Трэвис отсутствует уже несколько часов. Лора начинает нервничать, однако спустя какое-то время он всё-таки появляется. Под кожей она ощущает ядовитый зуд, невыносимый жар заполняет собой каждую её частицу.

Всего один взгляд в сторону Трэвиса, и она снова впадает в ярость. Он не смотрит на неё, поэтому она пинает поднос, оставленный им до того, как он исчез. Поднос пролетает через всю клетку и врезается в стальную дверцу. Наконец Трэвис поднимает взгляд, и Лоре кажется, будто в его глазах вспыхивают золотистые искорки.

— Ты почему до сих пор одета? — рычит он, расстёгивая пуговицы собственной рубашки.

Лора не отвечает. Наблюдает за ним, за его грудью, что быстро опускается и поднимается, слушает тяжёлое дыхание, пока он избавляется от формы. В красном свете, заполнившем пространство, Трэвис походит на демона. Его тело бледное, жилистое и покрыто множеством шрамов. Конечно, Лора и раньше видела его обнажённым (а ещё окровавленным), но тогда была занята побегом. На этот раз она пялится принципиально, потому что знает, что таким образом выводит его из себя. Ей даже становится немного смешно от осознания того, что после всего пережитого Трэвис стесняется её взглядов.

Он остаётся в нижнем белье — которое, впрочем, всё равно разлетится на кусочки в момент превращения, но Лора решает ничего не говорить об этом. Сейчас она слишком напряжена, по её лбу скатываются капельки пота, живот напоминает о себе негромким урчанием. Не исключено, что, пытаясь произнести хоть слово, она просто завоет.

Поскольку нет смысла сопротивляться, она стягивает с себя футболку, затем настаёт очередь джинсов. Перед тем, как снять нижнее бельё, Лора смотрит на Трэвиса, который вошёл в собственную клетку, оснащённую кодовым замком с возможностью открытия изнутри — она готова поспорить, что в качестве кода установлена дата его рождения. Взгляд Трэвиса устремлён в пол, он ходит кругами по клетке, всё ещё тяжело дыша.

Эти звуки…

Лора слышит вдох за вдохом, и каждое хриплое постанывание будоражит её. Она качает головой, забивается в самый дальний угол и прикрывает уши ладонями.

Скорее бы обратиться, утонуть в зверином забвении. Полностью забыться.

Чтобы больше никакой жажды, никакого голода.

Лора продолжает следить за его хаотичными движениями, чувствует, как полость рта наполняется слюной.

Врезается спиной в стену и соскальзывает вниз.

Дыхание Трэвиса становится похожим на свист. Он ругается, впиваясь пальцами в собственное тело.

— Нет, нет… нет!

С её уст почти срывается просьба успокоиться. Потому что сопротивление бессмысленно — уж она-то знает, — однако так и не произносит ни единого слова. Лора сидит на полу, обнимая колени руками и раскачиваясь, чтобы хоть как-то отвлечься от желания ворваться в клетку Трэвиса. Зубы начинают болеть. Она с силой зажмуривается, но темнота быстро наполняется звуками Трэвиса, и те пульсируют в её венах, смешиваясь с кровью. Внутреннее давление постепенно нарастает. Невыносимо держать глаза закрытыми. Трэвис падает на колени, его плечи трясутся. Он вскидывает голову, встречается с Лорой взглядом и кричит от боли и ярости.

Он обращается первым. Проклятая кровь лишает его человеческой кожи, делая похожим на существо из ужастиков — чёрное, с сияющими золотистыми глазами, которые впиваются в неё за долю секунды до того, как алая пелена застилает её собственный взор.

***

Лучи солнца проникают сквозь веки. Ей жарко, она чувствует неприятную тяжесть. Слышит трепет крыльев и щебетание птиц. Порыв ветра пронизывает листву деревьев, касается бесцветных волосков на её руках.

Лора медленно приходит в себя, не понимая, мерещится ли ей ощущение сотен муравьёв на коже или они действительно ползают по ней. Она открывает глаза, с трудом привыкая к яркому свету.

Вздрагивает с шумным вздохом, пытаясь выбраться из-под чего-то тяжёлого и одновременно стряхивая со своих конечностей листья и насекомых.

Нечто наконец соскальзывает с неё и шлёпается в грязь. Рука. Мужская рука. Рука Трэвиса. Он голый и лежит лицом вниз. При виде него Лора испытывает шок — какого хрена они делают тут, а не у себя в клетках? — и начинает оглядываться в поисках оружия, пока до неё не доходит понимание того, что Трэвис от её возни не проснулся.

Её первое желание — взять палку и потыкать ею в него.

С другой стороны, не зря же в народе говорят: «не буди лихо, пока оно тихо».

И всё же ей не по себе от того факта, что он вообще не шевелится.

Обладай она хоть какими-то крупицами здравого смысла, бежала бы уже отсюда со всех ног. Но здравый смысл — это давно не про неё. Поэтому она приближается к Трэвису на четвереньках настолько бесшумно, насколько может.

Что-то с ним определённо не так.

Голова повёрнута, щека покоится в грязи. Веки трепещут, но не открываются. Дыхание частое и поверхностное. Лора осматривает его окровавленное тело и замечает подозрительно тёмное пятно на боку. Из двух открытых ран размером с четвертак обильно сочится кровь. Лора колеблется, останавливая руку, которая будто бы сама тянется к нему.

Раны похожи на огнестрельные, и если произвели на него такой эффект, значит…

Она мгновенно напрягается. Осмеливается дотронуться до плеча Трэвиса и слышит тихий болезненный стон.

— Что тут произошло, чёрт возьми? — бормочет Лора. Каким образом они выбрались из клеток и как его подстрелили? Лора стискивает челюсти с чувством полной обречённости. Трэвис валяется здесь, абсолютно беспомощный, и раны его не заживают…

Значит, это были серебряные пули.