Десятки лет назад, когда Фредерекусу ещё только исполнился двадцать один год, а стена уже давно исчезла, его младший брат Аметус заявил, что влюбился.

— В кого же? — спросил тогда юный Фредерекус. В его черты ещё не успели вплестись усталость и печаль, а взгляд казался полным жизни и не отягощался болезненными событиями последующих лет.

Аметус покачнулся на носках с блаженной улыбкой на тонких губах и вытащил из-за пазухи сложенный лист бумаги. Он развернул его и показал брату портрет красивой девушки, изображённый графитом: аккуратненькое личико, тонкие брови, обворожительный взгляд с вертикальными зрачками, заострённые уши и небольшие рога на лбу — признак знати среди Окроплённых кровью созданий. У всех прочих же рога обычно располагались по бокам головы, даже у большинства воинов.

— Она же из того мира! Отец никогда не позволит этого, — Фредерекус упёр в Аметуса строгий взгляд. — Не позволит.

— Я знаю, — Аметус невесело усмехнулся и опустил голову. Юноша был ужасно похож на будущего сына Фредерекуса; он имел такой же живой взгляд, щедро усыпанную ласками Светил кожу и схожие черты лица, разве что форма ушей и бровей у них отличалась. — Она ещё и принцесса, представляешь? Если бы не предрассудки взрослых, то мы могли бы заключить союз наших королевств через брак и больше не враждовать.

— Только не говори мне, что вы уже встретились и собираетесь бежать вместе в закат, где никто вас не найдёт.

— Не хочу тебя разочаровывать, но я этого не скажу. Мы не знаем друг друга. Ещё нет.

— Когда же ты собираешься познакомиться? — Фредерекус сложил руки на груди и строго посмотрел на брата. Не нравилась ему эта затея.

— Я слышал, что принцесса расположилась неподалёку от земель Границы, со стороны её мира то есть. Сегодня самое время узнать друг друга, как думаешь? Мы могли бы обсудить и союз, и побег, если она вообще согласится со мной общаться.

— Это же высшая форма безрассудства. Почему ты вообще решил, что именно любовь к ней засела в твоём сердце?

Аметус лишь пожал плечами. Он понимал, как глупо звучали его рассказы о любви с первого взгляда, но был убеждён, что это именно то, что он чувствовал.

Фредерекус нахмурился. По закону пересечение земель Границы каралось заключением в темницу, но его брата ничто и никогда не останавливало, если он что-то задумал. Старший брат не хотел вредить младшему, но и поддержать не решался. Фредерекус рос прилежным сыном, пусть тайно и ненавидел это. Брат же его был другим; он никогда не мирился с тем, что ему не нравилось и ни раз ругался с отцом из-за этого.

Что же предпринять Фредерекусу? Что он мог?

— Где же ты взял её портрет? И как узнал, где её искать?

Аметус загадочно ухмыльнулся и развёл руками:

— Секрет!

Он не собирался раскрывать источники любой информации, касающейся другого мира даже старшему брату. В узких кругах несогласных с новыми законами так заведено — никому ничего не рассказывать, чтобы ненароком не накликать беду на свои головы. Фредерекус не пожаловался бы отцу или кому-нибудь ещё, Аметус был уверен в этом, но осторожность излишней никогда не бывала.

На том братья и разошлись, а на следующее утро Аметус сказался больным и тайно покинул академию Небесной Матери. Он одолжил лошадь в городе и верхом направился к Границе.

Начался сезон дождей, но ненастная погода ещё не успела разгуляться как следует, поэтому путешествие не казалось опасным да и не являлось таковым в действительности. Самое главное — не попасться при переходе из одного мира в другой. К счастью Аметуса, стражи Границы не знали о существовании тайных проходов, потому что умелые маги из Молчаливых лесов, не желающие мириться с запретами, хорошо их запрятали. Аметусу стоило немалых трудов, чтобы добыть их местоположение.

И это определённо того стоило!

Когда Аметус ступил в Молчаливые леса, они поразили его не столько описываемыми всеми причудливыми растениями, животными и туманами, сколько белизной. Всю землю устилало белое одеяло, а в воздухе от каждого его выдоха образовывалось облачко пара. Здесь это называлось зимой. Один из четырёх сезонов Круга Года.

Так красиво.

Разве что холодно.

Аметус поёжился, но решительно направился вперёд. Холод ему не помеха.

Поговаривали, принцесса Атанасия любила проводить время в башне посреди круглого озера, которое находилось не так уж и далеко от земель Границы; ей нравилось оттуда наблюдать за нейтральными землями, виднеющимися за горными хребтами. Зимой то озеро покрывалось льдом, поэтому Аметусу даже лодка не понадобится, чтобы добраться до островка с башней.

Когда юноша ступил на замёрзшую гладь, лёд под его ногами местами принялся проваливаться, но он сумел добраться до башни невредимым, разве что намочил сапоги немного. Но это показалось ему таким пустяком.

Аметус задрал голову и сощурился от льющегося с небес света Глаз Дракона, как здесь называли Астрэйю и Меланту. Их свет казался тусклее, чем дома, но это ни в коем случае не делало их хуже. Юноша улыбнулся. Не всё то, что отличалось от привычного тебе, являлось чем-то плохим. Свет Светил по-прежнему был тёплым; он озарял земли и позволял миру существовать, дарил всему живому возможность расти.

Конечно же, это различие далеко не главная причина недовольства отца; он до сих пор винил именно Молчаливые леса в том, что некоторые судна Потомков огненной звезды пропали во время экспедиции к другой стороне континента. Ещё и открывшееся знание о том, что народы соседнего мира употребляли кровь животных усугубляло ситуацию, — король Алоизиус тут же выдумал тысячи причин, для чего Молчаливым лесам понадобились жизни его народа.

Аметус же считал, что обвинять кого-либо без существенных доказательств не целесообразно. Его отец, вероятно, совсем из ума выжил на старости лет.

Обойдя башню, принц столкнулся с существенной проблемой. Забраться наверх оказалось бы крайне сложно, потому что она явно не предназначалась для тех, кто не умел летать. Аметус воспринял это как вызов и начал карабкаться вверх, цепляясь за камни и крупные трещины на стенах башни.

Трудности его не останавливали.

Когда юноша достиг балкона, то первым, что он увидел, заглянув через край каменного парапета, оказалось обрамлённое алыми волосами лицо девушки с ярко-жёлтыми глазами и золотистыми рогами. Она глядела прямо на него, с жадным любопытством. Аметус от неожиданности громко втянул воздух и ляпнул:

— Какая неожиданная встреча! Давно здесь?

Девушка чуть отодвинулась и сложила руки на груди. Она выглядела точь-в-точь как на портрете, разве что в цвете. Из-за её спины выглядывали мощные крылья, такие огромные, что в разложенном состоянии наверняка превышали её рост раза в два как минимум. Принцесса с укором оглядела юношу сверху вниз и заключила:

— Тебе нельзя быть здесь. — Говорила она на родном языке, но Аметус тоже знал его, пусть и немного.

— Я… Я хотел увидеть вас.

На лице принцессы Атанасии проступила надменная улыбка. Девушка приподняла брови и рассмеялась:

— Какой смелый! Ни законов не боишься, ни меня?

О народах Молчаливых лесов разное поговаривали, но Аметус предпочитал не верить всему подряд. Слухи для дураков.

— Нет, — решительно заявил он. Получилось невнятно из-за хромавшего произношения, но Аметус надеялся, что принцесса правильно поймёт его.

Атанасия вновь рассмеялась, но мягче, и отошла ещё чуть дальше; украшения в её волосах блеснули, поймав лучи Светил. Девушка развела руками и с нотками веселья в голосе произнесла:

— Тогда проходи; долго ты там висеть собрался? — Атанасия развернулась и направилась внутрь башни в ожидании, что Аметус скоро присоединится к ней.

Он улыбнулся и подтянулся, чтобы забраться на балкон, но вдруг нога его соскользнула, и юноша полетел вниз. Атанасия резко развернулась на его сдавленное «ой», и её прошибло мыслью: «О Великий Дракон! Он же разобьётся!»

Она бросилась вниз, за юношей, но…

Она опоздала.

Слишком поздно. Тот уже приземлился на устеленную каменными плитами землю и получил значительные повреждения, не совместимые с жизнью; снег под ним окрасился в алый от крови, а тело медленно покидала жизнь. Атанасия нависла над юношей и с ужасом оглядела его раны.

Безнадёжно…

Ни один целитель не успел бы ему помочь…

Аметус в последний раз дёрнул головой в попытке взглянуть на красивое лицо своей возлюбленной, испуганно склонившейся над ним, и замер. Посреди светлого неба и белизны снега её огненно-красные волосы особенно выделялись. Аметус улыбался, глядя на неё. Улыбался, пока его наполненные игривыми огоньками глаза более ничего не видели, пока они окончательно не затухли.

Навсегда.