Серые пряди в самом деле поменяли образ Рейзора на сто восемьдесят градусов. Он смотрел на себя в зеркало, смотрел на Сяо, смотрящего на него, и видел, как они оба сбиты с толку. Но это лучше, чем реакция тёти с дядей, которые устраивают истерику из-за нового цвета. Следуют всевозможные претензии: от "ты нас не уважаешь, почему не поинтересовался нашим мнением" до "так делают либо гопники, либо педики" — все Рейзор успешно переносит, затаивая злость в себе, как и привык. Однако опекуны вплетают в разговор Сяо, что задевает слишком сильно, чтобы смолчать.

— Сяо ни в чём не виноват, — шипит Рейзор. — Я сам решил покраситься. На меня никто не влиял. И мои волосы красивые.

— Ты должен сейчас же прекратить с ним общаться, — тётя складывает руки на груди. — что дальше? Набьёшь татуировку? Проколешь уши? Ну? До чего он ещё тебя довести хочет?

— Он не заставляет меня ничего делать. Он хороший.

Её муж смеётся и встаёт рядом, уплотняя стену перед Рейзором.

— Ты ещё юный, и тобой легко манипулировать. Не стоит верить всем подряд.

— Я позволяла тебе с ним общаться, только потому что он был твоим единственным другом, но это уже ни в какие рамки не лезет!

Рейзор тяжело вздыхает. К горлу подступает ком.

— Вы с ним даже не разговаривали, — бормочет он, ибо громкость голоса может сорвать в слёзы. — Вы ничего про него не знаете.

— Рейзор, внешность людей говорит сама за себя, — улыбается дядя. — Ты должен уметь считывать эти сигналы.

Опять уметь какие-то немыслимые вещи. Злость ударяет в затылок, раздражение копится. Рейзор массирует виски, чтобы эмоции, красным цветом пронизывающие голову, растеклись и окрасились в синий. Старается заглушить докучающий голос старших, врезающийся в уши вновь и вновь. И внезапно ему приходит идея.

— Я приглашу его на ужин. Вы убедитесь, что он не такой.

Тётя с дядей переглядываются. Рейзор бы изучил их мимику, чтобы понять, какие злодейские планы они строят, но предпочитает держать ум трезвым, а взгляд свежим.

— Хорошо. Но если он нам не понравится, ты больше не посмотришь в его сторону.

— Я не собираюсь заключать сделки. Просто познакомьтесь с ним. И прекратите говорить гадости.

Перед тем как тётя успеет заладить про неуважение к старшим, Рейзор стремительно выходит из гостиной в коридор. Сегодня намечаются семейные посиделки.

— Сомневаюсь, что это хорошая идея, — бросает Сяо, стоя у двери соседей. — Я не самый дружелюбный человек, способный сразить мать любого товарища.

— Веди себя как обычно. Они считают, что ты наркоман, гопник и бабник. Так что тебе просто надо быть собой. Чтобы они поняли, что не правы.

Сяо пожимает плечами, вздыхает. Кажется, он хотя бы смирился и морально подготовился. Так что миссию спасти отношения можно начинать.

— Мы пришли, — кричит Рейзор, разуваясь на пороге. Тут же в коридор вылетает тётя.

— Здравствуйте! А ты тот самый Сяо? Рада наконец познакомиться.

— Здравствуйте. И я рад.

Рейзор поочерёдно смотрит на лица тёти и Сяо и удивляется, видя улыбки. Неужели они так быстро уняли волнение и решили открыться друг другу. Тогда и смысла начинать ужин нет.

— Надеюсь, ты любишь свиной суп с бамбуком, Сяо? Мой муж славится вкуснейшим свиным супом!

— Жду не дождусь попробовать, мисс.

Столько энтузиазма в голосе. Рейзор впервые видит парня таким. Ярким, громким, энергичным — как будто подменили. Чем дальше жизнь, тем больше Рейзору понятно, что он, наверное, никогда не разберётся полностью в Сяо, продолжающем раскрываться с удивительных сторон.

По виду щедро накрытого стола становится ясно, что к трапезе опекуны готовились старательно. Там и любимые блюда Рейзора, и общепринятые закуски, и даже миндальный тофу, который Рейзор обязательно просил приготовить. А он думал, что тётя заставит Сяо есть хлеб, запивая водой, раз испытывает к нему столько отторжения, но она не поленилась украсить комнату миксом дразнящих аппетит запахов — в голове не укладывается, зачем так утруждать себя ради человека, от которого хочешь избавиться.

— Приятного аппетита, — тётя с улыбкой смотрит на всех за столом, затем переводит взгляд на подопечного. — Рейзор, убери локти со стола.

— Кхм, кхм, — муж одаривает её долгим взглядом, в котором она непостижимым образом различает некий сигнал и сразу переводит тему, не дожидаясь, пока Рейзор исполнит повеление.

— Так ты живёшь рядом? Я видела тебя иногда, но никогда не думала, что вы с Рейзором можете подружиться.

— Рейзор отличный парень, почему нет, — бросает Сяо, размешивая в еду приправу.

— Просто он у нас немного отстранённый и... — Рейзор хмурится в ожидании, пока тётя придумает какую-нибудь унизительную характеристику. — Плохо сходится с людьми?

— Да? Что ж, вероятно, мне повезло, мы поладили.

— И мы очень рады этому.

Рады? Рейзор совершенно не понимает свою тётю. Ещё днём она говорила обратное, порождая в нём желание разрушить всё на свете в страхе потерять немногое, что его привлекает в жизни. Где-то ложь обязана таиться, не могла же она за пару часов поменять своё мнение. Но он не уверен, где именно, ведь врёт она ему так же часто, как и не членам семьи.

— Ты же заканчиваешь одиннадцатый класс, да, Сяо? — интересуется дядя. — Куда поступишь после?

На этой ноте уже врёт Сяо, потому что заливает про увлечение юридическим делом, которого у него и в помине нет, и вообще он рассказывал, что скорее всего продолжит работать в пункте выдачи, ибо им с бабушкой вполне хватает зарплаты с пенсией, а напрягать себя обучением в университете, не имея ни к чему страсти, в таком случае бессмысленно.

— Да у тебя вся жизнь наперёд расписана, — смеётся дядя. — Какой ответственный молодой человек.

Тётя фыркает:

— Стоило бы тебе у него поучиться, Рейзор. А то всё заладит: ветеринаром хочу, ветеринаром.

— А что не так?

— Нужно выбрать профессию посолиднее и перспективнее, — вздыхает она. — Как ты всё не поймёшь, дитя.

— Но ты сама работаешь учителем в школе уже десять лет.

— Поэтому и напутствую, чтобы не повторял моих ошибок.

Рейзор поджимает щёку и устало вздыхает. Спорить бесполезно — он пробовал раньше, и путного из этого ничего не выходило.

— А кем работают твои родители? — интересуется тётя.

— У меня нет родителей, я живу с бабушкой.

— Прошу прощения, мои соболезнования.

— Всё в порядке, спасибо.

— А что с ними случилось? — спрашивает Рейзор. Они не поднимали эту тему раньше, но этот вопрос всё же иногда донимал. Правда, ответ на него даже озвученный не озвучивают.

— Ну как тебе рисовые пампушки? — вмешивается тётя.

— Очень вкусно, вы мастер своего дела.

Решив, что его не услышали, Рейзор повторяет:

— Сяо, что случилось с твоими родителями?

Тот поворачивается к Рейзору с не виданным раньше выражением — никакие подсказки прошлого не помогают распознать.

— Рейзор, принеси мне другую ложку, будь добр, эта какая-то странная, — снова вмешивается тётя. Но Рейзор не смеет её ослушаться. Он и так смущен неожиданной реакцией парня, и находиться в комнате без возможности разобраться в произошедшем было бы дико неловко. Поэтому он проводит столько времени на кухне, будто все ложки в мире исчезли, и он проходит непростое испытание в попытках найти хоть одну.

Когда Рейзор возвращается, за столом вновь стоит оживленная беседа, в которую он больше не вслушивается и не пытается влиться, боясь вновь сказать что-то не то. Даже есть больше не хочется, и он удручённо стукает друг об друга кусочки мяса в тарелке. В прочем его "отсутствие" как будто не замечают — будто так и надо, будто и правда не будь его на ужине, ничего бы не изменилось. И от этого ещё тоскливее. На всякий случай во время дессертов он даже уходит в ванную провериться, не собираются ли у него слёзы на глазах и не ждать ли других сюрпризов от любимого тела.

По итогам ужина Рейзор может сказать, что ничего точно не может сказать. Его опекуны, конечно, выглядят дружелюбно настроенными, но он не уверен, настоящая ли это эмоция или просто маска. Окончательный приговор вынесут после.

— Спасибо, что пришёл, — в очередной раз прощается тётя, наконец выпуская их со Сяо за порог квартиры и запираясь. Рейзор выжидает неловкую паузу, надеясь, что парень что-то скажет, но тот молчит, задумчиво глядя в окно на этаже.

— Как тебе?

— Неплохо. Надеюсь, прокатило.

Рейзор кивает и собирается вернуться к себе, раз разговора можно не ждать, но Сяо продолжает через утомительные секунды:

— Я пойду подышать воздухом.

—  Понял.

— Не пойдёшь со мной?

— А, пойдём.

На самом деле Рейзор разрывается между желанием и нежеланием, ибо ощущение, что Сяо его презирает, не покидает с того самого злосчастного вопроса, а ведь он всё ещё не понимает, что сказал не так. Но надеется, что это всё его воображение, и под звёздами они посидят тихо-мирно, а не разойдутся навсегда и навечно.

Под звёздами, как всегда в эту зиму, морозно и опадают мелкие снежинки, медленно и плавно, увлекая внимание, пока не встретят свою кончину, соприкоснувшись с землёй и растворившись в ней. Было бы замечательно просто смотреть на снежинки, а не вести серьёзные разговоры, к которым Рейзор не готов, чувствуя себя и виноватым, и отверженным, и прочее-прочее, но. Сяо долго не молчит.

— Ты какой-то притихший был. Что-то случилось?

Это самый подходящий момент, чтобы признаться в морочащих ум сомнениях, но Рейзору приходится побороться с собственными стенами, чтобы наконец безвыходно выложить правду:

— Когда я спросил про родителей. Ты не ответил мне. И странно посмотрел — я не понял, как это понимать. Я боялся, что ты больше не заговоришь со мной.

— Я похож на такого человека?

— Нет. Я просто испугался.

После просмотра кучи романтических комедий, романтических драм, романтических детективов и тому подобного в надежде чуть лучше понять концепт отношений Рейзор пришёл к выводу, что то, как он среагировал на безобидный взгляд Сяо и единичное игнорирование в обществе принято называть "истеричкой". Он чувствует невероятную неловкость. Может, даже лучше, захоти Сяо с ним расстаться — зачем тратить время на тех, кто заводится по любой мелочи. Но Сяо берёт его за руку, снимает с неё перчатку и, спрятав в карман своей куртки, согревает в своей ладони.

— Извини, что заставил беспокоиться. Я просто, — Сяо вздыхает, роняя голову в колени. — Честно, сначала я разозлился. Типа "зачем он спрашивает это именно здесь, именно сейчас, когда мне явно неудобно об этом говорить?" Но я успокоился. И понял, что ну. Ты же Рейзор.

— Да, я Рейзор...

— Я имею в виду, что ты не хотел мне зла, просто мог сказать не подумав. Да и ты не знал, что для меня это тема, о которой я не люблю говорить.

— Это как про близость с Е Лань?

— Что? Нет, то другое совсем, — пока Сяо прыскает в кулак, Рейзор хмурится: а в чём разница. — Ладно, тебе я, наверное, могу рассказать.

— Про Е Лань?

— Про родителей.

Рейзор решает не сообщать, что про прошлое с Е Лань было бы послушать куда интересней. Вместо этого вглядывается в лицо возлюбленного, намереваясь сопоставить визуальные эмоции с личной историей, которую Сяо готовится ему доверить. Луна, большая и круглая, ложится холодным светом на тонкие очертания и делает взгляд янтаря ещё чарующей.

— Мне было пять лет. До этого моя семья жила вполне нормально, маму я очень любил, от биологического отца меня не тошнило. Но он как-то умудрился с женой и маленьким ребёнком подсесть на наркоту и набрать дохуллион долгов. И, конечно, не придумал ничего гениальнее как вступить в группировку. А там не просто накопить ещё больше долгов, но и оказаться под прицелом полиции. Из-за этого мудака мы постоянно были в разъездах, в семье начался разлад, ежедневные ссоры, он начал бить маму. В конце концов в один день к нам в квартиру просто ворвались какие-то люди из другой группировки. Они выстрелили в маму. Он решил использовать меня как щит, но до него они тоже добрались. Ну, меня оставили, суки, а лучше бы, — Сяо закусывает губу, смотрит на Рейзора украдкой, и продолжает. — В общем, меня забрала бабушка по маминой линии, и я живу с ней с шести лет, получается.

Рейзор сосредоточенно слушает, складывая кусочки пазла в голове. Что-то внутри него ломается, стоит всплыть образу маленького Сяо, беспомощно оглядывающегося, пока звон в ушах не стихает, а пол окрашивает кровь родителей. Рейзор не может ничего выдать: сначала, потому что переваривает, потом, подыскивая нужные слова. Вспоминаются только сцены из тех же романтических фильмов, которым он не доверяет, но к которым прибегает от безысходности.

— Как ты?

Сяо пережёвывает губы и не отрывается от лунного света. Наверное, тоже пробует в слова — а, может, в них сейчас и нет надобности.

— Последний раз, когда говорил об этом Е Лань, ревел в стельку пьяный, — усмехается он. — А сейчас, ого, даже не трясёт. Я что, повзрослел?

Рейзор сжимает его руку в кармане крепче:

— Таблетки действуют.

Кладёт голову на чужое плечо и утыкается носом в щёку. Сяо распахивает широко глаза и замирает. Дабы не сеять заблуждений снова, Рейзор сразу уточняет:

— Я видел в кино, что так делают. Что-то не так?

— Нет, просто неожиданно... Ты милый очень, невыносимо.

— Милый? — грудь распирает от того, как сердцу, наполненному любовью, внутри тесно. И даже художественные произведения не помогают, ведь мысли, спутанные в дурмане, вытесняют все романтические сцены из памяти. Так хорошо и так страшно одновременно, что Рейзор стремительно меняет тему. — Не думал, что ты можешь быть таким оживлённым. Каким был на ужине. Как будто и не ты вовсе.

— Это и не я был, — смеётся Сяо. — Начальник часто ругает меня за равнодушие к клиентам и просит брать пример с Ху Тао. Обычно я его игнорирую, но, чтобы задобрить твоих родственников, её манеры самое то.

— То есть ты не только соврал им, но и притворялся?

— Соврал?

— Про юриста.

— А, ну. Да.

— Врать плохо, — Рейзор качает головой. Не то чтобы он возмущается за обманутых опекунов, скорее за обманутого себя.

— Почему?

Кажется, впервые этот вопрос задаёт Сяо, а не наоборот. И Рейзор озадаченно крутит шестерёнками, чтобы по происшествии размышлений выдать:

— Тебе же верят.

— Ну-у, по сути, когда я им соврал, они мне не верили. Зато после моего обмана они мне поверили, и теперь я не буду им врать.

Железная логика. И не поспоришь. Правда, Рейзор всё равно чувствует в ней изъян, но обосновать словами не может, так что осмыслит вопрос позже.

— Рейзор, прости меня, — вдруг говорит Сяо.

Рейзор всё ещё не понимает концепта извинений, но уточняет:

— За что?

— Я разозлился ещё, потому что мне всё казалось, что ты воспринимаешь меня как друга, а не парня. Я не знаю, звучит странно, просто это изводило меня последние дни. И сегодня проявило себя. Но я не должен был в тебе сомневаться.

— ...Почему не должен был?

— Потому что если мы не будем верить друг другу, то у нас ничего не получится. Поэтому я буду верить тебе. И себе тоже.

Сяо бережно берёт руки Рейзора в свои, как хрупкую снежинку, и подносит к губам. Его губы сухие и холодные. Но Рейзору тепло адски.

— Я не знаю, как реагировать, — признаётся Рейзор. — В кино такого не показывали.

— Сколько ты их уже посмотрел?

— Я не считал. Но, наверное, больше сорока штук. Я зачастил с этим.

— И впрямь зачастил, — Сяо обнимает его талию в кольцо рук и укладывает голову на его плече, внезапно липкий. Хотя обычно это удел Рейзора, но он очень даже за поделиться тягой касания. А взамен хотел бы получить от Сяо веру, чтобы держать сердце открытым, какое бы сомнение ни мучало насчёт того, стоит ли им быть вместе. Пускай сейчас сложно, он научится верить обязательно — и не такому учился. В конце концов, даже герои кино не могут с первого раза в друг друге разобраться в пределах полутора часов.

А со Сяо у Рейзора впереди целая жизнь.