Дверь распахивается, пожалуй, думает аль-Хайтам, с радостной интонацией. Воодушевлëнной даже. Он почти видит этот широкий и энергичный взмах руки Кавеха, после которого дверь едва не прилетает аль-Хайтаму в лицо. И почему при проектировании этого дома было решено, что дверь, открывающаяся вовнутрь — отличная идея?

Не менее воодушевлëнно Кавех влетает в дверной проëм, замечая аль-Хайтама лишь тогда, когда запинается о его ногу. И падает. Ну почти.

— У меня очень крупный проект, — сообщает Кавех, отвечая на вопросительный взгляд. У него в руках кипа рулонов хорошей бумаги, из-за чего он не видит дальше своего носа. Впрочем, бумагу он ухитрился удержать. Себя — нет, но этим занялся аль-Хайтам.

— Бесконечно рад за тебя, — отвечает он, удерживая Кавеха от падения. Разожмëт ли он руки, будет зависеть от следующей реплики Квеха, который пытается выпутать ноги из коврика.

— О да, — фыркает Кавех, — уголки твоих губ сместились на два миллиметра вверх, а это случается лишь по особым поводам.

— Польщён?

— Занесу этот день в личный календарь.

Аль-Хайтам ставит Кавеха на ноги. Он даже утруждает себя тем, чтобы не падать.

— Не сшиби ничего по дороге.

— Сшибу несколько ваз, которые мне не нравятся! — кричит Кавех уже из гостиной. — Потом скажу, что случайно!

— Тогда не стоило сейчас признаваться.

— Да я же!..

А после раздаëтся грохот явно разбитой вазы. Аль-Хайтам вздыхает. Очень и очень тяжело.

— Это правда было случайно!

— Ты признался в наличии злого умысла меньше минуты назад.

Кавех выглядывает из арочного проëма в прихожую: взъерошенный, явно усталый под вечер, но глаза сияют так ярко, что сразу ясно, у него там какой-то действительно стоящий заказ.

— Ну сдай меня Сайно, — Кавех снова фыркает. В такие моменты он похож на песчаного лиса. В остальные — на песчаную бурю.

— Может, встречу его в Ламбаде, заявлю о порче своего имущества.

— Ты в Ламбаду, — глаза Кавеха загораются ещë ярче, — тогда возьми мне… — а потом стухают, лицо чуть кривится, — хотя нет, ничего не надо.

У Кавеха иногда бывают проблемы с едой. Часто он зарабатывается, забывая есть. Иногда, впадая в апатию, он теряет аппетит, но тут явно что-то иное.

— Понял, что использовать меня в качестве доставщика еды — не лучшая идея?

— Нет, — ну конечно, а что он ещё мог ответить? — Я проедал свой огромный гонорар и теперь не смогу смотреть на еду месяц.

Аль-Хайтам, имеющий представление о том, сколько Кавех может съесть в хорошем расположении духа, лишь хмыкает. Гонорар, должно быть, и правда немалый.

— Наконец нашëл достойный проект?

«Проект, достойный тебя» — имеется в виду.

— Да, — усмехается Кавех, — такую кучу моры отвалят, что выплачу все долги, отстрою себе дом и наконец перестану разрушать твою жизнь своим тлетворным присутствием.

Махнув рукой, Кавех исчезает в глубине комнаты. На этот раз ничего не падает и не разбивается. Аль-Хайтам выходит из дома, надеясь, что Кавех не забудет убрать вещественные доказательства своего преступления. Только его слова так и продолжают крутиться в голове.

Если Кавех не преувеличивает — а в финансовых вопросах он обычно преуменьшает, — то он правда нашëл наконец кого-то, кто смог достойно заплатить за его мастерство. За мастерство, достойное золотых гор, но об этом аль-Хайтам никогда не скажет, потому что это проблемы Кавеха, если он сам того не понимает. И когда у него не будет долгов, он съедет при первой же возможности. Явно не будет дожидаться, когда отстроится его новый дом, снимет себе другой на время. Отвечающий его вкусам. Без оскорбляющих его чувство прекрасного ваз. Без штор на два тона темнее, чем нужно. Без «унылой и слишком консервативной» симметричной расстановки мебели. Без аль-Хайтама.

Когда у Кавеха появятся деньги, зачем ему задерживаться здесь ещë хотя бы на день? Разве что, чтобы вещи собрать. Ведь Кавех и аль-Хайтам едва уживаются друг с другом. Они ведь совершенно не ладят. Они тяготятся обществом друг друга. Они не сходятся характерами. Это стало понятно ещë во время работы над общим проектом в годы учëбы. Поэтому Кавех, наконец-то, уедет.

Жизнь аль-Хайтама мгновенно наладится. Вернëтся в привычное русло, которое аль-Хайтам до этого ценил недостаточно. Но, стоит только вывести Кавеха из дома, как всë заиграет новыми красками. Аль-Хайтам в этом уверен. Правда вот эпоха Кавеха в его жизни началась задолго до того, как аль-Хайтам так любезно распахнул перед ним дверь своего — их? — дома.