Сюэ Ян перебирает между пальцев тронутый темными пятнами поникший росток, торчащий из хлюпающей от влаги земли, окончательно уверяясь в том, что тут уже ничего не сделать. Возможно, когда на город И хлынула череда ливней, стоило все-таки затолкать гроб под крышу или хоть дыр в нем побольше наковырять, чтобы не получить это болото. С другой стороны, на что тут можно было надеяться? Попытки поддерживать в чем-то жизнь — точно не призвание Сюэ Яна.

Разрушать все вокруг, включая то, что сам построил, у него выходит гораздо ловчее. Поэтому он, недолго думая, вытирает измазанные руки о подол ханьфу и идет в дом, чтобы с порога громогласно вопросить:

— Даочжан, знаешь, что я тебе скажу?

Сяо Синчэнь, сидящий у окна с недоплетенной корзиной — будто бы ему нужен свет, ну в самом-то деле, что за глупость, — поворачивает голову на голос и спокойно отзывается:

— Думаю, что нет. Я же не умею читать мысли.

Столь логичный и одновременно дурацкий ответ вводит Сюэ Яна в ступор. Разгоревшийся внутренний запал все испортить начинает стремительно затухать, но даочжан с улыбкой добавляет:

— Ченмэй, я весь внимание. — И тем самым снова раздувает пламя.

Сюэ Ян несколько мгновений смотрит на свои все еще кое-где грязные ладони. Ему кажется, что от них несет гниющими листьями — порой этот запах еще противнее, чем обычная тухлятина.

— А ты ведь угадал, — говорит он, проходя вперед и садясь рядом с Сяо Синчэнем, на чьем лице непритворный интерес к столь интригующей завязке беседы.

— И что же? — Он без всяких сожалений убирает кусок корзины в сторону. Судя по всему, он ее мучает уже пол-луны исключительно для порядка, давно перестав получать всяческое удовольствие от этого откровенно унылого занятия.

— Ченмэй. Это и правда мое имя, — отрывисто произносит Сюэ Ян. Однако сказанное не совсем правда, потому он начинает спешно исправляться: — Второе. Меня так называл только один человек, который мне его и присвоил.

Он говорит и с торжеством наблюдает за стремительно ползущими вверх бровями собеседника — еще немного, и повязка ринется вслед за ними на лоб. А это ведь только начало! В конце от изумления глаза новые отрастит, не иначе.

— Какое… удивительное совпадение, — наконец выдавливает из себя Сяо Синчэнь. — Нет, правда… Если из всех имен я выбрал именно твое, пускай и… — он замолкает, явно пытаясь все это утрамбовать в своем разуме. Он поражен и по-детски восхищен — наверняка думает, что это святое провидение, не меньше!

Сюэ Ян молчит, только посмеивается, размышляя, как бы половчее подвести к новости, что этого клятого «Ченмэя» даочжан взял отнюдь не из своей блаженной головушки, в которую постучались Небожители. Это имя он слыхал в их самую первую встречу прорву времени назад: когда Сюэ Ян еще был приглашенным учеником Ланьлин Цзинь, а Сяо Синчэнь бродил под ручку со своим надменным дружком и строил из себя невесть кого. Зато с глазами на месте.

Не может быть, что даочжан начисто позабыл тот судьбоносный вечер, и в его памяти осталось только безхозное имя… Сам Сюэ Ян все помнит до мельчайших подробностей, особенно свою злость за тошнотворные снисходительные улыбки, которых, впрочем, он уже не удостаивался, когда его вели на суд после поимки. И это тоже злило до алой пелены, застилающей все вокруг. Даже сейчас порой хочется схватить нож и располосовать кого-нибудь за былое равнодушие, хотя чего-чего, а вот улыбаются для него нынче больше всех.

Даочжан сам должен догадаться, с кем он делит крышу, снедь и постель уже без малого два года. Разумеется, можно просто взять и признаться, вывалить все как ушат с помоями и получить желаемый результат. Но от этого потеряется половина веселья, а здесь и так порой скучно до ломоты в челюсти — лучше растянуть удовольствие и всласть поразвлечься. Это как игра в загадки, где можно давать подсказки, только вот чем ближе к правде, тем мучительней. Сюэ Ян считает это достойным оправданием своей неторопливости.

Но даочжан — пора бы уже к этому привыкнуть! — снова умудряется удивить и пустить все планы по известному месту. Вместо того, чтобы продолжить восторгаться тем, как звезды сошлись и ниспослали ему озарение, он мнительно интересуется:

— А кем тебе приходился этот человек? — Отчего-то догадался, что автор глупой клички отнюдь не папаша, не мамаша и даже не какой-нибудь приблудный наставник.

— Редкостным ублюдком, которому в своем уме никому не стоит доверять. Кроме меня, конечно, — не задумываясь, с тоскливым смешком отвечает Сюэ Ян. Хотел бы он сейчас побеседовать разок с Яо по душам — выговориться тому, кто не станет засыпать нравоучениями. Потому что сам хорош со своей местью.

— Вы были близки, — то ли спрашивает, то ли утверждает Сяо Синчэнь.

— Ну да, мы… дружили, что ли? — пожимает плечами Сюэ Ян, недоумевая, к чему эти нахмуренные брови и неприязненно поджатые губы.

— Ченмэй, я спрашивал не про дружбу, — сохраняя на лице холодное выражение, поясняет даочжан.

Ох, нет, только не это... Начинаются дни золотые! Иногда в эту даосскую башку что-то стреляет, и его начинают терзать скверные думы вроде: а не слишком ли долго его дражайший спутник говорит с девкой на рынке или почему он решил срезать путь мимо веселого дома? Может, ему чего-то не хватает в этой жизни? Очень хотелось бы узнать, чего именно; похоже, стоит это обсудить! Сюэ Яну в такие моменты не хочется ничего обсуждать — только выскочить в окно и бежать куда глаза глядят, если честно.

— Ах, это… Ну всякое бывало иногда, — неопределенно отзывается он, стараясь удержать свои животные инстинкты к бегству от опасности в узде. — Но какая уже разница, все быльем поросло!

Сяо Синчэнь дергает уголком губ, будучи совершенно несогласным, но вслух не возражает, а только любопытствует:

— И где же сейчас твой… друг?

— Понятия не имею! — взмахивает руками Сюэ Ян в негодовании. Откуда ему знать, где там сейчас Цзинь Гуанъяо: в Башне Кои сидит или в Облачных Глубинах чаи попивает? А может, вовсе ищет себе приключений на свою низкорослую задницу в Нечистой Юдоли, он по этой части большой мастак. Единственное, что известно — еще не помер, о таком даже в это захолустье молва бы дошла. — Я его в последний раз видал еще до того, как в канаве оказался.

— То есть, он тоже не знает, где ты. Хорошо, — заканчивает даочжан, и его лицо озаряется искренней лучащейся улыбкой. С такой обычно захлопывают дверцу, ведущую в подвал, куда только что скинули скованного по рукам и ногам пленника, но лучше придержать эти поэтичные сравнения при себе, чтобы не подавать дурных идей. А то и впрямь окажется в какой каморке с поводком на шее и конфетой раз в день, чтоб не грустно было.

Сяо Синчэнь, продолжая безмятежно улыбаться, ищет свою брошенную корзину, но тут же про нее забывает, благосклонно запуская пальцы в волосы Сюэ Яна, уткнувшегося ему в плечо, которое вскоре сменяется коленями. Ничего, это была не последняя попытка, следующая будет успешней.