...

В Олеге Волкове Вадим достаточно быстро подмечает две вещи.

Во-первых, тот старается не делать публичных выговоров. Как эффективный, блять, менеджер, по всем косякам проходится с глазу на глаз. А не так, как это принято в армии — перед всем составом.

Волков, конечно, не железный и временами срывается (на Вадима чаще всего), но все равно уперто следует этой своей идее отказа от показательных порок.

Во-вторых, Олег его хочет.

Тоже.

Крепкую Волковскую задницу сам Вадим примечает еще на первом совместном контракте. Тогда Олег не командовал, а только двигался в эту сторону. Но первая миссия была непродолжительной, возможностей с этой задницей сблизиться не представилось. И Вадим забил. До следующего совместного контракта про Волкова он вообще не вспоминал.

Мало ли задниц вокруг. Разной степени как крепости, так и ебабельности.

На следующем совместном контракте Олег уже дружелюбно улыбался Вадиму. Так, словно прошлая миссия за пару дней сделала их друзьями. Будто он не Волков, а какой-нибудь Шариков — еще чуть-чуть и завиляет хвостом. Тогда они даже пару раз вели задушевные беседы под сомнительного качества алкоголь. И с каждым новым днем Олег смотрел на него все более затянуто. Вадим готов поклясться, что Волков даже съезжал взглядом на его губы. Зная его, явно представлял, как можно было бы их целовать, а не водить по ним членом.

Оральную фиксацию на зубочистках Вадим подхватил примерно тогда. Чтобы проверить реакцию.

Реакция оказалась неоднозначной. А еще неудовлетворительной. Потому что никто никого тогда так и не удовлетворил.

Вадим даже однажды, когда в казарменной душевой остался вдвоем с Волковым, ополаскивал свое тело, не отворачиваясь к стене с лейкой, а напоказ. Естественно, особенное внимание уделяя члену, чуть ли не отдрачивая себе на глазах у Олега. Волков, в свою очередь, старался не смотреть и отворачивался. Но Вадим-то тоже не слепой.

Видел и стояк, и покрасневшие уши.

Казалось бы, все друг друга поняли. Но нет, не поняли. А к следующей совместной миссии Волков уже встал во главе отряда. И это отчасти Вадима даже взбесило. Нет, он никогда не стремился ничего возглавлять сам. Тут никакой должностной ревности. Просто, понимая подходы Волкова к руководству, становилось ясно — нарушать субординацию он вряд ли будет.

А задница, тем временем, менее отличной у него не становилась.

— Ты не различаешь авторитетов, — в очередной раз дает не самый положительный фидбэк Вадиму Волков. — Как ты армию вообще пережил? Ты будто совсем берегов не видишь, да? Из-за тебя столько ребят могло пострадать.

— Не пострадали, — пожимает плечами Вадим.

Мало ли что они там могли.

Он вот мог вообще не ввязываться в миротворческую операцию. А еще мог (бы) Олега заткнуть, например, спонтанно протолкнув ему в рот язык. Лучше бы что-нибудь получше языка, но в этом плане с Волковым, пожалуй, надо, как с принцессой. Обхаживать его постепенно, последовательно.

Так, как Вадим не очень-то умеет, когда это бесплатно.

Не велика потеря, на самом деле. Вадиму не так сложно найти кого-нибудь не менее ебабельного, чем Волков. И реагирующего на однозначные намеки.

А еще не бесящего своими нотациями.

— Могли пострадать, — выжимает Олег, буравя этим своим недовольным взглядом. — Ты — часть команды, тебе нужно о ней думать.

Он же, такой негодяй, думает о задании в первую очередь, а не о бойцах, до жизней которого ему нет дела.

Кошмар-кошмар.

— Заступишь на дежурство по лагерю, — говорит Волков. — До ближайшей вылазки.

Приказ он отдает чеканно. Но так, словно ему совсем не нравится идея с трудовыми наказаниями. Как, опять же, в армии. Вырос он в ней, что ли, раз так перекрывается ото всего?

Вадиму, в общем-то, все равно. Он выкладываться на полную, разделяя между бойцами пайку, однозначно не собирается. Да и вообще. Бегает у них тут пацан с радикальным цветом волос — вот его поймает и запряжет заняться дежурством. Потом, может, даже на прогулочку вокруг лагеря пригласит — тот явно выглядит как человек, которого развести на секс проще, чем Олега.

Да только Олег этот.

Бесит.

— Так точно, — усмехается Вадим.

Он скалится в улыбке и скрывается с глаз Волкова заниматься своими делами. И думает, что, возможно, с Олегом надо быть еще прямее. Не себя картинно лапать, а сесть с ним рядышком на койку и объяснить простую истину — что гонять подчиненных будет хотеться меньше, если организм получит дозу эндорфинов. И не от плитки шоколада, а от прямой стимуляции простаты членом. А Вадим, конечно, так проникнется духом товарищества, что по-товарищески этот член помощи ему протянет.

Короче, невыносимо это уже. И не умеет Вадим с мужиками обращаться, как с принцессами, чтобы долго Волкова окучивать.

Так что, да — значит, да. Нет — значит, Вадим перейдет на ближайший потенциально доступный вариант.

Поэтому, когда лагерь преимущественно отходит ко сну и затихает, Вадим направляется в палатку, которую занимает Волков. Большую, не тактическую, в одно жало. А единоличные покои в полевых условиях — это та еще привилегия. Даже для командира отряда. Вадим это отмечает просто по факту.

Олега он обнаруживает спящим. Лежа поверх спальника, он обнимает неплотно набитую подушку и так размеренно и спокойно дышит, что Вадиму бы уйти. Не тревожить человека своими неуемными идеями. Свалить в свою палатку, а потом просто перехватить Волкова для разговора с утра.

Но Вадим зависает.

Спать Олег завалился, видимо, едва стянув с себя камуфляжную форму, оставшись в одной майке и штанах. Удосужился, похоже, перехватить подушку и отключился. Из-под майки на спине проглядывают контуры татуировки. Когда в последний раз Вадим видел Олега со спины обнаженным, на его коже еще ничего не было. Зато у самого Вадима уже вырисовывались первые чернила.

Татуировка это, конечно, любопытно и замечательно. Только взгляд Вадима больше приковывает поза, в которой Олег разваливается. Лежа на животе, он буквально раздвигает ноги, одну при этом сгибая в колене. Соблазнительная задница, пускай и обтянутая камуфляжными штанами, начинает соблазнять в такой простой и практически приглашающей позе как-то по-особенному.

Вадим замыкает за собой вход в палатку. И, словно загипнотизированный, продолжает бессовестно пялиться на Олега. А следом делает шаг вперед, еще ближе к Волкову. Собственная ладонь опускается на пах. Вадим сжимает свой член сквозь штаны и думает о том, что уж в этой-то миссии Олег точно не должен соскочить с его крючка. Надо попытаться дожать.

Потому что, на самом деле, как себя не уговаривай, а остальные потенциально доступные варианты Волкову уступают примерно во всем.

— Поварешкин, эй, — тихо зовет его Вадим, при этом наклоняясь и слегка потрясая за самую ближайшую к себе часть Волковского тела — ногу.

Но тот даже не шевелится, продолжая спать. Безответственно с его стороны. А если кто-то нападет? А если Вадим — диверсант, основная задача которого в том, чтобы Олега убить? Нет, нельзя так крепко спать.

Вадим даже честно думает о том, что вот сейчас шагнет глубже, наклонится уже к плечу Волкова, и разбудит его. Но, шагнув, он просто опускается на колени между ног Олега. Не потому что так выходит, что Акела промахнулся. А потому что именно так хочется. Будить можно, например, хлопнув по заднице, а не тормоша за плечо.

Особенно когда у человека такая задница, которая точно заслуживает повышенного внимания.

Олег не просыпается и тогда, когда характерно звякает пряжка на штанах Вадима.

Голодный дракон внутри пышет жаром. Вадим говорит себе, что не сделает с Олегом ничего, чего не захотел бы для себя сам. И тем самым амнистирует любое свое поведение, за которое чисто теоретически ему может прилететь по роже.

Он подается вперед. Так, что еще чуть-чуть и придавит Волкова своим телом. Высвобождает вставший член, упирается ладонями по обе стороны от тела Олега. И на пробу проезжается членом по чужой заднице. Грубая плотная ткань его штанов контрастирует с чувствительностью кожи. Тереться Вадим начинает уже с большим нажимом.

Волков шумно выдыхает. Со звуком даже, напоминающим стон во сне. И подтягивает к себе ногу. Вадим едва успевает переместиться так, чтобы оказаться рядом с Олегом, а не между его бедер. Испытывает мимолетную досаду, глядя на то, как Волков поворачивается во сне на бок.

Досада подменяется идеей.

Идея начинает реализовываться — Вадим устраивается рядом с Олегом, вытягивается около него почти вплотную. Кладет ладонь на его бедро, затем заводит ее по линии пояса штанов к ширинке. Расстегивает пуговицу, тянет язычок молнии. Следом аккуратно, словно идет по минному полю, начинает приспускать с Олега штаны. Пальцы проходятся по оголенной коже, Волков во сне все никак не дергается. У Вадима это вызывает сомнительный восторг — насколько надо вымотаться, чтобы отключиться до степени такого невменоза, когда не замечаешь, что тебя раздевают.

Импровизация требует естественных жидкостей — Вадим запускает пару пальцев в свой рот, чтобы обильно смочить слюной, прежде, чем углубляться. Влажные пальцы он просовывает между ягодиц Волкова. Начинает разминать вход все с той же аккуратностью сапера. И, когда он проникает буквально на пару фаланг, Олег удачно выдвигает ногу вперед, еще сильнее раскрываясь.

Когда к первому пальцу добавляется второй, Волков и сам, словно интуитивно, двигает бедрами так, чтобы на них насладиться плотнее.

Вадиму кажется, что кончить он может, трахнув Олега только пальцами, настолько горячим и податливым тот оказывается. Но только кажется — он не пятнадцатилетний подросток, чтобы не уметь контролировать собственное возбуждение.

— Хороший волчок, — шепчет он, проталкиваясь пальцами глубже и прижимаясь уже грудью к спине Олега.

Волков, если проснется посреди происходящего, будет, конечно, иметь полное право Вадиму въебать. Но он все еще рассуждает так — был бы он против того, чтобы проснуться от члена Волкова внутри себя? Нет, пускай Олегу и вряд ли пришла бы такая мысль в голову. Значит, нормально все.

А по роже он, бывало, получал и за меньшее.

Собственное возбуждение Вадиму кажется предельным, когда он направляет член ко входу Олега. Он упирается головкой, помогает себе рукой. Из предэякулята и слюны выходит хреновая смазка, член идет туго, несмотря даже на то, что Олег совсем не напрягается во сне. Но от этой тесноты и вовсе идет кругом голова.

Волков издает звук еще больше похожий на стон, и Вадим, пока все еще медленно пытается войти на всю длину, направляет вторую руку к его члену. Он с однозначным удовольствием обнаруживает, что у Олега образовывается стояк. Вадим обхватывает его ствол в кольцо пальцев и медленно ведет рукой от основания к головке. Член Волкова просыпается, очевидно, гораздо быстрее самого Олега.

Вадим, погружаясь в Волкова, начинает осторожно двигать бедрами, толкаясь в него. Олег наконец приходит в движение тоже — срываясь на границу со сном, запрокидывает голову и плотнее вжимается в Вадима. Это кажется чем-то совершенно потрясающим.

За пределами добра и зла.

— Шлюховатая у тебя натура, да, Поварешкин? — шепчет Вадим.

Он довольно усмехается. Олег же поворачивает голову к нему. Так, словно пытается найти губами губы и слиться, конечно, в поцелуе. Чутье Вадима не подвело — Волков так и представлялся ему человеком, которому обязательно будет сосаться, пока его трахают.

Против Вадим ничего не имеет.

Но их губы так и не встречаются, потому что Олег открывает глаза, окончательно просыпаясь.

То, как Волков напрягается, Вадим чувствует буквально членом — тот сжимается, превращается в натянутую пружину. И тут же предпринимает попытку отстраниться. Но Вадим оказывается оперативнее — он быстро перемещает руку ему на грудь, одновременно обнимая и фиксируя.

— Не кусайся, Волчонок, — произносит Вадим ему на ухо. — Иначе ни один из нас не кончит. Мы же этого не хотим?

— Вадим? — выдыхает Волков с осознанием в голосе. Получается, не сразу понял, кто именно рядом с ним. — Какого хуя?

Ну, ясно, какого. Того самого, который все еще зажат между Волковских ягодиц.

— Потом мне выговор сделаешь, — говорит Вадим и просто продолжает двигаться внутри Олега. — По всей строгости.

— Прекрати, блять, не смей, ты... — Волков явно задыхается одновременно от возмущения и возбуждения.

Хотел бы вывернуться из захвата — вывернулся бы. Не первый день на службе, умеет сопротивляться. То, что происходит сейчас — не сопротивление.

Поэтому Вадим с куда большим напором входит в него. Олег выгибается и со свистом выдыхает — видимо, сквозь зубы. Видимо, сдерживая предательский стон.

— Я заору сейчас, — предупреждает он.

— Соблазнительно, — усмехается Вадим. — Но нет. Не заорешь.

Было бы здорово, конечно, дотрахать его до такой степени, что он смог разбудить весь лагерь криками, но это — фантазия, которую не стоит воплощать в реальность. Поэтому Вадим просто просовывает вторую руку ему под голову и ладонью затыкает рот.

— В другой раз пошумишь для меня, Поварешкин, — шепчет он. — Не порти романтику.

Волков шумно дышит. Но даже не мычит ему в руку. Только свою заводит себе за спину и устраивает ладонь на бедре Вадима. Олег проминает пальцами его кожу, словно заземляется. И сам насаживается плотнее на член Вадима.

Так Волков оказывается еще более жарким, пока он не дает Вадиму отстраняться и обдает горячим дыханием его ладонь.

Орать он вряд ли собирается. Поэтому руку с его губ Вадим убирает, перемещает ее ему на шею. И чуть надавливает пальцами под челюстью, призывая тем самым повернуть к нему голову. Олег поворачивает, как послушный солдат. Вадим приподнимается рядом с ним на локте и заглядывает в его раскрасневшееся лицо. Губы у Олега призывно приоткрыты, а глаза — затянуты не ненавистью, а поволокой удовольствия.

Да, он бы точно Вадиму однажды так или иначе дал.

В губы Волкова Вадим впивается жестким поцелуем. Олег отвечает, при этом снова переставая быть бесшумным — постанывает прямо в его рот. Почти ритмично, почти в такт движениям члена Вадима внутри себя.

Такая его отзывчивость сводит с ума.

И Вадим динамично ускоряется, чувствуя, что еще чуть-чуть и кончит, прямо в него. Стараться для этого даже не нужно — пара толчков и он замирает, изливаясь. А следом, не вытаскивая еще обмякающего члена, сводит руку к паху Волкова, чтобы не оставлять его со стояком и додрочить ему.

Когда Олег поднимается и подтягивает свои штаны, он на Вадима даже не смотрит.

— Да ладно тебе, — расслабленно обращается к нему Вадим. Он совершенно всем доволен. И мог бы даже пообниматься с Волковым после секса, если б тот не взвился. — Только не начинай строить из себя целку-невидимку, как-будто ты сам меня не хотел.

Олег мажет по нему взглядом, полным самого искреннего возмущения.

— Я в отношениях на гражданке, — отзывается он, почти выплевывая свои слова, как какое-то обвинение.

И чего? Как-будто на миссиях никто не трахается за спинами своих возлюбленных с гражданки. Это Вадим таких не заводит, предпочитая покорять поддающиеся вершины, а не привязываться. Но большинство не думает и вляпывается в отношения. Плодит будущую безотцовщину.

— В чем проблема? — спрашивает Вадим. — Если от тебя сексом будет тащить, когда вернешься, просто скажи, что это пацаны рядом трахались и на тебя надышали.

Олег смотрит на него так, словно хочет отчитать. Не вмазать по роже за растраханную без активного согласия задницу. А высказать, насколько сильно Вадим не прав по жизни.

Снова начинает бесить.

Вадим поднимается. Вальяжно, нехотя. Застегивается, затягивает пояс.

— Давай, прикажи мне проваливать, Поварешкин, — предлагает Вадим. — Ты все равно от моего присутствия в лагере не в восторге. Одно слово и я покину твой отряд.

Есть у него такое пятно на репутации. В живописной форме кукушки.

Но Олег ничего такого ему не говорит. И его палатку Вадим покидает, прекрасно понимая, что еще обязательно пропихнет свой член в Волкова снова.

Уже точно по обоюдному согласию.