Мишка и Володька вернулись через три дня. Едва успели занести в дом сумки, как Максим уже завалил их подробностями «дела с часами». Те охотно слушали и в моменты заранее подготовленных Максимом пауз с искренним интересом задавали уточняющие вопросы.

Котёл сыну не мешал, спокойно разливал по чашкам чай и нарезал пирог из водяники, испечённый к возвращению друзей. Но прислушивался в оба уха: опасался, что тот снова заведёт речь о том, чтоб отец не ходил в патруль один.

Максим не завёл. Казалось бы, пронесло, но тем же вечером поговорить решил Володька. Котёл чистил плащ перед новым выходом в патруль, Макс, судя по звукам из гостиной, под чутким руководством Миши учился играть «Я люблю тебя, жизнь».

— Странный выбор для колыбельной, — сразу попытался свернуть на другую тему Котёл, едва завидев Вовку.

— В его духе, — парировал тот. Сложил руки на груди и строго оглядел друга. Котёл поспешил надеть плащ хоть для какой-то защиты. Все трое они были ровесниками, но почему-то Вовка среди них всегда казался старшим. — Жидкий с тобой пойдёт?

— Нет. У него работа.

— Не все бумаги переложены?

— Слушай, Вов…

— У тебя шишка до сих пор не прошла.

— Уменьшилась.

— Как, говоришь, Штоллен умудрился тебя так огреть?

— Я сам виноват. Много головой вертел, искал, куда он распылитель заныкал. Он и воспользовался.

— Так тупо ты даже в детдоме себя не вёл.

Котёл, шнуровавший ботинки, остановился и поднял глаза на Вовку. Он сейчас прокомментировал ответ Котла или то, что за ответом скрывалось? И после знакомства длиной почти в жизнь узнать подобное можно лишь одним способом — спросив прямо.

— У меня без вас вообще чуть крыша не отъехала, — он завязал шнурки крепко-накрепко, заправил за голенища и выпрямился. — И у Макса тоже. Проследи, чтоб заснул…

— Проследи, чтоб новые шишки не получить.

Дыхание Котёл перевёл только когда прошёл от дома не меньше километра. Из открытого окна одного из домов донёсся монотонный голос дикторши, возвестивший, что «катамарановское время двадцать часов ноль-одна минута». Котёл остановился в углу от окна. Перевёл дух ещё раз.

Он отлично помнил, как получил шишку. Помнил, как крепко схватил профессора, тот не смог бы и пальцем его тронуть. Помнил неуместные «яблоки» — явно условный знак, на который и прибежал кто-то, что-то Котлу вколол, от чего тот рухнул и заработал шишку. Однако в следующий раз никого себе на подмогу профессор не позвал. Значит, помощь у него есть, но… непостоянная?

Как бы то ни было, профессор Штоллен оставался опасен. А с помощниками — тем более. И опасность эта — первейший и главнейший повод ходить на патрули одному. Мерс хорошо справилась со слежкой, но и её нельзя подпускать близко к профессору. Ни её, ни Бенц, никого.

Разобраться с профессором Штоллен должен только он один — Чёрный Котёл.

А заодно забрать свои часы.

* * *

Утром перед парами Васька первым делом пришёл в лабораторию. Выловить профессора здесь для разговора куда проще, чем в универе. А поговорить Вася хотел об очень важном.

— Профессор, я всё понимаю, наука требует жертв, — начал сразу он, — но… Но зачем было испытывать старый транквилизатор на Лёшке? У него же и без того аллергия, а ещё теперь… Взяли бы меня.

Профессор крутился на стуле, бормотал под нос какие-то формулы и вскинул руку повелительно, не посмотрев на Васю и одним глазом:

— Молчать. Ты не годишься.

Заскрипел лифт, хлопнула дверь. Штоллен голову резко повернул. Со стула не поднялся, но натянул на лицо медовую улыбку:

— О, а вот и наш подоп… Кх. Испытуемый. Как спалось, Лёшенька?

Лёшка, весёлый и непричёсанный, приветственно пихнул Ваську в бок и бодро ответил:

— Отлично, профессор.

— Ты правда в норме? — пригляделся Вася. — Побочек нет?

— Да хорошо всё, Вась, не переживай! И вот, я всё решил, профессор, как вы велели. Все задачки и реакции, — он вынул из сумки тонкую тетрадь. Профессор протянул руку и быстро сцапал её себе. Про тетрадь и задания Вася ничего не знал.

— А зачем вам?..

— Ты всё решал, как я велел? — спросил Штоллен у Лёшки строго.

— Как вы велели, профессор! Через час после сна.

— Но зачем…

— Вы двое ещё здесь?! — вскинулся с привычной, но не менее пугающей резкостью профессор и показал на свои (теперь уже, видимо, и впрямь свои) наручные часы. — Пары через сорок две минуты! Чтоб ни одну не пропустили! Лично проверю!

Лёшка кивнул, схватил Васю под локоть и утащил прочь.

Выждав, когда лифт с грохотом и скрипом увезёт мальчишек наверх, Штоллен спрыгнул со стула, метнулся к столу, разложил тетрадь Лёшки и уткнулся самым носом в записи. В руке как сама собой возникла красная ручка. Одно исправление, второе.

Третье, пятое…

— Мдааа… Старые ошибки всё равно налепил, даже после транквилизатора. Странно.

Шприц с тем самым транквилизатором лежал рядом на столе. Штоллен поднял его и посмотрел на свет. Выдавил себе каплю на палец, лизнул.

Ничего не понял.

— Неужели дело в чём-то другом? Чтоб этот Котёл сам додумался… До шантажа, до… всего?.. Или надо было Лёшку ещё и стукнуть? Нет-нет, перебор, — кинул взгляд на исчерченные красным записи. — Парню и так нелегко.

Штоллен поглядел на свои часы. Двадцать минут до первой пары.

Что ж, видимо, придётся пока отложить эксперименты над Городом. Отложить или изрядно уменьшить — и заняться опытами над одним конкретным его жителем.