Стайлз поднял глаза к небу и нервно выдохнул. Завтра полнолуние, а он чувствует себя так, будто это последний день в его жизни. Что с ним такое? В последнее время он чувствовал себя просто отвратительно. Пропал аппетит, постоянно мучила жажда, но вода не могла заглушить это чувство ненасыщенности. 

А ещё эти сны... отвратительные сны, в которых он впивается острыми клыками в собственное горло, чувствуя тёплую кровь, её приятный и такой стальной вкус. Видит в собственных глазах страх, слышит нервные вздохи и тихий шёпот. Слова совсем неразборчивые, ясно только одно - «помоги». Словно он зовёт кого-то на помощь, но кого? Скотта?

И почему-то это ещё сильнее злит Стайлза, того Стайлза, что вцепился массивной челюстью в человеческое горло и когтями раздирает грудную клетку, с наслаждением жмурясь, ломая рёбра.

И не это самое неприятное... Самое пугающее то, что он начинает думать, что это вещий сон. И уже завтра, в полнолуние, голодный зверь разорвёт его на кусочки.

Неуверенная и словно робкая капля коснулась его щеки, заскользила мучительно медленно вниз по бледной коже, обжигая своим холодом, словно выжигала себе дорогу. Стилински нервно вдохнул и закрыл глаза. Сейчас три ночи, а он торчит на заднем дворе своего дома, на жутком холоде и боится уснуть. Ведь во снах он вновь и вновь будет убивать себя и упиваться собственной смертью. Если отец узнает, то прибьёт его. Но сейчас тихо, в соседних домах уже давно потушен свет, люди спят и только он один такой ненормальный стоит под окнами своей комнаты и боится лечь спать.

Как Лидия терпела это сумасшествие? Когда понимаешь, что теряешь контроль над разумом, когда нервы отказывают, когда боишься собственных мыслей и видений... Неужели и у него появятся галлюцинации? А что, если так? И оставаться одному в такую минуту страшно. Ведь Лидия чуть действительно не сошла с ума. Он не готов остаться один в такой момент. 

Стайлз взял телефон и набрал номер Скотта. МакКолл не взял трубку. Стайлз прикусил губу, чувствуя нелепую детскую обиду. Почему чёртов друг, когда так нужен, оказался недоступен? Точнее, не соизволил ответить на звонок! А ведь если Скотту что-то приспичит поздней ночью, то Стайлз всегда рядом и всегда поддержит. Что же это у них за дружба такая?

Стилински попробовал набрать Мартин, но и та отказалась отвечать на звонок в столь поздний час, Эллисон была вне зоны действия сети. Можно было отправиться к Дереку в три часа ночи, но подсознательно Стайлз держался от леса как можно дальше. 

Постояв пару минут на холодном ветру и недовольно похмурившись, Стайлз направился в дом. Чувство, словно весь мир решил отвернуться от него, в сочетании грызущим одиночеством, навалились каменной глыбой. Страшное ощущение пустоты внутри.

На кухне было тепло, но горячий чай не прогнал леденящий холод; кофе кончился ещё вчера. И как Стайлз умудрился не купить какую-то жалкую баночку кофе? Он ведь теперь не протянет всю ночь без сна...

Просидев до четырёх и поняв, что сдаётся, Стилински поднялся к себе в комнату и, неохотно стянув одежду, лёг в постель. Уснул он быстро, на этот раз ему не снилось ничего. 

Нудный писк будильника прорвался в его сознание сквозь серую пелену сна; Стайлз потянулся к прибору и выключил его, но противный звук не прошёл. Стилински сел, жмурясь и потирая глаза, огляделся. За окном было темно... сколько же он проспал? И удалось ли ему вообще заснуть?

Стайлз, зевая, поискал свой мобильник, чтобы посмотреть время. Найдя телефон, он быстро пролистал список пропущенных звонков и сообщений. Он проспал долго, очень долго. 

— Сегодня полнолуние, — нервно выдохнул Стайлз и кинулся к окну, выглядывая на улицу. 

Он проспал весь чёртов день! Весь день и прогулял учёбу! Почему отец не разбудил его? Еще раз перечитав сообщение, он увидел одно от шерифа, в котором отец писал, что будет домой не раньше одиннадцати, но сейчас десять и... и была ещё какая-то дурацкая вечеринка.

В голове всё смешалось и путалось. Не зная, за что браться и кому первому перезвонить, Стайлз закрыл глаза и отсчитал от десяти до одного. Стало легче. Он направился к шкафу, вываливая вещи и ища что-нибудь в тёмных тонах. Сегодня чёртова вечеринка, и он посетит её, а остальные... да никому он не будет перезванивать, все и так будут на тусовке.

Спустившись на кухню и черканув пару слов на листке, что ночует у Скотта, Стилински-младший прикрепил послание к отцу на холодильник и, открыв дверку, недовольно прицокнул языком. Не было ничего такого, чем можно было бы перекусить на ходу, а в нём уже просыпался чудовищный голод.

— К чертям, — Стайлз кинулся к двери, на ходу хватая ключи от машины со столика и вылетая из входной двери, чуть не забыв ее запереть. И с чего это он, Стайлз, такой нервный?

Садясь за руль, Стилински чувствовал неясное возбуждение и острое желание мчаться, мчаться куда-нибудь на всех скоростях. Тусовка должна проходить на заброшенном заводе, на краю города. И какой идиот это придумал?

Весь путь до нужного места, Стилински проехал в полнейшей тишине. Не хотелось ни о чём думать, но мысль о том, что сегодня кто-нибудь умрёт, не давала ему покоя. И почему-то этим кто-то должен будет стать именно он.

Как же его задрали все эти чёртовы оборотни! Почему бы им дружно не лечь на землю, не вскинуть лапки к верху и не сдохнуть? Проблема всех времён и народов решена! Ни одно клыкастое и блохастое отродье не отнимет больше ничью жизнь! 

Подъезжая к заброшенному заводу, Стайлз уже чувствовал что-то неладное. Выйдя из машины, он не услышал ничего. Было слишком тихо.

— Это плохая идея, Стайлз, — сказал сам себе Стилински и двинулся в сторону больших дверей. — Сейчас же садись в машину и езжай обратно.

Возле высоких и тёмных дверей Стайлз остановился, слушая, как громко стучит его сердце. Он был взволнован, напуган и возбуждён. Разумный человек сел бы в машину и уехал. Просто развернулся и кинулся со всех ног прочь. Но почему же его вечно тянет на подобного рода приключения? Почему он не может быть нормальным и со страхом убегать из опасного места? Он ведь не особенный, он даже не оборотень и в случае чего не способен на регенерацию.

— Ты об этом пожалеешь, — тихим шёпотом предупредил сам себя Стайлз и распахнул высокую створку ворот, морщась от раздавшегося скрежета. 

В помещение было темно и сыро, в воздухе был неприятный запах ржавчины и чего-то горелого. Достав мобильный и подсвечивая себе путь, Стилински двинулся вперёд. 

Сердце бешено колотилось о рёбра, адреналин в крови вскипел и Стайлз уже бы не смог повернуть назад. Остановился он после четырнадцатого шага. Шаги считать было как-то успокаивающе. Внезапно позвонивший мобильник был выпущен из пальцев.

— Твою ж!.. — воскликнул Стилински подпрыгнув от испуга. Он мысленно проклинал звонившего и, постояв пару секунд, успокаиваясь, наклонился и ответил на звонок, заметив на дисплее имя лучшего друга. Он хотел бы высказать ему всё, что о нём думает, но МакКолл сам набросился на друга с обвинениями.

— Стайлз, какого чёрта ты трубку не берёшь, я же волнуюсь! Сначала позвонил ночью, а потом не пришёл на занятия и весь день не отвечал на звонки! Что с тобой происходит? И почему ты не на вечеринке? Здесь уже все, а тебя нет!

— Где нет? — не понял Стилински, резко распрямляясь. В том, что его лучший друг на вечеринке не было сомнений - из динамиков доносилась клубная музыка, девчонки визжали и смеялись.

— Как где? Возле старой школы. Ты что, забыл место встречи? — удивился МакКолл.

— Говоришь, что у школы... — тихо повторил Стилински, разворачивая пригласительное и освещая его телефоном. И правда, старая школа... тогда почему он думал, что заброшенный завод? Но нет, он ведь читал, множество раз смотрел на эту треклятую бумажку и прочитывал в миллионный раз. Поднеся телефон обратно ко рту, он с нервным смехом выдохнул: — Знаешь, Скотт, я похоже схожу с ума... как Лидия.

— Что ты имеешь в виду? — обеспокоенно спросил МакКолл.

Стилински вздрогнул, когда дверь за его спиной закрылась, погружая помещение в полнейшую темноту. Чьи-то тяжёлые глухие шаги раздались в большом помещении. Стайлз весь сжался от страха. 

— Похоже, тут начинается моя собственная вечеринка, — голос Стилински дрогнул. — Только я и моё воображение...

И, больше не говоря ни слова, он отключился, оставаясь в кромешной тьме. Чьё-то горячее и тяжёлое дыхание обожгло ему затылок. Его видение даже осязаемо... какая приятная новость.