Преступление. Столь громкое, поистине пугающее слово, которое мы не привыкли слышать в повседневной жизни. Страшащее и влекущее за собой мысли о расследовании, полиции, суде и, уже затем, наказании за совершенное деяние. Но разве заслуженная кара не настигает сразу после приведения в действие того, что нынешний человек считает ужасом, дикостью..? 

 ***

  Всё его злодеяния были раскрыты. Каждое импульсивное, неверное действие, не просчитанный шаг, вызванные скорее нечеловеческим отчаянием, даже страхом, сгубившим и превратившим его в чудовище, животное, забитое в угол, скалящееся при виде любого появляющегося рядом человека, пугающегося всего, включая собственную тень. Свет был пролит на всё, начиная от убийства Мэйсона и заканчивая покушением на жизнь ребёнка сестры собственной заложницы.

  Они были в деталях описаны в документах, что держал сейчас в своих пухлых, как огромные розовые сардельки, почему-то казавшихся ему сейчас непременно липкими, измазанными в жёлтой тягучей жиже пальцах судья. Он, своим надменным, басовитым голосом озвучивал приговор, пока преступник глядел на него с явным отвращением.

  Увы, никаких других чувств мужчина не вызывал. Тот был толст, как огромный барабан, а за складками подбородка вовсе не было видно шеи. Его жёлтое, старое лицо, больше похожее на свиное рыло, выглядело так, будто прямо сейчас, в эту самую минуту раскрошится и опадет серо-желтой, словно растрескавшаяся от времени штукатурка, обязательно влажной, смоченным порошком, зернистой субстанцией, а изнутри полезут червяки, мошки, опарыши и гниль, что точно живёт внутри его жировых отложений… А что ещё может наполнять этого ворюгу, который за огромные взятки оправдывает многих и многих преступников, наживаясь на желании подонков сохранить себе жизнь? 

  Парня даже всерьёз начало подташнивать от омерзения, когда он буквально наяву увидел картину, которую только что сам себе придумал. Увидел, как красные от усталости глаза представителя власти вывалились из глазниц и повисли, едва держась, а из пространства, что было внутри начала вытекать не кровь, а едко-зеленая жижа, кишащая червями. Как лоснящиеся губы вдруг покрылись гнойниками, а зубы человека начали стремительно чернеть и выпадать. Как слой кожи стал, вдруг, отслаиваться и, словно плохо приклеенные обои, отпадать, закручиваясь рулоном к низу, показывая отвратительное содержимое, откуда на трибуну вываливались жирные личинки…

  Красивое лицо преступника исказилось испуганной судорогой, глаза расширились, а мгновенно страшно искривившиеся бескровные губы задрожали. Страх сковал молодого человека, припечатав ногами к полу и не давая сдвинуться с места, сердце сжалось, а по спине побежали мурашки. Он схватился руками за прутья решётки, которой был отгорожен от остальных людей и, отведя взгляд от распадающегося на гниющие частички судьи, посмотрел на других людей. 

  Но остальные в зале заседаний, похоже, вовсе этому не удивлялись. Или же просто не видели ужаса, который представился преступнику. Не значит ли это то, что всего того кошмара, что явился ему вдруг, на самом деле просто нет? 

  Несносное сознание просто вновь игралось с ним! Какой ужас… Как это нечестно! За что ему этот кошмар!? За что он так страдает!? За что же собственный мозг так мучает его.!?

Он разозлился на самого себя, а в глазах засеребрились слезы. 

  «Скорее бы уже смертный приговор..»- подумал он про себя отрешенно, всё ещё пытаясь вернуть разум в трезвое состояние. Но чем ближе и неотвратимее становилась смерть, тем хуже это получалось, и тем сильнее он сходил с ума. 

  Нет. Он не выдержит больше этой жизни, ставшей его личной пыткой за последние полгода… Он больше не способен вынести самого себя. Отвратительного, превратившегося в нечто ничтожное и мерзкое… Недостойное.