Большие ладони плавно касались хрупких плеч, массируя и снимая накопленное за целый день напряжение. Скромный трепет ресниц и плотно сомкнутые губы выдавали зажатость Мисселины — она всё ещё стыдилась близости, которой отчаянно желала.

Чистое, прекрасное создание. Он боялся запятнать её невинность, а потому не настаивал. Спешка им больше ни к чему; в том, чтобы тщательно скрывать свои чувства, нет нужды, однако привычка оказалась сильнее освобождения, и он покорно отпустил её, позволив отстраниться.

— Я… — то был виноватый выдох. Мисселина вся съёжилась, борясь с собой, но Геральд не был намерен подталкивать её к какому-либо серьёзному шагу. Она должна преодолеть это самостоятельно.

Он сложил руки на широкой груди, терпеливо выжидая. Его личный лучик света был готов вот-вот преобразиться в безупречное сияние.

Или потухнуть.

Но тогда он озарит её сам.