В тот день Джисок возвращается домой в какой-то полной прострации. Они с Джуёном с момента заплыва почти не говорили. И даже на Гониля, что-то радостно трещащего про Хёнджуна, который ему про русалок рассказывал, не обращает внимания. Хотя раньше его эта новость непременно привела в восторг, потому что Хёнджун что-то кому-то рассказывает и не пытается убить? А мы точно об одном и том же тритоне говорим?

Больше мыслей занимает осознание и размышления над произошедшим днём. Что ж, на первое место в личном топе ярких событий лета выходит поцелуй с русалкой. С тритоном, точнее. И непонятно, какой из вариантов был бы лучше. Да, он потом сам Джуёна к себе притянул, но всё же…

Чувствует себя странно. И непонятно. И странно.

Что он вообще сделал? Зачем? А Джуён зачем? Вопросов больше, чем ответов. Идеальный набор для ночных самокопаний, которые начнутся этим прекрасным августовским вечером.

Если пытаться разложить всё по полочкам, то всё равно какой-то бардак выходит. Вначале Джуён рассказывает про русалочьи метки и кусает его. «Чтобы показать». Что показать? Потом Джисок объясняет ему про поцелуи, чётко обозначив, для чего и когда они происходят.

А потом Джуён его целует, кажется, просто чтобы передать воздух, но целует. А Джисок почему-то не сопротивляется и даже ближе его притягивает. Потому что понравилось. Было в этих неловких касаниях что-то особенное и затягивающее. Возможно, он не против повторить.

Возможно, он хочет повторить.

Возможно, ему нравится Джуён.

И, возможно, эта мысль слишком хорошо ложиться на реальность, чтобы отрицать её. Ха, забавно, ему действительно нравится Джуён. Нравится проводить с ним время, вести разговоры ни о чём и, судя по всему, целоваться. Осталось лишь выяснить, что об этом всём думает Джуён.

Просто замечательно, не о таком летнем приключении он мечтал. Но оно в сто раз лучше. Только вот Джуён русалка. И никуда дальше своего водоёма не уйдёт. И это настоящая проблема. Расстаться им придётся совсем скоро. Они же не Сынмин и Чонсу, которые могут хотя бы созваниваться и переписываться. Но, может, они смогут выдержать это испытание временем и расстоянием, и в конце их ждёт счастливый финал?

Боги, он даже ещё ничего ни с кем не обсуждал, а уже нафантазировал всякое. Может, Джуён вообще просто баловался…

***

Следующие дни приносят ему несколько новостей. Одна из них плохая: он узнаёт дату, когда за ним приедут родители. Другие две более интересные. Во-первых, Джуён не баловался. Уже в тот момент, когда укусил его. Во-вторых…

Поцелуи Джуёну уж слишком понравились.

Вечером Джисоку даже пришлось оправдываться, что это они просто острые кимчи ели, принесенные Чонсу — потому что такая ситуация уже происходила. Хотя никакого Чонсу, Сынмина или Хёнджуна на пляже и в помине не было.

Джисок постоянно ловит себя на мысли, что как-то поздно они всё это начали. Особенно в момент, когда говорит Джуёну о скором отъезде. Но тот, на удивление, реагирует слишком спокойно.

— Я знаю, — кивает Джуён. — Ты говорил, много раз говорил в самом начале, как сильно хочешь уехать отсюда и как ждёшь день отъезда. Что-то изменилось? — Джуён смотрит на него как-то преданно. И непонятно, в каком из двух значений этого слова. Джисоку кажется, что он вполне может разрываться, ведь то было раньше, а сейчас он совсем уезжать не хочет.

— Тогда хотел, тогда тебя не было, ну, точнее, был, но мы были плохо знакомы, а сейчас…

Джуён его кусает. Снова, чтобы след остался. На этот раз у запястья.

— Не налей тут лужу, — неожиданно строго произносит Джуён. — Ты же вернёшься?

— Конечно! Попрошусь сюда осенью, и зимой, и весной, хотя бы на недельку, и летом, обязательно, на всё лето!

— В заморозки не надо. Мы с Хёнджуном уплывём туда, где теплее. А в похолодание и в оттепель приезжай. И в тёплый сезон приезжай. Я запомнил, что ты пообещал.

— Хорошо, — шмыгает носом Джисок. И почему Джуён такой спокойный?

— Ещё хочу.

Джисок не успевает понять или спросить, про что он, как его снова целуют. Уже более умело и напористо, без неловких движений. Ну, хорошо хоть не кусается.

Правда Джуён всё равно обещает покусать его напоследок, чтобы все знали, что он занят. Приходится объяснять, что у людей так не работает, поэтому придётся обойтись без этого всего. Джуён смотрит так хмуро, что Джисоку без всяких уговоров приходиться сменить мнение на сто восемьдесят градусов и разрешить. При условии, что это будут места, обычно скрытые под одеждой.

Происходящее оказывается слишком смущающим, не так он себе это представлял. Думал, что Джуён обойдётся ещё одним маленьким укусом в запястье. Ага, как же. Проплывающий рядом и заглянувший к ним Хёнджун посмотрел с таким скепсисом, назвал их водрослеголовыми мальками и, фыркнув, уплыл восвояси.

— Что ж ты зубастый то такой, — ворчит Джисок, потирая запястье с наливающимся красным следом. Кто-то перестарался. Джуён прижимается к нему сбоку и что-то довольно мурлычет на своём, не обращая внимание на его недовольство.

Может, школьной формой он это всё и закроет, но сейчас всё равно придётся искать способы не отсвечивать. Ладно, дома он переодевается в спортивные штаны, но до этого его успевает засечь Гониль.

— Должен ли я спросить? — тянет он, смотря на следы, выглядывающие из-за рукавов и ворота футболки, а также из-под штанин шорт. Кажется, Хёнджун ему что-то рассказывал про эти русалочьи укусы.

— Нет, определённо нет, — мотает головой Джисок.

— А что в учебном году делать будешь? Ты не сможешь проводить тут столько времени? Или будешь проситься перевестись в местную школу?

— Нет, я… — тушуется Джисок. Видимо, Гониль и без расспросов всё понял. — Справимся как-нибудь. В каникулы приеду, и следующим летом обязательно.

Гониль тяжело вздыхает, поправляя очки на переносице. Слабая надежда, что они действительно знают, что делают и во что ввязываются, совсем уж слабая. Он молча взглядом провожает уходящего Джисока. Что ж, первый месяц тут хотя бы он будет, сможет быть связующим между ними, а дальше… А дальше не понятно.

***

— Джуён… Подожди… Минуту… — С придыханием просит Джисок, едва успевая проговаривать слова со сбитым дыханием. Джуён отвечает каким-то порыкиванием. — Я сейчас…

Договорить: «умру от смеха» он не успевает. Смаргивает слёзы с глаз, когда все касания резко пропадают. Джисок пытается отдышаться и смотрит на Джуёна хмуро. А тот наоборот — довольно.

— НУ? Теперь рыдать не будешь?

Он наконец убирает свои когтистые пальцы с его живота, которыми до этого последние минуты две нещадно щекотал. А Джисок всего-то пришёл напомнить, что уже сегодня уезжает.

И ему правда очень грустно от этого факта, а уверенность, что всё будет хорошо уже не такая сильная. Джуён всё так же спокоен на этот счёт, пытается его развеселить всеми способами. Джисоку бы столько оптимизма и уверенности в будущем.

— Не буду, — отвечает Джисок, наконец садясь прямо. Правда так он ещё ближе к Джуёну, который никуда не сдвинулся, так и продолжает лежать рядышком, опираясь на руки. Джисок бы проделал всё тоже самое в отместку, только знает, что тритон ни на какую щекотку не реагирует.

— Гониль сказал, что в следующем месяце сможем поддерживать связь через него, — говорит он. Джуён кивает. — А потом… Чонсу будет приходить раз в недельку, передавать сообщения от меня…

— Хорошо, я буду ждать.

— Уезжать скоро, — снова шмыгает носом Джисок. Никогда ещё ему не хотелось так сильно продлить лето. Нет, раньше каникул тоже было мало. Но сейчас всё ощущается как-то по-особенному. И завершать это всё не хочется. Но Джуён прав, они ещё встретятся. Джуён будет ждать его тут. А он будет ждать возможности встречи. И всё следующее лето будет принадлежать им.

— Тц, не разлейся дождём, — снова повторяет Джуён. Видимо, это такая русалочья аналогия фразы: «Не разводи нюни».

— Да, просто, если сейчас не вернусь, за мной кого-нибудь пошлют. И хорошо, если это будет Гониль.

— Хорошо, тогда иди, — спокойно отпускает его Джуён. — Только… — Он отдаляется, что-то выискивая среди травы. У Джисока не получается рассмотреть, что же там такое припрятано. А вернувшись, Джуён снова жмётся к нему близко-близко, касается губами в лёгком поцелуе, что невольно приходится зажмурить глаза. Прощальном. И позволяет себе лишь легонько кусает нижнюю губу, в этот момент нацепив что-то на запястье.

Распахнув глаза, Джисок видит свой браслет. Тот, который Джуён забрал у него в начале лета. Снова на его ладони, чуть потерявший краску от долгого пребывания в воде, бусины чувствуются на коже холодными, а между ними он замечает прицепленные черно-синие чешуйки. Вроде и его вещь, а вроде и бесценный подарок.

— Вот, теперь точно будешь помнить. Ты обещал вернуться. А я тебе верю.

— И я вернусь, — кивает Джисок.

Напоследок целует ещё раз и поднимается с песка. Уходит, стараясь не оборачиваться. Но не сдерживается. Джуёна на берегу уже нет. Только рябь на воде.

У дома его уже ждёт мама, сумки загружены в машину. Дед отвезёт их на вокзал, где их посадят на поезд до города. После, на пути, уже на закате, с железной дороги ему будет виден этот водоём, только с другого берега. Далёким, маленьким пятном их берег. И тихая гладь воды, в толще которой прячутся русалки.

Лето кончилось. Но обязательно настанет следующее.