Стайлз бежал не разбирая дороги, ветки под ногами ломались, он скользил по влажной листве, падал на колени, но тут же вскакивал на ноги и бежал дальше. В левом боку кололо, словно длинная и острая игла пронзала его насквозь. Лёгкие просто горели, каждый вдох был мучительным, но он не имел права останавливаться. Главное только вперёд, не сдаваясь. Голова гудела и немного кружилась, его начало подташнивать, силы стали покидать его и хотелось взвыть от отчаяния. 

Всё было как в этом дурацком сне! Стайлз чувствовал чей-то напряжённый взгляд, слышал чужое сердцебиение, которое почти слилось в единый ритм с его собственным и это пугало.

Кто-то большой и лохматый, возможно оборотень, а возможно кто-то ещё, гнался за ним. Стилински ничего не успел разглядеть, когда чья-то когтистая лапа вытащила его из машины, он только успел ловко вывернуться и побежал как можно дальше от опасности. Он не знал, кто и что с ним собирается сделать, но бежал наугад, уже даже не зная, где находится и ему казалось, что бежит он целую вечность. 

Его преследователь со своей звериной скоростью в считанные минуты мог бы его догнать, но нет, с ним решили поиграть в кошки мышки и пока глупой мышке получалось довольно правдоподобно убегать.

За то время, что он бежал, а по его подсчётам, это была целая вечность, Стайлз успел о многом подумать. Пару раз он думал о Питере, мысленно возвращался к разбитой машине у дороги и пытался вспомнить, удалось ли ему нащупать пульс или Хейл умер во второй раз. И это был, наверное, единственный раз, когда Стилински хотел, чтобы Питер был жив. У него нет шансов убежать от преследователя или справиться с ним собственными силами, а Хейл, пусть хоть какой-никакой, но когда-то в прошлом - альфа и вместе с ним росли шансы на выживание.

Пару раз Стайлз думал о том, что сейчас он остановится и упадёт лицом в землю, позволяя растерзать себя на мелкие кусочки, лишь бы прекратить эту пытку с бегом. Зачем он вообще убегает, если его судьба предрешена заранее? А ещё он вспомнил маму, её ласковые руки, когда она обнимала его маленького, стоило ему показаться на пороге родительской спальни, с лёгкостью распугивала всех чудовищ, что прятались под его кроватью и в шкафу, и порой, когда на улице шла гроза, сидела с ним рядом, рассказывая сказки, дожидаясь, когда он уснёт.

Подумал об отце, ведь совсем недавно просил его быть осторожным, который явно не перенесёт потерю сына и возможно, сопьётся с горя.

Подумал о Скотте, который будет чувствовать вину за то, что не спас друга. О Лидии... которой, скорее всего, будет всё равно.

Иной раз в его голове были и позитивные мысли, что он выживет и тогда Стайлз пытался придумать какой-нибудь хитрый план, пытался выбрать в темноте верную дорогу, но забредал в ещё больший тупик, натыкаясь на поваленные деревья, влетая в кустарники и чувствуя, как ветки со всей силы хлещут его по лицу, рукам и ногам. Был готов расплакаться от собственного бессилия, но продолжал бежать, словно в этом мире нет ничего более важного.

В какой-то момент Стилински всё же ощутил это странное чувство — единение со своим убийцей. Два сердца ударили в едином ритме и всё вокруг смолкло, только стук обоих сердец. И Стилински ощутил невероятную лёгкость, словно в боку уже не кололо, ноги не казались ватными, голова не кружилась, тошнота прошла и дышать стало невыносимо легко. Это был невероятный момент, но Стайлз продолжал бежать и ему казалось, что бежит он намного быстрее, чем раньше, а потом это резко всё отхлынуло и тело словно парализовало. Стилински тихо вскрикнул и повалился лицом на землю, успев вовремя выставить перед собой руки и немного смягчить своё падение. 

Кое-как он всё же перевернулся на спину и привстал на локтях, он пытался ползти, хотя тело словно одеревенело и перестало слушаться. Глотал воздух жадными большими глотками и был готов выблевать все свои внутренности, желудок сдавило, сердце словно сжали в тисках, но оно продолжало биться в едином ритме со зверем.

И вот, наконец, в темноте показались красные глаза, две огненные точки во мраке, от чего страх лишь сильнее парализовал тело Стайлза и он совсем перестал дышать. 

Оборотень приближался медленно, мучительно медленно, словно хотел упиться страхом в глазах беспомощного человека. Огромный и лохматый, он шёл такой тихой и лёгкой поступью, что под ним не хрустнула ни единая ветка. 

Теперь у Стилински точно нет возможности выжить. Он мог ещё где-то в глубине души надеяться на то, что ему удастся сбежать, но сейчас, когда собственное тело предало его, у Стайлза больше не было шансов.

— Кто ты такой? — хотелось закричать во всё горло, но вместо этого, с губ слетел тихий хрип, но для слуха оборотня этого было достаточно. — Что тебе от меня нужно?

Зверь не отвечал. Он приближался медленно, скалил зубы и тихо рычал, подавляя последние остатки воли Стайлза. Сейчас он властвовал над беззащитным человеком, повелевал его судьбой и жизнью. Этой короткой бессмысленной жизнью, что ещё пыталась сопротивляться.

— Оставь меня в покое! — Стилински прикрыл глаза и откинулся на землю, руки совсем не держали. По щекам заскользили непрошеные слёзы. Он умрёт вот так вот жалко, как последний неудачник и всё, что он может, это плакать? Если бы он мог, то сжался бы в крошечный комочек и дрожал от страха, но тело совсем не слушалось, словно стало чужим. Хоть Стилински и не видел оборотня, но чувствовал, как тот подходит всё ближе и ближе. Стайлз распахнул глаза, смотря на мутное небо и размазанные звёзды. Неужели это последнее, что он увидит перед смертью? С губ само собой слетело одно имя. Имя, которое он даже не собирался произносить: — Питер.

Оборотень недовольно зарычал. Он не просто зарычал, его глухое рычание прокатилось на много миль вокруг и зверь прыгнул на грудь беспомощного человека, сильнее вжимая его во влажную землю, острые когти впились в плечи, оборотень пастью уткнулся в шею, высовывая язык и проводя по нежной коже, оставляя противный мокрый след, заставляя трепетать от страха. 

Хищник разозлился не на шутку и Стилински не знал, чем именно вывел своего убийцу из себя. Когти вошли глубже в мягкую плоть и Стайлз не смог сдержать крик боли, что рвался из лёгких, которые сейчас горели огнём. В глазах потемнело, а тело пробила мелкая дрожь. 

Оборотень клацнул зубами возле уха, слегка задевая клыками скулу и оставляя неглубокую рану, а потом провёл по ней своим длинным и шершавым языком. 

Стилински подавился воздухом.

— Если хочешь меня убить, то сделай это быстро, — чуть ли не взмолился школьник. — Я не буду сопротивляться и убегать, только убей меня быстро...

Оборотень утробно зарычал и вновь уткнулся в шею, выпуская из плоти когти. В голове у Стайлза всё смешалось и он совершенно не знал, чего стоит ожидать от опасного зверя. То ли его сейчас будут рвать на куски, а то ли — как и сказал Питер — обращать. При мысли о том, что придётся пресмыкаться перед каким-то альфой, стало противно. 

Уж лучше умереть. 

Стилински дёрнулся и набрав в грудь как можно больше воздуха, закричал что есть сил:

— Питер!

Оборотень недовольно взвыл, впиваясь в плечо Стайлза зубами, прокусывая кожу, погружая клыки в нежное мясо и вонзаясь в кость. Стайлз закричал во всё горло, выгибаясь и вцепляясь в морду зверю пальцами, пытаясь её оттянуть. Он не понимал, что именно кричит, но единственное, что билось в голове — «Питер». 

Даже если Хейл и жив, в сознании ли он, услышит ли, придёт на помощь? Всё было не важно, Стилински вновь и вновь повторял имя единственного на свете существа, от которого зависела его жизнь. 

Оборотень разжал челюсти и отстранился. Он облизнулся и довольно прикрыл глаза, наслаждаясь кровью Стайлза. 

Стилински был готов проклинать всё на свете, в его голове моментально всплыла вся информация об укусах. При укусе человек обычно обращается, становясь бетой - оборотнем без воли, который не может контролировать себя при каждом полнолунии; оборотнем, который прислуживает альфе, но ведь и есть вероятность, что человек умирает от укуса или как в случае с Лидией, имея иммунитет, остаётся самим собой. Есть конечно и Джексон, который в виде исключения вдруг стал канимой, но ведь со Стайлзом это фишка не прокатит? Это ещё более худший способ пресмыкания.

— Да убей уже ты меня! — воскликнул Стайлз от негодования.

Но неожиданно оборотень, вместо того, чтобы наброситься, стал менять свою ипостась на человеческую. Стилински, прижимая руку к плечу, всё же сел и немного отполз, чтобы иметь возможность опираться спиной о поваленный ствол дерева. 

Стайлз наблюдал внимательно за тем, как оборотень вновь становится человеком и когда перед ним в полный рост встал обнажённый мужчина, Стилински сделалось дурно. 

Дурно от того, что он знал, кто это. 

Дар речи пропал сам собой, Стайлз не мог произнести ни звука, потому что в голове мгновенно сделалось пусто. Он не мог поверить собственным глазам. Да они, чёрт возьми, обманывали его!

— Ты? — единственное, что мог выдавить из себя школьник.

— Вот мы и встретились с тобой вновь, — ласково улыбнулся мужчина, приближаясь.

Стилински отвёл взгляд. Для него это было слишком — видеть перед собой голого мужика, уж лучше бы голодный и злой оборотень. Стилински инстинктивно попытался вжаться в ствол дерева, он бы вообще с радостью провалился сквозь землю. Какого чёрта всё обернулась так? Неужели его и вправду не собираются убивать?

— Ты бы не мог прикрыться? — немного подрагивающим голосом произнёс Стилински.

— Это ни к чему, — альфа присел рядом с укушенным парнем и, протянув руку, нежно коснулся его щеки. Стайлз дёрнулся, пытаясь отстраниться. Ему было противно это прикосновение. — Ну-ну, мой мальчик, тебе стоит быть более ласковым, скоро мы станем намного ближе, чем ты можешь себе представить.

— Я сразу предупреждаю, что я не из таких! — возмущённо воскликнул Стилински, скрипя зубами от боли и отодвигаясь. — У меня с моей сексуальной ориентацией всё в порядке, я западаю на девушек, как и положено любому представителю мужского пола, так что поищи себе другую игрушку на сегодняшнюю ночь.

— О нет, мальчик мой, ты понял всё совершенно неверно, — оборотень резко сжал его подбородок, разворачивая к себе лицом. — У меня гораздо более грандиозные планы, чем ты можешь себе представить. Секс с кем-то вроде тебя меня совсем не интересует. Я сделаю тебя сильнее, чем ты можешь себе представить, но придётся потерпеть. И если ты добровольно не будешь делать всё, что я тебе скажу, я заставлю тебя силой. Давай ты не будешь сопротивляться и я не сделаю тебе больно. А теперь, приступим к главному, — он отпустил Стайлза и когтём провёл по своему запястью, перерезая вену, от чего кровь хлынула довольно обильно, чем должна была. Поднеся руку к губам Стилински, альфа приказал: — Пей.

Стайлз отвернулся, явно не собираясь этого делать, за что получил довольно болезненную пощёчину и острые когти вонзились в больное плечо, погружаясь вместе с пальцами в плоть. Стилински закричал и уже не мог сопротивляться, чувствуя как к его рту прижали ладонь и во рту почувствовался металлический привкус крови. Пришлось глотать, чтоб не захлебнуться. Стайлз попытался отвернуться, но его схватили за волосы и, прижав к дереву, заставил пить кровь. После чего оборотень убрал руку, и рана стала довольно быстро затягиваться.

— Что ты делаешь? — Стайлз уже ничего не понимал. Разве для обращения нужно пить кровь оборотня? Что за ерунда?!

— А теперь скрепим наш союз поцелуем, — надавив на грудь Стилински, усмехнулся ему в губы оборотень.

Стайлз зажмурился, чувствуя, что уже не может сопротивляться, что его разум отказывается принимать реальность и уже плевать — будь, что будет. 

Альфа уже почти поцеловал Стилински, как чьи-то острые зубы вонзились в его шею и массивная звериная челюсть сжималась сильнее и сильнее, стремясь раздробить позвоночник. Стайлз тут же открыл глаза, услышав нервный вскрик своего убийцы и не поверил своим глазам. Большой и мохнатый оборотень перегрызал глотку альфе, что продолжал находиться в человеческой ипостаси. 

Стилински прижимал руку к больному плечу и не знал — радоваться ему или нет. Кто этот оборотень — друг или враг? 

Поняв, что пришедший на помощь оборотень расправился со своей жертвой и теперь внимательно смотрел на Стайлза, Стилински испуганно сжался. 

Глаза оборотня были голубыми, какими-то знакомыми. Хищник подошёл ближе и осторожно понюхал Стилински, а затем как-то неловко ткнулся носом в щёку и тихо заскулил. Стайлз совсем растерялся, не зная, что ему делать. Его рука робко дрогнула и коснулась загривка, осторожно поглаживая хищного зверя по жёсткой шерсти.

— Спасибо, конечно, но я думаю, что это немного поздно, — слабо прошептал Стайлз.

Оборотень внезапно стал менять свою внешность, вновь превращаясь в человека. Стилински обратно прижал руку к своей ране и нервно проглотил ком в горле, смотря на сидящего перед ним мужчину. Он боялся опустить взгляд ниже и поэтому произнёс с недовольством и разочарованием:

— Нет, я сегодня весь вечер вынужден пялиться на голых мужиков? Вы ведь испортите мою неокрепшую психику!

Оборотень не слушал его, он убрал руку Стайлза от раны, осторожно стянул джинсовку и футболку, рассматривая полученное повреждение. И пришёл к тому же выводу, что и Стайлз - поздно. Он посмотрел на перепачканный кровью рот и страшная догадка закралась в сознание мужчины.

— Ты пил его кровь?

— Господи, Питер, меня укусил оборотень, а ты о таком спрашиваешь? — насупился Стилински, но тут же добавил: — Да, он меня заставил...

— А поцеловать? Он успел тебя поцеловать? — в голосе Хейла зазвучало беспокойство и это очень не понравилось Стайлзу.

— Нет, — нервно выдохнул Стилински, отводя взгляд в сторону. У него не было сил, чтобы спрашивать что это значит, потому что всё тело стало покалывать и словно покрываться тоненькой корочкой льда. Ему стало ужасно холодно. — Питер, что со мной? Я чувствую себя... странно.

— Стайлз, — мужчина осторожно коснулся бледных щёк, заглядывая в карие глаза и произнёс твёрдым голосом: — Сейчас я кое-что сделаю, но ты не должен сопротивляться и полностью быть согласным с моими действиями. Ты меня понял? Стайлз, посмотри на меня!

Стилински мотнул головой, рассудок стал туманиться, всё поплыло и руки Хейла... он не чувствовал его рук. Смотрел в его глаза и чувствовал, как в груди растёт беспокойство. Он умирает, да? Сейчас он точно умирает. Во рту стало сухо, как в пустыне, жажда стала невыносимей, но в глазах продолжало темнеть. 

Стилински нервно втянул в себя кислород через нос и впервые ощутил тонкий аромат Питера. Нет, это был запах не взрослого мужчины, а волка. Это вообще невозможно было описать! Но впервые в жизни он испытал что-то невероятное, что-то необычное и ему это понравилось. 

Понравилось, как пах Питер.

— Стайлз, если ты не хочешь ужасных последствий, ты мне должен полностью довериться, — пытался донести до него Питер, но Стилински не слушал. — Чёрт возьми, скажи просто «да»!

— Зачем? — мотнул головой Стайлз.

— Если ты этого не сделаешь, то умрёшь мучительно и болезненно, — пояснил ему оборотень. — Поэтому скажи мне «да».

— Нет, — отказался Стилински. — Я не хочу становиться оборотнем, я не хочу быть бетой, уж лучше умереть...

— Стайлз, — повысил голос Хейл, встряхивая глупого человека. — Ты не станешь бетой, я тебе обещаю, просто скажи мне «да».

Стилински пару минут смотрел в глаза Хейлу, порой то моргая, то отворачиваясь, то вновь переводя на него взгляд. Он пытался сосредоточиться на словах мужчины. Он не будет бетой? Это и вправду звучит заманчиво! Но разве он доверяет Питеру? Разве ему можно доверять? Но от Питера так пахло, что не хотелось ему отказывать.

— Да, — зажмурившись, тихо прошептал Стилински.

— Вот и хороший мальчик, — с облегчением выдохнул Хейл, приближаясь к Стайлзу и целуя его в губы. Стилински всё равно ничего не понял, даже когда его губу прокусили до крови, потому что во рту и так был металлический привкус, он даже не понял, что в этом поцелуе его кровь из прокушенной губы и кровь Питера, из разбитой, смешались. Он уже ничего не понимал и не чувствовал, теряя сознание в руках оборотня. 

А Хейлу не хотелось разрывать поцелуй, ему хотелось целовать эти податливые уста вечно.

И как он теперь объяснит всё Стайлзу? Он ведь ещё как мальчишка, теперь ещё возненавидит Питера и всё же, от Стайлза пахло так, что хотелось взять его здесь и сейчас.

Бросив брезгливый взгляд на труп оборотня, Хейл скривился. Никто не должен знать о том, что произошло. Всю ночь придётся заметать следы, а потом начнётся самое сложное... приручить этого глупого мальчишку будет очень сложно. А ещё сложнее будет убедить его в том, что кроме Питера никто не сможет ему помочь. 

Теперь они связаны и это вряд ли понравится Стилински.