Стефани спрятала замёрзшие ладони в карманы отцовской куртки, которая была накинута на её плечи. Лестница стала для неё гораздо более серьёзным препятствием, чем обычно, из-за высоких каблуков, от которых хотелось избавиться, поскольку они доставляли одно неудобство, а ещё больно натирали кожу. Туфли и скромное платье были единственным официальным нарядом, имевшимся у неё, а последнее и вовсе было приобретено на днях. Она даже не пыталась краситься — не потому что не умела, а из-за того, что слёзы всё равно размазали бы тушь по щекам.
Не успела она преодолеть и половины ступенек, как поблизости оказался Баки, выглядевший, как всегда, безупречно.
— Мы искали тебя. Мои родители хотели отвезти тебя на кладбище, — он быстро догнал её.
— Я знаю. Прости, я… Хотела побыть одна, — она вытерла сухие щёки, тем самым лишь спровоцировав желание расплакаться.
Баки помедлил, давая ей время и будто размышляя над тем, что сказать дальше.
— Как прошло?
— Нормально, — Стефани пригладила выбившиеся пряди. — Она рядом с отцом.
И лишь в этот момент до неё наконец дошло осознание того, что она сирота. Стефани не была ребёнком, но терять родителей тяжело в любом возрасте и неважно, насколько вы были близки. Она почти не помнила, какие эмоции испытала, узнав о смерти отца, а вот с матерью всё было иначе. Сложнее, и дело не только в деньгах. Даже когда мать каким-то чудесным образом оплачивала аренду и в том же месяце оставались средства на еду, это не мешало окружающим косо на неё смотреть. Она была малоимущей, ирландкой, а ещё вдовой.
Когда Стефани стала достаточно взрослой, чтобы понять как много трудится её мать ради обеспечения жизни обеих, она задумалась над тем, насколько сильно всё изменилось после смерти отца. Мама была вынуждена работать в две смены, отбиваться от похотливых подонков, видевших в ней легкодоступную женщину. И после её ухода Стефани в полной мере прочувствовала очередную волну серьёзных перемен.
Её плечи напряглись, словно в ожидании удара в спину. Баки держался на расстоянии, довольно близком для того, чтобы говорить, и в то же время достаточно далёком, как будто планировал сбежать в любую секунду.
— Я хотел спросить…
— Я знаю, что ты скажешь, Бак, просто… — Стефани обо всём догадалась с той минуты, как увидела его в церкви со спрятанной в карман рукой. Он собирался сделать ей предложение руки и сердца. Они много лет дружили и однажды поняли, что испытывают друг к другу нечто большее. Стефани не представляла себя ни с кем, кроме него, и всё же что-то было не так. Это не должно было произойти прямо сейчас. Предложение сразу после похорон её матери? На какую реакцию он надеется? Почему дождался момента её самой главной слабости?
— Положим диванные подушки на пол как в детстве. Всё как раньше. Будешь чистить мне туфли. Может, выносить мусор… — умоляюще произнёс Баки, как будто их новая совместная жизнь уже началась. Пожалуй, именно такое будущее ждёт её после согласия. Новая квартира с убежищем из диванных подушек. — Давай…
— Спасибо, Бак, — наконец она повернулась к нему лицом, как только они остановились у дверей её квартиры. Было невыносимо смотреть в эти голубые глаза, полные отчаяния. Было больно отталкивать его от себя. Стефани даже начала сомневаться, правильно ли поступает. — Но я сама справлюсь. И вообще…
Не позволив ей закончить, Баки опустился на одно колено, что стало самой большой неожиданностью в её жизни. Нет, конкретно к предложению она давно была готова, но не подозревала о кольце. Состарившийся латунный ободок был украшен скромным кусочком стекла на том месте, где у дорогого украшения обычно находится бриллиант. Это же обручальное кольцо её матери! Та планировала похоронить его вместе с собой, однако пару недель назад оно таинственным образом исчезло. Стефани думала, что кольцо украли, но её мать не выглядела взволнованной и без конца твердила, что оно «в конце концов обязательно найдётся». И если оно оказалось у Баки, значит, её мама хотела…
— Конечно, но… Это не обязательно, — он взял Стефани за руку. И все сомнения развеялись. — Я с тобой до конца.