Поначалу Такэси было тяжело принять то, что Докуган Рю убил его первенца, что его способного Тэнно больше нет с ним, но реальность всё же взяла своё. Теперь Масамото смотрел на своего второго сына, видел его успехи и ошибки. И понимал, что Ямато – это не Тэнно. Не те поступки. Не те манеры. Не та реакция. Он делал всё иначе – и делал хуже. Иногда Такэси думал, что его младший сын будет самым неумелым и бестолковым самураем. Позором семьи Масамото. Тэнно же делал удивительные успехи, он был одним из способнейших учеников Такэси. Он заставлял гордиться собой.
Самурай жил в настоящем, исключая лишь горькую память утраты сына, но это не мешало ему исполнять свои обязанности, и потому, когда ему нужно было поехать в Киото, он отправился в путь.
На самом деле он не помнил, зачем взял Ямато с собой, нужен ли мальчик в его поездке, или это какой-то урок для юного самурая. Такэси даже не знал, зачем Ямато полез на скалу над рекой. Он что-то сказал, да, но Масамото и этого не мог вспомнить. Он просто смотрел, как мальчик забирался по почти отвесному склону. Слишком медленно. Слишком неуклюже. Не как Тэнно. Определённо хуже.
Ямато внезапно замер, едва преодолев половину подъёма. Мимо него лился небольшой поток, журча в реке внизу, а мальчик, казалось, решил слиться со скалой. Он стоял достаточно долго, чтобы Такэси в раздражении подумал: «Двигайся уже хоть куда-то». Словно в ответ на мысли Масамото Ямато начал спускаться. Слишком неуклюже. Слишком быстро. Только после раздавшегося плеска Такэси понял, что мальчик сорвался в реку, так ещё и, похоже, в состоянии обморока. Тэнно бы не сорвался. И не потерял сознание.
Спустя несколько секунд на самурая накатило осознание: его сын в бессознательном состоянии упал в воду. Масамото сорвался с места и помчался к реке, задыхаясь от страха. Его ребёнок упал в реку. Его ребёнок не в состоянии позаботиться о себе сейчас. Не сможет удержаться на воде, не спасёт себя. А он просто сидел и смотрел, как Ямато падает, как плюхается в воду, и ничего не делал.
Сына прибило к камням, и Такэси быстро вытащил его на берег. Его охватила паника, когда он понял, что мальчик не дышал, а его лицо потеряло цвет, но самурай подавил её, нажал на грудь Ямато несколько раз и перевернул его лицом вниз, стискивая живот. Он почувствовал облегчение, когда вода вышла, а сын закашлялся.
Ямато судорожно вздохнул пару раз, пока отец переворачивал его лицом к себе, скользнул невидящим взглядом по лицу Такэси и снова отключился. Но он дышал. Дышал. Самурай провёл дрожащими пальцами по щеке мальчика. Его ребёнок снова был с ним.
Отец вернулся к месту стоянки и, к своему удивлению, нашёл полотенце. Кто и зачем положил его в его походный мешок, Масамото не знал, но был очень благодарен этому человеку. Ямато сейчас был очень уязвим, и купание в холодной реке явно не принесёт пользы, поэтому Такэси осторожно снял с него промокшую одежду и стал бережно стирать воду с его тела, постоянно возвращаясь к сердцу. К счастью, сын взял запасную одежду, и отец смог одеть его, давая тепло. Он расстелил свой плащ и уложил на нём ребёнка, на миг испытав бессильную злобу от того, что у них не было с собой футона. Вздохнув, Масамото растянулся рядом, обнимая сына и прислоняясь ухом к его груди, вслушиваясь в дыхание и стук сердца. Это были самые прекрасные звуки, которые он когда-либо слышал.
Через некоторое время Такэси почувствовал, что дыхание Ямато изменилось, а вскоре сбилось и стало тише, тогда как сердце бешено затрепетало. Мальчик проснулся.
– Всё в порядке, мой сын, ты в безопасности, Ямато, – ласково обнял лицо своего ребёнка самурай.
– Мне так жаль, – тихо сказал тот, отводя взгляд, явно испытывая жгучий стыд за произошедшее. Он точно был готов расплакаться, однако слёз в его глазах ещё не было.
– Ямато, – Масамото больше для себя, нежели для привлечения внимания, позвал сына по имени. Это было прекрасное имя, и его было приятно произносить, внутри что-то словно пело, когда он звал своего мальчика. – Ты должен был сказать мне, что боишься высоты, и не должен был лезть туда, – просяще сказал Такэси, строгости в голосе не было и в помине. Больше всего в этот момент он боялся, что Ямато говорил ему, но он не обратил внимание или сам послал его на скалу.
– Я думал, на этот раз получится, – едва слышно ответил сын.
На мгновение дыхание отца перехватило. Такэси не хотел думать о том, сколько раз Ямато бывал в таких ситуациях, сколько раз он мог просто не вернуться домой.
– Я знаю самурая, у которого дети уже старше тебя, и он до сих пор боится высоты. В этом нет ничего позорного, но кто-то должен об этом знать, чтобы помочь тебе. Я должен об этом знать, Ямато… Я думал, что потеряю тебя, – его голос дрогнул, и Такэси прижался к груди сына, вслушиваясь в его сердцебиение и дыхание, а затем поцеловал своего ребёнка в голову.
– Прости, – прошептал Ямато со слезами на глазах.
– Больше не делай так, – таким же шёпотом попросил отец.
Позднее вечером он вспоминал обещание сына больше не рисковать на высотах, но знал, что теперь будет смотреть за ним тщательнее. И нет, то, что он весь оставшийся день и вечер продержал мальчика рядом с собой, не означало, что он боится, вовсе нет, и руки у него дрожали просто от усталости, а не переживаний, да.
Ямато ослаб после обморока и падения, а потому даже не смущался и не пытался как-то сопротивляться, когда оказался на коленях отца в его палатке, а к его рту Такэси поднёс кусочек рыбы. Этот вид ужина не был знаком мальчику, казался неправильным, но отец заботился о нём со всей нежностью, чтобы не вызвать неловкость.
Вскоре Масамото расстелил одеяло, устраиваясь ко сну, и, едва они улеглись, накрывшись другим одеялом, сын в полусне прижался к нему. Просил защиты. Был уверен, что получит её. Самурай поцеловал сына в волосы и прошептал:
– Доброй ночи, мой Ямато.
Получив тихое короткое слабое «м» в ответ, он улыбнулся. Такэси понял, что его мир сузился до тёплого живого дышащего тельца рядом, до его единственного сына. Он очень хотел наверстать всё то время, которое ребёнок чувствовал себя нелюбимым, и он сделает это. Теперь его мир – его Ямато.