— Если из-за всего этого у тебя получается ему сопротивляться, то тебе точно нужно продолжить общаться с ним в твоём истинном облике, — настаивала Гермиоьна.

Мэриголд грустно кивала. С тех пор, как их Отряд раскрыли, а директор Дамблдор исчез, ей было как-то уже всё равно и на Снейпа, и на всё остальное. К Волдеморту в голове она, наверное, уже привыкла…

Её кивки Гермионе ничего на самом деле ничего не значили — не собиралась она никуда идти.

У неё не было сил лишний раз терпеть Снейпа. Даже вежливого и влюблённого в неё.

(Тем более — влюблённого в неё.)

(Влюблённый в неё Снейп — да, их сумасшедшему, перевёрнутому с ног на голову миру не хватало именно, именно этого.)

Но Гермиона всё настаивала.

— Может, ты сможешь выяснить, что он сам думает обо всём этом. И что думает Волдеморт — он же шпион, он должен знать, что думает Волдеморт.

Очевидно, Гермиона надеялась, что влюблённый Снейп и свидание на Астрономической башне её… взбодрят?

(Как бы не так.)

Но, тем не менее, в какой-то момент она поддалась на уговоры. Ей ведь ничего особого не надо, верно? Просто посидеть на Астрономической башне, поговорить со Снейпом и исчезнуть, когда он ей надоест.

Ничего сложного.

Может, он вообще не придёт.

Но он пришёл, не скрывая шагов, не скрывая вообще ничего. Мэриголд поправила тёплую мантию и не стала откладывать уворованную из Запретной Секции книгу по основанию Отдела Тайн.

— Вы каждую ночь поднимаетесь на башню в поисках меня? — поинтересовалась она. — Сегодня ведь даже не ваше дежурство, если не ошибаюсь.

Бархатцы цвели в кабинете Снейпа всё время. Он рассадил огромную клумбу по отдельным горшкам, и расставил по разным углам. Всё время в кабинете пахло имеретинским шафраном. Слизеринцы и рейвенкловцы открыто шептались по углам, что профессор влюбился в девушку по имени Мэриголд. Один раз кто-то подлил цветам какое-то зелье, и розовые бархатцы на короткое время стали зелёными. С тех пор на горшках с цветами появилась ещё и нехилая магическая защита.

— Я иногда работаю до поздней ночи, — не стал отнекиваться Снейп. — И поднимаюсь на башню, когда заканчиваю свою работу.

— А если бы я снова сидела у озера? — спросила Мэриголд.

— Это бы значило, что вы не хотите меня видеть, — спокойно ответил Снейп. — Я ведь прав?

Какой понятливый.

Был бы идеальным мужчиной — если бы не был Снейпом.

— Безусловно.

Он сел рядом с ней.

— Не жёстко? — спросил он, заметил, что она сидит на голом камне, не холодном только благодаря согревающим чарам. Впрочем, он тут же усмехнулся. — Глупый вопрос, понимаю. Не надо на меня ругаться. Так, вероятно, вы хотели у меня что-то узнать?

Всё ещё — сволочь — догадливый.

Умный.

Мэриголд прокрутила в голове список вопросов. Что он думает обо всей ситуации, что он думает о Гарри Поттере, что о ситуации думает Волдеморт, есть ли связь с Дамблдором, что думает Дамблдор, если связь есть… вопросов получалось много. Даже слишком.

Она посмотрела на Снейпа — его неожиданно посветлевшее рядом с ней лицо, неожиданно красиво лежащие волосы. Казалось, у него даже разгладились морщины. Ужас.

Она задала первым совершенно другой вопрос — неожиданно даже для себя.

— У вас были до меня влюблённости?

Наверное, именно за этим и посылала её сюда Гермиона. Так настойчиво посылала…

— Да, — как-то глухо ответил Снейп. — Вы хотели бы об этом узнать?

Мэриголд пожала плечами.

— Ну, вы уже… Вы уже, — оборвала она, не желая произносить слово «влюбились». — И мне надо узнать хотя бы что-то о том, чего от вас можно ожидать. Вот и хочу узнать, как вы обращались с той женщиной и чем у вас с ней всё закончилось. Вы же сейчас не женаты.

— Она умерла, — глухо сказал Снейп. — Но до этого вышла замуж за другого и родила сына. Я… так себе мужчина, я понимаю. И ведь поначалу она меня даже не ненавидела… поначалу она даже дружила со мной…

Последние слова явно были о том, что с Мэриголд у неё вообще нет шансов, раз Мэриголд ненавидит его изначально.

Тем не менее, Мэриголд — всё же — была склонна к эмпатии. Даже если это был Снейп.

— Она погибла на войне?

— Да. В самом конце.

Они помолчали.

Мэриголд гладила по обложке забытую книгу.

Дул лёгкий ветерок.

— На какой стороне она воевала?

— На стороне Дамблдора.

— И ненавидела вас за то, что вы были на другой стороне?

Тон получился прокурорским.

С другой стороны… так ему и надо.

— Не… не только. То есть… да, поэтому. Я поступил на службу к Тёмному Лорду, когда ещё учился в школе. Она же… она была ярой гриффиндоркой, со всеми предрассудками, к которым склонен этот факультет. Это… не её вина, это вина пропаганды Дамблдора, я всё понимаю… но, честно… я никогда не умел хорошо говорить, — горько признался он. — Поэтому я не мог объяснить ей неправоту… этой пропаганды. Нет, я сейчас ни в коем случае не говорю, что другая сторона менее неправа… В этой войне все кругом неправы, знаете. Я даже тогда это понимал, но на тот момент Тёмный Лорд казался мне более правым. Я думаю, он и был — пока не сошёл с ума. Но, в любом случае. Я… наши отношения с ней постепенно холодели, хотя изначально у нас была крепкая дружба. И в конце концов у нас произошла ссора, в которой целиком и полностью виноват я. И дальше наши пути разошлись. Но я… я думал, с рождением ребёнка она будет больше беречь свою жизнь. Она никогда не была военной, но с Тёмным Лордом всё же боролась. Но так… так не получилось. Рождение ребёнка только подвергло её опасности.

— Это была Лили Поттер. — Почти прокурорским тоном. Снова.

Потому что если она умерла, то это не могла быть Алиса Лонгботтом.

И он ведь сказал, что она была прекрасным человеком.

Это всё что-то значило.

Мэриголд знала только две семью, в которых рождение ребёнка стало крахом всего хорошего. Директор Дамблдор рассказывал ей. О пророчестве. И о том, как Лили и Джеймс Поттер решили защитить Фрэнка и Алису Лонгботтом, распустив слух, что их ребёнок — мальчик Гарри.

А потом мальчик Гарри стал Избранным. Потому что Волдеморт отметил его как равного себе.

И героем пророчества больше был не Невилл.

И мальчик Гарри стал обязан существовать.

— Да, — сказал Снейп. Помолчал. — Я так предсказуем?

— Ну, я на неё похожа.

— Нет.

Резко, как будто разрубил голосом связующую нить между Лили и Мэриголд.

— Нет?

— Сначала я так думал, — признал Снейп. — Но Лили… мягкая. И добрая.

Вот уж Мэриголд не думала, что эти качества к ней не применимы.

Даже в общении со Снейпом.

— А я?

— А вы военная.

Что ж.

— Так заметно?

— Более чем.

Мэриголд склонила голову.

— Вы сменили сторону из-за её смерти.

Снова — утверждение, а не вопрос.

— Да, — всё же ответил он.

Снова помолчали. Мэриголд рассеянно гладила книгу и смотрела на лес. Потом закрыла книгу, посмотрев, на какой странице остановилась.

Снейп заметил обложку.

— История основания Отдела Тайн? — он поднял бровь, но отчего-то — не страшно.

Мэриголд пожала плечами.

— В связи с происходящим я заинтересовалась историей Министерства Магии… а ваш любимый Поттер всему миру растрепал, что Волдеморт что-то ищет в Отделе Тайн.

— Вот идиот, — выругался Снейп.

Мэриголд без обиды усмехнулась. Она не была идиоткой. Об этом знали только Гермиона и Сириус.

— И что же он там ищет, если не секрет?

— Пророчество о своём победителе, — пожал плечами Снейп.

Ах да. Он же не знал концовки.

И зачем от неё это прятать? Она же и так знает, что там говорится. Не знала только, что хранится оно там…

— Дурдом, — грустно пожаловалась она Снейпу.

— Согласен, — мрачно поддержал он. — Вы только не говорите об этом Поттеру, а то он окончательно с ума сойдёт.

Мэриголд усмехнулась. Конечно. Она скажет лишь Гермионе и Сириусу.

— Поттер не общается с привидениями Хогвартса, — мягко сказала она. — Даже с Почти-Безголовым Ником и Плаксой Миртл. — Снейп тоже усмехнулся этой дурацкой легенде, но почему-то не стал возражать. — А почему он с ума сойдёт? Разве он не учит у вас окклюменцию?

Снейп тоже посмотрел на тёмный лес.

— Он даже не делает вид, что учит. У него лишь один раз получилось от меня защититься. То есть… я понимаю, что он хотел бы защищаться, выставляя мне ненужные фантазии и воспоминания. Он об этом где-то прочитал… и даже знаю, где. Но для этого самому нужно быть сильным легиллиментом, а в книжках об этом не пишут. Чтобы защищаться на его уровне, нужно очистить сознание, не бояться… а он даже не пытается. Лишь только рыдает.

С того памятного раза у Мэриголд действительно ни разу не получилось.

Но…

— Вы объяснили всё это Поттеру?

Почему нельзя было словами объяснить это ей?

Почему нельзя было не издеваться над ней, не вытаскивать наружу воспоминания о смерти Седрика или о дементорах? Он ведь делал это каждый раз.

(Конечно, она знала, почему. Он знал, что это причиняет ей наибольшую боль — и он продолжал и продолжал её пытать. Она знала.)

— Объяснил.

Ложь.

Ну да, чего она от него хотела.

— Ну ладно, — сказала она спокойно, помня, что её цель — выяснить у него какую-нибудь информацию. — Волдеморт хочет к Отделу Тайн… — пробормотала она, как будто задумавшись. — Орден Феникса Отдел Тайнг защищает… А с Дамблдором связь есть? Или он сбежал от своих сторонников тоже?

От неё, от Гарри Поттера, он сбежал совершенно точно.

— Нет с ним связи, — мрачно сказал ей Снейп. — Может, боится, что через Орден Феникса его кто-то может найти. Может, не хочет отвечать на наши вопросы.

О, у Снейпа было такое же подозрение? Чудесно.

— Чудесно, — прокомментировала Мэриголд в такт своим мыслям. — Интересно, Волдеморт тоже так делает?

— Нет, в ответ на неприятные ему вопросы он обычно применяет круциатус.

— Ах, какие они оба молодцы, — прокомментировала Мэриголд таким сладким голосом, что сама себе напомнила Амбридж. Кстати. — А Амбридж и Фаджа Волдеморт контролирует?

Снейп фыркнул.

— Фаджа контролирует Амбридж. Амбридж контролирует Люциус.

— Как мило. Чисто из интереса: как вы думаете, чем завершится эта прелестная ситуация?

Снейп вздохнул.

— Тем же, что и всегда, — буркнул он. — Тёмный Лорд заявится в Отдел Тайн, он, по крайней мере, активно это планирует. Дамблдор заявится Отдел Тайн от него спасать, и тем самым снимет с себя все обвинения. Возможно… я думаю, что даже вполне себе точно… они оба заманят туда Поттера. Не знаю уж, каким образом, но он такой идиот, что это им будет несложно.

Мэриголд усмехнулась.

Спасибо за информацию, профессор двойной агент.

Спасибо, профессор Дамблдор, что ей приходится обманом вытаскивать информацию из своих же членов Ордена Феникса, самым низким образом пользуясь их чувствами.

Впрочем, можно было сделать всё это менее низкой манипуляцией.

— Могу дать клятву, что никому ничего не скажу.

Гермиона и Сириус перебьются. Главное, что она знает и предупреждена.

(Сириус до сих пор не знал, что в неё влюблён Снейп. Вот бы он посмеялся…)

(Когда-то у Снейпа в кабинете цвели лилии.)

(Всё было так чудовищно неправильно.)

— Вы не относитесь никак ко всему этому, — медленно сказал Снейп, похоже, в самом деле не понимавший, что им только что очень жестоко воспользовались. — Вы не скажете ничего ни Поттеру, ни Тёмному Лорду. Я вам верю.

Зря.

А Мэриголд ощущала себя так, как будто совершала сейчас предательство.

Да, она его ненавидела. Да, она ненавидела его заслуженно.

Но он, но он…

Никто не заслуживал предательства.

— Вы зря так думаете, — со вздохом сказала она, принимая тяжёлое решение, медленно, но неумолимо. — Очень зря. — Сотрите мне память, только оставьте воспоминание о том, что я сама вас об этом попросила.

И Снейп на мгновение замер, совершенно выбитый из колеи.

Медленно склонил голову, странно смотря на неё.

— Почему вы просите? — хрипло спросил он.

Мэриголд смотрела на сереющее небо, не отрывая от него взгляда.

— Я могу воспользоваться этой информацией, — медленно сказала она. — И вами. Я не знаю, как именно это изменит то, что планируют Дамблдор и Волдеморт. Не знаю. Но, тем не менее. Я не имею права так вами пользоваться.

Она посмотрела на Снейпа — и он улыбался. Улыбался. Нежно. И почти счастливо.

— Я ведь понимаю, что вы не просто так спрашиваете, — мягко, по-настоящему мягко, с добротой, без угрозы в глазах и в голосе сказал он. — Я всё понимаю. Но я готов вам довериться. Знаю, что это глупо. Но я готов. Понимаете? И вы были готовы мною воспользоваться. Так почему же вы передумали?

— Это стало слишком серьёзно, — честно сказала Мэриголд.

Он продолжал улыбаться.

— Я не сотру вам память. Считайте меня идиотом — каким угодно. Но я не сотру вам память. Тем более, вы уже были готовы дать клятву о том, что никому ничего не скажете.

Мэриголд посмотрела на башни замка, мимо его лица.

— Я не скажу, — тихо сказала она. — Но я уже не могу не воспользоваться сама.

Снейп опустил голову, смотря в пол.

— Я не понимаю, — сказал он как будто бы даже несчастно. — Вы меня ненавидите. Но вы не хотите пользоваться мной.

Мэриголд пожала плечами.

— Даже с врагом — это слишком низко. Я с удовольствием дала бы вам по лицу. Но это — это слишком низко. Я не хочу подобного делать. Я должна разрешить вам стереть мне память.

Снейп снова поднял голову и снова улыбнулся.

— Вы можете хоть использовать на мне круциатус, — сказал он будто бы даже счастливо. — Но я не буду стирать вам память. Вы даёте мне возможность — и я отказываюсь. Это мой осознанный выбор.

— Но почему? — поразилась Мэриголд. — Это всё-таки слишком глупо.

Снейп осторожно протянул руку — и взял её за руку.

Прикосновение будто пробило током — но она позволила. Ей надо было знать.

— Безо всяких чувств. — Он всё ещё улыбался. — Осознанное наблюдение. Осознанный выбор. Из всех людей в этом мире вы единственная, кому можно доверять. И я хочу. Я хочу посмотреть, как изменится этот мир, если я буду вам доверять. Я хочу посмотреть и узнать, что будет, если вы воспользуетесь тем, что я сказал. Я хочу этого. Сам, лично. Я могу рассказать вам многое. У меня очень мало тайн, которыми может воспользоваться человек без собственной армии в подчинении, но, если хотите, я расскажу вам всё.

Она смотрела на Снейпа с ужасом.

— Это безумие.

Снейп. Это был Снейп. Это он говорил ей это.

Ещё вчера он пытал её, ещё вчера…

А теперь говорил ей это.

— Я подчиняюсь Тёмному Лорду, потому что я по глупости стал его рабом. Я подчиняюсь Альбусу Дамблдору, потому что я по глупости стал его рабом. — Он ненадолго замолк. — Я прошу… разрешите мне по глупости стать вашим рабом.

И Мэриголд всё же с размаху ударила его по лицу.

Он не уклонился.

Его голова дёрнулась, и на лице теперь наливался синяк — жизнь научила Мэриголд иметь очень тяжёлую руку.

И теперь она сидела и смотрела на него, а он просто смотрел на неё.

И улыбался.

Боже.

— Сотрите мне память, — резко и жёстко приказала она.

— Нет. — Так же жёстко ответил он, на миг став похожим на себя. — И не просите об этом подруг. Это моё осознанное решение.

— Что ж. — Она встала, подхватив свою книгу. — Тогда вы сами виноваты в своих решениях.

Вскочила на бортик и упала лицом вперёд, только в полёте вспомнив о заклинании.

— Акцио метла.

И ветер бился в её лицо, пока она не упала на метлу где-то на уровне третьего этажа.

Удержалась.

И улетела.

Она хорошо умела летать.

А Снейп остался. Улыбаться и ощупывать синяк.

Он совершенно однозначно сошёл с ума.

Самым лучшим на свете способом.