Давным-давно в далёкой империи жил рассудительный и мудрый император. Страной он правил прекрасно, при нём открылось множество торговых путей, развивалась промышленность и хорошо жили люди. Даже самые бедные могли позволить себе суп на завтрак, обед и ужин. А особенно по всему континенту обожали минералы и камни, что в этой империи добывают.
Сам император вальяжно восседал на троне с серьёзным видом, раздумывая о дальнейших своих действиях и указах.
Однажды приехал на приём к императору чужестранец из морозной страны. Сердце и взгляд его были так же холодны, как льды и снег его дома. Но так уж он приглянулся Владыке, что тот решил его оставить гостить подольше.
А чужестранец и не был против. Хорошие отношения с императором процветающей страны — очень большая удача. Можно проворачивать тёмные делишки и оставаться безнаказанным.
Признаться, юноша и правда был очень красив: миндалевидные синие, словно сама глубина океана, глаза, рыжие кудри, отбрасывающие свет, множество веснушек на руках и лице и невероятно лучистая, как само Солнце улыбка. Хоть и улыбка эта была приторно сладкой до боли в зубах. Но ничего с собой поделать император не мог. Можно ли посла другой страны сделать наложником? Едва ли это не испортит внешнеполитические отношения и не подорвёт прекрасную репутацию правителя.
[𖤓]
— Я прошу аудиенции у Владыки, — склонился юноша.
— Говорите же, не стесняйтесь, — ответил мужчина, восседающий на золотом троне с редкой резьбой и бархатной обивкой.
Сам он носил жёлтые шелка — лучшие во всём континенте. Многочисленные белые узоры украшали его ханьфу, белый пояс с невероятно сложной вышивкой и мяньгуань, украшенный ярчайшим жемчугом.
Глаза его светились радостью. Юноша, коего он обожал всем сердцем, в это хмурое утро вернулся в его дворец. Уехавший на неопределённый срок, он обещал вернуться скорее и привезти дары императору. Дни без него между собой ничем не отличались, тянулись до неприличия долго, а мысли головной болью отзывались.
— Этот ничтожный желает преподнести дары, что обещал Владыке, позволите ли вы это сделать? — юноша опустился на колени и протянул резную деревянную шкатулку.
— Глупец, как ты смеешь даровать Его Светлейшеству такую простую вещь?! — крикнул кто-то из слуг.
— Молчать, — велел холодно император, — Все вышли вон отсюда.
Мужчина указал на дверь веером и положил голову на руку. Приближённые вышли, смерив гостя недобрым взглядом, и закрыли за собой двери из красного дерева с изображением небесного дракона.
— Подойди, Чайльд. Мы давно не виделись, я хочу хоть кончиком пальца тебя коснуться… — император встал сам и сам же направился в сторону своего избранника.
— Ваше Величество… — молодой человек встал с колен и сжал сильнее шкатулку. Он посмотрел на императора восхищённым, тёплым взглядом, каким обычно смотрят на своих самых близких людей.
— Хватит, оставь этот официоз для других. Я невероятно скучал по тебе. Каждый день и каждая ночь давили на меня, словно я в заточении под горой.
— И за что же моего светлого Чжун Ли так наказали? За излишнюю красоту? — рассмеялся Чайльд, задорно вышагивая навстречу владыке.
— За то, что порчу настолько божественное произведение искусства, как ты.
Они оба остановились в метре друг от друга, словно зеркальные отражения, но совсем противоположные. Гедонист, получающий от жизни удовольствие, не помнящий ни своих целей, ни своих мечт, работающий не покладая рук, и ответственный правитель своей страны, серьёзно относящийся к любой работе, требующий от себя невероятного, но баловень судьбы и любимец богов. Они словно две ипостаси, словно из параллельных миров, но их, как думает владыка, до невозможности сильно тянет друг к другу.
Чжун Ли протянул руку со сложенным веером в сторону возлюбленного и поддел его подбородок.
— Чайльд «Тарталья» Аякс, Этот Достопочтенный желает видеть Вас сегодня в своих покоях. Разумеется, если вы возжелаете явиться сами! — с деланой важностью сказал владыка.
Аякс рассмеялся звонко на это и потянул руки со шкатулкой в сторону Чжун Ли. Тот убрал веер в рукав и хотел взять подарок, но юноша заговорщицки притянул её обратно к себе и хихикнул.
— Я потом покажу тебе, хорошо? Ещё не время, сначала в покои, как ты и хотел.
— Хм, — задумался Чжун Ли, — Так и быть, но сначала в купальню, ты с дороги. — сказал со снобизмом и брезгливостью в голосе.
[𖤓]
Горячий пар пеленой в глазах стелется, только силуэт едва загорелого и красного тела видно. Рыжие волосы из-за влаги стали отливать бронзой и завиваться сильнее. Каждый бледный шрам можно было разглядеть в отражении воды.
Двое мужчин стояли по пояс в огромной ванной. Ароматные масла и мыльные коренья обволакивали своим запахом, словно тёплый плед в дождливое осеннее утро.
— Ох, как же хорошо! Я давно не купался, правда! — улыбчиво произнёс Аякс.
— Едва ли это смешно, мой милый друг.
Владыка взял мыльный корень и стал натирать себя им. Сквозь толщу тумана он украдкой поглядывал на молодого человека, любуясь его стройным подтянутым телом.
— Ваше Превосходительство… — нарочито игриво и одновременно возбуждающе сказал Тарталья, отчего у Чжун Ли мурашками покрылись шея и спина, — Вы беззастенчиво рассматриваете меня, не боясь за свою репутацию?
— С чего это ты стал таким почтительным наедине со мной? Заигрываешь? Да и разве не смею я рассматривать своего человека? — тот хотел прикрыть смущение веером, но оставил его вместе с одеждами у входа в купальню. А отвернуться означало признание своего возбуждения.
— Просто подумал, что Вам будет приятно… Да и быть Вашим слугой — высшая честь.
Юноша подошёл к Владыке и потянулся за поцелуем. Ещё ни разу они не сливались в нём с самого прибытия Чайльда. Обкусанные, пухлые, но влажные от пара губы чужеземца вели себя нарочито дерзко в отношении тонких и ухоженных императорских.
Длинные пальцы стали оглаживать плечи императора, вычерчивая непонятные тому слова на таком сложном и грубом языке Снежной. И только одному из них было известно, что они значат. Каждую родинку на спине, каждый цунь мраморной кожи он оглаживал, вызывая дрожь нетерпения у Чжун Ли. Чайльд слегка прикусил нижнюю губу любовника, оттягивая её. Улыбнулся, прошёлся языком по кромке его зубов.
Его Превосходство же аккуратно положил свою большую ладонь на талию Аякса, притянул ближе к себе, пахом упираясь в его пах. И только всплески воды в ушах отдавались мелодией любви.
— Господин Чжун Ли, мне нужно отлучиться за кое-чем. Не волнуйтесь, этот ничтожный не оставит Вас надолго. — ухмыльнулся ехидно Тарталья, выходя из купальни. Он направился к своим одеждам.
Молодой человек достал из кармана своей шубы, так аккуратно сложенной рядом с императорским ханьфу, чёрную шёлковую ленту. Чжун Ли же только наблюдал, любовался, словно дракон в пещере над сокровищами чахнет.
Аякс вернулся с лентой в руках. Он снова зашёл в воду, стараясь не намочить полоску красивой ткани. Вальяжно подошёл к Мораксу, разглаживая в своих руках своеобразный подарок.
— Я надеюсь, Ваше Превосходство не против поиграть по моим правилам сегодня? Беспокоиться не стоит, оно лишь одно.
— Что же… Меня это не затруднит. Я уступлю тебе в этот вечер, так и быть. — Владыка многозначительно взглянул на молодого воина.
Знал бы он, что эта игра — его последняя.
Аякс нежно поднёс ленту к глазам Чжун Ли. Шёлк приятной прохладой лёг на веки того, обостряя другие чувства. Мужчина нахмурился. Ловкие пальцы, покрытые десятками маленьких шрамов и мозолей, достали из императорской причёски изумрудную заколку. Редкие длинные локоны заструились по плечам, легли на воду и покрыли спину.
— Надеюсь, Ваше Величество ничего не видит. Не хотелось бы испортить такой ответственный момент. — игриво произнёс Аякс.
— Едва ли тебе стоит об этом беспокоиться, мой милый… друг.
— Что же, тогда я приступлю. Вашему Превосходительству не нужно ничего делать, достаточно просто сесть на край купальни, хорошо?
Чжун Ли послушался. Он выискивал руками опору, чтобы присесть. А Тарталья опустился на колени, по грудь погружаясь в воду. Вокруг только запах мыльных кореньев, масел и возбуждения, витающего в комнате, впитывающегося в пар. Он взял икру Чжун Ли, поднял её и положил себе на плечо. Начал целовать, иногда языком прокладывая влажные дорожки, постепенно поднимаясь к колену. После к бедру, на котором решил остановиться ненадолго и укусить нежную кожу. Мягкую, как сам бархат.
Снова принялся языком блуждать по внутренней части бедра, поднимаясь к паху. Томно выдохнул, посылая волны мурашек по всему телу любовника.
Чжун Ли же выгибаясь в пояснице от исступления, старался держаться как можно дольше, растягивая удовольствие прелюдии. Он едва держался от того, чтобы не уложить Аякса прямо здесь и прямо сейчас, втрахивая в стенку купальни, наполняя его водой и своим семенем.
Все ощущения стали в разы интенсивнее накрывать его. Лёгкие электрические заряды скапливались в члене и требовали выхода. Он словно наполняется силой электро, пока Аякс дразнится.
Пара мгновений и молодой человек прошёлся губой по головке члена. Призрачное удовольствие, такое мимолётное, но такое горячее… Чжун Ли вздохнул резко и положил большую ладонь на голову Тартальи, запутываясь в его рыжих кудрях, меж пальцами перебирая локоны. Он готов был кончить только от того, как его возлюбленный смотрит на его же член, как облизывается, как старательно доводит до пика наслаждения… И как он выгибается под Владыкой, прелестно выстанывая его имя.
Аякс мазнул языком. Ещё раз. Он делал это сначала резко, потом нежно и чувственно, меняя темп и выводя Чжун Ли из себя только своим баловством. Но после всё же взял член в рот почти полностью, стараясь проглотить как можно глубже. Посылал горловые вибрации, заставляя грудь вздыматься, а сердце колотить по-настоящему сильно.
И Чжун Ли нравилось чувство неожиданности, неизвестности. Он не видел что делает Аякс и не мог узнать что будет дальше. Это было для него неким азартом. Тарталья его слегка укусит? Поцелует уретру, заставляя излиться от одного только рта? Возьмёт полностью? А может и вовсе перестанет стимулировать член языком, переходя к более радикальным действиям? Только слушать непристойные звуки и сжимать в руке волосы ему было дозволено.
Мог ли император подумать, что станет слушаться иностранца без рода и племени, воина той страны, с которой лучше никогда не портить отношений? Едва ли.
Аякс перестал заглатывать член, слегка поднимаясь на руках и опираясь на стенки купальни. Он носом уткнулся в ключицы Чжун Ли, явно требуя небольшой перерыв. Вдохнул его запах и задрожал.
Владыка же зарылся в макушку носом и стал гладить его затылок, но явно не собирался что-либо делать сам. Ведь Чайльд сказал, что сделает всё. Он хотел поиграться — пусть играется.
Юноша встал, поцеловал в скулу и ухо своего избранника. Провёл пальцами по груди, задевая ореолы сосков. Тихо попросил Чжун Ли откинуться назад. Взял масло для тела, налил себе в руку и согрел его. Перевёл дыхание и начал вводить палец в своё нутро. Ему хотелось лишь пустить императору пыль в глаза, но хороший секс никогда не будет лишним. А тем более с таким высокопоставленным мужчиной. От нетерпения он резко ввёл палец во всю длину, болью отдалось сзади это движение.
— Баобэй, аккуратнее. Не стоит так торопиться. — протянул Чжун Ли, — У нас есть всё время мира.
Знал бы он, что у него времени не будет.
Аякс недовольно посмотрел на императора, а после недовольство сменилось на насмешку. Не вслушиваясь в слова того, кто о нём заботится, он добавил палец и раздвигал их сильнее с каждым движением.
— Ничего страшного, если мне будет немного больно. Главное, чтобы Ваше Величество был удовлетворён.
— Я слышу в твоём голосе ехидство.
— Отнюдь. Едва ли в моих словах подобное есть. Возможно, ваше воображение разыгралось из-за завязанных глаз, господин. В прочем, это не важно, готовьтесь.
Тарталья вытащил пальцы с непристойно громким звуком, что не прошло мимо особенно чувствительных сейчас ушей Чжун Ли. Член того лёгкой дрожью зашёлся и налился только сильнее.
Молодой человек это почувствовал. Слегка небрежно взял чужой Нефритовый Жезл в руку и направил его к своему анальному отверстию. Снова вдохнул побольше воздуха, как делал каждую близость и насадился на член.
Ощущения Чжун Ли нельзя было передать. Ни одно слово в китайском языке не способно описать его состояние сейчас. Он слеп, как маленький котёнок, но его слух остр как никогда, а кожа улавливает каждое движение объекта вожделения, каждый его вздох и каждый взгляд.
Глухой стон. Член головкой задевает простату Аякса, проходясь по ней. Оба мужчины прекрасно знают под каким углом будет приятно в большей степени. И Аякс, намереваясь закончить быстрее сегодня, начинает лихорадочно двигаться. Словно заставляет себя, получая от процесса минимум удовольствия.
Владыка сминает бёдра Чайльда, нежно и трепетно. Сердце переворачивается от понимания того, что у него есть тот, кто любит его без его статуса. В этом огне любви к человеку можно сгореть без сожалений. Чжун Ли готов подставиться под удар Аякса, даже если удар будет смертельным.
Ощущения обострены, многочисленные стоны и резкие движения порождают всполохи пламени внутри.
С трудом двигаясь на члене императора, чужестранец доводит того до экстаза, позволяя кончить в себя. Самого глубокого и прекрасного, по мнению Чжун Ли. Ведь после долгой разлуки встреча кажется незабываемой.
— Ваше Величество, этот ничтожный надеется на милость… Я доведу себя до пика сам, но на следующий раз меня не хватит. — притворно кается Аякс.
— Я пониманию, что ты с дороги устал. Позволь мне помочь…
Рекс Ляпис только кончивший, с трудом встал, явно не желая вырываться из послеоргазменной неги. Но ему невероятно хотелось доставить любимому удовольствие такого же уровня, как тот подарил ему. Мужчина снял с себя повязку, отбросив её подальше, усадил Тарталью на край купальни, облокачиваясь на неё одной рукой, а другой играясь с членом оппонента. Он проходился большим пальцем по уретре, указательным и средним водил вдоль длины, задевая вены. У основания нежно сжал пальцы в кольцо и начал быстрые ритмичные движения. Его длинные волосы упали на плечи и на бёдра Аякса, приятно щекоча.
Долго работать рукой не пришлось и Чайльд скоро излился. Хотелось упасть на спину и расслабиться, но сзади только мраморный пол, потому упал юноша вперёд на Чжун Ли. Голову положил на плечо и отдышался.
Владыка сполоснул в воде руку и обнял возлюбленного трепетно до треска в собственных рёбрах. Словно сердце сейчас зайдётся в издевательском неловком смехе.
— Баобэй, пошли… В покои. Я знаю, что ты хочешь спать. Позволь мне поухаживать за тобой.
Чжун Ли любил Аякса не только за красоту и дерзость. Чжун Ли любил его и за то, что мог без лишних упрёков, без зазрения совести, без порицания дарить тому свою бесчисленную любовь. Едва ли она помещалась в нём самом. Он император, ему нельзя было влюбляться в иностранца-юношу. Ему нельзя было начинать отношения с тем, кто не сможет подарить ему наследников. С детства ему запрещали любить. Разрешено было только учиться управлению государством и быть любимым самому. Но любовь его поданных не исчислялась поцелуями, проведённым вместе временем. Понимание и мирская суета были для него чем-то запретным, но потом произошла встреча с Аяксом. Наплевав на все правила, он действительно понял, что готов пожертвовать престолом и даже своей жизнью ради него. Пусть его возненавидит собственная страна, пусть наставники будут против, но он должен быть рядом или хотя бы попытаться.
Владыка отвёл Аякса в свои шикарные покои. Золотым шёлком отделано всё в этой спальне. Лучшее дерево, лучшие ткани, драгоценные металлы. После жаркой купальни удивительно прохладно.
Юноша завалился на богатую, идеально застеленную кровать. Чжун Ли только рассмеялся с этого. Он лёг рядом, укрывая обоих тёплым одеялом. В мягкой кровати с балдахином, с любимым человеком. Из окна доносились трели сверчков и поздних птиц. Убаюкивающее сопение Чайльда действовало, как снотворное.
[𖤓]
— Доброе утро, баобэй! — рассмеялся Аякс. Он держал в руках небольшую чашку с блюдечком. Они были белыми, с золотыми полосами, похожими узором на мрамор. Внутри что-то терпкое и горячее, — Помнишь, я говорил о подарке? Так вот, эту чашку и это блюдечко я сделал сам. А то, что внутри — кофе. Недавно Царица привезла его из Фонтейна, где он популярен. Родом из Сумеру. Многим вельможам Снежной он не понравился, но я хотел, чтобы и ты попробовал.
Молодой человек поставил напиток на прикроватную тумбу и сел рядом с только проснувшимся Чжун Ли.
Тот с трудом взял маленькую чашечку с непонятной ручкой. По мнению Владыки, она только мешала наслаждаться напитком, постоянно надавливая на пальцы. И как в Снежной, Сумеру и Фонтейне такие только используют? Это же неудобно. Но критиковать подарок было бы неприлично.
Мужчина хотел порадовать своего возлюбленного, потому решил как следует насладиться приготовленным им кофе. Как бы некомфортно было держать чашку, она всё ещё вылеплена и расписана тонкими мозолистыми пальцами Аякса. Наверняка он старательно выводил эти резкие линии, кое-где растушёвывал их маленькой кистью, а после обжигал, рискуя травмироваться. И всё это ради него.
— Надеюсь, тебе нравится кофе. И надеюсь, тебе понравилось время, проведённое со мной. — с небольшой грустью в голосе сказал Чайльд, — Я… Извини меня, я поступил плохо.
Чжун Ли только глазами удивленно хлопал. Молодой человек сжал руку императора, встал и то ли виновато, то ли злорадно посмотрел на него. Подошёл к двери, ведущей из покоев. Выбежал. Еще раннее утро и многие слуги спали, да и не стали бы тревожить нежащегося с любовником в постели Владыку, потому у Аякса есть все шансы выйти из дворца без боя. И даже если кто-то объявит тревогу, он в состоянии победить любого самого сильного стража.
Император готов был встать и побежать за ним, но в грудь словно нож вошёл. Лёгкие и горло невозможно сильно горели. Дышать с каждым мгновением становилось сложнее, а вскоре вовсе невозможно.
Чжун Ли упал, выронив злосчастную чашку с отравленным напитком.