Юра прошёл вперёд, таская за собой налитые тяжестью ноги. Под подошвами пузырилось и хлюпало, наливалось чёрным и смолянистым, как взмокшая грязь, пахло затхлым болотом и горькой плесенью. Ночь густилась, падая налитыми сажей облаками, прячущими луну и звёзды. Под рукой колыхнулось, щекотнуло, порвалось, совсем тонкое и едва осязаемое. Юра дёрнулся, выдохнул белый сгусток. Холодно.

   Сверчки смолкли, рядом закричал ворон, невидимо раскрывая клюв во всю ширь и хлопоча крыльями. Юра дёрнулся, задевая плечом преграду и разрывая её. Хоть глаза выколи. А темнота словно плыла, двигалась, как огромный зернистый муравейник. Пальцы трогали натянутые ломкие струны. Будто кто-то связал всё своими волосами.

   Юра нащупал ногами яму, ловя вспышку липкого страха туда провалиться. Слишком темно. Переступил, чвякнуло, налипло, потянулось тягучей грязью. Мерзость. В горле запершило горечью.

   Сверху сверкнуло, заливая светом. Юра резко поднял голову, так, что в шее хрустнуло, волосы хлёстко откинулись назад, в глазах больно зарябило. Луна бедно выглядывала, блеклая, вымученная, словно прилагала немало усилий, карабкаясь из черноты.

   Деревья остались тенями, плоскими, однотонными и будто не имеющими объёмной формы. А между ними кругом, почти не оставляя пространства, тянулись тонкие шёлковые нити. Юра махнул рукой. Порвалось, взлетело пером, опускаясь на землю. Узорчатая паутина вилась в размытые узоры, ровные и рваные, криво переплетающиеся. В горле стало липко, подкатила желчь. Чертовщина. Нельзя было засыпать. Юра развернулся, осмотрелся, бегая глазами из стороны в сторону. Сердце больно стучало о рёбра. Саднило губы. Где Джей-Джей?

Пробираясь через заросли паутины, Юра старался смотреть под ноги. Прямо здесь была яма. Или не здесь, уже и не разобрать. Глаза то и дело косились на опускающиеся белые клочки, никаких чёрных точек в них. Луна мутнела, грозясь снова скрыться. Нужно было найти.

   — Джей-Джей!

   Он сидел у дерева, укрытый пледом. Уснул, гад, сторож херов. Паутина вокруг липла, почти связывая его, пряча в смертельный кокон. Дерьмо. Юра ускорил шаг. Всё ещё нужно было смотреть вниз. Чвяк-чвяк. Едва отдирая ноги, перебирая, двигаясь. Совсем близко. Рука потянулась к пледу, паника защекотала пальцы.

   — Вставай! Не время спать! Не нужно было оставаться! Ты слышишь? Вставай, блять!

   Плед съехал ниже по волосам. Юра захлебнулся вздохом и закричал, раздирая горло, падая на задницу, прямо в чёрное, смолянистое нечто, втягивающее в себя, как зыбучий песок. Прямо напротив пустыми глазницами смотрел оголённый запрокинутый череп с покошенной, чуть приоткрытой челюстью.

   Юра зажмурился, дёрнулся, попытался встать, заметался, выкручивая ноги. Холодное и липкое не отпускало, цеплялось, сковывало нижнюю половину тела намертво. В горле комом першило, подступали слёзы. Глаза, как на зло, снова уставились перед собой. Из левой глазницы медленно, поочерёдно высовывая острые мохнатые конечности, вылезал паук.

   Очередной крик будто осел внутри. Юра закашлялся, согнулся и почему-то ударился об что-то, раскрыл глаза. Напротив чуть колыхались ландыши, свисая со стеблей белыми капельками. Под головой очутился шершавый ствол. Поляну тускло заливали первые лучи рассвета. Высоко в кронах щебетали птицы.

   Юра сел, выпрямился, выдохнул, кладя ладонь на живот. Спина и шея болели от неудобной позы. Сон. Просто сон. Обосраться. На ноги налипла грязь. Знобило холодом. Рука ощупала место рядом. Никого. Да блять! Юра вскочил с места, отбрасывая плед, осмотрелся, прошёл вперёд быстрым шагом, обогнул заросли папоротника, вымачивая штаны в росе.

   Джей-Джей обнаружился стоящим спиной у кустов с чуть спущенными штанами и запрокинутой, будто от удовольствия, головой. Юра остановился, выдохнул шумно и приложил руку ко взмокшему лбу. Живой.

   — Ой. Ты проснулся. — Джей-Джей подтянулся, звякнул молнией, поправил ремень и расслабленно обернулся. — Я так долго терпел, чтобы наконец отлить, было не вылезти из-под тебя. Хорошо спалось?

   Юра поморщился. Он расскажет про сон. Не сейчас, а может, и не сегодня. Пускай переварится и осядет, противно и страшно даже думать.

   — Отвратительно. Как будто жевали, а потом переехали чем-то громоздким.

   Джей-Джей хохотнул. Выглядел он бодро и даже как-то воодушевлённо. Наверняка тоже поспал, только без кошмаров. Чудеса лесного воздуха? Как бы после него простуду не подхватить.

   — Надо вернуться. Заберём вещи, пойдём искать дальше. Может, появилась связь. — Юра схватил Джей-Джея за руку и бегло прижался к плечу. Тёплый. Живее всех живых. Куда же он денется.

   Плед вернулся в рюкзак. Всё на месте. В животах урчало. Во рту держалась утренняя горечь. Повисла тишина, скорее нагнетающая, чем успокаивающая. Хотя Юра должен был признать, что во встречах рассветов было своё очарование. Рыжее золото плясало на росе, заливало кроны и тонуло, расплываясь в облаках.

   — Красиво, — озвучил Джей-Джей.

   Юра кивнул, шагнул вперёд, обогнул дерево и застыл, вслушиваясь. Что-то зашевелилось в кустах. В голове сразу всплыли рваные перебирающие лапки, оплетённые шёлком стволы и серебристые глаза. В висках вспыхнуло, руки похолодели. Джей-Джей тоже услышал, но только после того, как проследил за испуганным взглядом Юры.

   — Там ничего пугающего. Я уверен, — прошептал он и вышел вперёд.

   Юра дёрнулся и вцепился в руку, зарываясь ногтями, чтобы точно не упустить.

   — Стоять!

   Джей-Джей застыл, оглянулся, округлив глаза, ловя передающийся липкий страх. Юра сам про себя подумал, что наверняка выглядел в тот момент дико, ибо в голове вилась неразбериха, заслоняемая глухой паникой.

   Кусты снова зашуршали, и вдруг оттуда выскочила белка, взмахнула хвостом, пробежалась вокруг поляны и ловко сиганула на дерево, прячась в еловых лапках.

   Юра снова выдохнул. Это было очевидно, ну правда же. Какая дурацкая реакция.

   Джей-Джей задрал голову, разглядывая вершины крон, повертелся, будто стряхивая что-то с помятых волос, растянул губы в глупой улыбке и перевёл взгляд на Юру. Уж больно спокойный, как будто на прогулку вышел, ходит, цветы занюхивает. Совсем не голоден, не дрожит от холода, не жалуется на боль в спине, не напуган. Что к нему там настолько радужное снизошло этой ночью?

   Юра поморщился. Дурацкая ситуация, дурацкий лес, дурацкий Гоша. Хотелось пить, в горле было сухо, во рту горько. Тело вздрагивало, усыпанное холодными мурашками.

   Путь выбирался чисто интуитивно. Останавливались, прислушивались в надежде поймать скрежет шин, гул двигателя, лай собак, голоса людей, что-нибудь из звуков цивилизации. Юра достал плед, развернул и накинул себе на плечи, кутаясь. Хоть немного, а теплее. Солнце стало заливать всё вокруг, пробираясь через деревья и падая лучами на непрогретую землю. От его настырности рябило в глазах. Лес везде был одинаковый, густо-зелёный вверху, хрустящий под ногами, рябящий столбами деревьев впереди. Колючий ком нервов рикошетил в животе. Всё ещё похоже на сон, со всем своим внезапным раскладом.

   — Всё ещё не ловит, — вздохнул Джей-Джей, пряча телефон в карман. — Какая-то глухая зона. Но! Нам может встретиться лесник, грибник или ещё кто-нибудь.

   — Думаешь, у кого-то хобби такое: спозаранку вскакивать и тащиться в лес? Грибам рано ещё появляться. — Юра раздражённо сдул волосы со лба. — Пошли в жопу все эти путешествия по ебеням! — Нога поднялась и замахнулась, пиная камень. Тот отлетел и шлёпнулся об пенёк. — Пошёл Гоша в жопу! Слышишь, — Юра заорал, — пошёл ты в жопу, Гоша!

   С дерева, словно испугавшись крика, слетела птица и, спешно перебирая крыльями, стала отдаляться.

   — Наверное, всё-таки не слышит, — предположил Джей-Джей, за что получил злой опаляющий взгляд. — Котёнок, — он вытянул руки перед собой, шуточно обороняясь и призывая успокоиться, — ты только посмотри, это приключение. С нами ничего плохого не случилось.

   Юра сжал зубы так, что услышал скрип. Точно, совсем ничего. Болвана кусок.

   — Это как поход. Природа, воздух, зелень, белочки. И я с тобой. Как хорошо, что я с тобой, правда? — Джей-Джей развернулся на пятках, скрестил руки и сделал фирменную распальцовку, подмигивая.

   — Дурак, — выдохнул Юра. Почти беззлобно.

   — О, а ты знал, что белки могут быть хищниками? — Джей-Джей подставил два пальца ко рту, изображая зубы. — Они едят птичьи яйца, обгладывают тушки мёртвых животных и могут сожрать грызуна меньше себя.

   — Спасибо за информацию. Я не хотел её знать.

   — Нет, ну ты только подумай. Маленький пушистый зверёк, совершенно внешне безобидный…

   — А как придёт, так не отмахнёшься, — продолжил Юра.

   Джей-Джей хохотнул и обнял одной рукой за плечо, сжал несильно. Настроение улучшилось. Совсем немного. Юра привалился к тёплому боку и прищурился. Впереди мелькнуло что-то красное.

   — Я тоже вижу, — послышалось рядом. — Наверное, мусор. Ого, ничего такое.

   Чуть завалившись в яму, стояло вросшее ножками в землю кресло, широкое, с узорчатыми деревянными подлокотниками и вспоротой красной обивкой. Прямо на краю заросшего зеленью окопа времён войны.

   — Чего только не выбросят в лесу, — продолжил Джей-Джей. — Мне это напомнило кое-что. — Он вздохнул, прикрывши глаза в ностальгии. — Однажды мы с братом ходили за ягодами, мелкие ещё были.

   — Которым братом?

   — Троюродным. Вы не знакомы. Так слушай. Садится он исследовать куст, ставит ведро на землю. Как сейчас помню, цветастое такое, с арбузиками. А я стою и разглядываю окрестности в поисках самых толстых ягод. И вдруг вижу её, змею! Прямо возле арбузного ведёрка. Я героически бросаюсь в кусты, уводя брата от опасности. Ведёрко падает, мы, не зная куда деться, дёргаемся из стороны в сторону и случайно давим рассыпавшиеся ягоды. Но тогда это было неважно, важны были только наши жизни.

   — Пиздец. А ты уверен, что змея опасная была? Может, простой ужик, а ты шума навёл.

   — У нас они не водятся. Но, Юра, хуже. Это были колготки.

   — Что, блять?

   — Колготки! Капроновые, телесные. Кто-то выбросил, а я принял за змею. Брат орал, а я не верил, пока палкой не потыкали.

   Юра захохотал. Вот же лошня. Ягод жалко.

   — Лес всегда удивлял своими находками. Хотя, без обид, наши леса почище будут. И кресло это. Оно так не к месту здесь, что даже жутко. Как будто проклятое.

   — Хочешь присесть?

   — Нет-нет, я пас. И тебе не советую. Одной ножкой в пропасти. В прямом смысле.

   И правда, не самый безопасный аттракцион. Юра ещё раз осмотрел выпуклую спинку с длинным, рассекающим швом. Цвет там был особенно неприятный, грязный, потёртый, будто облитый кровью. По спине пробежала дрожь.

   — Пойдём отсюда.

   Джей-Джей не затыкался, речи о своих похождениях, начиная с лесов, заканчивая горами, рвались, как потоки воды, ломающие дамбу в щепки. Юра не злился даже, куда-то уплывал на этих самых волнах. Скинул плед, согрелся. Пить всё ещё хотелось ужасно. Джей-Джей внезапно прервал свои монологи, набрал воздуха в лёгкие и выдал:

   — Слушай, а мы разве здесь уже не были?

   Юра напрягся, осматриваясь. И вдруг стало дурно, в животе потяжелело, в голову ударило горячим. Совсем рядом у ног валялся открытый баллончик с перечёркнутой картинкой комара. Недалеко от него тянулось поваленное дерево. Прямо отсюда они убежали, сломя головы, спасаясь.

   — Юра, смотри! — Джей-Джей удивлённо приоткрыл рот, указывая на переплетения веток позади, на которых будто что-то перемещалось, чёрное и округлое.

   В горле образовался холодный сгусток. Юра дёрнулся, как ошпаренный, и чуть не заорал. Джей-Джей прошёл вперёд, вызывая ещё большую волну паники. Пришлось схватить, дёрнуть за рукав, попытаться оттащить. Совсем как тогда.

   — Стой. Отпусти. Подожди минутку. Юрочка, успокойся, это не монстр.

   Как не монстр? Не может быть не монстром. Слишком едко засел страшный образ. Джей-Джей взял руки в свои и медленно отцепил от одежды, тронул волосы, погладил щеку.

   — Смотри на него. Присмотрись.

   И Юра смотрел. А потом Джей-Джей заставил подойти ближе. Туда, где колыхалась острая паучья конечность, оказавшаяся… рукавом?

   — Что за хуйня?

   Длинные и чёрные, с зазубренными вставками, рваные по краям. Четыре штуки. На каком-то потрёпанном не то пальто, не то платье. Для кого-то очень высокого и плотного. Выглядело старинным, с вышитым, покрытым катышками, ажурным воротником. У середины, в районе пояса, блестели две громоздкие серебристые пуговицы. У Юры от облегчения едва земля из-под ног не ушла. Он опёрся на Джей-Джея и захохотал хрипло. Чуть не обделаться из-за такой хуйни. Молодец, Плисецкий, так держать. По спине мягко поглаживали, помогая прийти в себя. В нос ударило. Свежее, цветочное.

   — Оно пахнет.

   — Что? — не понял Джей-Джей.

   — Хуйня эта тряпичная. Как будто стирали недавно.

   Они удивлённо переглянулись, улавливая одну мысль, и отошли, засуетились, осматриваясь. Всего ничего. Впереди увиделся край кирпичной кладки. А потом ещё и ещё. Юра чуть не осел на землю.

   — Под носом. Он был совсем рядом. Сука, совсем рядом! Мы от него убежали хуй пойми куда!

   Юра замахал руками. От злости загорелось лицо. Он стал кричать и ругаться, подходя всё ближе. Эмоции искрились вулканическим пеплом. Впереди что-то зашевелилось, подпрыгнуло и стало приближаться обеспокоенно.

   — Я его прикончу нахуй, — прошипел Юра. — Покусаю, пущу на мясо, а Якову скажу, что так было.

   — Тише-тише, — успокаивал Джей-Джей, поглаживая по плечу, и вдруг поднял руку, махая бегущему навстречу Гоше.

***

   Юра плюхнулся на спину, матрас прогнулся, послышался тонкий скрип пружин. Потолок пестрил россыпью ветвистых узоров, произвольно разбросанных по дереву. Хорошо. Пахло кокосовым мылом, кожа ощущалась чистой, скрипучей, без противной липкости и холодного пота. И не важно, что волосы в этот самый момент создавали мокрое пятно на простынях.

   Юра раскинул руки, мельком глянул на свежие бинты на предплечье и чуть повернул голову. Пахло старой тканью. Той, что слишком долго лежала без дела в тёмном шкафу, а потом чем ни стирай — не выедается. У дедушки дома были такие простыни, хрусткие и вечно мятые, с маленькими дырочками от когтей Поти, сладко потягивающегося на них.

   В окне что-то мелькнуло, загораживая падающий свет, и исчезло. Гоша говорил, что здесь постоянно что-то шуршит, мелькает, жужжит. Это лес, мальчики. А в лесу много всякой живности. Птицы вьют гнёзда на чердаке, за стенкой что-то скрипит, как будто огромный жук пытается её проесть. Сомнительное удовольствие. Хотя Юра должен признать, что ожидал увидеть маленькую перекошенную бревенчатую избушку с набитыми паклей щелями. На деле же их встретил приличный двухэтажный коттеджик из кирпича, не красного, но картину это не испортило. Внутри оказалось достаточно ухоженно и уютно, а ещё дорого, со всей прилегающей мебелью, испускающей советский дух, и кучей статуэток повсюду.

   — Дерьмо какое-то, — буркнул Юра, тыкая пальцем в фарфорового оленя с отколотым ухом и почерневшими боками, когда они впервые оказались в гостиной. Над костром его, что ли, коптили, вращая на вертеле? Рядом сидел жирнющий заяц, будто гелием наполненный. Кажется, чихнёт и лопнет.

   — Лучше не трогай. — Гоша недовольно упёр руки в бока. — Они прожили больше тебя. А вот твоё присутствие могут не пережить.

   — Смотри, какой хорошенький, — окликнул Джей-Джей сзади, беря в руки статуэтку кудрявого мальчика с книгой в руках.

   — Поставь на место! Господи, ну что за варвары. — Гоша устало глянул в потолок и отобрал статуэтку, осторожно подул на неё, смахивая фантомные пылинки. — Маленький Ленин сидел здесь не в вашем ожидании.

   — Ленин сидящий. Ленин смотрящий. Почти герой Врубеля, — хохотнул Юра и развернулся на пятках, разглядывая сервант со стеклянными дверцами. — О, а это Кощей?

   — Это Маленький принц, невежа, у него полосатый камзол, а не скелет. Хватит разглядывать, вы искупаться хотели. Марш отсюда!

   Юра улыбнулся, переворачиваясь на бок. Вот уж все перепугались. Гошино лицо не пострадало при встрече лишь благодаря Джей-Джею. И понеслась. Вертелся, крутился, а то не болит, а это? А где вы были? А что случилось? А я же искать ходил. И про знак я уточнил, вы просто не прочитали. Нет, я не мудак, Юра. Я уж подумал, что вы бросили меня и уехали. И как-то быстро всё переварилось и перешло к спокойствию. Уют брал своё. Долгожданная питьевая вода и душ. А впереди ещё и завтрак. Красота.

   Послышался скрип половиц, дверь открылась, и в комнату ввалился Джей-Джей. Чистый, сияющий, в одних трусах. Упал на кровать и выдохнул блаженно.

   — Хорошо тебе? — спросил Юра, опираясь на локти.

   — Вода стала остывать под конец, ты полоскался слишком долго, но даже так хорошо. Я не думал, что тут в принципе будет водопровод. Резервуар у него тут или скважина. Но дядька Георгия молодец, везде наловчился. Даже генератор дизельный в подвале. Вполне можно жить. Только за продуктами далеко ехать.

   Юра перебросил ногу, устраиваясь сверху, прижался животом к животу и уткнулся носом в шею.

   — Я думал, он этот дом купил, а он в наследство остался. Ошибочка вышла. Ой, а что это ты делаешь? — Джей-Джей дёрнулся, чувствуя зубы чуть пониже ключиц, хмыкнул и обхватил ладонями бока, задирая Юрину футболку.

   Под губами была чистая смуглая кожа, выпирающие косточки, дёргающийся кадык. Руки потянулись к волосам, колени согнулись, чтобы не придавливать всем телом. Под ладонями было мягко и влажно, тёмные волосы текли сквозь пальцы. Юра потянулся к лицу, ткнулся губами в щеку, боднул носом.

   — Мне было страшно в лесу, — сказал он и замолчал, чувствуя, как чужие горячие ладони гладят живот. Щекотно и приятно.

   — Мне тоже, — признался Джей-Джей, перекладывая руки на спину и прижимая ближе. Поймал губы, всунул язык, прошёлся по нёбу и зубам.

   И Юру, кажется, отпустило. Совсем. Никаких монстров не было. Была опасность надолго заплутать, провести много ночей в лесу, начать дуреть от голода, встретить хищников. Вот что страшно. А они бежали от выдуманного монстра и испугались до усрачки. А сейчас хорошо. Сейчас не нужно бояться.

   Юра потёрся промежностью, сильнее вцепился в волосы. Майку задрали, стали стягивать трусы, легонько шлёпнули по ягодице.

   — Мы испачкаем Гоше простыни, — заметил Юра, хитро улыбаясь и чуть прогибаясь в спине, чувствуя, как приятно его сжимают в кольцо пальцы.

   — Мы постираем. Не дадим ему травмироваться.

   Юра кивнул и снова опустился к губам, чувствуя, как струится по телу тепло и разрываются в горле липкие паутинки.

***

   — Вы отвратительны, — скривился Гоша, разглядывая красноватый открытый укус на Юриной шее. — Вообще-то я тоже собирался завтракать.

   — Ну так пожалуйста. — Юра развёл руками и уселся на табурет. — У тебя никто не отбирает. — Он достал телефон. Загорелся значок интернета. Гоша говорил, что бывают перебои, но не так уж часто. Свезло же им. Сообщений и правда накопилось. Волновался, засранец.

   Юра отложил телефон. На кухне сладко пахло оладушками и малиновым чаем. На полочках стояли белоснежные статуэтки журавликов, а чуть ниже — кружки в красный горошек. У деды были точно такие же. Давно. Разбили.

   — Твой дядя любил статуэтки.

   — Спасибо, что заметил. — Гоша подошёл к кувшину-лебедю и погладил его по длинной шее. Тоже, вероятно, стоял для красоты. — Он был немного странным.

   — Ага. Не странные люди не живут в лесу.

   Из коридора вдруг раздался вопль. Юра чуть не подпрыгнул. Гоша тоже напрягся, дёрнулся растеряно и прошагал в коридор, маня за собой.

   Кричал Джей-Джей. Дверь в одну из комнат была чуть приоткрыта. Юра взволнованно метнулся туда первым, готовый броситься на помощь, и вдруг весь покрылся мурашками, делая пару шагов назад.

   — Фу, блять! Какая гадость!

   В середине одиноко стоял широкий террариум, в котором ползали три огромных паука. Примерно с ладонь каждый. Жирные, мохнатые, чёрные, как сажа. Ну почему, блять, пауки?

   Джей-Джей стоял настолько бледный, что, казалось, сейчас позеленеет.

   — Это не гадость. Это Ифиджения, Сотирия и Теодора, — важно обозначил Гоша. — Дядины любимицы. — Он почесал затылок. — Честно, без понятия, что с ними делать. Буду пробовать продать. Вам не нужны?

   — Вообще не нужны! И пускай мне ещё хоть раз кто скажет, что я даю стрёмные клички животным. Эй, ты норм? — Юра повернулся к Джей-Джею. — А ну быстро! Надо спасать человека оладушками!

   Морально пострадавшего быстро вывели из комнаты, затащили на кухню и усадили за стол. Гоша поставил широкое блюдо, разлил чай, открыл банку варенья.

   Джей-Джей ожил, стал жевать, причмокивая, и медленно отходить от увиденного.

   — Твой дядька и правда странный, — сказал Юра, размешивая сахар ложечкой и глядя на красный мини-водоворот в чашке. — Мы наткнулись на… — почему-то захотелось сглотнуть, — на пальто на дереве. Совершенно уебищное. С четырьмя рукавами. Ваше добро?

   Гоша на секунду задумался, прищурился, тронул пальцами подбородок.

   — Да, наше. Странные у дяди шмотки были. Это одна из самых странных, на заказ, кажется, сшитая. Я сфоткал её, ради интереса в интернет выложил, захотели купить.

   — А зесем иму кетыре рукафа? — пробубнил Джей-Джей с набитым ртом.

   — Да особенность у него такая была. — Гоша достал ложечку из чашки и взмахнул ею. — Руки чесались постоянно. Говорил, что в рукавах неуютно, ну и придумал ещё пришить. Пихал руки то в одни, то в другие. Никогда этого не понимал. Четыре рукава — фигня ещё, есть шмотки, где их больше. Он в чём-то и сам был пауком. Забавно, правда?

   Юру передёрнуло. Нет, вообще ни разу. Джей-Джей глянул понимающе и чуть улыбнулся. Может, это и правда забавно, ладно, не стоило воспринимать всерьёз. Гоша вдруг стал предаваться воспоминаниям и болтать без умолку, пока у него из-под носа медленно, но верно стаскивали оладушки. Солнце било в окна, разрисовывая кухню. На день планировались шашлыки и пляски под гитару, а спать предстояло в тёплой постели. Бояться больше нечего.