Холод пробрал меня до костей, и я вздрогнул, выдыхая клубок пара. Только сейчас я понял, что уснул за той самой партой, где когда-то старательно учился ради себя и своего будущего, в котором хотел стать профессиональным волейболистом и выступать за сборную России. Медленно вытянув руки, я ухватился за край парты. Когда-то мне нравилось так лежать и смотреть в окно, за которым сейчас в жёлтом свете падает снег.

После разговора с Колей мне не стало легче, но и хуже тоже. А ведь я знал, что если выговорюсь, это не поможет. История о моей «лучшей» жизни увековечена внутри меня, и от неё я никогда не избавлюсь. Сколько раз и с кем бы не разговаривал.

- Не стоило мне влюбляться… - Вдруг я почувствовал, как по спине что-то скатилось на пол. Половина синего шёлкового платка зацепилась за спинку стула, а остальная, растелившись по полу, стала поблёскивать от света фонаря, пробивающегося через окно. – Всего лишь… платок… – усмехнулся я, как в голову словно ударило, и пол заскрипел от ножек стула, скользнувших по нему. Коля сейчас где-то один бродит по тёмному зданию, когда должен сидеть смирно рядом со мной. – Ну ты и болван-суицидник! – бросился я бежать на его поиски, невзирая на холод, что понемногу подбирался к самому сердцу. – Коля! Где ты?! – кричал я из-за всех сил, врываясь в каждую вторую комнату на этаже, пока не оказался на улице среди заснеженных деревьев и заваленной дороги.   

Сердце сжалось. Тишина достигла моего сознания.  

– Неужели я остался один. Неужели меня снова бросили. Хотя чему тут удивляться. Такой человек, как я никому не сдался. – Колени подкосились, и я рухнул на землю, задирая голову. По щеке покатилась холодная капля, за ней вторая, затем третья, но ни одна слезинка так и не выступила из моих глаз. – Хватит с меня этих пустых надежд. – Покрасневшие руки закрыли безжизненную картину мира, в которой так и хотелось исчезнуть без следа, но чьё-то тепло разом окутало меня, и я ожил. Руки сами опустились, и я увидел простую улыбку того, кого потерял.

В считанные секунды Коля обнял меня, и я понял, что без ума от него.

– Я всего-то пошёл за одеждой в магазин, а ты уже в слёзы. Оказывается, никакой ты не взрослый, а малыш, которому нужна грудь мамки.

Его слова, как ни странно, рассмешили меня, и я прыснул от смеха, хотя пару секунд назад думал, как исчезнуть.

– Ну, раз так, то прошу дать мне свою грудь.

– Ч-чего? – смутился Коля, когда моё тренированное тело взвалилось на него, утопающего в снегу.

Кажется, что только сейчас я увидел, насколько неотразим этот занудный смуглый парень с его темно вьющимися волосами и карими глазами. Этот момент как самое настоящее волшебство, когда красота окружающего пейзажа сочетается с изяществом человеческой формы.

Созерцание такого красивого парня в обрамлении жёлтого света фонарей и мягкого падения снежинок вызывает у меня лишь одно восхищение. Он словно сливается с окружающей красотой, становясь частью ночного пейзажа. Нежность момента окутывает сердце, словно плед из тёплых эмоций. Эти чувства, когда я соприкасаюсь холодными пальцами с его тёплой щекой, пробуждает восторг и благодарность за столь долгое мгновение.

– Шутка, – криво улыбнулся я, поднимаясь на ноги.

– Ну что у тебя за шутки-то такие!

– А что, нельзя? Слишком тут скучно. А так хоть что-то интересное.

– Меньше слов, больше дела. – Кинул он в меня тёплую одежду, а сам пошёл к детской площадке.

– Эй! – крикнул я в след. – С каких пор ты стал брать вещи, не заплатив? А как же привод в полицию?

Ответа от Коляна не последовало. Тогда я стал молча одеваться. Мне потребовалось меньше 5 минут, чтобы обуться и надеть куртку, которая очень даже подошла по размеру и форме. Ещё минут 5 ушло на то, чтобы узнать, чего так усердно пытается сделать этот умник, обходя со всех сторон домик с горками и лестницами. Ну, тот, что такой весь разноцветный и с огромным жёлтым туннелем.

– Так может, уже скажешь, что ты задумал? – Я залез в домик и вышел к первой полосе препятствий: к раскачивающимся доскам.

– Сейчас всё сам поймешь. Не мешай!

– Что? – я удивился. – Мешаю? Тебе?

Коля промолчал.

Пока тот умник бродил вокруг до около, я попал в самое что ни наесть детство. Двигая ногами и держась за ограду, я стал раскачивать доски, которые мне очень нравились, пока всё это не наскучило и я не скатился с горки, проезжая всего пару сантиметров, оставляя за собой след. Сунув руки в карманы куртки, я, выдохнув, лёг на спину.  

– Интересно, почему здесь нет звёзд?

– Это потому, что мы мертвы, – с лёгкостью ответил Коля, как будто его в миг кто-то подменил. Кажется, он стал более смелым или даже мужественным. Когда он протянул мне руку, я отчётливо запомнил его широкую улыбку и яркие огоньки счастья в глазах.

– Коль, неужели ты…

– Погоди! Не порть момент!

Внезапно он потащил меня за собой к углу домика с горками, где на очищенном от снега месте оказался мой же включённый смартфон.

– Стой здесь, – сказал он, уходя от меня.

В тот же миг, когда снежинки замедлили свой ход, Коля обернулся, а вслед за ним заиграла всеми знакомая «Je te laisserai des mots - Patrick Watson». В наше время её знают практически все, исключая тех, кто не пользуется технологиями современного общества.

– И для чего всё это? – Я непонимающе склонил голову.

Сократив расстояние за три шага, Коля остановился напротив меня.

– Наше видео будет напоминанием о проведённом вместе времени. – Он обхватил мою талию, взял за руку и выставил их в сторону. 

– Погоди, ты хочешь танцевать? Но я не умею.

– Я тоже.

Его улыбка отозвалась в моей груди, и я не смог удержаться от ответной реакции. Перехватив инициативу, мы стали двигаться из стороны в сторону, стараясь повторить ту самую схему вальса. И получалось, я скажу, довольно-таки неплохо для первого раза.

Песня, играющая на фоне, наполняла пустое пространство нежными звуками. Наши движения понемногу становились плавными прямо под музыкальный напев. Оставляя следы на свежем снегу, мы погрузились в медленные вращения и витания, создавая вокруг себя вихрь невидимой грации.

Свет фонарей мягко освещал его лицо, подчеркивая выражение взгляда и ниспадающей улыбки. Время так и стояло, создавая ощущение, что этот момент вечен, и к такому, кажется, естественному явлению я уже стал привыкать. Танец под медленно падающими снежинками и жёлтым светом с последующей секундой становился своеобразным ритуалом, в котором мы старались создать лучший мир лишь для нас двоих.

Вдруг мы запутались в движениях и в попытке удержаться на ногах ухватились друг за друга, понимая, что неизбежно падаем. Предсказуемая картина пробила нас обоих на смех. Улыбка продолжала красоваться на моём лице, но стала она ещё шире лишь тогда, когда я глянул на Колю, смеющегося от чистого сердца.       

 - Коля... – неуверенно начал я, прерывая нашу тёплую непринуждённую атмосферу. Его сладкие шоколадные глаза уставились на меня, и я отважился. Уперевшись рукой о землю и перевернувшись на бок, я стал медленно приближаться к нему, стараясь даже не моргать, чтобы запомнить каждое движение, каждый вздох, каждое слово.

 – Постой, – остановил он меня в тот самый момент, когда музыка закончилась. – Я понимаю твои чувства и то, что ты хотел сделать. И это всё взаимно, – его лицо погрустнело. – Но я не могу…

– Почему? Я не понимаю.

Медленно поднявшись, он остановил съёмку. Наверняка, Коля не хотел запечатлеть такой момент, который я испортил.

– Не вини себя, – вернув мне телефон, он помог подняться. – Я ведь вижу, что ты уже зарываешься в яму. Виноват в этом я один ведь не могу тебе ответить тем же.

– Скажи, почему?

– Как я говорил ранее, мы мертвы. А если быть точнее, то находимся на грани между жизнью и смерти.

– Но как ты это понял? Нет, ты, конечно же, прав. Не спорю. Многие факты говорят об этом. Но разве это причина?

Коля водил глазами, словно обдумывал ответ, который точно остановит меня.

– Ага. Это и есть причина.

– Я всё равно не понимаю! – кровь вскипела от злости, и я схватил его за руки. – Ты мне нравишься, и я тебе! Разве этого не хватает?

– Не хватает, – сказал он, как отрезал, вырываясь из моих рук. Накинув капюшон от своей толстовки, он отвернулся. – Ты мне очень, очень, – сказал он, растягивая слово, – сильно нравишься! Я хочу быть с тобой всегда-всегда и никогда не расставаться. – От радости я хотел было протянуть к нему руку, но не сделал этого, понимая, что суть слов была намного глубже. – Игорь, ты ещё можешь вернуться, а я нет. Я не хочу возвращаться к той жизни, которая у меня была.

Понемногу я стал теряться в его словах. Не хотел слушать то, что он говорил. Это самое что ни на есть враньё. Правда была в том, что он…

– Эскапизм мне нравится, – громко подчеркнул он первое слово. – С самого детства я шёл с ним бок о бок, плечом к плечу и не хотел бы расставаться. Это лучшее, что было в моей жизни.

После каждого его последующего слова Коля на несколько секунд замолкал. Я понимал, что он сдерживается от собственных слёз. Ему было очень тяжело.

– Хватит! – томно окликнул его я, утешительно обнимая сзади. – Ты не один, у кого в жизни было всё хреново. Таких людей сотни и даже тысячи! Пойми, что всё ещё можно исправить свою жизнь, и для этого не нужен эскапизм.

– Нет! – заорал он в голос в попытке вырваться, но я не дал этому случиться. – Ты не знаешь, какая была моя жизнь. Ты даже не знаешь, кто я!

– Ты Николай, Коля, Колян! Очкастый зануда, боящийся ментов. Не любишь алкоголь, но с радостью съешь почти всю пачку сырных чипсов, запивая всё кока-колой под забавную игру на PlayStation. Кажешься слабым, но любишь показывать характер и врать… Врать самому себе. – Тут же Коля остановился и перестал рваться. – Но даже так ты остаёшься чертовски добрым, умным и ослепительно красивым. В особенности, когда смущаешься. Ну и что, что у тебя не такая жизнь о который ты мечтал с детства, прячась от реальности в инобытие. Поверь в себя. Есть все шансы вернуться к нормальной жизни. И я тебе в этом непременно помогу.

Послышался всхлип и твёрдый стук капель о ткань куртки. Коля плакал. Кажется, мои слова тронули его. Не могу ни сказать, что я был рад его пониманию, ведь когда-то и мне так помогли.

– Я убил себя и своего отца…

Всего несколько слов отняли у меня дар речи. Ожидать такого от него я никак не мог. Что сказать? Что сделать? Руки сами опустились, давая сбежать ему от меня. Я не хотел этого делать, но слова, как ком в горле застряли. Убийство — это тяжкое преступление, что карается законом. И неважно, сколько тебе лет и в каком ты классе. После его слов всё стало на свои места. Если он вернётся к жизни, то сядет или пойдёт на исправительные работы. В любом случае всё только усложнится.

– Но… Но! – Воскликнул я, сжимая кулаки. – Я всё равно люблю тебя и не дам тебе умереть! Ни здесь и не сейчас! – настойчивость в голосе предала мне сил, и я побежал за ним, крича в след слова, которые должны помочь ему осознать, что это всё ещё не конец.

  Смотря на движения Коли, можно сказать, что он давно перешагнул границы своих возможностей. Он точно уверен, что смысл его бегства далеко превышает понимание тех, кто пытается его остановить. Он настойчиво отталкивается от проваливающегося под ногами снега, двигаясь вперед. Я же выбивал максимум из своих сил в попытке догнать его. Металлически блеск в моих глазах источал непоколебимую жажду надежды.

Мы, как живые мерцания в истлевшем городе, двигались быстро и беспощадно, захватывая пустынную улицу всем своим бегом, оставляя лишь затянутое дыхание и возникшие во время бега легкие облачка в воздухе.

Вокруг сгущались тени, словно предвещали, что тайна, которая привела нас в это место, начинает складываться перед глазами. Но времени на её осознание не было. Да и не нужна уже.

Как только Коля стал заметно истощаться, он, измученный, замедлил свой бег, и наконец, обернулся, глядя на меня. Остановившись напротив, я в точности как он, стал восстановить дыхание.

– Пойми, ты мне очень дорог, и терять тебя я не хочу!

– Но ведь я не только суицидник, но и убийца!

Я стал замечать, как на большом расстоянии нас один за другим окружили высокие чёрные образы, похожих на того монстра с длинными руками, что напала на меня в ванной. 

– Какая разница, кто ты! Главное, я знаю, что люблю тебя и хочу быть вместе.

– Мне нет места в том чёрством мире.

– Прошу, доверься мне! Со мной твой мир будет выглядеть совсем иначе. – Я протянул к нему руку.

Монстры, словно незримые призраки, плавились, проникая в пейзаж ночного пустынного города. Им ничего не мешало в их непрерывном движении. Они обволакивали каждую преграду, будь то здания или гаснущие фонари. Каждое их движение было олицетворением холодной и безразличной тьмы, которая захватывала этот город.

По мере того, как время шло, плотность тени усиливалась, а Коля всё продолжал не замечать происходящее.

– Но я убил родного мне человека. Как ты можешь не бояться меня после этого. А что, если я убью тебя?!

 – Я уверен, что ты не просто так убил своего отца. А суицид — это влияние твоего поступка и выплеснувших эмоции. Мне же ты никак не навредишь, ведь ты не тот, кем себя считаешь. – Я сделал шаг, затем ещё один и ещё, пока меду нами не осталось и одного сантиметра. С каждым мгновением город сливался с черным небом, пока не остались лишь мы вдвоём. Я напоследок улыбнулся. – Мне с тобой было очень весело. Надеюсь, что мы ещё встретимся, и тогда я сделаю тебя самым счастливым человеком на свете!

Взгляд Коли безгранично устремлялся на меня. Я чувствовал, как его сердце билось сильнее при каждой следующей секунде. Кажется, что моя улыбка подарила ему маленький миг счастья, который разбудил в нем волну эмоций. Ее глаза наполнились слезами. Пронизывающие звуки рыданий разорвали тишину окружающей среды.

Коля слабо шептал, испытывая горе и сожаление:

– Я боюсь потерять тебя. Я боюсь, что мы не сможем быть вместе в том мире.

Его слова были как жаркий пепел, пронизывающий моё сердце. Я держал его в объятиях, пытаясь успокоить его.

– Ты мой любимый дурачок, – сказал я, усмехаясь и стирая с его лица реки слёз. – Мы стоим лицом к лицу, и ничто не сможет нас разлучить. Мы преодолеем вместе любые темные периоды, подобной этой.

В этот момент, между нами, что-то изменилось. Внезапно я почувствовал, как губы Коли нежно прикоснулись к моим губам. В нашем поцелуе мы нашли утешение и решимость бороться за свою жизнь. Его горячие дрожащие губы соприкасались мягко и осторожно, а я крепко и в то же время осторожно прижимал его к себе. Постепенно поцелуй становился не только источником утешения, но и проявлением нежности и любви. Тем самым мы создали самую прекрасную и глубокую связь.

Небольшие шумы, ранее казавшиеся неотчетливыми и ничтожными, вдруг стали громкими и неприятно ощутимыми. Кромешная тьма заставила нас слегка дрожать от неопределенного страха, который пришел с этим мрачным закрытием. Вуаль тьмы неуловимо окутала нас. Прикосновения стали испаряться в воздухе, оставляя за собой лишь ощущение ощутимого пропуска в полной пустоте. И все же, несмотря на непроглядную и мучительную тьму, мы встретились взглядами, сливаясь в последнем поцелуе.