Ви наливает вино в кубок и начинает осознавать, что после еще нескольких вечеров в компании Джонни она точно сопьется — может быть, чародей может вылакать целую бутылку, почти не пьянея, а вот ее уже пошатывает. Это нехорошо, потому что в «Посмертие» выбралась Паучиха, прикрытая капюшоном, и Ви нужно быть настороже, следя за движениями ее тонких пальцев.

— Итак, возможно, вы знаете, что Оксенфурт построен на старых эльфских развалинах, — говорит Мерфи, окидывая их строгим взглядом. Ви думает, что чародейка могла бы учить кого-то магии, такой у нее уверенный преподавательский тон, — скажем, в таинственной Аретузе. Но сейчас не то время, чтобы пестовать магические таланты, вот ей и приходится иметь дело с необразованными наемниками.

— Мне казалось, это Новиград отстраивали на эльфском городе, — говорит Ви.

Она слышала всякое на улицах и встречала людей, которые рассказывали, будто докопались до сокровищ остроухих. Вряд ли это была правда: насколько Ви знала, древний фундамент прятался под Храмовым островом, а он тщательно охранялся. К тому же, успешные кладоискатели не ходят в обносках и не просят денег на водку в долг.

— Почти у всех крупных человеческих городов эльфское основание, — поясняет Джонни, покачивая кубком с вином. Алая жидкость почти облизывает рукав. — Наш народ очень не любил усложнять себе жизнь, поэтому пользовался уже готовым.

— Это несправедливо, — бурчит Ви, запивая возмущение вином. Она представляет сказочные эльфские дворцы на месте знакомых ей гнилых трущоб — и кому понадобилось извращать древний город?..

— Мы здесь не про проблемы остроухих пришли поговорить, — одергивает ее Джонни. — Так ты, Мерф, хочешь сказать, что вампир, которого мы ищем, прячется где-то в старых катакомбах?

— Больше негде, мои люди не сумели ничего найти в городе. То место, где вы сожгли гнездо катакана, расположено гораздо выше, там кладка новее, — кивает Паучиха, — судя по всему, придется углубиться в старые ходы. Там многое обвалилось, но я попыталась раздобыть карты. Что любопытно, букинист, с которым я знакома, сказал, что этими картами недавно интересовались Охотники — якобы потому что под городом могут прятаться беглые чародеи.

Джонни откидывается на спинку поскрипывающего стула, задумчиво кивает. Ви знает, о чем он думает: подземелья — удачное место, чтобы что-то спрятать. Или кого-то. Вампир не может просто разгуливать по улицам, особенно — когда в Оксенфурт заглядывает поохотиться ведьмак. А значит, ему нужен тихий угол. Тихий, темный, сырой угол, если все байки про вампиров — это правда.

— Я нашла для вас один из входов, он в колодце вот здесь, — говорит Мерфи, кладя перед ними карту с обведенной точкой. — Люди короля точно пользуются другим, но все это слишком секретно. Однако есть подозрение, что дорога идет из-под университета.

— Да уж, вряд ли они девок в колодец скидывают, — ухмыляется Джонни. — Что, Ви, готова немного намокнуть?

Она обреченно вздыхает, когда Джонни произносит именно ту шутку, о которой она думала, и задевает его локтем по ребрам. Паучиха наблюдает за ними настороженно, словно боится, что Джонни вот-вот полыхнет огненным заклинанием, которое слижет Ви волосы и половину лица, но тот только тепло улыбается и треплет ее по плечу цепкой серебряной рукой.

— А что насчет ведьмы, Брижитт? — уточняет Джонни. — Ты за ней не проследила?

— Живет в общине беженцев, похоже, она травница, — поясняет Мерфи. — Мои контакты ничего необычного не увидели. Может быть, она умеет колдовать. Скорее всего — еще одно переходное звено. Найти ее и поговорить можно, — она окунает тонкий палец в кубок Ви, соблазнительно улыбаясь, и впечатывает его в карту, оставляя словно бы кровавое пятно, — вот здесь!

— Мерфи любит эффектные жесты, — снисходительно замечает Джонни, пока Ви оторопело рассматривает карту.

— Роберт тоже. Смотри, не сожги весь город, мне здесь нравится, — напоследок говорит Паучиха, прежде чем попрощаться и бесследно исчезнуть, затерявшись среди толпящихся людей.

Некоторое время они сидят, привалившись друг к другу, и рассматривают карту. Нужно бы отчитаться перед Горо, но для этого придется попросить Бестию передать весточку, а Джонни как будто бы ее сторониться. Ви его понимает: ей тоже не хочется встречаться с этим пристальным, каким-то древним взглядом.

— Он почти у нас в руках, — старается подбодрить ее Джонни. — Отдадим Горо его голову — и будем свободны.

Они могут быть свободны и сейчас, просто бросить все и сбежать, но Ви каждый раз прикусывает язык и думает о своей трусости, когда размышляет об этом. Да и не нужно им лишнее внимание, чтобы их лица висели на каждом столбе в розыске — на случай, если они захотят вернуться в Новиград.

— Не думал, что делать дальше? — спрашивает Ви. Он качает головой — привык к вечному странствию. — Я недавно размышляла… Хочется уже оказаться подальше от войны, я устала от крови, от чудовищ. Я… — Она устало обнимает себя руками, словно пытаясь согреться. — С детства твердила себе, что я сильная, что я могу справиться с чем угодно, но постепенно от этого сходишь с ума. Я не хочу больше умирать на болоте, сражаясь с какой-нибудь тварью за пару плесневелых монет!

Возможно, вино развязало ей язык, но Ви пьет снова, залпом. Горло обжигает, и она понимает, что ей хочется разрыдаться — впервые после смерти, после того, как она узнала о том, что умерла. Теперь эти страхи приходят к ней по ночам и опутывают хищными щупальцами. В темноте что-то душит Ви, сдавливает горло, пока она не забывается тяжелым, мутным сном, больше похожим на обморок.

— Можем поехать куда-нибудь в Туссент, — негромко предлагает Джонни, крутит бутылку из непрозрачного черного стекла, чтобы посмотреть на этикетку. Конечно — край вина и сказок. И рыцарей. Ви невольно улыбается.

— Прости. Мне не стоило так напиваться и ныть. Я тут не самая несчастная, и вообще…

— Ви, успокойся. Жизнь долгая, можем поехать куда угодно! — Джонни касается ее щеки, не гладит, а просто прижимает теплую человеческую ладонь, и от этого как-то легче дышится. Может быть, он ее околдовывает, Ви не может точно сказать, но ей хочется остаться в этом моменте подольше. — Иди отдохни, — советует Джонни, когда у нее начинают слипаться веки. — А я суну башку в пасть бесу… то есть поболтаю с Бестией.

— Может, я с тобой… — неуверенно предполагает Ви, но тяжесть пуховым одеялом налетает на нее, придавливает к лавке, заставляя сонно заморгать. Ей больше всего хочется свернуться клубком, как кошка, и заснуть. Желательно — у Джонни под боком.

— Ну нет, если Бестия увидит, что у тебя глаза на мокром месте, она мне голову откусит, — смеется он. — Отдохни, немного осталось.

***

— Куда она курицу тащит, интересно? — бормочет Ви себе под нос, следя за женщиной, которая несет в дом растрепанного черного петуха. Они смотрят на нее с другой стороны улицы, запруженной людьми.

— В жертву приносить.

— Шутишь? — удивленно смотрит на него Ви.

— Не знаю, пойдем да посмотрим.

Они медленно двигаются к низкому дому с закрытыми ставнями. На улице жаркий день, и все спешат по делам, работают люди, даже если их труд — это сидеть и попрошайничать или обчищать чужие карманы. И странным кажется, что Брижитт куда-то крадется вместе с домашней птицей под мышкой. Джонни идет за ней — Ви кажется, что он весьма неплох в слежке, потому что заметить перемещения чародея очень сложно. Невольно задумываешься, на кого до этого мог он работать…

Он вдруг замедляется, виляет в бок и наталкивается на мужика в обносках. Будто бы случайно, будто Джонни немного пьян — если принюхаться, от него можно уловить запах крепкого вина. Ви быстро оказывается рядом, чтобы его поддержать, нацепляет извиняющуюся улыбочку, а сама вперивается взглядом в мужика, на которого Джонни решил свалиться. На первый взгляд он похож на любого обитателя городских трущоб, нацепившего на себя какие-то грязные тряпки, но Ви подмечает, что лицо у него чистое: ни оспин, ни прыщей, ни даже потеков грязи, хотя обычно обитатели улиц моются только под дождем. Осанка у него тоже прямая, как у солдата перед генералом.

На его лице мелькает что-то вроде… узнавания.

— Вас прислал командир Горо, да? — спрашивает он, наклонив голову — якобы для безумного бормотания запойного пьяницы, в которое никто не будет вслушиваться. — Я несколько дней наблюдаю за ними. Брижитт тут со своими людьми.

— Они ей подчиняются? — удивляется Ви. — Вот тебе и деревенская ведьма…

— Люди обычно боятся ведьм, — напоминает Джонни. — А ты вообще кто? Имя нам свое не назовешь, конечно?

Видимо, у него есть опыт общения со шпиками.

— Они сектанты! — задушенным шепотом выдает мужчина, кивая на дом.

— Разумеется, — кивает Джонни и иронично улыбается, словно напоминая себе, что говорит не с кем-нибудь, а с Охотником. — Для вас все…

— А я хочу послушать! — перебивает Ви. — Значит, все-таки жертвоприношения они устраивают? А кому? Старым богам?

Ее знания о религии крайне скудны, ведь в Новиграде обычно не задают лишних вопросов и верят в Вечный Огонь, чтобы за тобой однажды не пришли. О старых богах Ви знает только то, что из их деревянных идолов получается замечательная растопка для костров еретиков и что селяне любят изображать богинь плодородия с пышными формами…

— Не знаю, старым или каким-то новым, но я бы без подмоги туда не совался, — нахмурившись, говорит Охотник. — Я пойду за отрядом, а вы можете действовать только на свой страх и риск.

— Мы только поговорим, — словно успокаивая его, обещает Джонни.

Ви теперь не хочется болтать с женщиной, которая режет кур во имя каких-то загадочных темных сил, но она соглашается и хвостом плетется за чародеем. По крайней мере, при всех его недостатках, Джонни хотя бы не связывается с древними то ли богами, то ли демонами. Она прокрадывается к окну и пытается рассмотреть что-нибудь в щелку, но там слишком темно.

— Может, она смылась через задний ход? — предполагает Ви.

Дверь заперта, но Джонни прикасается ладонью к замочной скважине, и та издает отчетливый щелчок, как будто кто-то спустил стрелу с арбалета. Мягко приотворенная дверь подается вперед, и Ви входит следом за чародеем; его плащ мелькает, как длинный хвост. Она вдыхает густой запах каких-то жженых трав, от которого першит в горле. Узкий коридор переходит в комнату, заставленную ящиками, на которые Ви всеми силами старается не натыкаться, чтобы не обнаружить их звяканьем или стуком.

— Ни шагу дальше! — раздается шипящий женский голос.

Свет вспыхивает в темноте — слишком неестественный, магический. Он льется с рук женщины, которая оказалась напротив Ви; ее скрюченные пальцы овевает синеватое сияние, наталкивающее на мысли о призраках. Джонни кладет руку Ви на плечо, и в этой резком жесте она чувствует тревогу. Это заклинание может размозжить головы им обоим.

— Спокойно, мы пришли не драться, — говорит Джонни, но Ви чувствует, как его голос дрожит от пьянящего азарта и злости. Ему только нужен повод, чтобы обрушить крышу им всем на головы.

— У вас нет шансов, — отрезает Брижитт.

Ви прекрасно помнит, что Охотник отправился за подмогой. Горо поглощен идеей схватить вампира, потому что ему кажется, что он спасает Реданию (о возможной связи кровопийцы с Радовидом они благоразумно не упомянули, чтобы не лишиться поддержки), поэтому он пошлет за ними отряд, который расправится с этой Брижитт. Будет много крови, но один бросок двимеритовой бомбы — и она превратится из самоуверенной магички в визжащую бабу. Надо только потянуть время, и тогда они смогут договориться уже на своих условиях…

Пользуясь вспышками света, Ви внимательно рассматривает Брижитт. Она не похожа на местную, точно приехала не из Велена или из Новиграда; у нее темная кожа и пухлые губы, широкие черты лица. Такие Ви видела только у зерриканского купца, которого как-то занесло в Новиград. Пожалуй, Брижитт кажется здесь такой же диковинкой, как и ожерелья и статуэтки, которые тот продавал на Рыночной площади в Новиграде.

— Ты служишь вампиру, — говорит Джонни. — Он настолько ненасытен, что не довольствуется девками, которых ему отсылают?

Удивительно, но его слова попадают в точку. Руки Брижитт вздрагивают, а дыхание прерывается. Из-за этого проблеска Ви различает, что в доме они не одни. В углу затаился мужчина — высокий, с широкими плечами. В руках у него изогнутый зерриканский клинок.

— Мы изучаем вампиров, — шипит Брижитт. — Мы шли по следу многие годы, чтобы добыть его кровь.

— Кровь? — удивленно спрашивает Ви.

— Многие верят, что кровь Высшего вампира дарует бессмертие, — снисходительно поясняет Джонни. — Это все брехня, бабкины сказки. Настоящими вампирами рождаются, а не становятся.

— Ты не прав, чародей. На нашей родине мы нашли одного вампира, — говорит мужчина, уставший прятаться. Его голос звучит немного напевно, и Ви сложно сосредоточиться на смысле слов, а не на их звучании. — Он был уже стар, поэтому делился с нами историями о своем мире. Он сказал, что у них есть старейшины — Скрытые. Один из таких пришел в ваш город. Если испить его крови, можно многому научиться.

Брижитт смотрит на него мрачно, словно не хочет, чтобы ее друг растрачивал секреты на кого попало. Это похоже на сказку: жара, песок, пересыпаемый ветром, и усталый древний вампир, который рассказывает странные истории о могуществе и бессмертии. Ви кажется, что он посмеялся над этими людьми в последний раз, прежде чем пустить их по следу Скрытых.

— Мы знаем, что один из Скрытых прячется в Туссенте, в пещерах, но мы долгие годы не могли до него добраться, — неохотно рассказывает Брижитт, и Ви криво улыбается, вспоминая их с Джонни наивные мечты. Как хотелось бы просто отдохнуть в стране вечного лета, среди виноградников и улыбчивых девок, мнущих этот сладкий виноград ногами, да и там вампиры. Никуда от них не деться, блядь.

— Значит, вы там подстерегали упыря этого, а потом услышали, что еще один в Оксенфурте появился? И как успехи, удалось крови добыть? — как будто бы искренне спрашивает Джонни.

— Нет. Мы подговаривали тех… кого отправляют ему, этих девушек, но ничего не вышло. Ни одна из них не вернулась, чтобы что-нибудь рассказать, — вздыхает Брижитт. Она и впрямь волнуется за тех, кого отдают на съедение. Значит, несмотря на эту погоню за бессмертной кровью, что-то человеческое в них осталось.

— Вампир под университетом, — говорит мужчина. — Там все охраняют реданские солдаты, мы пытались их подкупить, но пока безуспешно. Они ничего не знают о Скрытом, но понимают, что должны оставаться на месте, что бы ни случилось.

— Только те, кто выполняет приказ короля, будут так отчаянно сопротивляться деньгам, которые плывут им в руки, — негромко говорит Джонни, почти шепчет. — Значит, Паучиха не соврала насчет катакомб.

Ви будто бы слышит тяжелые сапоги, приближающиеся к их укрытию. Она представляет Охотников в тяжелой броне, видит их щиты с взметнувшимся Вечным Огнем, готовым пожрать все на своем пути. Они ведь считают, что делают правое дело… А эти люди, Брижитт и остальные? Должен ли кто-то обладать бессмертием и силой, подвластными только самым могущественным вампирам?

— Это Охотники, — отрывисто говорит Джонни, кивая на дверь. — Если не хотите оказаться на костре, советую быстро искать другое жилье.

Все приходит в движение. Брижитт вскакивает, курица квохчет где-то у нее под ногами — уже не понять, и правда они собирались резать ради магического ритуала или сготовить на обед. Мужчина кричит кому-то, люди бегут, похожие на серые тени кошмаров. Ви не может подсчитать, сколько народа пряталось в доме, как мыши. Кто-то сбегает со второго этажа, скрипя лестницей, кто-то кидается из подпола.

— Давай, идем отсюда, это представление того не стоит, — негромко говорит Джонни, обхватывая Ви за плечи. Она смотрит в глаза Брижитт в последний раз, читая там отчаяние и страх, но вместе с тем — вызов, с которым бросаются в бой в последний раз.

Чародей распахивает портал и утягивает Ви в него.

***

Они сидят на пляже, рассматривая противоположный берег. Волны грязной реки беззубо слюнявят берег, неподалеку переругиваются рыбаки, уже сматывающие уточки из-за наступления темноты. В их ведрах безнадежно трепыхается мелкая рыбешка, и Ви чувствует себя примерно так же. Она вытягивает ноги, глядя, как песок прилипает к сапогам. Джонни рассматривает высокую отвесную стену напротив и лениво рисует что-то в песке серебряным когтем.

— Мы могли бы телепортироваться, но там хозяйничают Охотники, а значит, насыпано столько двимерита, что можно даже не пытаться, — размышляет он.

— Разве тебе не надо знать место, куда ты отправляешься? — уточняет Ви. — Как тогда, с каналами?

— Я был в университете до того, как его закрыли, — поясняет Джонни, и Ви в который раз напоминает себе, что биография чародея куда более обширна и разнообразна, чем ее скучная маленькая жизнь. Конечно, он бывал в университете! Возможно, даже преподавал, хотя ей сложно представить Джонни за кафедрой.

Им остается только попросить о помощи Горо, чтобы тот передал своим Охотникам приказ пропустить двух подозрительных наемников, но Джонни неохотно с этим всем соглашается. Сотрудничество с Охотниками, которые, вполне вероятно, пытают в подвалах людей Брижитт, Ви тоже не радует, но она признает, что соваться в одиночку — это самоубийство.

Ви чувствует, что все серьезно. Хотя бы потому, что Джонни, вернувшись в «Посмертие», о чем-то долго говорил с Бестией за запертой дверью ее кабинета; Ви пыталась расслышать хоть что-то, но они не орали, она слышала какое-то жуткое, раскатистое рычание. Джонни вылетел из кабинета, словно ошпаренный, рявкнул на Ви, которая замерла, прижавшись к стене, и отправился к кузнецу, чтобы раздобыть серебряный клинок. Ви видела его, завернутый в тряпку.

И вот они сидят на берегу, словно раздумывают, а не будет ли лучшим решением утопиться.

— И что это значит? — тихо спрашивает Ви. — Скрытый — это серьезно?

— Ты не представляешь, насколько, — ухмыляется Джонни. Он лезет в карман и достает коробок самокруток с дешевым табаком — такие моряки смолят на пристани. Рыжий огонек поджигает сигарету. — Я видел их на картинках в учебниках в Бан Арде, но думал, что это сказки. Древние твари, даже по меркам вампиров, и никто не знает, чем их можно убить. Нам понадобится больше серебра.

— Ты решил с ним сражаться? — испуганно трясет головой Ви. — Слушай, мы не обещали убить вампира, мы сказали Горо, что выясним, где он прячется! Пусть дальше разбирается сам, если его разорвут, что нам за дело?

Ви умоляюще смотрит на Джонни, упрашивая отступить, закончить это дело и уехать из города. Вполне вероятно, он слышит ее испуганные мысли, бьющиеся о черепную коробку, благодаря их ментальной связи. Но Джонни похож на борзую собаку, взявшую след. Он не отступит.

— Вряд ли у Охотника на старости лет будет больше шансов, чем у боевого чародея, Ви. Я пережил мясорубку Соддена, я сражался под Вергеном. Есть вещи страшнее смерти. После них тебя уже ничего не пугает.

«Он ищет смерти», — обреченно думает Ви и тут же старается эти мысли спрятать куда-то поглубже, закопать, чтобы Джонни их не заметил. Слава богам, его больше занимает задачка, как попасть в охраняемый университетский квартал.

Пытался ли он отправиться вслед за Альт, блуждая по разрушенному войной Велену? И не стала ли Ви тем единственным, что еще удерживает чародея на этой сторона, потому что теперь она его ответственность, его Предназначение?

— Я не отпущу тебя одного к этому вампирскому уроду, — говорит Ви, хотя и понимает, что помощи от нее будет немного.

Лучше бы позвать ведьмака, но они узнавали у Бестии, что Геральт покинул город на рассвете, унесся так быстро, как только мог. Наверное, он все-таки напал на след той, кого так отчаянно искал, и Ви надеется, что ведьмак когда-нибудь будет счастлив.

Джонни не говорит «спасибо», не рассыпается в благодарностях за то, что Ви поддерживает его безумные затеи. Он только сжимает ее руку в своей, что косточки ноют, и кивает, глядя в черную воду.