— Привет, Эрен, я пришла рассказать тебе кое-что… Уверена, ты меня не простишь, но…

Летний ветерок развевал пряди волос Микасы, которые она собрала в хвост, в одиночестве устроившись напротив дерева. С тех пор, как она посетила это место, прошла будто бы целая вечность, но все эти три года она приходила каждый день с букетом цветов и тяжёлым, ноющим сердцем.

Внезапно замолкнув, Микаса вздохнула. Хватит ли ей смелости признаться Эрену? Готова ли она по-настоящему отпустить его? Так или иначе, он должен обо всём узнать.

— Я действительно устала. Меня истощила скорбь по тебе, которая осела в сердце…

Она опустила голову и провела ладонью по небольшому надгробию рядом с собой, чувствуя, как текут непрошенные слёзы.

— Выслушай меня, Эрен…

«Я правда не знаю, как и почему, но он внезапно вернулся в мою жизнь»

***

Крытая корзинка свисала с правой руки Микасы, поднимавшейся по холму к маленькому деревянному домику. Она возвращалась с могилы Эрена, похороненного чуть дальше у высокого дерева.

Жизнь Микасы складывалась относительно спокойно, но она с радостью отдала всё ради него. Отказалась от счастливой и мирной жизни, о которой мечтала после войны, лишь бы быть с ним. Даже если он уже мёртв.

Достигнув дома, Микаса повернула ручку входной двери, и скрылась внутри.

***

— Вы уверены, что это здесь, капитан? — спросила Габи, прикрывая глаза от яркого солнца, пока Фалько изо всех сил толкал инвалидное кресло, в котором сидел Леви.

— Армин… сказал… это… здесь… — отозвался Фалько, тяжело дыша, — дерево, под которым похоронен Эрен и… дом на возвышенности… — его взгляд переместился с дерева на хижину на вершине холма, — там должна жить Микаса.

Леви молча приподнял бровь, глядя на ветхое строение, которое походило скорее на сарай для инструментов, и скрестил руки на груди. Если Микаса обитает в этом дерьме, он всерьёз засомневается в её рассудке.

— Довези меня туда, — обратился он к Фалько, — если этот засранец Армин, слишком занятый Леонхарт, не смог пойти с нами, мы сами её навестим.

Фалько нервно сглотнул, оценивая размеры холма, и бросил умоляющий взгляд на Габи, которая рассмеялась, бодро начав подъём.

— Давай, Фалько. Ты же знаешь, щенячьи глазки на меня не действуют.

Подавленно вздохнув, Фалько принялся толкать кресло на вершину, следуя за Габи.

***

Микаса что-то напевала себе под нос, выгружая тарелки в раковину, чтобы позже помыть их. В тот день она испекла яблочный пирог и взяла с собой, чтобы поесть рядом с Эреном. По крайней мере, так она представляла себе обед с ним.

Повседневная рутина казалась ей чем-то сюрреалистичным, поскольку она привыкла к постоянным битвам. Мысли о смерти Эрена до сих пор отдавались болью в сердце. И хотя Армин каждый раз напоминал ей, что пора начать жить для себя, она не могла отпустить Эрена. Её крылья были плотно сложены, не позволяя воспарить в долгожданно свободном небе.

От мыслей Микасу отвлёк громкий стук в дверь и приглушённые голоса, доносившиеся снаружи.

«Это не могут быть Армин и Энни, — подумала она, — поскольку они оба отправились в Трост несколько дней назад. В таком случае, кто же там?»

Приблизившись к двери, она осторожно распахнула её, увидев перед собой Габи, Фалько и Леви в инвалидной коляске.

Ошеломлённая, она смогла заставить себя произнести лишь одно слово:

— …Леви?

***

— …Леви?

Она просто произнесла имя, но слабости в её голосе было достаточно, чтобы разбить ледяное сердце Аккермана. Он поднял на неё глаза, заметив, что из взгляда напротив пропала всякая энергия. Глаза Микасы были затуманенными, тусклыми и безнадёжными, как будто она не жила, а существовала последние три года. Воительница, стоившая сотни солдат мужского пола, исчезла, оставив после себя пустую оболочку сломленной женщины.

— Микаса, — он пристально посмотрел на неё.

Фалько и Габи тактично решили оставить их наедине.

— Мы пока прогуляемся по лесу. Позовите нас, когда закончите, — Габи указала на линию деревьев и потащила Фалько за собой.

— Осторожнее там, бестолочи! — крикнул им вслед Леви.

— Значит, теперь вы их… опекун?

Леви вновь обратил внимание на Микасу, которая опиралась на дверной косяк с натянутой улыбкой. Она определённо удивилась их визиту, но радостной не выглядела.

— В некотором смысле. Они сами решили следовать за мной.

— Понятно. Войдёте?

— Конечно. Но тебе придётся подтолкнуть меня.

«Несносный коротышка», — закатив глаза, подумала Микаса, но исполнила его просьбу.

***

Микаса медленно втолкнула Леви в неухоженную хижину, которая теперь была её домом. Интерьер отличался безвкусием, на мебели и стенах виднелись повреждения, но ей было плевать. Она наткнулась на это место три года назад, когда возвращалась от дерева Эрена.

Она привыкла к окружающей обстановке, в отличие от Леви, который осматривался с выражением лёгкой брезгливости, которую не удавалось скрыть. В то же время он не хотел показаться грубым. Точнее, обижать Микасу.

— И здесь ты жила последние три года?

— Да. Об этом месте никто не знал, кроме Армина и Энни. Они всё рассказали вам, я права? — Микаса остановилась у маленького столика, рассчитанного на двоих, и опустилась на стул напротив Леви. — Точнее, Армин рассказал. Вряд ли Энни есть хоть какое-то дело до моей жизни.

— Я сам попросил его, поэтому не переживай. Больше никто не узнал, — отозвался Леви, не желая ссорить между собой Микасу и Армина из-за незначительного недопонимания.

— Ясно, — сухо ответила Микаса, заправляя прядь волос за ухо, — желаете чего-нибудь выпить? Или поесть? Но предупреждаю сразу, что еды у меня немного, — встав со своего места, она направилась на тесную кухню и заглянула в шкафчик в поисках закуски. На одной из полок Леви заметил бутылку красного вина.

— Кто угостил тебя вином?

— Армин. Сказал, что оно марлийское, и я должна попробовать. Но пока не хочется.

Её ответ заставил его вздохнуть с облегчением, и он продолжил наблюдать за поисками. Наконец Микаса выудила баночку с чайными листьями и приступила к завариванию чая.

— Значит, тоже полюбила чай? — насмешливо поинтересовался Леви.

— Я посадила несколько чайных кустов. Но растут они в основном в холодном климате, поэтому новый урожай планируется поздней осенью следующего года, — монотонно ответила она, не отвлекаясь.

Затем в воцарившейся тишине вскипятила воду, засунула листья в мешочек и окунула его в кипящую жидкость, после чего разлила чай по чашкам и поставила их на стол. Леви взял чашку двумя руками и медленно, чтобы не обжечься, попробовал напиток.

— Вы по-другому держите чашку? — не могла не спросить Микаса.

Леви посмотрел на неё с нескрываемым весельем.

— Заметила всё-таки, мисс Равнодушие?

— Не называйте меня так, — раздражённо произнесла она, — странно видеть вас таким.

— Взаимно, — ответил Леви, прежде чем снова отпить чай.

Микаса нахмурилась, мрачно покосившись на него. Три года одиночества, разбавляемого разве что редкими визитами Армина. И всё же ей было приятно увидеться с остальными, даже если среди них была девушка, убившая Сашу, её блондинистый друг и коротышка-бывший капитан.

После очередного глотка Леви задумчиво промычал и уставился на чашку. Вероятно, ему не доводилось пробовать ничего подобного прежде, но Микаса предпочла молча наблюдать за тем, как он наслаждается чаем. Слова были не нужны — присутствия Леви более чем достаточно, чтобы в её убогом жилище появился намёк на уют.

***

— Как думаешь, чем они занимаются? — Габи пнула камушек, который откатился на небольшое расстояние. Недовольно поджала губы, после чего вложила в новый пинок больше сил.

Фалько стоял рядом, сложив руки за спиной, и наблюдал за её манипуляциями с камнем.

— Ты имеешь в виду капитана и Микасу?

— Ага, — Габи подняла на него взгляд. Её каштановые волосы развевались на ветру, — они должны быть рады снова встретиться. Ну, наверное.

Уголки губ Фалько приподнялись в улыбке.

— Думаю, им хорошо вместе. Они сблизились во время войны, но потом были вынуждены разделиться, и Микаса вернулась сюда в одиночестве. У них наверняка всё сложится.

— Надеюсь на это, — Габи счастливо рассмеялась и, забыв о камне, подошла к Фалько, — у меня есть ещё один вопрос.

— Какой?

— Помнишь, что говорил мне, когда кто-то из нас должен был унаследовать силу Бронированного титана? С нами тогда были Удо и Зофия, — она склонила голову влево, надеясь, что Фалько поймёт, о каком воспоминании шла речь.

— Ну… допустим. И что с того? — он повторил за Габи, и её щёки покрылись лёгким румянцем.

— Я… просто хотела выяснить, правильно ли поняла тебя. Раньше я не воспринимала это всерьёз, потому что… нам приходилось бороться за свои жизни. А теперь мне важно узнать, не откажешься ли… ты от своих слов.

Фалько добродушно улыбнулся. Всего три года назад Габи была дерзкой и уверенной в себе девчонкой, которая не отступит от своих убеждений ни при каких обстоятельствах. Видеть её смущающейся было непривычно. Безусловно, её характер смягчился за годы, проведённые рядом с капитаном.

— А если я скажу, что до сих пор думаю так же?

— Ч-что? — на мгновение Габи забыла как дышать.

Фалько наклонился, чтобы сорвать маленький жёлтый цветок.

— Поначалу ты казалась мне жуткой упрямицей. Самой упрямой и дерзкой из всех, кого я тогда встретил, — свободной рукой он застенчиво почесал затылок, собираясь с мыслями, — но со временем мне стало нравиться твоё упрямство. А ещё то, что ты всегда в первую очередь думала о близких, а не о себе. Ты давала отпор каждому, кто вставал у тебя на пути. Может быть, это сначала могло показаться агрессией, но я разглядел и другую твою сторону. Война завершилась. За эти три года ты превратилась в красивую девушку и навсегда останешься такой в моём сердце. Даже если изменишься в будущем или кто-то разлучит нас, я всегда буду любить тебя, Габи Браун.

Глаза Габи счастливо засияли, и Фалько, приблизившись, вплёл цветок ей в волосы, затем с нежностью поцеловал в лоб.

— Фалько, я… даже не знаю, что сказать, — она нервно закусила губу, прежде чем продолжить, — я убивала и причиняла боль другим. Я попросту не заслуживаю твоей любви. Любая другая девушка — да, но не я, у которой руки по локоть в чужой крови.

Фалько лишь с горечью улыбнулся в ответ, надеясь, что однажды Габи поймёт, что он любит её такой, какая она есть. Порой в словах не было необходимости, если всё самое важное можно было донести на первый взгляд незначительными жестами. Он протянул Габи руку и повёл дальше в лес. Под их ногами шелестела трава, а ветки с тихим скрипом раскачивались на летнем ветру.

***

Постепенно наступал вечер, и закатное солнце создавало длинную тень от одиноко возвышавшегося дерева, у которого был похоронен Эрен. Обычно Микаса ужинала здесь, но внезапные гости нарушили её планы.

Она перекинула конец алого шарфа через плечо и продолжила энергично перемешивать содержимое деревянной миски, в то время как Габи поддерживала огонь в очаге, следя за тем, чтобы кусочки курицы на вертеле были тщательно приготовлены.

Затем Микаса разложила салат по четырём тарелкам и жестом попросила Габи снять курицу с огня.

Несмотря на безмятежность происходящего, сердце Микасы мучил один вопрос, задать который ей не хватало смелости.

— Микаса, всё в порядке? — от Габи не укрылось её смятение.

— Я… да. Спасибо. Давай продолжим накрывать на стол.

— Хорошо!

— П-постой.

Микаса зажала рот ладонью, однако Габи услышала отчётливо её услышала.

— Что такое?

— У меня есть вопрос, на который, я надеюсь, ты сможешь дать ответ.

— Конечно, задавай.

И теперь, когда у Микасы появилась возможность озвучить свой нелепый вопрос, она поколебалась. Возможно, она слишком много себе навыдумывала, и на самом деле всё совсем не так. Аккерман уже собиралась солгать, но Габи приблизилась и посмотрела ей в глаза.

— Не переживай, ты можешь спросить меня о чём угодно.

— Почему капитан решил заглянуть ко мне? Ты знала, что меня никто не навещал последние три года, кроме Армина?

Не дождавшись ответа, она продолжила:

— Это как-то связано с кланом Азумабито? Киёми приказала найти меня?

— Что? Нет-нет! — воскликнула Габи.

— Тогда в чём причина?

Габи сделала глубокий вдох, затем выдох, пробормотала: «Капитан Леви меня прикончит» и встретилась взглядом с Аккерман.

— Он скучает по тебе, Микаса.

***

Ночь превратила небо из нежно-пурпурного в чёрное как смоль и усеяла россыпью мерцающих звёзд. Микаса сидела неподалёку от своего домика в полной темноте, наблюдая за сиянием звёзд, которые будто манили её к себе.

Погружённая в созерцание красот летней ночи, Микаса не сразу услышала шорох позади себя. Не обернулась, зная, кто это был.

— Однажды Эрен сказал мне, что верит в то, что каждый человек, покинувший наш мир, становится звездой на небе, — заговорила она, — конечно, Армин возразил, мол, это невозможно. Не помню его аргументов, но Эрену он не поверил.

— А ты во что веришь в таком случае? — отозвался Леви, откинувшийся на спинку кресла, и посмотрел в небо. — Меня не интересуют мысли Йегера или Арлерта. Важно, что думаешь ты.

— У меня нет собственного мнения по этому поводу. Я всегда прислушивалась к Эрену и всецело ему доверяла. Поэтому до сих пор, самостоятельно принимая решение, терзаюсь жуткими сомнениями, — Микаса покрутила травинку, зажатую кончиками пальцев, — я могу верить Армину, Энни, Жану или вам. Но не себе. Никогда.

Леви молча посмотрел на неё, понимая, что спорить бесполезно. Поэтому сменил тему:

— Почему не отправилась в Марлию с остальными после войны? Ты не удосужилась попрощаться даже со мной, когда сбежала с головой Эрена.

Повисла долгая пауза. Никто не решался её нарушить, однако Леви заметил лёгкую дрожь Микасы. Она будто сдерживала слёзы, и он не стал давить на неё. Если она захочет поделиться своими чувствами, он будет рад её выслушать. Но если нет, то прекратит навязываться.

— Я чувствовала себя лишней. Вы все были такими счастливыми, и абсолютно заслуженно. А я — всего лишь утонувшая в депрессии женщина. Я не хотела портить настроение никому из вас. Не хотела, чтобы вы увидели меня мрачной и равнодушной. Я просто не могла отпраздновать победу вместе с вами.

От столь тяжёлого признания Микасы у Леви перехватило дыхание. Он ничего не мог сделать, чтобы изменить её мнение, несмотря на то, что она была совершенно не права. Ему хотелось переубедить её, однако он позволил ей продолжить:

— Я попросила Армина никому не рассказывать правду о том, что это я убила Эрена. Пусть и дальше будет так, по крайней мере, до моего последнего вздоха.

— Значит, собираешься остаться здесь навсегда? В одиночестве? — Леви, оперевшись на трость, поднялся и заметил изумлённый взгляд Микасы.

— Вы можете ходить?

— Конечно могу, я же не парализован. Моё колено было травмировано, поэтому пришлось воспользоваться креслом по настоянию докторов, — с её помощью Леви опустился на траву, — а теперь ответь: ты действительно собираешься остаться здесь навсегда?

Микаса закусила губу.

— Мне всё равно некуда возвращаться. Кроме того, Эрен…

— Не желаю слышать ничего подобного, — резко перебил её Леви, — по тебе все скучают и ждут твоего возвращения.

На губах Микасы появилась печальная улыбка, а глаза увлажнились от слёз.

— Может быть, чаю? — с трудом прошептала она.

— Нет, лучше сходи за вином, которое тебе принёс Армин.

Микаса была удивлена его выбором, но с молчаливой покорностью отправилась обратно в хижину.