Обеденный перерыв сегодня ничем не отличался от всех предыдущих. Матье оставил чаевые в папочке со счётом, поднялся на свой этаж, нажал на ручку двери… И в тот момент, когда он уже приготовился войти, в офисе раздался взрыв хохота. Смущённый, словно школьник, Матье отступил назад. Голоса притихли ненадолго, чтобы через несколько секунд снова оглушить смехом.

Чего-то подобного припомнить не получалось, и потому ещё сильнее хотелось узнать, что там происходит. Стоять тут — глупо, войти — можно помешать и ничего не узнать. В конце концов Матье взглянул на часы — до конца перерыва оставалась пара минут, — осторожно открыл дверь и прислонился к стене.

Все парни сидели не каждый за своим рабочим местом, как обычно, а вокруг одного стола и оживлённо болтали — чего не случалось очень давно. И болтали с девушкой — чего не случалось вообще. Она сидела на этом самом столе в центре собрания, болтая ногами, и вместе с остальными ела торт. Рядом на полу лежали коробки от пиццы.

Матье сложил руки на груди. Этого ещё не хватало… И перерыв уже закончился. Но эта атмосфера веселья приковывала его к месту, и он жадно ловил каждый звук и каждое движение. Каждый звук её приятного бодрого голоса и каждое её движение. В этом была жизнь, которой… которой ему отчаянно не хватало. Он чувствовал себя так, будто его, разряженного в ноль, подключили к источнику питания. Пусть он не может прикоснуться к этому источнику, но ведь смотреть и слушать ему никто не может запретить.

О чём они говорили, Матье не знал. Какая разница? Это совершенно не интересно. Ему просто нравилось это оживление, а его принесла с собой она. Вместе с едой и пробивающимся через этот запах аромат её духов. И яркие цвета её одежды, выделяющиеся на блёклом офисном фоне. Только что ей нужно? Обычно дамы здесь появляются с какой-нибудь просьбой вроде настройки принтера. Но происходящее сейчас совершенно не похоже на такую просьбу… Плевать, потом узнает.

Только мелькнула мысль, вмиг испортив настроение, — его никто не позвал. Даже не подумали. Матье, нахмурившись, отвернулся. Он тут лишний. Чужой, как говорят, на этом празднике жизни. Ему тут не место. Парни и незнакомка снова над чем-то засмеялись, и стало совсем тошно. С другой стороны, они и не обязаны были его приглашать. Они не друзья. Отношения строго в рамках начальник и подчинённые. Что ж, получается, всё справедливо. Матье тихо вздохнул и опустил взгляд на часы. Чёрт! Времени до сдачи и так было немного, а с этими утренними правками…

Матье с трудом отлепился от стены и пару раз кашлянул. Никакой реакции. Снова кашлянул, но уже громче, — на этот раз все замолчали и обернулись на него. Чёрт! Он нервно сжал кулаки пару раз, пытаясь успокоиться. Атмосфера рассыпалась, как Человек-Паук в третьих Мстителях.

— Матье, вот скажи, ты мог дать Жан-Полю закончить? Или вести себя, как человек, слишком трудно?

— Перерыв закончился ещё шестнадцать минут назад. У нас ещё много дел. Возвращайтесь к работе.

Парни, закатив глаза, нехотя встали и принялись собирать коробки от еды. А Матье отступил к стене. Так паршиво он себя не чувствовал ещё давно. Если бы Дисней искал новую идею про злодея, разрушающего веселье, эти минуты подошли бы как нельзя лучше.

Незнакомка спрыгнула со стола, поправила одежду и уже возле двери буркнула:

— Зануда.

Матье снова вздохнул. Что-то не меняется никогда.