Рабочий день, к великому удовольствию приёмщика товаров, подошёл к концу. Сяо ступает за порог, где его встречает холодный воздух, толкающий засунуть руки в карманы синей куртки, едва защищающей от ветра. Однако это не препятствие — так, неудобство, на которое Сяо просто чихнёт.

Такая погода доставляет ему некоторое удовольствие. Наверное, потому, что когда дует в лицо и заглядывает в уши, мысли, словно муравьи, собирающиеся в одной точке и топчущиеся без конца, улетучиваются. Если бы можно было спать на улице, позволяя природе творить с собой что вздумается, Сяо бы лёг под ветхими ветками низенького дерева на детской площадке. Ночью мыслей особенно много, и они трансформируются в кошмары.

Пару минут он ходит, сосредоточенный на ощущениях от мороза, но вот мысли опять подкрадываются: благо, это не те, которые доводят до умолишения и затворничества. Обычные или же совсем необычные мысли о школьной рутине, которую сегодня скрасил день самоуправления. А точнее школьник, чьим учителем Сяо довелось стать. Ничем не примечательный, кроме своего одиночества, девятиклассник.

Какой-то девятиклассник смог смутить его.

Сяо снова заводится от этого безобидного факта. Старшеклассницы толпами бегали за загадочным парнем с красивым лицом и хорошими манерами, и от всех них Сяо держался подальше. Он даже ни с кем близко не дружил из класса, разве что с Лизой. Предпочитал людям компанию книг в библиотеке. Однако парни с ним флиртовали впервые. И чувства это вызывало неоднозначные. Сяо не был гомофобом, но всегда рассматривал свою ориентацию исключительно как гетеросексуальную. И хоть отвергать кого-то ему было не впервые, Сяо беспокоился о мальчике — тот выглядел чувствительным, и о нём хотелось позаботиться, а не обидеть, пусть и нечаянно.

В подъезде резко становится душно, в нос врезается мусорная вонь. Сяо привычно поднимается по лестнице с кислым лицом. Но на нужном этаже его черты расслабляются в удивлении. Рядом с соседней квартирой стоит тот самый мальчик. Сяо пару секунд тупит, прежде чем перейти последнюю ступеньку.

— Ты что, меня сталкеришь?

Юноша поворачивается, молчит, оглядывая Сяо снизу вверх, и наконец изрекает:

— Я здесь живу.

«Живёт?» — Сяо думает, что это шутка. Соседи всегда были слепой зоной, но не может быть всё настолько иронично, что загадочный поклонник его сосед.

— А чего стоишь? — Сяо скрещивает руки на груди, без доверия упираясь во встречного, которого ситуация как будто и не трогает вовсе.

— Забыл ключи в квартире. Дядя с тётей вернутся только через час. Жду.

Сяо ещё секунд пять испытывает его и уже разворачивается, шаря по карманам в поисках ключей, как голос в запомнившейся равнодушной манере разносится по этажу:

— Не знал, что ты там живёшь. У тебя чудесные бабушка и собака.

Нет, это точно шутка. Бабушка рассказывала о некоем соседском мальчике, который временами составляет ей компанию в прогулках, чрезвычайно милом и полном любви к Раю. Но не может же этим соседом оказаться человек, который умудрился заболеть любовушкой к Сяо.

Сяо гадает, когда именно мальчик заболел. Виделись ли они раньше, чтобы Сяо мог запомниться юному сердцу, или это случилось сегодня — тогда судьба точно решила развлечься, повторив их встречу.

В любом случае Сяо не может оставить мальчика одного. Если бы бабушка об этом узнала, расстроилась бы: она относилась к соседу как к родному внуку. Ох уж эти пожилые люди, готовые принять в семью любого, кто проявит к ним хоть долю внимания.

— Если устал, можешь зайти переждать у меня.

— Устал. — мальчик не думает долго.

В квартире тихо и темно. В узком коридоре не найти выключатель, и её обитатель не спешит осветить пространство, раздевается как есть.

— Можешь посидеть в гостиной.

Он моет руки и раздумывает, как поступать дальше. Если бы не нежданный гость, Сяо бы ушёл в комнату, упал на кровать и всё. Не столько его тело устало, сколько эмоциональный ресурс иссяк, потому пустое лежание было необходимой частью повседневности. Но оставлять случайного подростка одного наедине с бабушкиными вещами, в случае пропажи которых у той скорее всего случится инфаркт, не лучшая идея. Сяо не подозревает незнакомца в клептомании или в отсутствии нравственных качеств, остановивших бы от воровства, но лучше оставаться начеку. Он проходит в гостиную, где юноша уже разместился на диване и сейчас неотрывно смотрит на уснувшую на полу собаку.

— Как тебя зовут-то? — неопределённо вздохнув, Сяо садится, согнув ноги на диване в колени, и достаёт из рюкзака, брошенного рядом, пачку чипсов.

— Рейзор.

— Будешь? — протягивает раскрытую пачку.

— Какой вкус?

— Огурцы и шпинат.

— Нет.

Сяо жмёт плечами и разрывает пачку. Жуя чипсы, он сосредоточенно смотрит на мальчика, и уходит вглубь себя: там будто растёкся черничный йогурт и струйки сладкой липкой жидкости попали на элементы отлаженного механизма, который позволял Сяо оставаться непроницаемым и невозмутимым, равнодушно принимая любые удары и повороты жизни. Лишаться такого полезного умения Сяо крайне не хочется, потому он упорно вычищает последствия потопа до мельчайших следов: как будто не было ягодного аромата и в груди не укалывало при взгляде на Рейзора, на блеклые губы и большие беспомощные глаза. Сяо понимает бабушку и её ласковый тон, когда она говорила о соседе. Он чувствует братскую ответственность, хотя братьев у него никогда не было.

— А что ты имел в виду под… не по адресу?

— Что?

Вопрос, неожиданно разнёсшийся по комнате, не сразу доходит до слуха Сяо. Он сидит ещё полминуты, когда настигает осознание, что прозвучал голос Рейзора, голос, нёсший смысловую нагрузку.

— Что ты имел в виду. Когда сказал, что я не по адресу.

— Ну… я не встречаюсь с парнями.

Рейзор не реагирует. Выражение его лица остаётся прежним, но Сяо кажется, будто он усиленно о чём-то рассуждает. Может, переживает разочарование. А, может, и разбитое сердце. Хотя Сяо не видит себя подходящим на кандидатуру сердцееда. Возможно, людям просто скучно, поэтому они фантазируют о хоть сколько-то симпатичных парнях. Лучше бы занялись чем-то полезным и целесообразным. Или дружно покончили с собой, очистив землю от своих безрассудства и глупости.

— Не расстраивайся… — зачем-то говорит Сяо. И когда он вообще поддерживал кого-то, кого отталкивал? — ты милый. И ещё найдёшь себе пару. Только будь осторожней. Быть смелым круто, но в мире много ублюдков, которые не против намылить рожу геям.

Внезапно полная эмпатии речь таки производит впечатление на Рейзора. Он поднимает голову:

— Но я тоже не встречаюсь с парнями. Ни с кем.

— Ладно… — мычит застигнутый врасплох Сяо. — Тогда у меня вопрос. Зачем ты со мной флиртовал?

— Я не флиртовал. Я хотел подружиться.

Сяо вспоминает, как именно Рейзор завёл разговор, какие изречения выбрал, чтобы изъясниться, как они Сяо взбудоражили тогда и как будоражат сейчас, хотя это всего лишь воспоминание.

— Знаешь, у тебя плохо получается дружить.

— Я знаю.

«Я знаю», комично безэмоциональное, разносится в голове, и Сяо что-то толкает в спину, заставляя смех вырваться наружу и разлиться чистящим средством по раскалённому напряжением воздуху. Сяо становится легче. А Рейзор выглядит таким же, как и минуту назад и каким будет минутой позже — похоже, он всегда такой. Похоже, он существует в соответствии со своим механизмом, а, значит, и его потрепала жизнь. Значит, Сяо не сделает хуже, если войдёт в неё, привнеся кусочек своей трагедии. По крайней мере он хочет в это верить, ведь необнаруженные капли черники молитвенно просятся дружить.

— Но ты не один такой, я тоже не умею, — он застенчиво улыбается. — Мы можем не уметь вместе.

— Но я хочу научиться. Иначе у меня не будет друзей.

— Ты не понял. Я… я хочу… короче, ты хотел дружить, давай дружить.

Пока до Рейзора доходит сказанное, Сяо вскакивает и смущённо удаляется на кухню. Он не уверен, что другу — какое забавное слово — нравится есть, но готовить всё равно не собирается, поэтому разогревает то, что имеется в холодильнике, и надеется, что к моменту возвращения в гостиную смущение скроется.