Несмотря на то, что город И в определенных кругах веско именуется «похоронным», вряд ли кому-то из жителей может приспичить использовать в качестве лежака снятую крышку гроба. Впрочем, местные и сами гробы применяют исключительно по назначению, в отличие от Сюэ Яна, который считает плоды своих трудов поистине гениальным.
Так удобно вытянуться во весь рост на прогретых досках и заложить руки за голову, подставляя тело солнечным лучам, при этом сквозь прищуренные веки поглядывая на свое творение с долей почти что родительской гордости. Из стоящего неподалеку гроба, заполненного землей, торчат несколько пучков стеблей заботливо высаженной туда… Сюэ Ян до сих пор не знает, что это, но на этот раз точно не редька.
Что нашлось у последних дохляков, то и пришлось сажать. Пока Сяо Синчэнь самозабвенно махал мечом, отправляя невинных селян на тот свет, Сюэ Ян не менее страстно устраивал раскопки в их огороде. Заодно даочжановские корзины хоть на что сгодились — те большим спросом не пользуются, — не в руках же отвоеванные сокровища таскать?
Зато теперь в собственном дворе красота — по гробу просто так не протоптаться, и за сохранность листьев можно не опасаться. Ведь от этих слепых никакого спасу нет: шляются где ни попадя, будто нарочно! А на зиму сие драгоценное детище надо будет в дом затащить, чтобы не померзло… Так, на этом, пожалуй, лучше остановиться. Сюэ Ян не крестьянин, чтобы всерьез размышлять о такой ерунде!
— Мой юный друг, ответь мне, если ты здесь.
Знакомый голос, сочащийся неизменным благодушием, очень своевременно вытряхивает из раздумий: Сюэ Ян уже начал мысленно прикидывать, как бы посподручнее бесполезную девку надрессировать на ощупь сорняки полоть… Взгляд обращается в сторону кажущейся непривычно темной на фоне солнца фигуре, и уголок губ невольно дергается.
— Ты меня по запаху находишь, что ли? — усмехается Сюэ Ян, чуть сдвигаясь в сторону, и похлопывает рядом с собой по импровизированному ложу, приглашая. Знает, что услышат.
— Иногда, — довольно туманно отвечает Сяо Синчэнь, и это звучит почти пугающе. Он послушно присаживается на предложенное место, быстро нашаривая его ладонью, и с улыбкой вновь заводит: — Так вот, мой юный друг…
— Погоди, — поморщившись, обрывает его Сюэ Ян. — Тебе самому-то не надоело?
— А что мне должно надоесть?
И выглядит даочжан так, будто прямо сейчас переживает самые счастливые моменты своей жизни, и утомить его это никоим образом не может. Наивный.
— Да этот твой «юный друг»! Заладил тоже… Получше названия не нашлось?
Раньше это не так сильно раздражало, поначалу даже потешало: Сюэ Ян — «друг» своему врагу, умора! Но с каждым днем эти слова, слетающие с уст Сяо Синчэня, кажутся все большей чушью и ни капельки не забавной.
— А как мне тебя еще называть? Ты же младше меня и ты мой друг, — обескураженно тянет даочжан.
— У тебя когда-нибудь были друзья? — интересуется Сюэ Ян, стараясь придать своему тону искреннее любопытство. Хотя и впрямь хочется услышать, каков же будет ответ на столь каверзный вопрос.
— Да. Были… То есть был, — после затянувшегося молчания подавленно говорит Сяо Синчэнь.
Ему явно неуютно под практически осязаемым испытующим взором, и воспоминания радости тоже не приносят. Уж точно позабыл, зачем вообще пришел… А вдруг он принес конфету?! Проклятье, нужно было сначала брать, а потом уже зажимать в угол… В переносном смысле, разумеется — коли такое творить в буквальном, это приведет его в бурный восторг! Но уже поздновато об этом жалеть.
— Так скажи мне, дражайший мой даочжан... — Сюэ Ян делает паузу, задумываясь: а вдруг тому тоже не нравится, когда его так называют? Нет, глупости какие — такая довольная улыбка, не иначе как по привычке… — А ты с этим своим другом тоже предавался бурной страсти, что ли?
— Что? — ошалело выдыхает Сяо Синчэнь. И тут же восклицает: — Что ты, нет! И мыслей таких не было…
Отвечает быстро, не задумываясь ни на мгновение — не врет, даже не пытается. Признаться, Сюэ Ян считал, что не просто так даочжан со своим дружком шатался! А оказывается, тот даже не думал в эту сторону... Что делать с этим потрясающим знанием, пока неясно, но отчего-то внутри теплеет, будто от горячего засахаренного яблока откусил и проглотил одним махом.
— Тогда какой же я тебе друг?
Нет, в понимании Сюэ Яна с друзьями можно творить очень много увлекательных вещей, но речь же сейчас совсем не о нем! А о Сяо Синчэне, который, кажется, до сих пор не может разуметь, почему на него накинулись.
— Я бы с удовольствием называл тебя по имени… — вдруг говорит тот и с нескрываемой надеждой добавляет: — Ты мне готов его сказать?
— Нет, но могу предложить кое-что не хуже, — с хитрецой в голосе говорит Сюэ Ян, а про себя чуть ли не хохочет в истерике. Вот это даочжан загнул… Имя ему настоящее подавай, еще чего! — Сам придумай мне имя, и я буду на него отзываться.
— Какое угодно?.. — с сомнением уточняет Сяо Синчэнь и, посчитав молчание за согласие, кивает. — Что ж, я подумаю…
Судя по его лицу, поданная идея его не на шутку захватывает и вдохновляет. Он сосредоточенно хмурится, что-то бормочет себе под нос и не имеет ни малейшего понятия, куда деть свои руки. Наконец пятерня приземляется на голую грудь Сюэ Яна.
— Ох, ты просто раскаленный! Ты уверен, что тебе стоит так долго оставаться на солнце? — с искренней заботой спрашивает он, проводя пальцами по разгоряченной коже.
— Ты не отвлекайся, даочжан! — Приходится поймать его за запястье, чтобы даже не вздумал убирать прохладную ладонь.
И на что же горазды мозги святоши, что же он выдумает? Это будет что-то высокопарное да благородное или, наоборот, простецкое, как у большинства местных? Сюэ Ян крайне заинтригован.
— Я буду звать тебя… — торжественно, как на похоронах, начинает Сяо Синчэнь, и с невероятной гордостью заканчивает: — Ченмэй.
Сюэ Яна от неожиданности подбрасывает над крышкой гроба так, что на лопатках точно останется пара ссадин от дурно отесанных досок, а задницу от заноз только тонкие штаны спасли.
— Как… Откуда ты… Как... — сипит он, не в силах унять охватившую его судорогу. Все еще прижатая к его груди рука наверняка ощущает, как бешено скачет сердце. Сюэ Яну кажется, что еще мгновение — и его бережно подхватят и уложат в приготовленный рядом гроб, прямо поверх ботвы, чтобы помягче было. А в голове уже вертится рой лихорадочных мыслей: вот и конец истории, какой бесславный, а проклятый Цзянцзай в доме лежит, вот же дурак, нужно было с собой брать…
— Что — «откуда» и «как»? — в голосе Сяо Синчэня просто океан удивления и беспокойства. — Что случилось? Тебе не по нраву?..
На его взволнованном лице такое же непонимание и желание узнать причины паники, ничего более. Так что же, это значит, что он все-таки не знает, кого он тут сейчас трепетно ощупывает да гладит? Нет, знай он — не смог бы притворяться, даосские ублюдки не умеют, не обучены…
— Нет-нет, просто чудное имя! — нервно усмехается Сюэ Ян, все еще не способный до конца справиться с собственным голосом. Видят клятые Небожители, как сильно он ненавидит эту идиотскую почти что девчачью кличку, некогда выдуманную в насмешку дорогим дружком Яо. Просто дважды в одну и ту же яму — так вообще бывает?!
Но у Сюэ Яна обстоят дела с враньем на порядок лучше, ведь Сяо Синчэнь успокоенно кивает, однако все же настороженно спрашивает:
— Тогда отчего же ты так переполошился?
— Просто на меня какая-то кусаче-полосатая дрянь села, терпеть их не могу! — Правдоподобная отговорка находится неожиданно быстро и легко. Но избавиться от собственных подозрений не удается, потому Сюэ Ян любопытствует: — Почему ты выбрал именно такое имя?
Даочжан молчит, размышляя, прежде чем застенчиво признается:
— Сказать по правде, я его давным-давно где-то услышал, но никак не могу вспомнить… Помню только, что мне это имя очень понравилось.
Какой же у него отвратительный вкус! Не страдай Сяо Синчэнь провалами в памяти, то это имя вызывало бы у него такое же омерзение, как и у самого Сюэ Яна.
— Считаешь, оно мне подходит?
— Конечно, подходит, ты ведь для меня со всех сторон хорош.
Наружу рвутся возражения и надсадные вопли, но вместо них выходит лишь задать жизненно важный в сложившейся ситуации вопрос:
— А какая сторона самая лучшая, даочжан?..
— Я думаю, мне нужно будет тщательно еще раз ознакомиться со всеми, чтобы дать точный ответ, Ченмэй, — с многообещающей улыбкой отзывается Сяо Синчэнь. И речь сейчас отнюдь не про душевные качества.
Пожалуй, можно и потерпеть дурное прозвище. Ведь как-то же удалось смириться с этим подлым даосом!