"...нгел. Ангел! Вставай-ка уже".

Раннее утро. Будильник, естественно, уже пропущен. 

А вот и она - мягкая, привычная уже кровать, в подножье которой валяются книжки: опять засиделись допоздна, пользуясь тем, что из зала не так уж и хорошо видно свет ночник. Конечно же бы иначе начал ругаться, что не отдыхает как положено в подобие отпуска, а как же ещё? 

Тут уютно до безобразия. Именно поэтому осмеливается ослушаться, не вскочить сразу же на ноги, а лишь бормочет что-то в защиту своей лени:

- Ум-м, ещё пять минут... я почти... 

Что-то шуршит прямо над ухом, россыпью частиц скользя по длинным, растрёпанным волосам. Пахнет отчётливо сладкой сдобой и тут же - табаком, который курят обычно с таким видом, словно лежат в кармане запасные лёгкие. 

"Давай, дава-а-а-ай, милая, у меня не так уж и много времени! Серьёзно. Прямо вот в обрез".

Очередное совещание? Ну конечно же. Иногда она даже появляется на них в виде специального дрона, чтобы послушать и Джека, и этих неулыбчивых людей в строгих одеждах - правда, те порой заканчиваются и парой новых отверстий в чьей-то голове. А как он рассмеялся громко однажды на просьбу научить стрелять! Но не потому, что прозвучало весьма по-идиотски, нет. 

Скорее обрадовался, что начинает идти по его стопам.

-... угу... по-ня-ла. 

Щёлкают вдруг из ниоткуда по носу: необидно, скорее вживаясь снова в роль шутника и хулигана в исполнении обожаемого родителя. Фыркают. 

"Тч...ну не могу сердиться на тебя. Как вижу - так всё, пиши пропало! Все шесть галактик к чертям собачьим переколотил бы, вот только глазами хлопни! Но не-е-ет. Всегда хочешь добиваться всего сама, своими трудами и умом...вся в меня".

- Спасибо большое, - бормочет она, пытаясь устроиться поудобней. - Ты прямо сегодня... добрый донельзя. С чего бы... 

Рука, которой пытается нащупать вслепую подушку, проваливается во что-то мягкое. И то, что приняла наивно за рассветное солнце, становится лишь сильнее, настойчивей, слепя даже сквозь веки: мелочь, а досадно. Разве сегодня не обещали обильные осадки? 

"Какой ещё дождь?! Если только не метеоритный какой-нибудь. Или в формате извержения вулкана, зная эту дыру".

- А... ох. 

Словно с размаху взяли и окатили ведром холодной... нет, ледяной даже воды. Эта странная ремарка, примечание, совпавшее с точностью с концом мысли, плутавшей в голове: Пандора? Какими ветрами её сюда занесло тогда? 

Джек бы ни за что...

"Гелиосу" так вообще только метеориты угрожают и мелкий мусор, который в том числе я же сам и выбрасываю - например, пакеты из-под крендельков. Или неудачные огрызки пушек, выданные Жопцом...кстати, не забудь дать ей в утешение пару эридиевых кубиков, когда вернёшься".

...не пустил её одну туда. Делал всё возможное, чтобы больше никогда не столкнулась вживую со всеми теми ужасами, населяющими богом забытые земли. 

- В утеш... - застревает в глотке эхо догадки. - Папа?! Пап!

Иллюзия безопасности рассыпается в прах, когда приходится взглянуть всё же на этот мир в поисках ответов, зарывшись ногтями землю. И то, что предстаёт на самом деле вокруг неё - пепельно-серая долина, прерываемая тягучими потоками лавы, да прожилки сиреневых месторождений: своеобразный подарок напоследок от чудовища, которое убили пару лет назад на выходе из Хранилища. 

- Ты где? Обиделся на меня, что ли? 

Звучит как-то неуверенно, недоверчиво: да вот же, только что был здесь. Не могло же померещиться...

"И солнца тоже нет? Как это?" 

Словно грязь попасть умудрилась в глаза по неосторожности, пока ворочалась туда-сюда - но нет. И впрямь осталось лишь чёрное как смоль небо над головой, стёршее все краски облаков, созвездий и светил над очертаниями маленькой, игрушечной с такого расстояния станции. 

"Удручающий видок вон там, не правда ли? Как издёвка над всеми моими трудами, буквально средний палец, который к носу поднесли, - хрустят под подошвами кед мелкие осколки. - Так, знаешь, словно я лишь подросток мечтательный, понявший вдруг среди ночи, что всё это сладкое враньё. Тьфу!"

Вблизи разрытых участков земли замерла брошенная, полная махровых пятен ржавчин техника. Валяются никому не нужные грузчики, обрывки жёлтых растяжек, знаменовавших начало новой эпохи развития технологий: ах, сколько надежд было вложено сюда! А с каким упоением разрабатывал тогда планы по добыче, реализации неизвестного тогда ещё в полной мере материала, засыпая то и дело с ноутбуком на коленях... 

Тогда Ангел впервые узнала, почему отец предпочитает синтетическому кофе настоящий, сваренный в турке. Продолжала укрывать то и дело одеялом, чтобы не замёрз, и на цыпочках кралась обратно к себе в комнату - заполнять новую страницу дневника с подробным перечислением дел, которые успела сегодня выполнить. 

Это удивительное время, когда чувствовала себя свидетелем чего-то настолько грандиозного в своих масштабах, что, казалось, не только перед "Гиперионом" - но и перед всем миром открылась целая новая эпоха, готовая дать новые, совершенно неожиданные до этого испытания. 

- И ведь почти получилось. Осталось совсем немного, Ангел...я это знаю.

Сердце замирает, прежде чем ухнуть далеко вниз: не показалось, значит. 

- Правда? Ты... 

Тепло. Надёжность. 

Знакомые до боли ладони ложатся на плечи, даря их столь щедро, бескорыстно - на правах того, кто пытался защитить её всё это время. Растил буквально с пелёнок, преодолевая в себе страх перед необъяснимыми способностями, а второй рукой печатал постоянно код, будучи тогда одним из многих работников на тернистом пути к повышению.

- Ага. Она вот думает, что хитрее меня, но на деле наши возможности равны как никогда теперь, - вносит ещё больше смуты в происходящее весёлая интонация. - Подумала, что раз башку мне размозжила, подстрелила ящерицу со своими друзьями - всё, можно и успокоиться! Чертовка. Даже в маске до сих пор хороша... 

Неожиданное восхищение подобного рода застаёт врасплох: как можно так буднично говорить именно о _своей_ смерти? О том, что осознаёт, принимает всё как есть, не ища судорожно способов обмануть судьбу?

"Да запросто! Потому что так и остался настоящим героем, ведущим за собой многих".

Порыв ветра, бормочущий искусно от лица гендиректора" Гипериона", подхватывает откуда-то взятые частицы льдинок - всё для того, чтобы посадить их на засохшем, скрюченном дереве, показавшемся на одной из расколотых на части скал. А стоит ли оно того... 

- Посмотри-ка сюда, Ангел. Знаешь, что это такое? 

Как всегда загорелый, с залихватским прищуром разномастных глаз Джек неведомым образом оказывается вплотную ко стволу; ощупывает его, оглаживает завитки на коре подушечками пальцев, улыбаясь своим мыслям. Словно ждёт чего-то с поставленной на один из обнажившихся корней ногой, позируя невидимому фотографу в честь запускаемой линейки одежды. 

- Похоже на дуб или ясень. Пятнадцать... семнадцать лет, судя по кольцам на сломах, - выдаёт быстро девушка, ероша бессознательно одну из прядей. 

- Прямо как тебе! Посадил похожее на Пандоре в тот год, когда ты родилась. Джесс ещё пошутила тогда, что это единственный раз, когда я бережно когда-либо относился к природе. 

Случайно упомянутое имя словно царапает иглой подкорку сознания: её мать, голос которой уже успела подзабыть. 

- Ты.... никогда не говорил об этом. Почему? 

- Да расстраивать не хотел лишний раз, конечно же. Тем более что когда уже вернулся туда в прошлом году, то его уже там не было.

- В смысле выкопали? Сломали? 

Пытаясь занять себя чем-то, подходит в результате ближе... впрочем, продолжая впитывать чуть ли не с жадностью каждое слово, любое малейшее движение со стороны этого человека. Всё настолько убедительно, реально - и оттого страшно даже позволять себе думать обратное. 

Так просто сдаться малодушно, раствориться в этом мгновении без остатка, невзирая на последствия. 

- Может быть. Я ведь точно помнил место и не мог... о. Вовремя, однако. 

Доселе отсутствовавшие внутри процессы  начинают возвращаться обратно; капля за каплей, почка за почкой трепещут, вдыхая проблесками жизнь в ставшие сухими ветки и ободранные корни. Они впитывают в себя возникающую то и дело с неба влагу, отчего ледяная корка хрустит, ломается при сползании вниз: медитативное, гипнотическое зрелище, хотя бы немного подобное которому не может припомнить за всю свою жизнь. Красота, что расцветает вновь вопреки времени и логике. 

И Ангел впервые за встречу слабо улыбается, понимая, насколько это важно для отца:

- Мы же не на настоящей Пандоре сейчас. Так ведь? 

Идущая к часам через всю грудную клетку цепочка заметно натягивается, когда удаётся им встретиться взглядами; словно ничего сверхординарного и впрямь не происходит. Так, просто решили забыть о своих прямых обязанностях и вместо вкуснейшей пиццы с видеоиграми погрузились в философские, более серьёзные темы. 

- И да, и нет. Видишь ли, зайка, это место... в общем, всё, что представляют себе в красках люди _до этого_, всякие поросшие мхом религии, секты и прочие верования - брехня. Чушь собачья, придуманная только для того, чтобы меньше боялись и больше питали надежду на перерождение, очищение от грехов, бла-бла-бла и так далее по списку, - оттягивается пальцем по привычке в сторону ворот рубашки. - Нет ничего такого здесь! Только мы сами, места, где когда-то могли сами бывать, да этот огромный спящий уродец...смех и грех прямо. 

И в самый раз же попросить быть яснее, не говорить уклончиво, как одно из перьев падает перед ней прямо на землю. "Давно такого не случалось со мной", - думает юная сирена, впрочем, решив наклониться и забрать его. Но что же это? 

Иней. Лениво, словно крадучись он слизывает тут же острые углы, скрадывает от всего света мягкий пух по краям возле основания, превращая тем самым в застывшее произведение искусства - и, повинуясь наитию, Ангел прикладывает его к тому участку, где кора так и не смогла зарасти полностью. 

- А что если есть секта имени тебя? Где сильна как никогда вера в то, что проснёшься и снова поможешь "Гипериону" достигнуть большего, - тихо прорезается вновь грусть. - И даже если от неё останется всего лишь один человек, то это буду я. Обещаю. 

Уголки губ, поднявшиеся было что-то ответить, так и замирают. Кажется, даже и не находятся сразу, как бы так ловко в очередной раз отвлечь от самой сути проблемы - того, что ей придётся смириться с правдой, вернуться одной туда, где сейчас только начинает раскручиваться неразбериха, связанная с утратой высшего руководства... 

Прятаться за кулисами, пользуясь привычными своими привилегиями, больше не выйдет. 

-...чёрт побери...другого бы уличил в подхалимаже, скажи в лоб такое. Но вот ты... 

Короткое ругательство опаляет уши, теряясь где-то между равнодушных камней. Джек накрывает своей пятернёй её хрупкую, бледную, пытаясь справиться с эмоциями; не потерять лицо из-за минутной досады, разочарования лично в себе...того, что так жестоко подставил, сам того не желая. 

- Не надо. Ты не виноват. 

Каким-то образом Ангел чувствует то, что у него на уме - и, видимо, точно также работает всё в обратную сторону. Вот только как это поможет игнорировать предательски защипавшие глаза? 

И тут же выдают с досадой короткими, рублеными фразами на попытку оттянуть ответственность:

- Да нет, ещё как виноват. Надо было всё бросить и отвезти тебя в нормальные условия. Держать подальше от всего этого дерьма, а не втягивать в самое пекло разборок... на Акватор тот же. Или Тантал! Где сам и жил в раннем детстве. Лакшери-районов особо нет, но и нет такого разгула бандитов среди дня. 

- Я сама согласилась тебе помогать. Мне это нравилось, хоть и было трудно поначалу. 

- Перестань-ка! Конфетка моя, я... очень люблю тебя. И всё же не самый лучший отец на свете, что бы ни говорила - ведь так проебаться...

- Неправда. Ты уже доказал, что лучший из лучших во всём, причём много-много раз и... 

Что-то продолжает меняться перед ними, пока идут препирательства с обеих сторон; оживает, идёт ввысь с поскрипыванием, раскидывая новые отростки, крепнущие вопреки царящей вокруг тьме. 

Оно слышит обеих сирен, что по иронии судьбы дремлют сейчас по разные стороны противостояния. Чувствует, как души их сталкиваются в грядущем непонимании, ярости и страданиях, что захлестнёт совсем скоро Пандору... то, что неизбежно. 

И фундамент этому был заложен непроизвольно многие, насыщенные событиями десятилетия назад. 

-...что это?

Набухший плод, сверкая золотыми завихрениями, с хрустом падает с надломившейся ножки - вынуждая ловить себя как можно скорее, без уже готового к выпаливанию аргумента в пользу Джека. 

Который, кстати, на миг мелькает голым, потемневшим от жара оскалом черепа, сидя на одной из веток побольше. 

- Да так, весьма полезная вещица, - свешивает вниз ногу. - То, что поможет убить тебе Лилит! Я сам не подарочек ни разу, но у неё крыша едет с катушек уже похлеще моей.

... внезапно. Гм. Сказать, что Ангел потеряла дар речи - не сказать ничего, учитывая её субтильность. 

Хорошо? Ладно? 

- А... в смысле? Оно съедобно? Действует по типу гранаты? Как применить-то... эй, только не смейся! Не понимаю же. И не слышу ничего кроме того, что пальцы деревенеют. 

- Пф-ф-ф..! Всё-всё, ладно. В обще-е-ем, попробуй залезть к ящерице на холку. Это как Ключ, но немного другого рода...заодно оценишь, насколько он чертовски крепкое создание! Повезло ещё, что пули не достали до сердца. Не успели.

С сомнением посмотрев на вяло щекочущее кожу прожилками "орудие возмездия", девушка покачивает головой:

- Подобные экзамены по скалолазанию я точно не сдавала ещё. 

- У тебя есть крылья! Да и на твой-то зов выползти уж точно соизволит, без пинков под чешуйчатый зад.  

- И всё же... 

- Как насчёт Ниши с Тимми в подмогу? Вряд ли смогут тебе отказать.

"Как-то не по себе с подобного", - заканчивает мысленно фразу, даже не сразу поняв, как что-то настойчиво тянет за ногу. Как будто с намёком на что-то. 

"Я уже навидался здесь подобных тебе, просравших момент просто так!"

"... ты рехнулся! Решил и её утянуть за собой, да? Тебе случившегося мало?! "

"Не повторяй папиных ошибок. Забудь. ВСЁ. ЭТО. ЛОЖЬ".

Она слышит звон браслета в чужом кулаке. Готова поклясться, что там, среди россыпи звёзд да небесных светил, застыли нелепо бурые пятна: что-то и здесь пошло не так. 

Эта боль, которая понятна, знакома, но в то же время пугает незнакомыми образами, заполонившими мысли как мечущиеся беспорядочно птицы. 

- Жаль дурака, но по-другому было нельзя, пташка. Скоро сама всё увидишь.

Кто-то ещё рвано вздыхает. Нащупывает мазь, мешая разглядеть нужное, пока руки, сотни рук тянут за собой под землю, прямо сквозь пульсирующие жилы эридия, что молча, незаметно наблюдают за ними всеми, то и дело костенея естеством до поразительной крепости. 

Ждут, что же на этот же раз предпримут, пытаясь избежать очередного повторения.

- Папа! 

Но всё, что видит теперь - это угрюмую тень женщины с обожжённой кожей, её страхи и... сожаление. Едва теплящееся в горле раскаяние, которое выплеснется на деле лишь в очередном бессмысленном, изощрённом убийстве рядом с Убежищем, чтобы насытить воспалённую гордыню. 

- ПАПА! ПОДОЖ... 

Поздно. 

Время здесь и впрямь подошло к концу - прямо как вязкий песок, застревающий в лёгких.

-...помолчи, тыковка. И держись за меня покрепче! 

Юная сирена пытается выкашлять его, цепляясь, как ей показалось, за что-то вроде ухнувшего тоже в пропасть экскаватора; что-то ударяет по касательной по темечку и, грохоча, падает дальше, рассыпая во все стороны болты да гайки. 

- Кт...

Запоздалый взмах крыльями. Может, ещё есть шанс вернуться туда, откуда всё началось? Ну не может же быть так, чтобы всё вышло из-под контроля и здесь!

- Ещё как может, - рычаще заявляют прямо в ухо. - Да не... блять! Не рвись ты туда! Просто доверься мне, хорошо?

И только ткнувшись с размаху в истёртый, иссиня-серый от грязи пиджак, внутренне обмирает: кто с ней тогда-то теперь разговаривает? Откуда эти грубые, жёсткие интонации, манера без раздумий склонять к своей точке зрения? 

-... но я не могу... 

Скоба на подбородке: блестящая, отлитая из крепкого металла, чтобы надёжно прятать нежелаемое. 

И ещё одна. И ещё, когда взгляд прыгает туда-сюда, цепляясь за незнакомые детали - точнее не на том лице. 

Не на Лилит.

Искусственный, неестественно восковой цвет лица, грубо очерченные скулы, крылья носа - те, которые то и дело трогала в нормальном виде, заливаясь детским смехом. Может, ещё поэтому эти глаза совсем другие, полные ненависти ко всему миру? 

- Вот так, принцесса. Выдохни и выбрось! Сейчас же.

Но прежде чем может понять его... 

... узнать его лучше таким... 

...всё оказывается испорчено. Растоптано с немереным цинизмом, расчётом, который поди ещё разгадай, когда вокруг всё рушится и превращается в ничто за доли секунд, прежде чем вновь собраться в единое целое и начать падать хаотично в иных траекториях. 

Потому что всё, что ему нужно - вовсе не она сама. Не её сохранность, как говорится то на словах, когда пытаются выманить плод - подарок, очень, очень важный и для неё, и для Воина. 

- Стой, НЕ НАДО! НЕ СМЕЙ! 

"Эй! Слушай, эм...как там тебя? Проснись. Тут нельзя лежать".

Толчок. Зияющая дыра из-за крика вокруг становится только больше, преломляя очертания руды; утягивая с осыпающимися краями и обрывки бессмысленных фраз, призванных сбить с назначенного курса. 

"Ты же сейчас упадёшь! Ниш, давай-ка перетащим её. Я не думаю, что отдел утилизации в восторге будет от того, что сюда пролезли посторонние... "

"Опять эта фотография. Я догадывалась, но он так и не ответил ничего на...хм. Ладно".

-... не-а, не могу. Для твоего же блага, считай. 

"А? Что-то важное вспомнила?"

- ДА КАК ТЫ... НЕТ! НЕ ТРОГАЙ!

Ей нужен хоть какой-то ориентир, этот самый глоток воздуха, чтобы почувствовать себя уверенной в завтрашнем дне. Неужели так трудно это осознать? Зачем так издеваться, пытаясь украсть из скрюченных из последних сил пальцев то немногое, что ещё может помочь наяву? 

И словно желая подорвать окончательно её самооценку, так зло, так уверенно цедят, пытаясь прорвать пульсирующую оболочку:

- Да ведь иначе охренеть как всё плохо кончится, Ангел! Ты же умная девочка, пораскинь уже мозгами... ого, зубки скалишь? Да, прямо вылитая моя!

Та самая, что осталась где-то далеко, за горизонтом - в красивой жёлтой клетке, оплетённой вместо лоз искрящими проводами. И, может быть, другое "я" совершенно бы не стало упрекать за то, что, лихорадочно вспоминая разного рода ругательства, юная сирена хватается другой рукой за случайный, отколотый кусок статуи и...

Метит прямо в сердце.