После так и не состоявшегося конца света они и двух дней не задерживаются на одном месте, мотаясь на грузовике туда-сюда — от бункера в заброшенный отель, от отеля в бывший некогда родным дом; их ведет за собой загадка вакцины и смутная надежда если не изменить что-то, то хотя бы обезопасить себя.

    Но в квартире Петровича обрывается последняя ниточка. Его напарником оказывается человек, убитый еще в самый первый день вторжения.

    Они тогда несколько минут стоят на кухне с разбитым стеклом и молчат, не зная, что сказать и как реагировать. Молчат до тех пор, пока стены не сотрясает знакомый низкий рев Прародителя.

    — Собирайте теплые вещи, — командует Егор, будто проснувшись, — провизию, какую найдете… В общем, все необходимое. Мы сюда не вернемся.

    — И куда ты предлагаешь рвать когти? Обратно в бункер? — интересуется Данил как будто с воодушевлением, но Илья прекрасно слышит в его голосе усталость.

    — Будем пробираться к ближайшему убежищу. Или хотя бы уедем подальше от Прародителя.

    У них снова только одна цель — выжить.

***

    — Ну почему, когда что-то происходит, вы шестеро всегда в центре событий?! — возмущается по рации знакомый Егора.

    — Пятеро, — шепчет тот одними губами, зачем-то глядя на неподвижно зависший вертолет.

    Не помогло присутствие Ильи в бункере, не уберегло Петю от беды — если бы исчезли сразу два человека, это выглядело бы подозрительно, и в запретную комнату Петя сунулся один…

    — …Мы спасем вас, — обещает Григорий — Илье трудно даже мысленно называть его Гришей. — Если сами выживем. Конец связи.

    Бомбежки длятся всю ночь и отчетливо слышны даже в подвале. 

    Наутро за ними никто не возвращается. В небе не видно ни одного самолета или вертолета, а Прародитель все так же возвышается на окраине города. Военные проиграли сражение.

    Для пятерки выживших начинается очередной раунд тянущегося в бесконечность начала конца.

***

    На памятной заправке, как ни удивительно, все еще есть бензин.

    Но полный бак их не спасает. Двигатель грузовика накрывается посреди дороги в самой глуши, и все попытки Егора и Данила его отремонтировать оканчиваются ничем.

    — Пойдем пешком, — озвучивает очевидное Егор.

***

    На пятый день после поломки машины они видят… нечто. Нечто темное, бесформенное, слишком огромное для самолета, с жутким низким гулом проплывающее над их головами на высоте сотен, если не тысяч метров.

    И это НЛО того же антрацитово-черного цвета, что и упавшая на школу тарелка.

    — Ч-что это? — срывающимся голосом спрашивает Лера, заламывая пальцы. И без того бледная, без кровинки в лице, сейчас она слишком похожа на призрака.

    — Кажись, подкрепление к этим тварям прибыло… — мрачнеет Данил, из чьего голоса с сентября так и не ушла хрипотца.

***

    Вечерами, собравшись вокруг нехитрого костерка, они слушают эфир, не очень-то жалея батарейки раций. Иногда — с каждым разом реже, — удается поймать волну и услышать сообщение-другое от военных — но в них не звучит ничего хорошего; вооруженных сил остается все меньше, а монстров в городах становится только больше.

    На девятый день после поломки машины на всех частотах слышен лишь белый шум.

    …Ни в этот день, ни всю следующую неделю они так и не встречают ни одного монстра.

    Похоже, несмотря на прилет корабля, по-прежнему идет в первую очередь зачистка городов — теперь уже никто не спорит с Данилом насчет того, что это именно зачистка.

    Илья ловит себя на мысли, что отчасти понимает логику происходящего. Распылять силы за пределы очагов цивилизации нерационально.

    Пока что.

    Выживать в рушащемся мире непросто, но в лесу это делать на порядок сложнее. Провизия почти заканчивается, и они прибегают к охоте — надо сказать, не слишком успешной.

    Перспектива полуголодного существования страшит, но соваться в город с одним пистолетом, из которого даже монстра не убьешь, еще страшнее.

    Илья, чтобы отвлечься, гадает, как долго они смогут робинзонить, но быстро отказывается от этого занятия — будущее рисуется хоть и неясным, но исключительно в черных тонах.

    Еще через пару дней природа словно вспоминает о том, что сейчас уже октябрь — начинает стремительно холодать. А у пятерых беглецов нет даже убежища — они не осмеливаются надолго оставаться на одном месте.

    — Землянку надо бы вырыть, — хмуро предлагает Илья, когда они очередным вечером сидят у крохотного костерка, зябко кутаясь в куртки. — Как мы в таком шалашике, — он кивает на поспешно и оттого кое-как сооруженное укрытие, — зимой будем выживать?

    — Тут до зимы бы дожить, — с несвойственным ему пессимизмом сипло возражает Данил.

    — Мы теперь даже не знаем, что происходит в мире, — Лера обхватывает себя за плечи, сдувает с лица полувыцветшую розовую прядь и произносит с жалобной надеждой: — Может, и не было никакого подкрепления, а это они улетали…

    — Ерунду не неси, — Егор смотрит измученно. — Как будто ты не слышала радиопереговоры.

***

    Илья не может точно сказать, что именно будит его наутро — пробравшаяся под куртку промозглая сырость, голодная резь в животе или надрывный кашель Данила над ухом.

    Открыв глаза, он с самым настоящим ужасом рассматривает иней, за ночь легший на палые листья и пожухлую траву.

    Зря они не вернулись в бункер.

    Злорадно хихикая, жизнь вышвыривает их на следующий круг ада.

***

    В тот день они так и не покидают место ночлега — Данил не в том состоянии, чтобы идти, и лекарства не помогают сбить температуру.

    — Что ты делаешь? — удивляется Егор, глядя, как Ира деловито обрезает перочинным ножом собственные волосы.

    — Каждый утепляется как может, — невесело хмыкает Илья, не отрываясь от залатывания крыши их кустарно сделанного убежища. — Я слышал, что из собачьей шерсти одежду делают, но про человеческие волосы как-то не задумывался.

    — Я силки на животных поставлю, — мягко, как непроходимым тупицам, разъясняет им Ира. — Проволоки у нас нет, поэтому будем справляться своими ресурсами. Едва ли мы задержимся тут только до завтра… — ее голос чуть проседает.

***

    Данил умирает через несколько дней, сгорая в жару и только что не выплевывая легкие в кашле.

    Когда Егор с Ильей, выбиваясь из сил, раскапывают уже начавшую промерзать землю, последний против воли вспоминает Тамару Васильевну.

    На развалинах мира нет места слабым.

***

    Ночи становятся все холоднее, и вот уже трое выживших спят, сбившись в одну кучу и перепутавшись конечностями, пока четвертый дежурит — следит за костром и окрестностями. Теперь не до церемоний и личных границ — дотянуть бы до утра.

***

    Новый день приносит им первый снег.

    Глядя на укрытый белым саваном лагерь, Илья не ощущает ни-ка-ких эмоций. Только звенящую пустоту.

    Долго им в таких условиях не прожить — думается кристально ясно и столь же безжалостно.

    Он просит у Егора нож и отправляется проверять силки, стараясь идти как можно быстрее — холод по-хозяйски обосновывается под одеждой и в растоптанных кроссовках.

    Слишком знакомое рычание монстра неподалеку заставляет его замереть на полушаге с поднятой ногой.

    Оценка происходящего отдает спокойствием смертника. Убежать не хватит сил, — голод изрядно ослабил их всех, — а поблизости нет ни одного достаточно толстого и высокого дерева, на которое можно было бы залезть.

    Ему конец. А следом, скорее всего, и всем остальным…

    Но затем одно-единственное событие полностью меняет ситуацию.

    Из-за дерева выходит самый настоящий, мать его, человек, замотанный в тряпки неизвестного происхождения, такой же беглец от вторжения, как и они…

    Или нет.

    Он успевает рассмотреть его оружие, напоминающее пистолет с присобаченной насадкой для душа — и понимает, что ничего не понимает.

    Трещат кусты, и на поляну выскакивает четвероногий монстр.

    Илья за последние месяцы перевидал столько всего, что вообще не должен бы удивляться, но когда человек приседает из-за отдачи оружия, а монстр вдруг начинает бежать задом наперед по собственным следам, у него проходит мороз по коже.

    …Странный человек при ближайшем рассмотрении оказывается еще более странным.

    — …Какого хрена?! — непроизвольно вскрикивает Илья. После вспышки под опущенными веками плавает белое пятно, но, когда он открывает глаза, это пятно сливается со снегом, и становится легче.

    — Это… это невозможно, — бормочет человек, отступая назад, и в его зеленых глазах появляется что-то еще, помимо вселенской усталости и мерзлого льда. Удивление.

    Илья, у которого в крови все еще бурлит адреналин, с наездом расспрашивает человека — возможно, это не самое умное решение, но перочинный нож в кармане придает ему смелости. Странный человек представляется Невером, утверждает, что не имеет отношения к военным, и с кривой ухмылкой, полной горечи, говорит, что ищет способ избежать вторжения пришельцев.

    Илья верит и не верит одновременно. Этот мир окончательно сошел с ума.

    — Свою миссию ты по-любому просрал, признай это, — он встряхивает немеющими руками. — И давай уже пойдем, мы тут околеем скоро.

    — Куда ты намерен меня отвести? — немедленно настораживается новый знакомый, переступая с ноги на ногу, чтобы согреться.

    — Тут недалеко мои… друзья, — слово звучит малопонятным отголоском старого мира. — И костер. Только пообещай не направлять на нас эту свою штуковину.

***

    — Ты где так долго пропадал? — начинает Егор, оглядывается на Илью через плечо и осекается. Очень-очень пристально смотрит на Невера, потом снова на Илью. — Какого черта здесь происходит?

    — Кто это? — Лера с Ирой глядят с откровенной опаской.

    Илья чувствует-замечает, как Невер рядом с ним напрягается, сдерживая бьющую его дрожь и готовясь защищаться.

    — Это Невер, и он спас меня от монстра, — поспешно сообщает он. — Прогнал его каким-то странным оружием.

    — Не прогнал. Реверсировал, — педантично уточняет Невер. — Отмотал назад во времени. Это прерывает их связь с коллективным разумом, и они буквально забывают, куда шли.

    Илья ненадолго ступорится, не зная, что делать с этой информацией.

    — Не юли, — Егор поднимается с трухлявого поваленного дерева, на котором сидел. В этот миг он весь — отчетливая угроза и готовность драться. — Кто ты, мать твою, такой?

    И Невер рассказывает.

    Рассказывает много, но, судя по пробелам в деталях и событиях, еще о большем умалчивает.

    И, как ни странно, большая часть беглецов, прошедших огонь, воду и медные трубы, верит. Но все равно дипломатично оставляет между Невером и собой огонь.

    Слишком долго они ждали опасности и повсюду искали подвох, чтобы довериться первому встречному, пусть даже это человек.

***

    — Ты ведь недавно был в каком-нибудь населенном пункте? Как там обстановка? — задает на удивление приземленный вопрос Егор.

    — Да, был в этом… как его… Незерхилле. Людей там почти не осталось, кто выжил и не сбежал, мародерствует с немыслимыми предосторожностями. Монстров по несколько десятков на квадратный километр, причем преобладают шестиногие, самые умные из них. Пару раз прилетали военные, пытались что-то сделать… будто не понимали, что это полностью бесполезно, — взгляд Невера снова становится тяжелым и мерзлым, и он бесцветно добавляет, протягивая ладони к костру: — Вам, наверное, лучше не высовываться из леса.

    — А тебе-то зачем в город? — спрашивает Илья — тоже в попытке уцепиться за хоть что-то привычное и понятное, вернуть почву под ногами.

    — Всем, кто действует в этом времени, отдали приказ возвращаться в прошлое. А в городе находится одна из стационарных установок для реверсирования времени.

    — Постой, ты же говорил, что агентов отправляют к началу события. То есть ты уже в прошлом, нет*? — Илья опирается подбородком на сцепленные в замок руки и чуть морщится — от тепла чувствительность возвращается с болью.

    — В некоторых случаях агентов могут перебрасывать во времени несколько раз, если при этом не происходит «наложения», — непонятно ответствует Невер. — Я перемещался уже три раза, работая в разных местах, некоторые из агентов — и того больше… Казалось бы, теперь мы знаем о пришельцах много, но в то же время почти ничего, — он смотрит с усталым бессилием. — Нам известны их слабые места, но одолеть их силой мы не способны. Однако и установить контакт не можем.

***

    — В силках никого не было или ты их так и не проверил? — словно мимоходом интересуется Егор.

    — Забыл… — выдавливает из себя Илья, чувствуя, как начинают гореть замерзшие уши.

    — Тогда идем сейчас. Давай нож.

    — Вдвоем? А как же Ира с Лерой?

    — Я оставил им пистолет. Идем.

***

    — Не нравится мне этот Невер, — признается Егор, когда они отходят подальше в лес. — Агент, бла-бла-бла… Вроде все складно, а вроде он чего-то недоговаривает. Не доверяю я ему, в общем.

    — Ты поэтому не сказал ему про вакцину? — осторожно уточняет Илья.

    — Слишком это все странно. А Петрович свихнулся много лет назад. Вот ты можешь быть уверен, что все, что он нес на смертном одре — правда?

    — Петя говорил с монстрами, и они не тронули нас. Это же ты отрицать не будешь? — Илья даже останавливается, изумленный и возмущенный.

    — Опять же — кто поручится, что это действовала именно вакцина Петровича? Постой-ка… — и, временно ставя точку в разговоре, Егор раскрывает нож и проскальзывает вперед. В силках бьется какая-то птица — Илья не знает, какая, да и не особо хочет знать. Главное, что она позволит им продержаться еще один день.

    О том, что одной птицы не хватит на четверых, — уже пятерых, поправляет безжалостный внутренний циник, — он старается не думать.

    А что ответить Егору, как перебороть его отчаянное неверие и недоверие — попросту не знает.

    И, что хуже всего, сам начинает сомневаться в правдивости их предположений.

***

    Вернувшись в лагерь, они обнаруживают женскую половину их маленького отряда и Невера все на тех же местах у костра — строго друг напротив друга.

    Егор с головой уходит в ощипывание добычи, Ира и Лера между собой прикидывают, насколько прочные ловушки получатся из крашеных волос. Илья уже собирается улизнуть в лес за топливом, — ветки с упавшего дерева возле костра они обломали еще в первые дни, — но Невер вдруг оказывается рядом, кладет руку ему на плечо и говорит, понизив голос:

    — После того, что сейчас произойдет, не рассказывай обо мне никому.

    — Что ты намерен сделать?! — Илья незамедлительно встает на дыбы, однако вопрос задает тоже шепотом.

    — Частично стереть им память.

    — Зачем?

    — Я уже пошел против правил, выйдя с вами на контакт. Свидетелей быть не должно. А на тебя инвертор не действует, но этот вопрос будет решаться позже. То есть раньше… тьфу. В общем, я сотру им троим память и уйду.

    Странно появился и странно исчезнет. Секретный агент как он есть.

    Илья хватается за неожиданную мысль и торопливо, чтобы не дать себе передумать, шепчет:

    — Ты говорил, что у тебя бензин кончился. А у нас сломался грузовик, но полбака там еще точно было, и его вряд ли кто слил. Он на трассе километрах в трехстах от города должен быть, не знаю, насколько тебе это поможет…

    Возможно, — нет, не возможно, а наверняка, — сейчас он собственными руками хоронит их единственную возможность спастись, действуя по точно такой же схеме.

    — Спасибо, — кивает Невер.

    Наверное, Илье только кажется, что, прежде чем шагнуть обратно к костру, доставая что-то из кармана, Невер улыбается ему самым уголком обветренных губ.

    — Есть важные новости, — громко объявляет он.

    Ира, Егор и Лера оборачиваются — совершенно машинально.

    И замирают от яркой вспышки, отпечатавшейся на сетчатке даже у стоящего в стороне Ильи.

    — Они очнутся через минуту и не будут помнить о моем присутствии, — коротко поясняет развернувшийся Невер.

    И, не сказав больше ни слова, почти бегом скрывается в лесу.

    Илья растерянно смотрит ему вслед.