Ты приходил ко мне и я видела твой образ, такой тонкий и хрупкий, словно призрак. Ты сидел и смотрел на меня, будто это было всегда, будто всегда мы были здесь и говорили об этом. У стен есть глаза и у стен есть уши, я вовсе не таю сомнений. И тогда выходит, что ничего в этом не было интимного, что ничего и ни от кого мы не скрыли, а лишь продолжили верить в хрупкую иллюзию, в свою святую тайну четырёх стен. Ведь так жить лучше, не думаешь?

Твои волосы пахнут сладко, твои руки прозрачны, твои глаза бескрайни. Они бескрайни, правда, тебе стоит мне поверить. Твоя сила и красота, она — в глазах. В зеркале души, во что я склонна верить. 

Я слышу твою музыку, я слышу твои мысли? Я будто хочу знать тебя лучше; о чем ты врёшь, что ты слушаешь

Мне мало, мне мало. И я не могу прекратить внимать эту любовь, я не могу впредь от неё отказаться, что значит и отказаться и от всей цели моего существования — корыстного милосердия, поглощения этих чувств, ставших уродливыми благодаря нам.