— Отойди, глупая девчонка.

— Нет. Умоляю. Только не Гарри. Возьмите меня вместо него.

— Авада Кедавра.

Лили рывком села в кровати и чуть не упала обратно. Её била мелкая дрожь, а футболка липла к потному телу. Голова раскалывалась, перед глазами всё плыло, так что Лили не могла разобрать ночь сейчас или утро. Она коснулась лба и ощутила под пальцами воспаленный шрам.

— Так это ты, дружок, меня пугаешь? Интересно, зачем? Что ты хочешь мне сказать? — прошептала Лили.

Внизу хлопнула дверь и в гуле вчерашних голосов послышался один, которого там быть не должно.

Это было так неожиданно, что боль отступила. Накинув халат, Лили выскочила из комнаты. По лестнице она бежала, пропуская по три ступени и в кухню ворвалась уже запыхавшись.

За столом, в лучах утреннего света, сидел Ремус Люпин и грел руки о чашку крепкого чая.

Кухонька была полна и других людей. Миссис Уизли жарила бекон к завтраку, ей помогали Флер и Джинни. Билл что-то объяснял, Рону и Гермионе, а те сонно кивали невпопад. Но Лили едва видела их. Вчера ей сказали, что Лунатик мертв. И вот он сидит здесь, привычно бледный, с лёгкой извиняющейся улыбкой, совсем не похожей на смертную маску.

— Рем, — внезапно охрипшим голосом проговорила Лили. Прокашлялась и позвала в полный голос: — Лунатик?

Он оторвался от разговора с Биллом и внимательно поглядел на нее. Бросил взгляд на миссис Уизли и коротко улыбнулся.

Миссис Уизли же обернулась и всплеснула руками.

— Гарри, милый, не стоит обращаться к профессору, пусть и бывшему, по его школьной кличкой.

— Не страшно, Молли. Он имеет на это право. Гарри, рад тебя видеть, — Рем поднялся и протянул руку. Лили поняла намек. Рукопожатие вышло неуклюжим, — как проводишь лето?

— О, чудесно, — почти без сарказма ответила Лили, — Я бы хотел поговорить с тобой наедине, если ты не против.

— Выйдем в сад? — Предложил Рем. Глаза его лучились ещё большим теплом и мудростью, чем раньше, но и большей усталостью.

— Только после завтрака, — категорично заявила миссис Уизли.

— Но мам, он ещё даже не готов, — встрял Рон.

— И то верно. Не волнуйся, мы быстро. Заодно и Гарри аппетит нагуляет.

Миссис Уизли закатила глаза, но больше ничего не сказала. Вместо этого она повернулась к Рону.

— Между прочим, завтрак сам собой не готовится. Мог бы и помочь матери.

— Но ты же меня не просила, — неохотно поднимаясь из-за стола, начал Рон.

Рем кивнул на дверь и они с Лили поспешили выйти. Уже в саду до них донеслись раскаты начинающегося скандала.

— Ах тебя ещё и просить надо?

Вздохнув, Рем покачал головой.

— Довольно неловко вышло, — заметила Лили, сама не зная о чем говорит. То ли о нечаянно подсмотренном скандале в семье Уизли, то ли о внезапной встрече с другом, которого она вчера похоронила.

Повисло молчание. Только пение утренних птиц и шум ветра в листве нарушали тишину. День обещал стать жарким.

— Что было выгравировано на обручальное кольце Лили Поттер? — нарушил тишину Рем.

Лили машинально коснулась голого пальца и грустно усмехнулась.

— Три снитча, в каждый вписан бриллиант.

Черты Ремуса разгладились, он словно помолодел. Хотя до того парня, которого когда-то знала Лили ему все ещё было далеко.

— Так это правда. Лили, это и правда ты? — Он хотел сказать ещё что-то, но словно захлебнулся и умолк не начав. Вместо этого он обнял ее и похлопал по спине, — Как ты можешь стоять передо мной, если была мертва?

— У меня к тебе тот же вопрос, — сказала Лили, — вчера ты был мертв, а сегодня стоишь передо мной. Как это возможно?

— Что? Нет, если бы я был мертв, уверен, я бы заметил. — попытался отшутиться Рем.

— Уверяю тебя, был. И раз Уизли не подняли переполох при твоём появлению, думаю, не ты один, этого не заметил. Хотя вчера я видела газетную вырезку с твоим некрологом. История меняется, Рем, и, похоже, я одна это вижу.

Похоже, ее тон убедил Рема, что Лили не шутит. Он сразу подобрался, сделался серьезным и глубоко задумался.

— Если так, я действительно счастлив, что она меняется, — улыбнулся Рем, — Нет, история не меняется сама по себе. Она же не живое существо. Что-то меняет историю.

— Кто-то, — поправила его Лили. Им в голову пришла одна и та же мысль.

— Гарри — Озвучил ее Рем и помрачнел, словно вспомнив что-то из далёкого прошлого.

— Ты был там? — Догадалась Лили, — Ты видел, что делал мой сын? Что тогда произошло?

— Я видел не всё, — уклончиво ответил Рем. Говорить ему явно расхотелось, — сделаем так, я должен проводить тебя на встречу с Сириусом сегодня, после я расскажу, все что знаю.

— Сириус тоже жив? — удивилась Лили.

— Тебя это не обрадует, — покачал головой Рем, — и давай пока закончим на этом. Нам пора возвращаться.

Завтрак прошел в томительном ожидании. Уизли перекидывались веселыми фразочками, смеялись и с аппетитом поедали все, что наготовили. А Лили кусок в горло не лез. Нет, она была рада видеть Лунатика, рада увериться, что он жив. Но, что если в следующий раз Гарри совершит ошибку и кто-то погибнет? Теперь уже безвозвратно. Ткань времени рвется и сплетается вновь под руками ее, Лили, сына с ужасающей легкостью. Это бы пугало не так сильно, если бы она сама могла сделать хоть что-то. Связаться с ним. Поговорить, предупредить.

Лили довольно быстро поняла, почему Лунатик отказывался говорить о Сириусе и о прошлом вообще. Дорога, которой он вел ее, несомненно шла к больнице Святого Мунго. С каждым поворотом Лили становилась все мрачнее, а Ремус все молчаливее. У самого входа она в последний раз дернула его за рукав.

— Лунатик. Скажи, что я там найду? К чему готовиться?

Он только покачал головой.

— Ты увидишь.

Гарри в больнице явно знали, как и Ремуса. Их без вопросов пропустили и вежливая толстушка-знахарь в лимонно-желтой мантии, проводила их на пятый этаж.

— Вам повезло, сегодня у него хороший день, — улыбнулась она, впуская двоих в палату. И Лили передернуло от ужаса.

Палата казалась огромной, сквозь зачарованные окна пробивался яркий солнечный свет. Койки стояли в три ряда, хотя больных было куда меньше. На взгляд Лили, занята была только половина мест.

Сириус сидел на кровати за ширмой, в самом дальнем конце палаты. Худой, осунувшийся, с опущенными плечами и пустым взглядом. Словно он устал и на мгновение упустил важную мысль. Все мысли до единой. Но хуже всего была его одежда — больничные тряпки, посеревшие от времени, висели на нем мешком. Прежний Сириус, которого знала Лили, скорее умер бы, чем надел такое.

— Бродяга, — позвала Лили. Он не ответил, — Сириус. Это я, зазнайка Эванс. Ты слышишь меня?

— Он не слышит, Лилз, — выдохнул Ремус, — а если и слышит, то не понимает.

Судя по звукам, он тяжело опустился в одно из кресел, но Лили не обернулась проверить. Она смотрела только на Сириуса.

Шаг навстречу и он тоже поглядел на нее. Или сквозь. Пустые глаза не отличали человека от стены или кровати. Но шаги он понимал.

Лили протянула руку и коснулась его плохо выбритой щеки. Погладила его во внезапном приступе нежности, как сделала бы это с умирающим зверем. И он прильнул к ее ладони, словно и был зверем.

— Прости, Бродяга, мы не спасли тебя, — из глаз ее, против воли, потекли слезы.

***

Прошло, должно быть, больше часу. Лили сидела на больничной койке и не позволяла, не позволяла, не позволяла, горю затопить ее разум!

Слезы давно высохли, а ласковый, как щенок, Сириус свернулся калачиком, положив голову Лили на колени. Она бездумно гладила его по волосам.

— Это и есть хороший день?

Рем сидел в кресле напротив окна, уставившись в него, и старательно избегал взгляда Лили.

— Да, — он отвернулся от окна, скользнул взглядом по Сириусу и наконец посмотрел Лили в глаза, — сегодня его не терзают… воспоминания.

Лили выдохнула.

— Я видела достаточно. Уходим, — она встала, как можно мягче, стараясь не потревожить покой старого друга. Сириус дернулся, но под ее рукой податливо опустился на подушку, — спи, Бродяга.

Рем молча поднялся. Они вышли из палаты, не сказав друг другу ни слова и в той же напряженной тишине покинули больницу. И только оказавшись на маггловской улице, Лили остановилась и схватила Лунатика за руку.

— А теперь расскажи мне все, что случилось. Все, что натворил мой сын.

— Лили, не здесь же.

Она огляделась. Мирная улочка, залитая летним солнцем, запах пыли в воздухе. Жара. Магглы, кто поодиночке, кто компаниями, снуют туда-сюда. Разве что птицы не поют.

— Хорошо, пошли в Дырявый Котел. Или куда ты хочешь.

Лунатик молчал. Лили взглянула на него и поняла, не хочет он никуда. И сделает всё, чтобы не говорить о прошлом.

— Рем, — с нажимом начала она.

— У тебя есть неплохая подборка статей, как я слышал. Прочти их и все поймешь.

После того, что она видела в больнице, Рем хочет отделаться от нее статьями из Пророка? Ну уж нет, не выйдет.

— Чушь все это, не хочу я копаться в журналистских домыслах о событиях, которые они не видели, когда у меня есть живой свидетель. Я знаю, что это не самые приятные воспоминания, но ради меня давай ты хотя бы попробуешь рассказать.

От каждого ее слова Рем мрачнел все больше, хотя после больницы Лили казалось, что это невозможно.

— И переложить эту боль и на твои плечи тоже? Что это тебе даст, кроме разбитого сердца?

И тут Лили осенило.

— Ты что считаешь, что я изнеженная барышня? Что меня нужно защищать от всего мира и больше всего от ненужных знаний? Ради всего святого, ты забыл кто я такая? Я стояла с тобой плечом к плечу в Ордене Феникса. Ни разу не струсила, не отказалась ни от одной из миссий. Только не говори, что забыл это.

Выпалив все это, Лили стерла со лба пот. Дыхание сбилось. От ярости горели щеки. Ремус смотрел на нее тем задумчивым взглядом, который она никогда не могла разгадать, и молчал. Наконец, он тяжело вздохнул.

— Идем. Разговор предстоит длинный и лучше его вести сидя.