Секундная вспышка, и её сбило с ног мощным энергетическим потоком. Отбросило на несколько метров, заставляя откашливаться, глотая поднявшуюся пыль. Опираясь на дрожащие руки, она поднялась. Бесполезно отряхивать одеяние — скорее всего спустя пару пропущенных ударов она вновь прокатится по земле. Не было ни одной тренировки, на которой дед пощадил бы её достоинство… или тело.

Он возвышался над ней, и тяжесть доспехов не сковывала ни единого его движения, в отличие от одеревеневших мышц принцессы.

— А я считал Люциферу бездарностью… — надменно прорычал он, не скрывая разочарования. — Какая мать, такая и дочь.

Люциана стиснула зубы, не осмеливаясь перечить. Всего лишь очередная провокация со стороны деда, бывшего короля демонов, вестись на которую было бы слишком предсказуемо. А ещё он мог всыпать ей за дерзость, невзирая ни на родство, ни на разницу в силе.

— Впрочем, чего ещё ожидать от испорченной крови, — он не уставал напоминать ей об этом при каждом удобном случае. Она испорчена. Грязна. Монструозная метиска, не способная примкнуть ни к одной из полноценных сторон.

— Тогда зачем всё это?

— Только я могу дать тебе достойное обучение. Раз уж твой папаша желает видеть наследницей тебя, хотя я на его месте дал бы шанс Данталиану. Мужчины всегда более развиты и надёжны. Все правители до Люциферы были могущественными. Она первая королева. И первое посмешище. А вы с братом всегда будете слабыми. Потому что ваша мать предпочла лечь под кого попало, вместо того, чтобы связать свою жизнь с чистокровным демоном.

Прыжок, и Люциана ожидаемо промахнулась под насмешливое хмыканье старого демона. Безоружная, она не могла пробудить в себе достаточно энергии для удара хотя бы в половину силы. По щеке скатилась чёрная слезинка, тут же стёртая небрежным движением.

Он прав. К сожалению, прав.

Она не ощущает вторую ипостась даже в самых потаённых глубинах. А энергетические порывы будто скованы чем-то непреодолимым.

Новая атака едва не вышибла из неё дух. В горле встал тошнотворный ком, дыхание сбилось, а одно из крыльев перестало ощущаться, безжизненно повиснув и кончиками тёмно-красных перьев коснувшись земли.

— Борись со мной или я тебя всю переломаю.

Борись.

Слабачка.

Борись!

Не получается.

Люциана истошно закричала, когда хрустнула первая кость. Казалось, что можно перекричать острую пульсацию, голосом заглушить невыносимые ощущения.

Нельзя.