Юнги всегда считал Хосока странным. С самой первой встречи.

Не то чтобы это было очень заметно. Возможно, уже тогда Мин испытывал на себе издержки профессии, которой обучался. Ведь по-настоящему хорошим журналистам свойственно копаться в чужом грязном белье.

Познакомились они в начале учебного года, когда Хосок перевёлся в их университет. Юнги уже не помнит, кто конкретно в тот день посмел прервать его интереснейший сон на последнем ряду, но хорошо запомнил, как засмотрелся на застенчиво улыбающегося парня, мявшегося на входе в аудиторию.

Профессор тогда поманил стесняющегося новичка, представляя его однокурсникам.

Худой парнишка, в простой белой футболке и джинсах. Старые конверсы и объёмная сумка через плечо. На этом всё самое обычное в Хосоке заканчивалось. Первое, что бросилось Юнги в глаза, это куча разноцветных фенечек на руках и чёрные ногти, с наклеенными на них стикерами радужных цветочков. Такой же цветочек, только плюшевый, был прикреплён, как брелок, на ручку сумки.

Мин прищурился, опять укладывая голову на парту:

«Что такой, как он забыл здесь?»

Как-то не вязался у Юнги образ новенького с местом, куда он пришёл. Среди черноты и серой обыденности Хосок выглядел тут как чудо в перьях.

«Как бы он не стал здесь изгоем…»

— Юнги! — профессор окликнул почти снова уснувшего Мина, быстро утратившего интерес ко всему происходящему. Тот недовольно поднял темную макушку. — Если что, можешь обращаться к нему! — добавил профессор уже новенькому. — Он поможет, расскажет что да как.

«Да ёб твою мать!» — пронеслось у Юнги.

С нескольких сторон послышалось хихиканье. Все ведь знали, что Мин — одиночка-аутсайдер. Профессор будто решил поиздеваться над ним, видимо, тоже чувствовал, что новичок может не прижиться в коллективе, как и сам Юнги когда-то. Если изображать всех людей, как математические символы, то весь их курс был бы «плюс», а Юнги — «минус». И с чего профессор взял, что это хорошая идея — повесить социализацию новенького на Мина? С чего он вообще взял, что тот приживется с ним? Потому что минус на минус даёт плюс?

Новичок тем временем стал подниматься по рядам. Юнги, уже раздражённый и злой, лёжа на парте, наблюдал, как силуэт парня приближается к нему.

Хосок тихо сел рядом, шурша сумкой, извлекая тетрадь и ручку. Юнги наконец-то удалось рассмотреть его поближе. Какие-то по-детски добрые глаза, тонкий нос и выразительные губы, копна медовых волос спадала на лоб волнистыми прядями чёлки.

Хосок заметил на себе взгляд и повернулся, одаривая Мина лучезарной улыбкой.

— Чон Хосок, — он протянул руку.

— Мин Юнги, — буркнули в ответ.

Рука Хосока была тёплой и мягкой, но хватку тот держал крепко. Всё это за какой-то надобностью, Юнги фиксировал у себя в голове.

— Я правда могу обращаться к тебе с вопросами? — уточнил Чон, продолжая улыбаться.

— Когда в этом будет реальная необходимость, — отозвался Мин, не собираясь разбрасываться щедростью.

— Хорошо, — добродушно отозвался тот, отворачиваясь к себе.

Юнги ещё какое-то время продолжал разглядывать чужой профиль, находя его весьма гармоничным. Такие обычно нравятся девушкам. А потом тоже вернулся к тетради.

* * * * *

Так и началась их дружба. Да-да, именно дружба. И это уже само по себе было страннее некуда. Кто бы мог подумать, что эти двое вообще могли быть на одной волне, могли быть друзьями, будучи такими разными.

Взять, например, самого Юнги.

Бледная, чуть ли не прозрачная кожа. Тонкие, длинные, вечно холодные пальцы. Не высокий рост, стройная талия, но милые, чуть пухловатые щёки и длинные лисьи глаза. Весь вид буквально кричал о хрупкости и мягкости… Ровно до того момента, как он открывал рот. Грубый, низкий и немного шепелявый голос с легкостью посылал каждого храбреца на высказывания в далекое пешее эротическое. И это в лучшем случае. Мин не был драчуном, но мог за себя постоять, в этом не было сомнений. Свое немного феминное телосложение он компенсировал одеждой, исключительно чёрной. Тонкая талия была скрыта за оверсайз-свитерами, на ногах — громоздкие берцы на массивной подошве, хоть немного, но увеличивающие его рост. Оставались только ноги, уж больно по-женски стройные, обёрнутые в рваные скинни, тут Юнги ничего не менял. Ему нравилось, это был его стиль. Возможно, это немного и рушило его образ, но Мин не заморачивался. Ему было о чём позаморачиваться и без такой мелочи.

Волосы он отращивал, периодически сбривая виски, придавая себе более брутальный вид. В ушах брякали серебряные колечки. Два — в правом, три — в левом.

И по итогу рядом с таким ярким и весёлым Хосоком Юнги выглядел как маленький злой дементор. И это сравнение было неспроста, и подкреплялось его вечно мрачным лицом, которое со временем всё-таки стало периодически улыбаться.

По-началу, Хосок и Юнги, естественно, не сошлись. Мин строго придерживался своего правила — ему никто лишний в жизни не нужен, он вполне комфортно себя чувствует в одиночестве и тишине, где никто не мешает и не отвлекает, а главное — не нарушает священное личное пространство. К тому же у него уже есть достаточное количество друзей, от которых уже и так трудно избавиться. Но ураган под названием Чон «люблю пожмякать всё, что движется» Хосок его не спрашивал.

Этот человек умудрился вывести вполне уравновешенного в спокойной атмосфере Юнги уже в первый день их знакомства своими постоянными вопросами.

— Я тебе что, гугл? — вспылил он. — Я же сказал: ТОЛЬКО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВАЖНЫЕ ВОПРОСЫ! Личные вопросы в эту категорию не входят!

Резкий и колкий на язычок, Мин сцепился с ним под конец лекции.

Хосок от такой резкости испуганно захлопал глазами, поджав губы.

Юнги едва успел себя остановить от ухмылки, настолько нелепо и мило тот тогда выглядел. Мин немного смягчился.

— Я не лучший вариант, чтобы подружиться.

Что правда, то правда. Открытость и доверие — это не про Юнги. Даже немногочисленные близкие друзья лишний раз его не трогали. Знали, что тогда Мин вспылит и ещё больше закроется в себе, их отношения откатятся назад во времени, и придётся приложить много сил, чтоб вернуть к себе расположение этого сложного во всех смыслах парня.

— Почему? — бесстрашно-добродушно спросил Хосок, будто Юнги минуту назад не наорал на него.

Мин вздохнул. Этот парень — камикадзе, если всё ещё не понял, что нужно замолчать.

— Потому что мне это не нужно. И тебе тоже. Если ты ещё не понял, то мы немножко «множко» разные. Я как минимум не из когорты людей, готовых трепаться без умолку, а также не из тех, кто будет тебя постоянно слушать.

— То есть ты отшельник, — задумчиво произнёс Хосок, совсем не обращая внимания на начинающий подергиваться глаз Юнги.

— Как тебе угодно, — вздохнул тот от бессилия, отворачиваясь к себе.

— Как ты собираешься быть журналистом, если не хочешь общаться с людьми? — поинтересовался Чон, так же мило улыбаясь.

«Блять…» — простонал про себя Мин, снова поворачиваясь к новенькому.

— Я могу общаться, когда надо. Сейчас мне не надо.

Хосок помолчал, явно переваривая услышанное.

— Тебя кто-то обидел? — опять поинтересовался он, видимо сделав какие-то свои умозаключения. Юнги закатил глаза. — Кто-то из твоих близких? Поэтому ты не хочешь ни с кем больше общаться? Тебя ранили?

Мин резко повернулся, смотря на Хосока, как на сумасшедшего.

Тот не выглядел, как человек, пытающийся подколоть или съязвить. Наоборот, в широко раскрытых ясных глазах читалось явное сочувствие и немного любопытства.

— Опасное это дело — ковыряться в чужих мозгах, — выплюнул Юнги. — А ты вроде бы не мой психолог.

— А тебя в детстве обижали психологи? — осторожно, но сдерживая хихиканье, спросил Хосок.

«Да этот пацан нарывается!». Он буквально обезоружил своей искренностью и прямотой, граничащей с глупостью — сурового, начитанного Мина.

— Да иди ты! — буркнул, всё-таки усмехаясь, Юнги. — Меня хрен обидишь! Я сам кого хочешь обижу!

Хосок тихо засмеялся:

— Ты милый.

Вот уж чего Юнги не планировал услышать о себе после всех сказанных им слов.

— А ты странный, — рявкнул он, отворачиваясь.

Стыдно признаться, но сердце почему-то застучало сильнее. Этот парень и правда какой-то необычный.

Необычно улыбчивый и весёлый, громко смеющийся и (как потом выяснилось) постоянно издающий странные, но до жути умилительные звуки.

И как бы Юнги не противился этому, но Хосок с течением времени неуклонно растапливал его чёрствое сердце. Однако же сам Мин никогда об этом вслух не признается. Остатки образа, как никак.

* * * * *

Профессор ошибался… как и сам Юнги. Хосок не стал изгоем. Скорее наоборот. И это только благодаря своей яркой натуре и бескорыстному дружелюбию. За короткий отрезок времени он смог сдружиться со всеми, и даже со студентами других направлений. Вот только одно оставалось для Юнги не понятным — почему Хосок постоянно крутился вокруг него.

Сначала его раздражало хождение за ним хвостиком. Можно было подумать, что Юнги был той вершиной для Хосока, которую тот хотел покорить своей добротой и отзывчивостью. Иначе почему Хосок принципиально, упорно выбирал его. Садился рядом с ним на лекциях. Делал маленькие подарки в виде сладостей, принесённых из дома.

Юнги с подозрением относился к такому, но после махнул рукой. Почему бы и нет? Хосок был по-настоящему добр к нему, и ничего не требовал взамен. А то, что он периодически злостно нарушал личное пространство Мина, вскоре стало казаться ему даже милым.

А вот разговорить ледышку Мина стало настоящим испытанием для Чона, но он каким-то чудом справился, потихоньку находя общий язык с Юнги, хоть и бывал неоднократно обложен хуями.

Юнги сам плохо понимал, почему позволяет этому парню намного больше, чем всем людям, когда-либо сталкивающимся с ним в его жизни… Так же как и не понимали однокурсники. Они с удивлением и непониманием наблюдали расцвет самой нетипичной дружбы в истории.

Юнги уже задолбался от странных взглядов, что бросали на них студенты, когда они с Хосоком, увлеченно болтая, шли от одной аудитории в другую, либо сидели под деревом во время перерыва: обычно Юнги усаживался в тени с какой-нибудь умной книгой, а Хосок укладывался на траву, устаивая голову на чужих коленях (разумеется, без разрешения Мина), втыкал в уши наушники, и погружался в музыку, закрывая глаза и вдыхая свежий ветерок последних дней тёплой осени.

Юнги, признаться, часто засматривался на него в это время. На то, как легко подрагивают чужие ресницы, а губы беззвучно шепчут текст песни.

— Не знал, что ты умеешь улыбаться, — как-то хихикнул, проходя мимо, Джин — их однокурсник, богатенький сыночек с завышенным чсв.

Юнги, тут же спрятав улыбку и подняв от лица Хосока голову, раздраженно уставился на него. Он вытащил руку из копны пушистых волос, которые он бездумно перебирал, и показал Джину средний палец.

— Смотри, не влюбись в это чудо, — только и сказал Джин, подмигнув и уходя к своей компании.

Мин нахмурился из-за этих слов, снова переводя взгляд на расслабленное лицо друга. Хосок, почувствовав отсутствие руки, массировавшей его голову, открыл глаза, и их взгляды встретились.

«А он красивый…» — пронеслось у Юнги в голове… И с этой поры эта мысль намертво в нем засела.

Это было удивительно, с какой стороны не посмотри, но с каждым днём Юнги всё больше забивал на свои же собственные правила, предпочитая проводить время с Хоби, как он сам его прозвал.

Хосок был невероятным. Он ворвался без спроса в размеренную серую жизнь Мина, переворачивая ее с ног на голову. И Юнги уже больше не хотел противиться этому. Его жизнь начала становиться такой же яркой, как и сам Хосок рядом с ним. Его горящие глаза, его сияющая улыбка и доброе сердце, тёплые объятия и смех… Юнги полюбил в нём это. Полюбил Хосока. Сначала как друга, а потом и чуточку больше…

Но несмотря на кардинальные изменения, которые привнёс этот человек, Юнги всё ещё оставался собой. А именно — будущим журналистом, стервятником, если так можно выразиться. И лезть куда не просят у него получалось уже практически на подсознательном уровне.

С ужасом осознав у себя зачатки чувств к другу, он долгую неделю не мог нормально общаться с Чоном.

Тогда Хосок сильно расстраивался и даже обижался, когда их общение резко сошло на нет. Пытался выпытать у Юнги, что он сделал не так. Даже извинялся, хотя и сам не понимал за что.

Кризис ориентации миновал через несколько недель, и Мин смирился с очевидным. Он по уши влюбился в своего друга. И тогда в дело пошли они… — расспросы.

Юнги нужно было убедиться, есть ли у него хотя бы малейший шанс. Какая вероятность того, что Хосоку могут нравится мальчики? Судя по его радужному стилю, может и могут, но это такой стереотип, что на него не стоит полагаться.

Напрямую спрашивать об ориентации друга Юнги не собирался, пытаясь зайти издалека. Банальное начало — «Где ты вырос? Кто твои родители? Сколько девушек у тебя было?».

И тут Юнги к своему невероятному удивлению столкнулся с достаточно топорной скрытностью и враньём.

Хосок путался в ответах, отмахивался, уводя тему разговора в другое русло.

Это очень сильно озадачивало и сбивало. Юнги ничего не мог понять. За несколько месяцев общения ему не удалось узнать о своём новом друге абсолютно ничего конкретного, кроме того, что тот совсем один. Ни родителей, ни родственников.

Это почему-то напрягало. Но Юнги не отчаивался. Возможно, Хосоку как и ему нужно время, чтобы открыться кому-то. У каждого свои скелеты в шкафу, но наличие таковых у этого на первый взгляд открытого и жизнерадостного человека, делало его увиливания от простых вопросов весьма и весьма подозрительными.