— Не понимаю эту чёртову систему. На кой им мой «тип питания» и режим дня?

Стеф заглянула через плечо Баки. Взглядом задержалась на экране телефона, вчитываясь в многочисленные строки, мелкий шрифт которых провоцировал неприятную рябь в глазах. Очередная попытка Баки заполнить профиль на очередном сайте знакомств вызвала в ней лишь очередную волну молчаливого раздражения. Она понимала и одновременно не понимала причину такой реакции. И от того злилась ещё сильнее.

Переборола в себе эгоистичное желание поделиться советами, от которых успехи Баки на личном фронте будут стабильно стремиться к нулю, и с хмурым видом произнесла, пожимая плечами:

— Должна же твоя будущая пассия знать, чем тебя накормить и во сколько разбудить.

На секунду его лицо озарилось осознанием, он отложил телефон и повернулся к ней с фирменной ухмылкой.

— Но для этого у меня есть ты, — и со смехом увернулся от подзатыльника.

***

С её губ сорвался недовольный стон. Ладонь с лёгким хлопком опустилась на поверхность микроволновки — самого коварного бытового механизма из всех, с которыми ей приходилось сталкиваться.

— Я же всё нажимала правильно! — пожаловалась Стеф, обращаясь в первую очередь к себе и не сразу замечая вошедшего на кухню Баки. — Так почему блинчики внутри остались холодными?

Она чуть вздрогнула, когда его руки успокаивающе легли ей на плечи.

— Может, лучше закажем еду?

Стеф резко обернулась с сердитым видом, заставив его отступить.

— Ты уже заказал однажды. Привезли два мешка корма для рыбок.

В глазах Баки мелькнуло отчётливое: «я просил не напоминать об этом», когда он ворчливо пробормотал в ответ:

— На том сайте сломался переводчик. Я выбирал рыбные палочки.

***

Плавные штрихи слой за слоем покрывали белоснежную поверхность листа в электронном альбоме. Стеф быстро приноровилась к металлическому стилусу и спустя месяц владела им не хуже, чем кисточками или карандашом. С появлением в её жизни графического планшета бумажный блокнот для рисования был забыт и пылился где-то на полке среди книг, составляющих досадно скудную домашнюю библиотеку.

Роджерс определённо нравился переход творчества на ступень технологий. Здесь тебе и возможность стирать неудачные линии без риска проделать дыру в бумаге после десятой неудовлетворительной попытки; и обширный выбор инструментов, который можно было охарактеризовать не иначе как «мечта художника», а главное — всем этим не нужно захламлять свою квартиру. Кисточки, карандаши, распылители и прочее хранились в умном устройстве и менялись нажатием кнопки на экране.

А ещё не расходовали настоящие краски.

Стеф рисовала почти каждый вечер, в наушниках устроившись на диване. Иногда отправлялась в какой-нибудь парк вдохновляться окружающей природой (по «официальной» версии; на самом же деле предпочитала прятаться, если чувствовала необходимость изобразить одно и то же лицо, которому не была готова показывать эту грань своего творчества).

Однажды делая уборку, она неуклюжим жестом сбила с полки несколько книг. С возмущённым шелестом к её ногам упал знакомый блокнот. Стеф вспомнила, что оставила чистой единственную страницу. Желая исправить это, она вернулась с блокнотом на диван, попутно захватив с собой карандаш. Открыла блокнот с конца и замерла, едва не вскрикнув от удивления.

Этот рисунок был сделан явно не её рукой. Местами неровный, без следования элементарным правилам, соблюдаемым художниками, поднявшимися на уровень выше любительского — большинство недочётов она подметила в первые секунды. Но это был её портрет. Её лицо с лёгкой улыбкой и взглядом, от которого пробирало до мурашек. В хорошем смысле. Причём, именно глаза выделялись на фоне всего остального.

Стеф провела кончиками пальцев по шероховатой поверхности бумаги. Откинулась на спинку дивана с тихим вздохом.

***

— По-твоему, я стану такое надевать? — Баки окинул скептическим взглядом джинсы в руках Стеф. Его губы скривились в недовольстве, а глаза сверкнули уже знакомым упрямством.

Он потащился в торговый центр вместе с Роджерс, потому что её щенячьему взгляду противостоять невозможно она обещала подобрать себе и ему нормальную одежду. Подсознательно стремившиеся соблюдать стиль своей эпохи, они сильно выделялись среди остальных. И нередко ловили на себе насмешливые взгляды.

— Все парни сейчас их носят. Это мода.

Стеф покрутила джинсы, демонстрируя мешковатость ткани. В аналогичные был облачён манекен на входе в магазин, и смотрелось это, мягко говоря, странно. Вместо того, чтобы обтягивать конечности либо в свободной форме обволакивать, штаны провисали так, что внутрь можно было спрятать рюкзак.

— Это отсутствие вкуса и уважения к себе, а не мода.

Он скрестил руки на груди, таким образом ставя точку в их споре. Стеф закатила глаза и осмотрелась, подыскивая другие варианты. По ту сторону стеклянной стены дефилировала симпатичная покупательница, общаясь с кем-то по телефону. Высокие каблуки негромко цокали по начищенному полу, бёдра, прикрытые тканью плиссированной мини-юбки, соблазнительно покачивались, притягивая взгляды.

Точнее, два взгляда: заинтересованный и ревниво-колючий. С обиженным фырканьем Стеф швырнула в лицо Баки злосчастные джинсы.

— Я соглашусь на эти штаны, если мы подберём тебе что-нибудь… такое же, — послышался его приглушённый — и полный юмора — голос. — Как у неё.

***

Входная дверь закрылась с громким хлопком, вполне соответствующим степени раздражения Стеф. Ключи звякнули о деревянную поверхность тумбочки, лёгкая куртка с шорохом отправилась на вешалку под недовольное сопение Роджерс.

— Эпоха сменилась, а некоторые люди, похоже, остались прежними, — повысив голос, заговорила она. — Слышала, как перешёптывались соседки. Нас тогда все считали парочкой, и сейчас придерживаются того же мнения.

Стеф вздохнула и прислонилась плечом к дверному косяку гостиной. Задержала взгляд на фигуре Баки, затем на экране телевизора, где происходил настоящий экшн — с недавних пор в их жизни появилась игровая консоль и повод посоревноваться друг с другом.

— А в чём они не правы? — он даже не обернулся, не желая отвлекаться от происходящего в игре.

— Что? — после секундного ступора спросила Стеф.

Наконец их взгляды пересеклись.

— Ничего.