Когда Намджун подъезжает к клинике на своем джипе, двигатель громко урчит, а Тэхён почти вибрирует на пассажирском сиденье. Он быстро поворачивается к брату, нахмурив брови в замешательстве.

— Это оно? — спрашивает Тэхен, выглядя совершенно неуверенным в себе. На поликлинику совсем не похоже. Нет ни безупречных белых стен, которые подавляют его, ни чисто скошенной травы. На самом деле, дом построен из кирпичей, которые, кажется, из другой эпохи. Не сплошного красного цвета, а с завихрениями других оттенков, придающими двухэтажному дому крапчатый вид с виноградными лозами, стелющимися по бокам, и мощеной дорожкой, разрушающей сорняки. Тэхён совершенно сбит с толку.

— Ты уверен, что твой друг не мошенник?

Намджун, с другой стороны, выглядит в восторге.

— Ты привыкнешь. Я знаю, тебе тут понравится.

Просто взглянув на ветхий дом, Тэхён понимает, что это куча дерьма, но все равно слабо улыбается брату, потому что у него все еще есть нечистая совесть, и он не хочет нервировать Намджуна больше, чем уже успел.

— Ага. Я уверен, что так и будет, Джуни.

Он заставляет себя выбраться из грузовика. Металлическая дверь громко хлопает, когда его ноги ударяются о гравий. Как бы он ни смотрел на это, Тэхен почти уверен, что друг его брата либо мошенник, либо серийный убийца, и он не уверен, что ему больше нравится. Или, может быть, какой-то насильник с секс-подземельем. Он вздрагивает, теребя пальцами рукава своего большого свитера.

Тэхён замечает, что кто-то сидит на старом крыльце в раскладном шезлонге и внимательно наблюдает за ним. Он замечает, что у человека розовые волосы, и вздрагивает, когда тот внезапно встает и начинает нетерпеливо прыгать по хрупким на вид ступенькам, подскакивая к Тэхёну. Он останавливается всего в дюйме от него (слишком близко для Тэхёна) и широко улыбается, прежде чем подбежать к Намджуну, который все еще разгружает багаж, и предлагает помощь.

— Я могу это сделать, — слишком быстро говорит Тэхён. Потому что он ни за что не будет доверять какому-то фрику с розовыми волосами. Тем более, он ничего не сделал, кроме как жутко улыбнулся для того, чтобы прикоснуться к его вещам.

— Пожалуйста, позволь мне сделать это, чтобы я мог заработать свои баллы, — голос мальчика немного высокий и хриплый. Мягкий тон соответствует его внешности.

Тэхен просто смотрит на него в замешательстве, потому что он понятия не имеет, о чем говорит этот парень. И он все еще полный придурок, слова которого не имеют смысла. Буквально. Что, черт возьми, за баллы? Должно быть, это какой-то дом убийц. Тем не менее, Тэхён с большим трепетом уступает, когда смотрит на Намджуна, чье выражение лица говорит: будь милым, придурок.

— Эм, тогда ладно, — довольно ровно выдавливает он, стараясь не казаться слишком раздраженным.

На этот раз чудик улыбается еще шире, и Тэхен физически съеживается, потому что, как, черт возьми, кто-то, застрявший в доме для людей, которые морят себя голодом, может с таким энтузиазмом носить чужие сумки?

— Спасибо, — чирикает фрик. — Я твой должник.

Он быстро идет по дорожке и поднимается по лестнице, чтобы исчезнуть в доме, оставив совершенно взволнованного Тэхёна смотреть ему вслед. Намджун толкает его вперед, и он поднимается по скрипучим ступеням крыльца, которые чуть не ломаются под его весом. Каким-то образом он проходит мимо двери, где его убьет доктор Чон.

Интерьер дома возвращает изначальный скептицизм Тэхёна. Он стилизован под миниатюрный особняк 1980-х годов с деревянным полом и красными обоями с завитками золотых цветочных узоров. Стеклянная люстра висит высоко на потолке посреди фойе, и Тэхён действительно не возражал бы, если бы она упала и убила его прямо сейчас.

Но, к его удивлению, их встречает не доктор Чон, а очень красивый молодой человек с черными волосами и широкими плечами, который выходит из дверного проема. Увидев пару, лицо мужчины мгновенно загорается. Из-за того, как быстро мужчина приближается, Тэхен отступает.

— Добро пожаловать в Радужный дом, — приветствует он. — Я групповой терапевт этого дома, доктор Ким. Но ты можешь звать меня просто Сокджин.

Он смотрит на Тэхёна сверху вниз, глядя на то, как кости его запястий выступают вперед, прежде чем вздох срывается с его губ.

— Я так понимаю, ты Тэхён?

У Тэхёна отвисает челюсть, потому что какого хрена каждый доктор в Тэгу выглядит так, будто только что вышел из модного журнала? У Сокджина лицо, способное заставить людей остановиться посреди дороги; безупречная кожа и пухлые губы. В его глазах нет ничего выдающегося, но в них есть некая нежная напряженность, благодаря которой Тэхёну сразу становится комфортно рядом с этим мужчиной. То есть, если бы Сокджин не смотрел на него так жалостливо.

Тэхён знает, что он производит приятное впечатление.

Он слабо кивает.

— Ага. Это я.

У Сокджина добрая улыбка. Его взгляд перемещается с Тэхёна на Намджуна, прежде чем он делает паузу. Глаза расширяются от удивления, но он все еще в состоянии сохранять свое профессиональное самообладание.

— Это было давно, Намджун. Я не ожидал…

— Что мы окажемся братьями? — заканчивает Намджун. — Ага. Рад видеть тебя снова, Сокджин.

Наступает неловкое молчание, и Намджун отводит взгляд. Кончики его ушей краснеют от смущения. Встреча, очевидно, была очень неожиданной, и Намджун, похоже, не знал, что Сокджин работает здесь. Тэхен не знает, закончилась их дружба на плохой ноте или это просто взросление отдалило их. Сделало почти незнакомцами, настолько, что Намджун, вероятно, чувствует себя униженным, стоя перед старым другом со своим облажавшимся братом. Тэхён внезапно чувствует вину, потому что он не хотел быть причиной позора Намджуна.

Он сглатывает и хочет исчезнуть.

— Чонгук здесь? — спрашивает Намджун.

— Не совсем, — говорит Сокджин. — Он приходит по утрам и обычно заходит после ужина.

— А, — он хмурится, недовольный отсутствием доктора Чона.

Тэхёну странно видеть, как его брат так непринужденно общается с врачом.

— Но не волнуйся, я хорошо позабочусь о нашем маленьком Тэхёни здесь, — успокаивает Сокджин.

Тэхён ощетинивается, когда к нему обращаются, словно к питомцу. Но прежде чем он успевает открыть рот, знакомый розововолосый фрик сбегает вниз по лестнице со второго этажа.

— Ты вовремя!— лицо Сокджина начинает светиться с появлением мальчишки. — Чимин покажет тебе все вокруг.

— Значит, ты новый псих, — резко говорит Чимин с широкой улыбкой. Тэхен, почувствовав себя оскорбленным, может только моргнуть под таким напором.

— Пак Чимин! — шипит Сокджин. — Мы не используем это слово здесь.

— Да-да, — отмахивается Чимин от него.

Он движется вперед, чтобы схватить Тэхёна за запястье.

— Пошли, я проведу для тебя полноценный VIP-тур только потому, что ты милый.

Тэхён не может скрыть как вспыхивают его щеки от слов Чимина. Поэтому он пытается сохранить крупицы оставшегося достоинства при помощи взгляда.

— Неинтересно, — ворчит он.

Но у Чимина, должно быть, очень избирательный слух, потому что он продолжает таскать за собой Тэхёна, болтая о доме. Он указывает на картины, висящие на оштукатуренных серых стенах — на которые Тэхёну наплевать — и уверяет Тэхёна, что, как бы подозрительно ни выглядело снаружи, это место на самом деле настоящая лечебница.

Он тащит его на открытую площадку с одним полным диваном и несколькими не очень удобными стульями. Диван старомодный, с кирпичным камином у стены и большим персидским ковром. Но телевизор с плоским экраном привносит в интерьер больше современности.

— Это гостиная. Тут мы два раза в день собираемся в кружок плачущих сучек, — говорит Чимин.

Тэхён просто моргает, ожидая дальнейших объяснений.

— Групповая терапия, — объясняет он. — Но все только и делают, что плачут, ноют и… ну, ты понял.

— Звучит весело, — закатывая глаза, отвечает Тэхён.

— О, это даже не лучшая часть, хен, — шевелит бровями Чимин.

Он отпускает запястье Тэхёна и манит его в соседнюю комнату.

Столовая больше похожа на столовую. Есть три квадратных стола, что позволяет небольшим группам сидеть вместе, а комфорт кажется второстепенным. На каждом стуле тонкий квадрат пены. Вероятно, из старых спальных матов, слишком тонких, чтобы их можно было использовать. Стены просто гипсокартон, который был закрашен желтым, но в некоторых местах начал откалываться, особенно возле раковины. И пол, как и остальная часть дома, деревянный.

— Здесь мы едим, но, вероятно, это будет твой личный ад. Все ванные запираются на пятнадцать минут после ужина, и не пытайся обманывать, — он бросает на Тэхёна многозначительный понимающий взгляд, прежде чем с отвращением сморщить нос. — Пару недель назад Мина пыталась спрятать все в растениях, но рвота, знаешь ли, воняет.

Чимин не мучается угрызениями совести, и Тэхен быстро понимает, что он из тех людей, что вываливают всё и сразу.

— Это мерзко. В любом случае, здесь слишком чисто. — фыркает Тэхен, и Чимин выглядит удивленным.

— Ты удивишься, узнав насколько отчаянным можно тут стать, — в его глазах появляется насмешливый блеск, который заставляет Тэхёна молча ощетиниться.

Даже если Чимин знает, что Тэхен не первый раз в стационарной клинике. Даже если эта немного отличается, выглядит более домашней на фоне остальных. В конце концов, они все одинаковые.

Затем он ведет Тэхёна вверх по скрипящей от давления лестнице. В комнату без двери.

— Здесь ты будешь спать. Рад, что наконец-то у меня появился новый сосед по комнате.

Комната на удивление просторная с двумя односпальными кроватями по бокам. Совершенно очевидно, на какой стороне Чимин. Кровать в дальнем левом углу неопрятная, с нее наполовину свисает толстое оранжевое покрывало. У изголовья лежит не менее дюжины симпатичных плюшевых игрушек. На задней стене висела наполовину сделанная фреска — дерево с осенними листьями всех мыслимых цветов. На стене также наклеены различные плакаты, от айдолов до незнакомого западного парня, позирующего без рубашки. Да, Пак Чимин определенно был фриком.

— Как давно ты здесь? — спрашивает Тэхён, потому что Чимин выглядит слишком спокойным в этой комнате.

— Пять месяцев, — говорит он.

— Долго, — хмурится Тэхен.

— Я не против, правда. У меня появилось много друзей, и Сокджин милый, — пожимает плечами Чимин.

— А, он?

— Доктор Ким? Да, но он предпочитает, чтобы его звали по имени. Тут нет кучи персонала, как в других больницах, — объясняет Чимин. — За нами наблюдают только Сокджин и его помощница Хани.

— Поэтому здесь нет дверей? — спрашивает Тэхён, указывая на вход.

Чимин кивает.

— Кроме ванных комнат, — он вздыхает, драматично закатив глаза. — Они хотят быть уверены, что мы не будем тайно отжиматься или бегать у себя в комнате в попытке сжечь калории после ужина.

Тэхён хмурится. Он думает о том, что Чимин находится здесь уже пять месяцев и, вероятно, до сих пор тайно приседает. Паника ласкает его легкие, потому что, если Чимину не становится лучше после столь долгого пребывания здесь, то как Тэхён может быть в этом уверен? Ему станет лучше через месяц? Он думает о Сокджине с помощницей, которые патрулируют коридоры, когда все должны спать. Обо всем жире, от которого он не сможет избавиться.

— Обычно тут не больше восьми пациентов, — говорит Чимин. — Ты заменяешь моего предыдущего соседа, Минджу.

— О, ему стало лучше?

Чимин на мгновение замолчал, сжав губы в тонкую линию.

— Он умер.

— Оу.

Тэхён смотрит на слишком чистую кровать, белые простыни туго натянуты на матрац. Оставляют ли отпечатки хрупкие кости мертвецов? Он чуть не спрашивает Чимина, сколько раз им пришлось стирать простыни только для того, чтобы смыть всю омертвевшую кожу. Минджу вообще умер в этой постели? Они посещали его могилу? Родители Минджу любили и понимали его, или они бросили его здесь гнить? Тэхён прикусывает язык и проглатывает болезненные вопросы.

— Что с ним произошло? — вместо этого спрашивает он.

— Сердечная недостаточность, — небрежно говорит Чимин, но Тэхён видит, как бегают его глаза. — Он весил сорок один килограмм когда умер.

Тэхён пытается представить, как Минджу выглядел перед смертью. Он пытается представить пепельную кожу, туго, словно тетива, натянутую на кости бедер. Он представляет, какими ломкими должны были быть ногти Минджу. Обкусывал ли он их? Сухие губы, которые кровоточили, когда он улыбался (если он вообще когда-либо улыбался), и, возможно, его глаза были так глубоко вдавлены в череп, что образовывали черные дыры. Он, вероятно, тоже легко получал синяки. Случайный удар рукой о край стола обернулся катастрофой на его коже, создав галактики и звездную пыль. Все пятнистые и уродливые. Дёргал ли Минджу свои сальные и редеющие волосы, как это делал Тэхён? Он не знает, почему вообще пытается проецировать себя на мертвого человека, которого даже никогда не видел.

Чимин слабо улыбается ему, будто говоря я к этому привык.

Тэхен не думает, что какие-то пустые извинения могут принести облегчение его новому соседу по комнате. Тэхён делится своими секретами со Смертью, перешептываясь под одеялом по ночам, но он никогда не был близок с кем-то кто настолько облажался.

Никто из тех, о ком он заботился, никогда не умирал. Тэхён не позволяет себе подойти слишком близко. Вот как он всегда защищал свое сердце. Он не носит свое сердце на рукавах, а прячет глубоко внутри. Запирает в клетке и накидывает на него чехол, чтобы можно было притвориться, что его не существует.

Вместо этого он держит яд на языке. Его рот всегда превращается в осиное гнездо. Тэхён вспоминает все случаи, когда он чуть не сломал себя. Все время он открывал рот, чтобы рассказать все своим родителям. Он вспоминает то время, когда раскрыл дрожащие ладони, чтобы показать родителям, что знает, каково это быть падающим лифтом. Когда его провода ломаются и падают вниз с шестидесяти этажей. Но его отец всегда знал, как заставить Тэхёна почувствовать себя неполноценным. Как выставить его страдания просто жалким криком, попыткой привлечь внимание.

А потом все возвращалось на круги своя. И вместо того, чтобы выплеснуть правду, Тэхен кричал и рвал на себе волосы.

Я ненавижу тебя. Лучше бы я никогда не рождался.

Отец, в ответ на его вспышки гнева, давал грубые пощечины.

Только так Тэхен мог попытаться раскрыться, прежде чем замолкнуть. Прежде чем его сердце превратилось в сталь.

Тэхён мычит, заставляя себя сесть на кровать, чтобы Чимин не подумал, что его что-то напугало.

— Сколько ты весишь?

Это один из тех вопросов, которые не стоит задавать в таком месте, но Тэхен все равно никогда особо не обращал внимания на чувства других людей.

— Слишком много, — говорит Чимин, ничуть не обеспокоенно, но это явно ложь. — Сорок восемь с половиной, если быть точным.

Чимин весит всего на два килограмма меньше Тэхёна, но и сам намного меньше. У Тэхёна длинные конечности и костлявые пальцы. Чимин ниже ростом и, кажется, у него больше костной массы.

— Тогда ты не сильно отстаешь, — говорит Тэхён больную шутку.

Чимин смеется.

— Разве не все мы?

Тэхён слегка улыбается. Это должно быть ужасно, раз единственное, что может расколоть его вечно хмурый вид и опущенные губы — это самоуничижительная шутка. Потому что ничто из того, что он сказал не должно быть смешным. Но он измеряет расстояние между ребрами так долго, что любые чувства, и любовь к себе, которые у него были, давным-давно превратились в один большой оцепеневший ком. Тэхен знает лучшие места для того, чтобы сброситься, поэтому когда он падает на землю, боль остается. Он контролирует свою боль вот так, при помощи всех этих дерьмовых шуток, которые не кажутся смешными для нормальных людей. Но Тэхен ненормальный, и таким людям, как Намджун, никогда этого не понять.

— Эй, как для моего старшего по несчастью, не очень хорошо так шутить, — возражает он.

— Разве это не долбаная шутка, — фыркает на это Чимин. Он плюхается на свою кровать, не обращая внимания на падающую плюшевую игрушку. И поворачивается, чтобы лечь на живот, подперев подбородок ладонями, болтая ногами вверх и вниз, как девочка-подросток. Он хлопает ресницами и спрашивает довольно дерзко:

— Так что милашка вроде тебя делает в таком месте?

Тэхён даже не пытается скрыть отвращение.

— Серьезно? Неужели нельзя было придумать подкат пооригинальнее? — Тэхен точно знает, на что намекает Чимин, и он определенно не хочет ничем делиться. Поэтому Тэхен залезает под одеяло и отворачивается в другую сторону.

— Что ты делаешь?

— Я устал, — ворчит он.

— Еще только восемь, — Чимин выглядит озадаченным, — И твой брат не уехал.

— Я устал , — повторяет Тэхён, и Чимин тут же затыкается.

Лежа там, Тэхён снова начинает чувствовать свое тело. Его желудок урчит, и он почти уверен, что это то, как тело наказывает его за яичницу-болтунью, которую Намджун приготовил ему на завтрак этим утром. Он старается не думать о том, что все это, вероятно, все еще внутри него, превращается в жир. Вместо этого поднимает свою слишком тяжелую руку к слабому лунному свету. Средним и большим пальцами он обхватывает ими плечо и, нахмурившись, сжимает их, когда понимает, что его пальцы все еще не соединяются. Ему нужно сжигать калории. Ему нужно что-то сделать, но он не может, потому что Чимин может донести на него, а дверей у них нет.

В какой-то момент Намджун входит в комнату с Сокджином и пытается заговорить с ним, но Тэхён снова злится и ожесточается. Он уже ненавидит это место и обвиняет Намджуна в том, что его пальцы не соприкасаются. Намджун тихо зовет его по имени, но Тэхён просто зажмуривает глаза и притворяется спящим. Его тело неподвижно, как доска. Он может думать только о том, что Намджун пытается сделать его толстым, толстым, толстым.

— Он очень устал, — легко лжет Чимин, и Тэхён не понимает, почему этот фрик врет для него, будто они друзья.

— Должно быть, он был ошеломлен всем, что произошло. — вздыхает Намджун.

Сокджин говорит что-то слишком тихо, чтобы Тэхён мог услышать. Намджун так же тихо что-то говорит в ответ, прежде чем наклониться и мягко поцеловать Тэхёна в голову.

Тэхён слышит, как он говорит:

— Позаботься о нём, хорошо?

Они оба нависают над ним еще мгновение, а затем звук шагов стихает, и Тэхен чувствует себя еще более холодным, чем раньше.

— Мне не нужна твоя помощь, — ледяной тон разрезает тишину. Гнев и страдание столкнулись.

Он слышит, как Чимин двигается в своей постели, и свет выключается.

— Спокойной ночи, Тэхён, — это все, что он говорит, с явной злостью в голосе, прежде чем комната снова погружается в тишину. Когда Тэхён наконец оборачивается, Чимин крепко спит, и из-под одеяла выглядывают только его нелепые розовые волосы.

Тэхён не знает, как долго он лежит, глядя на неподвижное тело Чимина. Это все из-за усталости. Она делает все невозможным и сложным. Этот дом кажется ужасным и странным, и зачем, черт возьми, враждовать? Тэхён состоит только из обиды, разъедающей его внутренности, чтобы не осталось ничего, кроме торчащих слишком сильно костей. Он соткан из гнили и знает, что он из тех людей, которых никто не будет умолять вернуться домой. Даже в три часа ночи. Боже, он устал от этого. Слишком устал, чтобы притворяться счастливым или даже найти мотивацию заниматься тем, что ему нравится. Он чувствует усталость. Он чувствует, что ничего не стоит.

Завтра Чимин, вероятно, возненавидит его, а Тэхён просто приклеится к кровати и заткнет уши, потому что ему все равно не нужны друзья в этом богом забытом месте. В любом случае, единственные два человека, на которых ему не плевать в этом мире, думают, что он ебанутый. Как будто ему было мало обременять своего брата. Тэхену удается стать причиной страданий своего друга, который всего в четырех часах езды от Сеула.

Тэхен не знает, будет ли Чимин жив завтра или станет новым Минджу. И если нет, то его последним воспоминанием будет Тэхен, который повел себя как полный мудак, просто потому что он такой человек. Усталость кажется бесконечной, но он все равно не может заснуть. Рассвет начинает брезжить оранжевыми и розовыми оттенками, градиентно освещая небо, когда его веки наконец тяжелеют и глаза закрываются.

Должно быть, прошел всего час или два, но Тэхен просыпается не из-за того, что Чимин холоден к нему. Скорее, его вырывает из дремы потому что мальчишка запрыгивает на него сверху, требуя чтобы он проснулся.

— Вставай! Вставай! — Чимин ложится своим мертвым весом на Тэхёна, крепко обхватывая ногами живот и цепляясь за него, как коала.

— Что за херня, Чимин. — Тэхён рычит, трясясь и пытаясь сбросить с себя это животное.

Чимин смеется, но, тем не менее, смягчается, слезая с Тэхёна, чтобы сесть, скрестив ноги, у изножья кровати и одарить его нахальной улыбкой. Как будто напряжения прошлой ночи никогда не существовало.

— Сегодня утром у нас кружок плачущих сучек, и я должен был убедиться, что ты не пропустишь это.

Тэхён тут же хмурится.

— Я не хочу идти, — он довольно драматично откидывается на подушку, натягивая простыни на голову.

— Мистер Ким, вы сейчас действительно дуетесь? — неверяще спрашивает Чимин. Он пытается стянуть одеяло с Тэхёна, но Тэхён стальной хваткой держит материал над головой и отказывается отпускать.

— Не называй меня так, — Тэхен пытается столкнуть его с кровати, потому что он чертовски раздражает, а Чимин протестующе визжит. — И я не дуюсь. Оставь меня в покое. Я тебя ненавижу.

Однако Чимин не обращает внимания на резкие слова Тэхёна и каким-то образом умудряется вытащить его из-под одеяла. Тэхён смотрит на него так, будто собирается испепелить эту маленькую задницу. Его волосы в беспорядке, и щеки красные, потому что он зол. Но Чимин? Он имеет наглость рассмеяться и сказать:

— Поднимай свою милую задницу с постели.

— Я сказал, что не…

— Тише, малыш. Я знаю, что ты не хочешь, но если ты не пойдешь, то можешь получить штраф, — Чимин прижимает свои коротенькие пальцы к губам Тэхена.

— О, штраф. Звучит очень пугающе. — закатывает глаза Тэхен.

— Послушай, у тебя здесь свободы больше, чем в любой другой клинике. Мы можем выходить на улицу трижды в неделю, и если набрать достаточно баллов, то тебе даже отдадут твой телефон, — хмурится раздраженный Чимин.

— Что? — брови Тэхена при этом взлетают вверх.

— Чонгук не верит во всю эту ерунду с жесткой изоляцией, — говорит Чимин. И прежде чем Тэхён успевает даже открыть рот, Чимин продолжает: — Доктор Чон тоже любит, когда его называют по имени.

— Звучит непрофессионально, — хмуро бормочет Тэхён. — Он жуткий.

— Это заставляет его чувствовать себя ближе к нам, — с нотками стали в голосе говорит Чимин. — Он не жуткий, ясно? Он много сделал для нас.

— Неважно, — фыркает Тэхён, потому что он действительно не собирается затевать драку. Этот разговор становится неудобным. Он встает, чтобы открыть чемодан и переодеться во вчерашнюю одежду, пытаясь не обращать внимания на то, как Чимин следит за каждым его движением, потому что Тэхён знает, что его тело выглядит отвратительно.

— Ты готов? — спрашивает Чимин, как только Тэхён переоделся, одаривая его легкой, ободряющей улыбкой, которая ничуть не помогает.

— Ага, — сухо отвечает Тэхён. — Готов как никогда.