Несмотря на то, что весенний квартал с веселыми домами предполагает непосредственно веселье, Сюэ Яну невыносимо скучно. И не только потому, что внутрь его никто звать не спешит — не сильно-то и хочется. Палочка, на которую недавно были нанизаны засахаренные фрукты, опустела преступно быстро, и давно валяется под ногами. От ступеней, ведущих в одно из славных заведений, уже болит задница, но вставать и куда-то идти откровенно лень — да и куда, на соседнее крыльцо?
Единственным развлечением сейчас является праздное разглядывание прохожих, снующих мимо. И от этого становится только тоскливее — горожане, что неудивительно, сами по себе довольно унылые создания, проживающие свои никчемные серые жизни. И не расшевелить их никак — Яо почти слезно умолял не приставать к простому люду, даже если станет совсем невмоготу. Или хотя бы подождать его возвращения, и тогда уже наживать себе и остальным проблемы. Ну, как умолял — настоятельно рекомендовал с приторной улыбочкой, от которой ноют зубы… Дешевле согласиться, а потом потребовать компенсации за обречение на томительное ожидание. Но мольбы звучат определенно интереснее.
Поэтому какой-то шум на противоположной стороне улицы кажется едва ли не даром свыше — неужели хоть что-то, на чем можно задержаться взглядом?! Сюэ Ян, щурясь от припекающего полуденного солнца, прикладывает ко лбу ладонь, чтобы получше разглядеть, что же вызвало переполох. И увиденное заставляет замереть от предвкушения. Очень занимательно.
Будто лебедя по недосмотру занесло в заросший ряской утиный пруд! Стоит весь себе такой, чистенький да беленький, в окружении рябой толпы, с таким видом, будто не знает, что тут забыл. И остальным тоже непонятно, чего это сию почтенную личность к продажным девкам занесло, вот и шумят, интересуются. Как же его зовут? Что-то там с яркой луной да сладким ветерком… Так, а почему сладким-то? Точно как-то иначе, просто мысли все еще о фруктах в сахаре! А, плевать. Представится, не помрет.
Сюэ Ян на всякий случай оборачивается на недвижную дверь в веселый дом, убеждаясь, что в ближайшее время оттуда точно никто не выйдет, и решительно поднимается на ноги. И чего волноваться-то, договор не будет нарушен — любезный друг просил не трогать только местных, а тут совсем другое! Ну, а что, если этому самодовольному даосу с чего-то позволено лезть в чужие дела, то почему нельзя влезть в его? Пускай вот ответит без утайки, каким его ветром сюда занесло! Прохладным? Прохладный ветерок, вот как там было. Сяо Синчэнь, то есть.
Сюэ Ян бесцеремонно вклинивается между людьми, которые тут же расступаются — о склочном характере адепта Ланьлин Цзинь знают не понаслышке. На даосе уже висит парочка изукрашенных девиц в цветных тряпках — они во чтобы то ни стало жаждут затянуть почетного гостя именно к себе. И даже они заметно поникают при приближении фигуры в золотых одеждах, но добычу отпускать не спешат. На кой он им сдался, что с него взять — нудную проповедь в качестве оплаты? А что, так можно было?
На лице Сяо Синчэня написано недоумение, которое быстро сменяет тень узнавания, а вслед за этим на его губах расцветает широкая улыбка. Будто вот именно Сюэ Ян ему и нужен из всех присутствующих! И, если вспомнить, что здесь весенний квартал… Невольный смешок сдержать не удается, хотя причины его непонятны.
— Ченмэй, верно? — спустя несколько мгновений все с такой же счастливой улыбкой вопрошает Сяо Синчэнь, с опаской поглядывая то на одну, то на другую пленительницу. И вновь обращает взор к Сюэ Яну, как к доброму приятелю, который в первую и последнюю же встречу вовсе и не кидался с руганью.
Сюэ Ян кривится, но кивает. Вот запомнил же это мерзопакостное имя! А девицы, заслышав, с кем решил заговорить потенциальный посетитель, с разочарованными вздохами растекаются в разные стороны, как ручейки по весне. От греха подальше.
— Какая встреча! Мне казалось, достопочтенным даосам сюда грешно заходить! А вот поди ж ты… — Сюэ Ян с ядовитым осуждением цокает языком, уличая собеседника в непристойности. — А твой дружок, которого хлебом не корми, дай мухогонкой помахать, — он морщится, пытаясь припомнить, как же звали второго даоса, с кислой миной да в черном, но сходу не получается, — где-то поблизости бродит, или ты втайне от него решил поразвлечься?
— Ох, — горестно вздыхает Сяо Синчэнь. — Сказать по правде, мы с ним в пути разминулись, договорились встретиться в полдень на площади, и… Кажется, я задумался, и зашел не в тот квартал.
— Ну-ну, — усмехается Сюэ Ян, будто не верит.
Он не знает, разочарован таким ответом или нет. Но это тоже смешно — из всех дорожек ноги этого тошнотворно-праведного даоса выбрали именно эту, где одни шлюхи да их почитатели. Ну вот еще Сюэ Ян до кучи отыскался. Что-то уже не очень смешно, если честно...
— Ченмэй, — проникновенно начинает Сяо Синчэнь, — не будет ли слишком дерзко с моей стороны попросить указать мне дорогу?
Сюэ Ян закусывает губу, размышляя. «Не будет ли слишком дерзко», ну надо же, как самому не противно так разговаривать? Он еще раз оглядывается на дверь веселого дома, у которой сидел битый час, и передергивает плечами.
— Сюэ Ян, не Ченмэй, — поправляет он. Мало того, что у даоса голос противный, будто ему что в зад воткнули, а ему это страсть как нравится, так еще и это дурацкое имя слушать? — И, может быть, у меня найдется время.
— Я запомню. А вы… — Сяо Синчэнь запинается, и решает перейти на менее официальный тон, заметив сведенные брови нежданного помощника: — Ты будешь так любезен, что проводишь меня лично?
— А тебе очень хочется идти одному и собрать на себя всех этих гадюк размалеванных? — склоняет голову набок Сюэ Ян и взмахивает рукой, мол, иди, я ж тебя не держу, в добрый путь, уважаемый! И, не дожидаясь ответа, проходит вперед, призывая следовать за собой.
— Я не думаю, что стоит оскорблять юных дев, — смущенно бормочет Сяо Синчэнь себе под нос, нагоняя и подстраиваясь под чужой шаг. Да уж, если он с такими же речами пытался с себя шлюх стряхнуть, неудивительно, что они его уже тепленьким брать хотели…
— Не такие уж они и юные, и совершенно точно не девы! — смеется Сюэ Ян. А про себя думает, на кой это он взялся тут даоса выгуливать, ведь и правда ж помогает… И даже канавы нет никакой поблизости, чтобы подвести да спихнуть! Эти белые одежды так и тянет чем-нибудь испачкать, чтобы глаза не слепило.
А Сяо Синчэнь будто мысли читает и сам предлагает причину продолжить прогулку своим вопросом:
— А ты здесь, получается… Именно за ними? За неюными недевами, — поспешно добавляет он на всякий случай.
Глядите-ка, что ему интересно стало! Хочет побеседовать на смущающие темы, которые не может обсудить со своим мерзким приятелем? Или желает со всем даосским тщанием наставить на путь истинный? Ох, ну это можно устроить, сам пожалеет, что спросил.
Но, неожиданно для себя, Сюэ Ян, вместо того, чтобы в красках рассказать, зачем сюда люди ходят, отвечает правду:
— Не в этот раз. На самом деле, я сопровождаю молодого господина Цзинь. Точнее, жду, когда же он наконец выйдет.
— Ох. — И неясно, что это оханье значит! — И долго ждать? — вопрос звучит с неподдельным сочувствием.
— А это уж как повезет! — разводит руками Сюэ Ян. — Может и быстро выскочить, а может и до победного биться, до последней капли крови, так сказать. Но раз еще не вышел, значит, времени у нас навалом!
И это тоже совершенная правда. Выцарапывать блудного папашку из объятий страсти дело неблагодарное — Цзинь Гуаньшань персона в этом плане непредсказуемая, и на его мужскую силу присутствие сынка в качестве зрителя никак не влияет. А зачем его оттуда тянуть, Сюэ Ян никак в толк взять не может. Неужто Яо госпожу Цзинь заткнуть не может, по горлу полоснуть втихаря — и больше никаких воплей! Или сам боится, что обзаведется еще десятком братьев и сестриц?
— А ты очень… Осведомлен о пристрастиях своего господина.
Сюэ Ян аж останавливается, и Сяо Синчэнь врезается ему в плечо, сбиваясь с шага. Точно, этот даос же совсем не в курсе, для чего Яо в веселый дом побежал! И надумал себе, что Сюэ Ян регулярно свечку держит, не иначе! Ай-ай, какие мыслишки для такой головы! Ну что ж, тут тоже можно не врать, так даже веселее.
— А с чего бы мне не знать, не всегда ж я в стороне стою, да в окошко гляжу!
Сяо Синчэнь явно не знает, что на это ответить, потому просто сначала глядит недоверчиво, неуверенный, все ли верно понял, а потом заливается краской. Да он даже краснеет не по-людски — на щеках едва заметные розовые пятна! Зато взгляд какой, аж пробирает.
Из ближайшей двери высыпает стайка потасканных шлюх, видать, на перерыв от трудов праведных. И в поисках, кого бы к себе завлечь — неутомимые работницы, на дворе день, а они готовы пахать! Что неудивительно: а вдруг именно их дому повезет, и сюда заглянет почтенный глава Цзинь… Опоздали вы, подруги, он тут с утреца уже по соседству устроился.
Заметив Сяо Синчэня, они мгновенно ощериваются хищными улыбками, и даже опасное соседство им нипочем! Тот еще в ступоре от откровений спутника, но инстинктивно вцепляется в рукав чужих одеяний в поисках спасения от излишнего внимания. А затем и вовсе хватает под локоть опешившегого от такой прыти Сюэ Яна, и тащит куда-то в сторону.
Это еще что за новости? Выбирает из двух зол меньшее? Он хоть разумеет, как это со стороны выглядит? Или мнит себя настолько благочестивым, что репутацией не дорожит — решил тут за ручку, как обрезанный рукав, прогуливаться! Сюэ Яну-то плевать, про него чего только не говорят, потому он не останавливает, разве что внутри ликует от чужого позора. Хотя проклятый даос на добрых полголовы выше, и смешки прохожих направлены не только в его сторону… Ну и демоны с ними.
— А чего это они от тебя так хотят? Неужто у тебя так много денег? — искренне любопытствует Сюэ Ян. Среди всех благодетелей, который приписывают даосам, баснословные богатства там точно не водятся! — Или у тебя есть какой-то секрет?
— Какой секрет? — приходит в себя Сяо Синчэнь.
— Ну вдруг даосы знают что-то такое о плотских утехах, что нам, простым смертным, неведомо! Вот девицы на вас гроздьями и собираются! Поделишься?
— Как? — непонимающе отзывается он.
— Ну расскажи или покажи, чего уж там.
— Нет никакого секрета, — поспешно возражает Сяо Синчэнь. И настороженно глядит на Сюэ Яна, не заставит ли тот его прямо сейчас показывать даосские фокусы? А руку разжимать не спешит.
— Значит, все-таки есть, — весело заключает Сюэ Ян. Конечно, он понимает, что этот наивный, но вместе с тем высокомерный праведник и не думает кривить душой, но тем веселее его подковырнуть. Сам ведь завел эту беседу, пускай и дальше смущается! И, чтобы добить, почти невинным тоном интересуется: — А ты еще долго собираешься меня тискать?
— Ох, прошу прощения! — восклицает Сяо Синчэнь, заметив свое компрометирующее положение. Он отстраняется и поднимает перед собой руки в извиняющемся жесте. — Я как-то не заметил, это вышло случайно.
— Ах, такой благородный и смелый, а испугался кучки девиц! — продолжает насмехаться Сюэ Ян. — Или тебе просто девицы не по нраву? Так тут есть парочка мест, если интересно…
— Не думаю, — очень уж неопределенно отвечает Сяо Синчэнь. Чего он там не думает? — Еще долгий путь?
Уже сбежать надумал? Ха! Затащить, что ли, его в самую гущу? Надо было его хватать и вести внутрь, полюбоваться подвигами Цзинь Гуаншаня! Вот там бы его удар хватил! Сюэ Ян разок имел честь присутствовать на таком представлении, даже ему отвернуться хотелось…
Сюэ Ян делает несколько шагов вперед, заглядывая в один из поворотов, где в конце виднеется искомая площадь. И беззаветно врет:
— Порядочно, — снова жестом манит за собой Сюэ Ян, заворачивая в ровно противоположную сторону. Рано еще заканчивать прогулку, она только начала забавлять, как следует!
А Сяо Синчэнь опять будто специально старается ухудшить себе жизнь — идет следом и, после затянувшегося молчания, заявляет:
— Сюэ Ян, мне немного неловко об этом говорить…
— Но ты все-таки хочешь зайти в какой-нибудь дом?
— Нет же! У тебя… Одежды испачкались. Сзади.
Сюэ Ян останавливается, оборачиваясь себе за плечо. Ах, точно, он же на ступеньках сидел, где все топчутся, теперь вся задница пыльная.
— Ишь, какой глазастый, знаешь, куда глядеть, — ухмыляется он, чем вызывает у спутника еще один приступ этого недоразвитого румянца.
— Я не хотел тебя этим обидеть.
— Какие обиды! Обидишь ты меня, если не поможешь мне очиститься!
— Ты хочешь, чтобы я… Тебя…
Конечно, Сюэ Ян вовсе не желает, чтобы его тут всякие поганые даосы трогали, но очень хочется узнать границу чужого терпения. И вот, она уже почти достигнута!
— Ну должен же меня хоть кто-то здесь за задницу схватить, раз уж я пришел в весенний квартал! Правда, обычно говорят, что нельзя уходить без поцелуя, а то удача отвернется, но какая разница?
Никто так не говорит, само собой. А Сяо Синчэню хватает разума, или же, наоборот, не хватает, принять это все за шутку. Он несколько мгновений молчит, а после начинает смеяться, прикрывая рот белым рукавом.
— Ты мне и тогда показался очень забавным, — признается он.
Вот же проклятый даос! Даже ответа не находится. Остается только уже самому схватить его за рукав и потянуть за собой, лавируя среди редких в этом проулке прохожих.
Остаток пути проходит в молчании, пока улочка не выводит пару заклинателей к цели. Сяо Синчэнь останавливается, оглядываясь по сторонам, и изумленно произносит:
— Но это же то же самое место, откуда мы и пришли! — он указывает в сторону ступеней, на которых сидел Сюэ Ян. Там наверняка до сих пор даже излохмаченная палочка валяется.
— Вот так незадача! — тот театрально прикладывает ладонь ко рту. — И как же так вышло?
— Ты меня обманул, — заключает Сяо Синчэнь каким-то сокрушенным голосом.
А на что он надеялся: что его с почестями проведут по усыпанной цветами дорожке и передадут в руки его ублюдочному даосскому дружку? А в задницу ему не подуть за компанию?
Сюэ Ян замечает краем глаза, как медленно открывается дверь веселого дома, который сегодня решил почтить своим присутствием глава Цзинь, и на пороге появляется фигура в орденских одеяниях. Вот и все, кончилось веселье, и как же момент совпал! Нет-нет, еще есть время на финальную сцену, сценарий которой мысленно написан еще три поворота назад.
— Ну не мог же я накликать на нас беду? — спрашивает Сюэ Ян, поворачиваясь ко все еще крайне обескураженному Сяо Синчэню. И, поймав вопросительный взор, придвигается еще ближе, чтобы напомнить: — Нельзя уходить из весеннего квартала без поцелуя!
Приходится дернуть его на себя за волосы, чтобы не вставать на цыпочки. На поцелуй это даже не похоже: Сяо Синчэнь застыл каменной статуей, будто прямо сейчас готов вознестись, так что старается исключительно Сюэ Ян. Но и не противится, позволяя себя целовать, даже губы приоткрыл, не иначе, как от удивления.
Когда кончается дыхание, Сюэ Ян резко отпихивает от себя Сяо Синчэня, отмечая, что тот все-таки умеет нормально краснеть. И, пока он не в силах вымолвить и слова, бросает:
— Ладно, мне пора, еще свидимся. А площадь отсюда прямо и направо, — заканчивает он с надломленным смешком.
А затем, невероятно довольный собой, Сюэ Ян разворачивается и, может, излишне быстрым шагом идет прочь, навстречу вышедшему Цзинь Гуанъяо. А чего это он один, и с такой скорбной рожей, неужто папенька прямо в койке концы отдал, и придется его труп на горбу тащить?.. Ха, вот это была бы нелепая смерть — надо будет как-нибудь на эту тему пошутить, это же живот надорвать можно!
***
— Мой милый друг, — чинно цедит Цзинь Гуанъяо, отпивая из чаши разбавленное вино, чтобы не захмелеть средь бела дня. Но успокоиться ему нужно — попытки прервать веселый досуг отца обернулись сокрушительной неудачей и явно чем-то очень унизительным, чем ему не захотелось делиться.
— Да, мой дражайший? — в тон отзывается Сюэ Ян, залпом опрокидывая в себя содержимое своей чаши. У него неразбавленное, ему необязательно держать голову в порядке.
— Ты не хочешь ничего рассказать о том, что я видел, когда вышел на улицу? Мне показалось, или это был почтенный даочжан Сяо Синчэнь? — осторожно интересуется Цзинь Гуанъяо.
— Не показалось. И нет, не хочу, — в обратном порядке отвечает на вопросы Сюэ Ян.
— Хвала Небожителям! — облегченно выдыхает друг. И поясняет: — Потому что еще раз я этого не выдержу — ты же после той встречи целый месяц не затыкался… Я уже про даосов слышать не мог!
— Ну если ты так настаиваешь, я расскажу! Так вот, слушай…
В ответ слышен обреченный стон.