Макс проснулся поздно, неохотно вырвался из объятий крепкого, тяжёлого сна. Он почувствовал: что-то не так.

   И, разлепив глаза, увидел на полу у своей кровати мёртвого щенка в лужице крови. Сонливость сняло рукой: он подскочил на кровати и обвел комнату взглядом.

   Максим обнаружился рядом. Он сидел, спиной прижимаясь к креслу; руки у него были в крови.

   — Максим? Это твоё..? — Сам не ожидая, что так захрипит, спросил Макс.

   — Да. Это робот, не бойся. — Ответил он тихо.

   — Хорошо. — Максу захотелось пошутить про то, что он подумал, что его запугивает мафия. Но он не стал – было вообще не смешно. Эта шутка вполне могла стать реальностью. — А что он делает здесь?

   — Можешь починить?

   — А зачем сломал?

   — Его... мама подарила. Я сначала подумал, что смог её уговорить, а потом понял, что это робот. Ну и... вот. Я не смог его... добить. Когда потекла эта дрянь, мне показалось, что... я ошибся. Но нет. Но всё равно... стало его жалко. Так можешь починить?

   Интересная ситуация. Надо было поговорить с Наталией, об этом и о вчерашнем. И с Лизард тоже, черт... Мало ему было вчерашней выволочки за необговоренную речь. Не стоило ему срываться, не из-за такой мелочи. Но и у него, и у Лизард давно сдавали нервы.

   — Я не умею.

   Максим задумался, или сделал вид, что задумался, пялясь на корпус пса.

   — Я умею, но... у меня ничего нет. Есть инструменты?

   — Только в мастерской.

   — А мне туда можно?

   Макс прикинул: почему нет? Даже если он туда хочет не ради сломанной собачки.

   — Да. Я дам доступ на твою ключ-карту. А можно вопрос?

   Максим напрягся, но кивнул.

   — Ты правда вчера хотел прыгать за мной? — Насколько Макс понял, когда вынырнул, от попытки прыгнуть следом Максима спас только Ллойд, что держал его за весь корпус и не давал вырваться.

   — Я испугался, что ты утонешь.

   Забавно как. Он всё время отмалчивался, наблюдал за происходящим с жадностью голодного зверька, отвечал на вопросы односложно, сдержанно, и не лез туда, где что-то шло не так. Макс думал, Максиму на него плевать.

   Странно было осознавать, что это не так.

   — Ну утонул бы, и что?

   — Без тебя будет плохо.

   — Почему?

   — Ты... хороший? — Максим, казалось, не был уверен в правильности подобранного слова, но смысл был Максу понятен.

   Странно это, очень странно.

   Макс встал и пошёл в ванную, чтобы хоть немного привести себя в порядок перед запоздалым и тяжёлым началом дня. Принять душ, одеться, собрать влажноватые волосы в хвост, намазать жидкие патчи под глаза.

   Он обнаружил, что спал и сейчас снова одеялся в знакомую футболку «dolce vita». Видимо, Ллойд её одолжил, чтобы Макс смог переодеться из мокрой насквозь рубашки.

   От ворота ещё немного пахло мужскими духами – лёгкими, свежими, но по-своему терпкими. Интересно, Макс взял у Ллойда номер? Хотелось думать, что да, даже если Макс ему никогда не напишет.

   Потребовалось немного собраться с мыслями, перед тем, как зайти в квартиру к Наталии. В последнее время с ней было... сложно. Они то ругались до хрипа, то она срывалась в странное, около истеричное состояние, то просто замирала и молчала по несколько дней.

   В последний раз, когда он напился, он неосторожно пошутил, не считав её состояния, сказал: «а давай маленькую победоносную войну», а она вдруг прислушалась. Лизард тогда на ходу остановила машину, выволокла Макса на улицу чуть ли не за волосы и сунула его под ледяную воду в туалете ближайшей забегаловки. А он всё не мог понять: почему Наталия отреагировала... так? Не рассмеялась, не разозлилась, не отчитала, а восприняла всерьёз.

   Макс заметил, что её состояние будто бы колеблется, но не мог понять, от чего это зависит, как не мог и уловить хоть какой-то закономерности, по которой это происходит. Это не было "женским", это не было связано с происходящим в государстве или с погодой, это просто было, как бывает гроза посреди ночи.

   Ладно. Ничего. Он тоже умеет кричать и ругаться.

   — Доброе утро! — Доброжелательно, но осторожно сказал он, заходя в квартиру.

   — Уже два часа дня. — Хрипло, как-то сбито ответила Наталия.

   Так, а где Лизард?

   Квартира была пронизана холодным, зимним светом. За окнами шёл снег, и разглядеть очертания города было сложно. Макс по привычке прошёл на кухню и выхватил из холодильника бутылку минералки, и только потом заглянул в гостиную.

   Наталия сидела на диване и тупо пялилась в кофейный столик. Перед ней стояла чашка с кофе и конвертик с сыром, но было видно невооруженным взглядом, что всё уже остыло.

   — Ты как?

   — Голова от всего этого кружится. Что за футболка? — Спросила она, наконец подняв на него взгляд.

   Ну да, ему такое носить не полагалось.

   — Трофейная, — пошутил он, и она будто бы на секунду ожила, в серых глазах словно что-то засверкало.

   — Иногда я удивляюсь, что ты не его сын.

   Макс не знал, что на это ответить. Скользкая тема, скользкая и слишком острая, чтобы её затрагивать.

   Наталия была удивительно спокойной, даже полусонной, хотя ночные новости не могли её не растормошить.

   — Слушай... — осторожно начал он, — почему ты подарила ему андроида-щенка? Ну, почему не настоящего?

   Она утомлённо прикрыла глаза, и тяжело нахмурилась, словно мысли надавили на тонкую кожу над бровями.

   — Я вообще не хотела, чтобы у него была собака. Почему я подарила ему щенка? — Спросила она будто бы у самой себя, и Максу стало не по себе.

   — Он сказал, что уговорил тебя.

   — Да... да, может быть. Странно так.

   — Странно. — Эхом вторил ей Макс. — А где Лизард?

   — Она хотела с тобой поговорить, — ну ещё бы, — но сейчас куда-то отошла.

   Макс поджал губы, всё разыскивая что-то в этих холодных глазах, в этом помещении, в этом замке и в этой истории, и никак не мог собрать картинку целиком. Он решил спросить прямо:

   — Ты не злишься за вчерашнее?

   — Нет, — она слабо улыбнулась, и бледные губы в улыбке просмотрелись неестественно, — всякое бывает. Мы что-нибудь придумаем.

   И у Макса зачесались руки проверить, нет ли у неё разъема на затылке или диода у виска. Потому что в каком бы состоянии Наталия не находилась, она была не такой. Он знал её с пяти лет, и помнил яркой – если она злилась, то злилась до трескучего напряжения в воздухе или звона посуды, если она смеялась, то так уверенно и заразительно, что сложно было к ней не присоединиться. Если она вдруг печалилась, то сразу становилось ясно, нужно ли её утешить или лучше не подходить. А если она замолкала, то эта тишина неизбежно давила на всех вокруг.

   Сейчас она напоминала опустошенный сосуд. Ничего, пустота внутри и вокруг, и странный, вымученный тон.

   — Ладно. Я пойду, поищу Лиз.

   Конечно, Макс не собирался никого искать, ему просто нужен был предлог вернуться к себе, ведь здесь он ничего не добьётся.

   Но, вот незадача – Лизард была именно у него в квартире. Неужели он настолько предсказуемый?

   — О. Привет. — Сказал он, падая в кресло.

   Она сидела у него на кровати – сидела, не лежала, и это был тревожный звоночек, потому что если она просто хотела поболтать о чем-то и побыть рядом, то растягивалась на этой самой кровати, как у себя дома.

   — Скажи мне, о чем ты думал?

   — А что ты хочешь услышать? — Здесь любой ответ будет неправильным, и Макс не хотел тратить время на эту часть разговора.

   — Я, кажется, ясно дала тебе понять, чтобы ты не смел туда ехать, что одна только твоя речь подставляет нас, делает уязвимыми. — Тон её был резким, она чеканила слова, и они звенели металлом.

   Она была права. Макс был не в настроении.

   — Значит, паршиво мы справляемся, раз проходная речь на каком-то там вечере может нас угробить. — В ответ он тоже завелся, как и вчера, начал напирать, не жалея хриплого голоса и больного горла.

   — Это не была проходная речь!

   — Докажи! — Они возвращались к сценарию ночной ссоры, и Макса это нервировало. — Пусть это докажут оппозиционеры, СМИшники! Пусть попробуют, и мы мгновенно заткнем им рот!

   Да, он сорвался на «эзопов язык», да, этого нельзя было делать, но сколько людей поймут, о чем речь, и для скольки из понявших это будет новостью?

   Здесь важнее было то, что Макс показал некую невесомую, воздушную лояльность... кому? Да всем, кто не хочет слышать их песни про "все хорошо и будет лучше".

   — Они решат, что ты на их стороне!

   — У них нет для этого оснований! Нет! Ну, хочешь, я дёрну какого-нибудь вздорного придурка на поклон, укрепим мою репутацию?

   Лизард плотно сжала губы, и Макс вдруг заметил, что на них помада абсолютно неподходящего оттенка. У Лиз таких никогда и не водилось – яркого, холодного тона.

  Зато водились у Наталии.

   — Хватит уже с твоей репутации! Ты играешь с огнём, и ты доиграешься! Мы отправим тебя в Кильгараад на обучение!

   — Ха! И что будете делать? Коронуете Максима, который всю жизнь провел в клетке? Или у власти останется мама, которая сейчас не может связать двух слов?

   — Предлагаешь оставить тебя? — Продолжила она гнуть свою линию, и щеки её едва заметно покраснели. — Я чётко сказала, что сейчас нельзя туда ехать, что мы в шатком положении, что в гребаных трущобах сожгли Кэрея, что показатели ИМПа нестабильны! И что ты сделал?!

   — А что ты сделала?! Гребаные АНА жгут людей, Наталия не может осилить чашки кофе, Максим с утра убил робо-щенка, по городу шляется сверх-андроид, которого ты, между прочим, упустила! И ты ебешь мне мозги? Ты мне кто, мать?!

   — Я хочу тебе лучшего. — Резко, твёрдо ответила Лизард.

   — Если хочешь мне лучшего, разберись с этим дерьмом в трущобах, найди того андроида! Ты мне не мать, не член королевской семьи, не министр и даже не лорд, ты глава ЦИДа, так займись своей работой! — Голос его, без того осипший, как-то совсем задребезжал.

   — Макс...

   — Вышла нахер из комнаты! — Она хлопнула дверью, сразу после чего Макс швырнул туда подушку – рассерженный, разгоряченный.

   Он запрокинул голову на спинку кресла, закрыл глаза и какое-то время просто сидел, вслушиваясь в тишину – прохладную, но тяжеловатую, такую, какая может быть только в начале зимы на верхних этажах Башни. Макс впитывал её в себя, пока она не забрала все его чувства, а он не успокоился.

   Он думал про Кильгараад. Но не в контексте себя, хотя после сегодняшней ночи можно было подумать и об этом; он думал отправить туда Максима.

   Проблема незнания языка на первых порах решается роботом или чипом-переводчиком, с адаптацией проблем не возникнет – социализация у Максима всё равно нулевая, он не привык к жизни в Релении точно так же, как не привык к жизни в любой другой стране. Зато там, в потрясающей обстановке, можно получить очень качественное образование.

   Макс восхищался Кильгараадом. Серьёзно, если человек произошёл от обезьяны, то он наверняка сделал это в Кильгарааде. Уровень жизни там был сильно выше, чем в Релении, а технологии тщательно регулировались. Это было стабильное, сильное государство с прекрасной внутренней политикой. Единственное, что смущало Макса кроме холодного климата – система социального рейтинга, но со своим уставом в чужой монастырь...

   Если отправить туда Максима таким, какой он есть сейчас – сообразительным, осторожным, но немного диким и неприрученным, ему вернут идеального наследника. Культурного, собранного, готового к управлению государством. Он будет знать всё, что нужно, его научат поведению в обществе...

   Надо поговорить об этом с Наталией.

   Макс вдруг понял, что в комнате стало теплее: включился обогреватель. Но с чего бы это..? ИМП такими мелочами не занимался, он работал сразу на этажи, если уж хотел запугать: выкручивал отопление на максимум, включал везде нездоровые звуковые дорожки, сгенерированные нейросетями, открывал кипяток в ванных, ронял предметы там, где у него был доступ. А тут вдруг обогреватель.

   Макс попробовал его выключить, но он включился снова – на ту же температуру – комфортную, практически идеальную.

   Да что сегодня происходит?

   Он тяжело рухнул на кровать и решил написать Ллойду, благополучно обнаружив у себя его контакты. Делать ничего не хотелось – голова уже не кипела, потому что из неё сбежало пеной всё, что только могло, и осталась глухая тишина вперемешку с усталостью.

   Но Ллойд не ответил. Макс убедился, что после вчерашнего он не вляпался в политическую грязь и не попал в руки элит, и на этом успокоился. Ллойд имеет полное право кануть в небытие, и это даже будет правильно.

   Макс задремал прямо на заправленной кровати в неудобной позе, и сквозь сон ему думалось про культуру Кильгараада и про Реленийские храмы, где свет разбивается о витражи на тысячу разноцветных бликов. Он чувствовал: что-то не то, но это "что-то" выскальзывало у него из рук и пряталось в темноте подсознания. Он думал о себе и о том, когда перестал верить в любовь и добродетели, точнее, когда решил, что людям они не нужны, что люди к ним не готовы, и никак не мог вспомнить конкретного переломного момента. Он думал про Лиз и про маму, когда они были нормальными, смешливыми и трезвомыслящими, когда любые проблемы были им по плечу. Он думал о ИМПе, и о том, как остался без рук; о пламени алых волос в толпе и о старых фотографиях живого Константина.

   Он думал даже сквозь сон, и от этого только сильнее болела голова.

   Когда он проснулся, уже начало темнеть. Он вышел из квартиры на пожарную лестницу, там, где за долгим высоким стеклом виднелось серое небо и город. Шёл снег, близились сумерки – такие, когда ещё видно окружающих, но уже не разглядеть мелких деталей или печатного текста. Он сел на подоконник чтобы смотреть на город и ни о чем не думать.

   Там его нашёл Максим.

   — Ты как? — Уютным шерохом вплелось в окружившую Макса тишину.

   — Отлично. А ты?

   — Я починил щенка. — Максим осторожно устроился рядом, и мерклые полутени огладили его лицо.

   Стоп. А как он это сделал?

   — Я не давал тебе доступа, — выдохнул Макс, и Максим удивился:

   — У меня всё работало.

   Может... Лиз или Наталия расширили ему полномочия?

   — Странно. — Макс едва пошевелил губами.

   — Я хотел спросить, — серые глаза Максима в зимнем начале вечера блестели не то слезливо, не то отдавая усталостью.

   — Спрашивай.

   И Максим протянул ему брошь, с которой ходил на благотворительный вечер и которую Макс чуть не поставил, когда они играли в фанты. Алая, как кровь, в этом сером прохладном мареве она казалась живым пламенем.

   — Мне сказали, это... важные камни. Почему?

   Макс набрал воздуха в лёгкие:

   — Это "волчьи ягоды". Их носил Константин. По-разному... брошью, запонками, кольцами, подвесками... Видишь, брошь разборная? — Он осторожно её коснулся. — У этих камней сложная история. Константин заказал их к свадьбе и в память о погибшем Канарде. Ходят слухи, что в процессе их транспортировки по меньшей мере погиб человек. И дальше... ты знаешь, уже не было ничего хорошего. Я не верю, что дело в них, но сам носить их не смог. Не знаю, чувствовал, что это неправильно. Но ты можешь носить их... с гордостью? Это хорошее наследство с дурной легендой.

   Максим задумчиво кивнул. Казалось, что-то в камнях заинтересовало его, но Макс не был уверен, что дело в легенде или в том, что эти камни когда-то принадлежали Константину.

   — А можешь рассказать про Канарда? Просто... все часто про него говорят.

   Макс кивнул. Ему вспомнился старый разговор с Лизард:

   «Ты знаешь, как умер Ваня Канард? Они втроем ночью возвращались с приёма, Константин с Наталией ещё и обдолбанные в ничто. Они решили, что будет очень классно пройтись немного пешком и проветриться, чтобы меньше влетело от родителей. — Лиз сделала тяжёлую паузу. — На них напали. Покушение на принца было спланированное, но Константин с Наталией очень упростили эту задачу. Ваня кинулся их защищать. Его убили. — Она поджала губы, голос её был неспокойным, сожалеющим и негодующим одновременно. — А я... была не с ними, отец запретил мне идти после какой-то выходки. И потом часто думала: я должна была быть с ними. Я должна была оказаться на его месте. может, никто не пострадал бы. Может, никто не умер бы, не будь Константин таким трусом. — Здесь она прозвучала чуть громче, а потом снова затихла. — Может быть. Свадьбу перенесли из-за похорон. Я сбежала к гонщикам, а Константин... как с ума сошёл. Начал устраивать эти проклятые званые блядки. Искал инсайт. И нашёл, придумал эту монструозную дрянь. Мол, с этой штукой больше никто не умрёт такой глупой смертью, это то, чего хотел мой отец.

   Под конец Лизард разозлилась, и видно было, как сложно ей отпустить ситуацию даже столько лет спустя. А потом она снова сломалась:

   — Иногда я думаю: может, это и хорошо, что... он всего это не увидит. Он был молодым и счастливым. Он, наверное, и не успел понять, что произошло. А с другой стороны... этого всего не случилось, будь он жив.

   Ей потребовался глубокий вдох и пристальный взгляд на Макса, чтобы продолжить:

   — Макс... будь он жив – он любил бы тебя больше жизни. Ты не представляешь себе, что это был за человек. Я не он, но... знай, что я тоже тебя люблю. Полюбила за эти годы, и буду любить, что бы ни случилось».

   Последнее сейчас казалось ложью, обидной и злой.

   Макс пересказал Максиму эту историю немного её сократив, сгладив острые углы. Максим задумчиво кивнул, а потом поднял на него взгляд и спросил:

   — Ты... ел что-нибудь сегодня? — Вопрос прозвучал вполне искренне, и Макс помотал головой. — Пойдём к тебе? Закажем ужин. Я бы... тоже поел.

   Максим выглядел не то жутким, не то милым в этих нелых попытках в социальные увертки и игры. Правда, Максу все равно на секунду показалось, что Максиму не плевать на его состояние.

   — Идём, да.

   И в этот момент на лестнице зажегся свет, хотя на пролетах между лестницами не было датчиков движения. Кто-то идёт?

   Нет, ничего.

   Не может же Макс сходить с ума?

   В квартире было тепло благодаря обогревателю, и тоже горел мерклый свет от настольных ламп, хотя Макс их не включал. Или, может, включал? Искал что-то в комнате? Но даже если так, обогреватель включился у него на глазах!

   Он потёр глаза и заказал ужин, поставил чайник, чтобы налить Максиму чая. Максим же попросил:

   — Макс. Можно мне плед?

   — Тебе холодно?

   — Мне... неуютно.

   Макс пожал плечом и открыл комод в поисках пледа помягче, а Максим в это время заговорил:

   — Знаешь, там... в Цитадели, у меня была колыбель. Она поддерживала тепло, температуру... человеческого тела. Это... комфортно. Я привык.

   Интересно, откуда бы в Цитадели взяться такой штуковине? Константин даже не подозревал о наследнике. Планировал? Да не особо на него похоже.

   Хотя, можно подумать, Макс его лично знал.

   — Ты поэтому остался со мной, когда мы тебя только забрали? — Спросил Макс, сопоставив факты.

   — Да.

   — Вот как. — Он вытащил из ящика мягкий плед и кинул его в Максима, и что-то звякнуло, будто упав на пол.

   Макс, не задумываясь, пошарил рукой в том месте, где услышал звук, и поднял цепочку с круглым кусочком янтаря, с окаймлением в виде лучей солнца.

   Он так давно её не видел... И почему-то именно сейчас мерклые отсветы янтаря заставили сердце екнуть, а тело почувствовать тепло.