнать, выжил ты или нет. Потому что если ты жив, то я тебя не выдумал. Я тебя попросту не сумел бы выдумать, — фыркнул он. — Выдумывалки бы не хватило. Так что я подключил старые каналы, те, в которых точно был уверен. Вспомнил, что ты говорил про Лондон, про сына. Ну и когда мне дали адрес, я уже не смог остановиться. Я не хотел, чтобы ты меня увидел, — оправдываясь произнёс Джейсон. — Думал, гляну, в порядке ли ты, и свалю. Может, тоже потом осел бы где-нибудь в глуши.

— Но, к счастью, что-то пошло не по плану, — продолжил за него Салим.

Джейсон хмыкнул и покачал головой.

— «К счастью», ага, — замолк, подбирая слова. — За мной точно следили, я знаю. Это протокол: не в упор, конечно, но слежка была. — Он беспомощно сжал и разжал руки в кулаки, и Салим оказался заворожен этим простым движением. Впрочем, вероятно, в ближайшее время он будет цепляться за малейшие жесты Джейсона, потому что каждая секунда рядом — лишнее доказательство того, что он жив. — Тогда я попытался сбежать, чтобы не привести к тебе хвост и избавиться от них. Хотел было долететь на самолёте в багажном отделении или типа того, но аэропорты охраняют будь здоров. Тогда решил на корабле. Естественно, не круизном.

Салим вздохнул, тяжело покачав головой, уже догадываясь, к чему всё шло.

— Сомневаюсь, что там были подходящие для человека условия.

— Нет, — ответил Джейсон. — Нихера. То, что это тупая была идея, я понял после первой волны. Я прятался, мы причалили, а дальше всё как в тумане. Вроде бы пытался скрываться, идти обходными путями. Попутки брали меня редко, выгляжу я совсем не как с обложки, — невесело усмехнулся он. Салиму захотелось вдруг возразить, что Джейсону и не надо так выглядеть, что шрам и глаз не делают его хуже, что это лишь история, но он не решился перебить мужчину. Тот уже продолжал: — Помню всё кадрами. Старался держаться подальше от людных мест, от больших городов с камерами, но не знаю, как хорошо я справился. Будь у меня чуть больше мозгов, то переждал бы где-нибудь, но я просто шёл. В итоге по собственной тупости подставился сам и подставил тебя. — Он поднял взгляд, от которого у Салима узлом скрутило внутренности. — Прости, я не смог тебя защитить.

Осман покачал головой.

— Я думал, что ты умер, Джейсон, — повторил он. — Думал, что не успел тебя спасти. Ты вернулся за мной в пещерах, без тебя я бы погиб. — Не думая, он схватил вздрогнувшего мужчину за руку, сжимая её в своих. Ладонь всё ещё была слишком горячей. — Ты защитил меня уже давно, мой друг, позволь мне отплатить тем же.

— Что? — непонимающе нахмурился мужчина.

— Ты сказал, что хотел осесть где-нибудь в глуши. — Одной рукой он указал в сторону окна. — Это хороший город, чтобы затеряться.

Судя по выражению лица Джейсона, тот не верил собственным ушам.

— Ты просишь меня остаться? — недоумённо прохрипел он.

Салим кивнул.

— Я всё равно не могу отпустить тебя в таком состоянии, ты всё ещё болен. — Осман крепче стиснул чужую ладонь в своей, словно стоило ему отпустить, как Колчек тут же скрылся бы в ночи. — Можешь жить у меня, комната Зейна всё равно свободна, а потом, если захочешь, подыщем тебе другое жильё неподалёку. — Увидев, как мужчина качает головой, Салим испытал нечто сродни отчаянию. — Пожалуйста, Джейсон, — попросил он, — не исчезай.

Было отчётливо видно, как внутри Колчека ведётся ожесточённая борьба. Салиму оставалось только надеяться, что чаша весов перевесит в его сторону.

— Я тебя компрометирую, находясь рядом, — упрямо выдавил Джейсон, в то же время не выдёргивая руки. — Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что ты и тот иракец из моих рапортов — один и тот же человек. Если я буду рядом, тебя найдут.

— Меня всё равно найдут, рано или поздно, — слабо улыбнулся Салим. Только произнеся это вслух он понял, что действительно так считал, и мысль пришла с глухим облегчением и принятием. Невозможно бояться вечно. — Если уже не нашли. Но если мы будем далеко друг от друга, то как узнаем, что одного из нас схватили? Откуда узнаем, если схватят нас обоих? Мы можем быть буквально в соседних камерах, даже не догадываясь об этом. Нам нельзя разделяться, Джейсон. Меч и щит, помнишь?

Молчание, последовавшее за этими словами, длилось, казалось, целую вечность. Мужчина выглядел растерянным, настороженным и отчаянно опасным одновременно. Наконец его плечи опустились, а в лице появилось смирение. Салим понял, что сумел сегодня одержать победу в битве со страхами Джейсона Колчека.

— Всё ещё слишком много болтаешь, — дёрнул тот уголком губ, заставляя Османа улыбнуться.

— Зато работает каждый раз, — ответил он, в последний раз стискивая ладонь мужчины в своей, прежде чем выпустить. — Если чувствуешь в себе силы, можешь принять душ, я дам тебе сменную одежду.

— Постой, — перебил его вдруг Джейсон. — Салим, я должен быть уверен, — тот серьёзно кивнул, призывая продолжать. — То, что ты сказал, про перспективу, где одного из нас поймают. Обещай, что, если я вдруг исчезну, ты не станешь меня искать.

— Я не смогу тебе такого пообещать, — с досадой покачал головой Осман.

— Дерьмо, — выругался себе под нос Колчек, потерев переносицу. Очевидно, такого ответа он и боялся, но Салим на самом деле не был уверен, что не отправится на поиски мужчины.

— Прости, Джейсон, но я не люблю давать обещания, которые не смогу сдержать. Разве ты внял бы моей такой просьбе?

— У меня нет семьи, которую нужно защищать, — резко ответил Колчек.

Салим покачал головой.

— И оставить друга в беде — не тот пример, который я хотел бы подать своему сыну, — мягко ответил он. — Тебе нужно поспать. Как я и сказал, можешь принять душ, затем мы выпили бы по чашке чая.

Джейсон фыркнул.

— Англофицируешься?

— Не без этого, — улыбнулся Салим. — Душ?

Джейсон покачал головой, будто сам ещё до сих пор не мог поверить, на что согласился.

— Да, пожалуй, стоит. — Он поднялся на ноги.

С чистой одеждой, полотенцем и запасной зубной щёткой Колчек был отправлен в ванную комнату, пока Салим убрал в мойку супницы и начал заваривать чай. Несмотря на грызущую на задворках сознания тревогу, он ничего не мог поделать с чувством счастья, возникшем в груди. К тревоге он привык, она была с ним куда раньше пещер, ещё в те времена, когда война только началась. Осман даже не сумел бы сказать, что угрозы Джейсона сильно его испугали: теперь, когда он узнал, через что пришлось пройти мужчине, ему казалось, что для американского правительства интереса они уже не представляют. В конце концов вряд ли он был так же хорош, как Колчек в попытках замести собственные следы: наверняка, что-то да просочилось. И раз до сих пор его не трогали, значит тому была причина.

Джейсон недолго пробыл в душе и вышел как раз к тому моменту, когда Салим закончил разливать чай.

— Ты как? — поинтересовался Осман, осматривая мужчину. Посвежевший, в штанах и футболке Салима тот выглядел непривычно, но вместе с тем Осман понял, что, в общем-то, был совсем и не против привыкнуть к такой картине.

— Всё ещё пытаюсь понять, как ты меня развёл, что я согласился, — фыркнул Колчек, возвращаясь на диван. — Не думал пойти в политику?

— Сказал человек, ловко избегающий вопросов о самочувствии, — усмехнулся Осман, протягивая тому кружку.

Они пили чай, перебрасываясь незначительными фразами. В какой-то момент Джейсон начал чаще и дольше моргать. Время на часах близилось к четырём.

— Пожалуй, пора закругляться. — Осман поднялся со своего места, забирая со стола кружки.

Колчек встал следом, и Салим автоматически, на ходу, коснулся чужого лба, заставив мужчину вздрогнуть от неожиданности. Температура однозначно спала, но это не значило, что Джейсон магическим образом исцелится уже завтра. Периодически раздававшийся глубокий кашель всё ещё волновал Османа.

— Я буду в порядке, — отстранился Колчек.

— Конечно, — согласился Салим, направляясь к раковине.

Джейсон подошёл чуть позже, с пузырьками таблеток, выуженными из рюкзака. Они столкнулись руками, когда тот решил набрать воду в стакан. Закончив с посудой, Салим отстранился, глядя на мужчину.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — произнёс он.

Джейсон отставил стакан в сторону.

— Ты уже говорил, — ответил он, не глядя на Салима.

— И повторю столько раз, сколько потребуется. — Осман взял того за плечо и мягко развернул к себе. — Я хочу лечь спать, не волнуясь о том, что ты сбежишь куда-то посреди ночи.

Колчек стойко выдержал чужой взгляд.

— Я останусь, — пообещал он. — На сегодня — точно. А завтра обсудим остальное, ладно?

Осман улыбнулся, убирая руку.

— Ладно. Спокойной ночи, Джейсон, — произнёс он, направляясь к лестнице.

— Спокойной ночи, Салим, — ответил тот, провожая его взглядом.

Комната Зейна хранила своё название больше условно: по приезде младший Осман предпочитал засыпать в гостиной у телевизора, в то время как спальню он использовал больше в роли кладовой, сгружая сюда одежду, книги и конспекты. Очевидно, если Колчек действительно решит остаться, завтра следовало заняться наведением здесь порядка и приведением комнаты в божеский вид, иначе Салим рисковал оказаться однажды погребённым под слоем учебников.

Перспектива того, что Джейсон на самом деле решит остаться, всё ещё казалась невозможной, но при одной только мысли об этом Осман чувствовал, как внутри растекалась радость. Наверняка, Колчек быстро нашёл бы общий язык с мистером Диксоном и составил бы компанию Билли в его играх с мячом на площадке. Наверняка ему понравился бы лес — тихий, спокойный и основательный. Интересно, был ли тот привыкшим к подобному климату? Салим заснул, думая о том, что завтра непременно должен об этом спросить.

Из-за ночных разговоров и сна без кошмаров в момент пробуждения часы показывали уже одиннадцатый час.

Осман резко вскочил, когда воспоминания о вчерашнем дне заполнили голову. Уже спускаясь по лестнице, он видел, что дверь в спальню открыта нараспашку, а на аккуратно заправленной кровати никого нет. Чувство потери заполнило его в ту же секунду.

— Доброе утро, — раздался хриплый голос со стороны кухни. Джейсон, заспанный, со следом от подушки на лице, в мятой одежде, стоял у столешницы и отчаянно зевал. — Чай — это круто, — произнёс он, зевнув, — но, пожалуйста, скажи, что у тебя есть кофе.

Салим ощутил, как в этот момент какая-то деталь пазла будто встала на своё место и счастливо улыбнулся.