Лора приходит в себя посреди леса со странным сладковатым привкусом на языке; её кожа зудит, липкая от крови, а лицо покрыто грязью. С губ Лоры срывается стон, она вздрагивает, когда поблизости слышится шорох.

Золотистые лучи пронзают листву. Слишком ярко. Лора поднимает руку, чтобы прикрыть глаза. Свет причиняет ей боль.

Снова шорох. Близко, опасно близко. Лора слышит чужое дыхание. Поворачивает голову и видит окровавленное тело в грязи. Подавляя испуганный вздох, она с трудом садится. Оружия не видно. Даже подходящего камня не валяется поблизости. Она смотрит на тело, пока в её памяти один за другим проносятся фрагменты воспоминаний о прошлой ночи. Дом Хэкеттов — оглушительный взрыв — месиво из запахов и плоти — изуродованное лицо старой ведьмы — вспыхнувшая ярость — голод.

Лора нервно облизывает губы.

И тут же чувствует характерный привкус.

Кровь. Покрывает каждый её дюйм.

Тело рядом с ней приходит в движение. Напрягаются мышцы, руки упираются в землю. Это определённо мужчина, и на два болезненных удара сердца Лора обманывает себя, думая, что это Макс и они каким-то образом отыскали друг друга под полной луной. Но она ошибается.

Нет. Это не Макс. Она убеждается в этом довольно быстро, и у неё перехватывает дыхание, стоит встретиться с ним взглядом. Он хмурится, его губы сжимаются в тонкую линию, и Лора торопливо прикрывает ладонями грудь.

— Трэвис, — выплёвывает она.

Он смотрит на неё, затем отводит взгляд.

Он обнажён, как и она, при нём нет оружия, как бы лихорадочно он ни пытался нащупать его.

— Чёрт, — выдыхает Трэвис, пока Лора предпринимает неуверенную попытку встать.

Это безумие; они оба находятся посреди леса, голые, и едва ли происходящему можно найти хоть сколько-нибудь логичное объяснение. Если только…

— Ты меня укусила, — рычит Трэвис, словно читая её мысли. — Прикончила моих родителей, брата, а затем укусила меня!

Лора сглатывает, опираясь на дерево для поддержки. Она может ответить ему, сказав, что ничего вообще не случилось бы, если бы не он и его долбанутая семейка. Может напомнить, как он запугивал её и Макса вместо того, чтобы адекватно поговорить, а потом держал в заложниках и… Она молчит, её язык будто прилип к нёбу, покрытому тем, что вполне может быть его кровью.

Никакого оружия поблизости, и это, наверное, к лучшему. Возможно, он отбился от неё и бросился в лес, но сам превратился в оборотня. А это значит, что…

— Крис ещё жив, — она утверждает, а не спрашивает. Сосновые иголки больно впиваются в её босые ступни, когда она медленно пятится, отдаляясь от него.

— Нет, твой друг застрелил моего брата. Убил его, прямо у меня на глазах, моими серебряными пулями, — в голосе Трэвиса слышатся нотки угрозы, но он всё ещё прижимается к земле, как будто боится, что она разглядит его, без сомнения, маленький и вялый член.

И что за херню он несёт?

— Этого быть не может. Ты же заставил меня прочитать то дебильное стихотворение, в котором говорилось…

— Крис не был первым, — перебивает её Трэвис. Напряжённо сжимает челюсти и на дрожащих руках переворачивается, подтягивая к себе колени. Лора закатила бы глаза, если бы не сумасшедшее сердцебиение. Как же её доконали эти разоблачения.

— Что ты имеешь в виду? — её пальцы впиваются в кору дерева.

— Белый волк. Сайлас. Сначала укусил Калеба, затем Калеб укусил Кейли, свою сестру, мою племянницу, которую ты убила, и Криса… — он замолкает, избегая зрительного контакта с ней. — Мы охотились за ним каждое полнолуние в течение шести лет, но так и не нашли…

— Сайлас? Та женщина из леса. Карга «Хэкеттс Куори», — Лора готова поклясться, что на мгновение вновь слышит знакомый зловещий шёпот. — И ты говоришь мне об этом только сейчас?!

Признайся он раньше, никто бы не умер. Осознание этого врезается в неё подобно кулаку. Если бы Трэвис хоть на секунду проявил грёбаную честность, они бы никого не потеряли. И могли выследить Сайласа с самого начала. Но были обречены страдать. За что?

— Ты сраный мудак! — плечи Лоры трясутся от гнева. — Это всё твоя вина!

Трэвис резко вскидывает голову. Устремляет на неё взгляд, от которого душа способна покрыться льдом.

— Нет! Я велел тебе держаться подальше! — кричит он, приближаясь к ней и с обвинением указывая на неё пальцем. — Ты должна была уехать в мотель, безмозглая девка! В полнолуние нельзя находиться рядом с лагерем! Ты и эти грёбаные детишки никогда не оказались бы вовлечены во всё это, если бы ты меня послушала! И не лезла не в своё дело!

Лора упрямо стискивает зубы, готовясь к худшему. Если до этого дойдёт, она готова не просто спорить — драться с ним прямо здесь.

— Это стало моим делом, когда вы заперли меня в клетке на два месяца, офицер Импотент! — её взгляд скользит к его члену, к сожалению, вполне обычному, пусть и немножко испачканному кровью. Лора с отвращением морщит нос, и этого оказывается достаточно, чтобы остановить Трэвиса. Он застывает перед ней, обнажённый и покрытый кровью, а его палец всё ещё указывает на неё, излучая злость и оскорблённое достоинство.

И в тот момент, когда он открывает рот, чтобы что-то сказать, красно-синие вспышки прорезают лес. Лоре кажется, будто она слышит, с каким щелчком сталкиваются зубы Трэвиса, когда он закрывает рот и резко поворачивается.

Другого шанса не будет.

Она бросается прочь.