Тишина опустилась на нее неожиданно, заставив вздрогнуть и положить руку на рукоять пилы.

Возможно, ей не стоило так удивляться; агенты почти закончили зачистку территории. Кто-то из Лаборатории Восемь заканчивал с нижними этажами — судя по создаваемому грохоту, это был Большой Бен. Сегодня человек-оркестр был в приподнятом настроении, и не он один. Впервые за несколько месяцев им удалось раскрыть несколько мест, где Медичи прятали беженцев, обманом вывезенных из Безлюдных Земель. Агенты освободили уже несколько десятков рабов. Большой успех, которого они давно не могли достигнуть.

Члены Последней Надежды выводили последних беженцев, когда один из них упомянул, что слышал крики на втором этаже. Люди закивали, однако никто не смог сказать точно, что там происходило, и жив ли пострадавший. Но делом долга было проверить слух — и Валентайн, оставив позади остальных, направилась в полуразгромленное здание.

Однако, осмотрев комнату, она убрала руку с рукояти. В этом не было смысла — как и в поиске выживших.

Стены маленького складского помещения были залиты кровью.

Женщина приоткрыла дверь, позволив тусклой лампе в коридоре осветить ей путь. В комнате не было ничего, кроме нескольких иссохших ящиков, мешков и тюков с награбленным. Некоторые из них оказались покрыты темными пятнами. Подойдя ближе, Валентайн удалось рассмотреть, что в углу, в луже крови, лежит вовсе не мешок, а кто-то, небрежно прикрытый старым дорожным плащом. Судя по лежащей рядом изломанной ладони, под покрывалом женщину не ждало совершенно ничего хорошего.

Она осторожно приблизилась и опустилась на колени. Простого человека стошнило бы от такого зрелища и тяжелого запаха крови, но Валентайн давно привыкла к виду изуродованных людей. Сегодня жестокость Медичи превзошла себя. Некто, в луже крови и ошметков, явно умер не самой приятной смертью. Конечно, головорезы не отличались добросердечностью, но подобное было слишком уж низко даже для них. Тело было совсем небольшого размера, — без всяких сомнений, это был ребенок.

Валентайн наклонилась и сорвала пропитанную кровью тряпку.

«Ни одно дитя не носит в душе греха» — почему-то пришли на ум слова из книги проповедей. Эстер время от времени читала подобную литературу, хотя никто из Последней Надежды не был особо религиозен. Но, видят Богини, ни один ребенок не заслужил такую смерть.

От тела осталось только туловище, бедра и голова, — конечности же были грубо распилены по кусочкам и брошены рядом. Валентайн смогла сказать, что это девочка, — слипшиеся и кое-где выдранные рыжие волосы, на которых еще держался кружевной обруч, грязное платье горничной, которое теперь не отстирать. Лицо превратили в месиво — сломанный нос, разбитые и опухшие губы, зубы разбросаны вокруг, как белесые бусины. Вместо глаз — зияющие раны, слепо смотрящие в темноту.

Женщина тяжело вздохнула. Затем перевернула тело и укутала его в остатки плаща. Спасать было уже нечего, — но не бросать же ее здесь. Только подняв девочку и приложив ее к груди, Валентайн почувствовала, каким горячим было тело. Как будто жизнь еще билась внутри слабым ключом.

Невозможно.

Она уверенно сдавила артерию на тонкой шее, и та отозвалась пульсацией.

Невероятно.

Она оттолкнула удивление и прочие чувства на второй план, уступив место врачебной холодности и твёрдости. Снова положила тело, вытащила походную сумку. Наложить жгут. Промыть, обработать, перевязать. Ввести необходимые лекарства. Промыть, обработать, перевязать. Руки работали быстрее, чем мысли.

Девчонка повернула голову и открыла беззубый рот. Судя по вырывавшимся из горла хрипам и кровавому кашлю, она пыталась что-то сказать. Но на размышления не было времени. Промыть, обработать, перевязать.

Она слабо дергалась, когда спирт огнем обжигал открытые раны, когда пила срезала торчащие осколки кости. Не кричала — не могла, совершенно посадила голос. Откашлявшись, жертва смогла прохрипеть тяжелое «Кто…?», и Валентайн на секунду отвлеклась:

 — Не бойся, я не причиню вреда. Я врач. Держись.

Женщина была слишком занята, чтобы придумать фразу получше. Сейчас и так упущено много времени. Вероятность того, что девочка с такой потерей крови сможет выкарабкаться, очень мала. Однако долг врача — сделать все, что в его силах, полагаться на собственное мастерство да уповать на удачу и Великую Матерь блаженную. Валентайн никогда не была религиозной, — но объяснить то, что девчонка выжила после стольких ранений, можно разве что вмешательством Троицы.

Впрочем, логичное объяснение тоже нашлось. Головорезы явно не хотели, чтобы девочка умерла раньше, чем им хотелось. Очевидно, перед пыткой они перевязали ей конечности жгутами, чтобы жертва не истекла кровью в первые же секунды. Им даже хватило ума обработать раны — грубо, но достаточно, чтобы остановить кровотечение и продолжить свою игру.

Женщине пришлось потратить практически все, что было в полевой сумке. Результат не ахти, но это лучшее, что она могла сделать. Она завернула неподвижное тело в холщовый ободранный плащ и бросила на него поспешный взгляд. Что теперь с ней делать? Ни одна лаборатория не примется за такой сложный случай, и у беженки-рабыни вряд ли найдутся деньги, чтобы оплатить лечение. Если только ее не возьмут в качестве подопытной…

Размышления прервались грохотом и смехом с нижнего этажа. Похоже, агенты расправились с остатками мафии и теперь покидали склад. Закрепив сумку на поясе и аккуратно подняв девочку, Валентайн направилась к выходу.

 — Закругляемся, народ! — она узнала глухой и громкий голос Биг Бэнда. — Пора сматываться.

Женщина готова была потратить кучу времени и медикаментов, лишь бы еще раз увидеть физиономию Бена, когда тот заметил девочку. Она как раз повернулась на шум, позволив киборгу насладиться видом ее обезображенного лица. Надо думать, ему бы понравилось в той маленькой комнате с оторванными конечностями на полу.

 — Эй! Здесь маленькая девочка! Она серьезно ранена!

 — Я сделала все, что могла, чтобы помочь. Но она в состоянии худшем из возможных, — женщина покачала головой. — Сотворить подобное с ребенком — низко, даже для Медичи.

Валентайн передала завернутое тело в руки подошедшего Ледука. Лицо парня приобрело салатовый оттенок, и он поднял глаза в небо. На нем сгустились облака, закрыв собой луну и звезды и предвещая скорый дождь. Говорят, он наступает, когда богини плачут или злятся. Может, и то, и другое.

«Вознесла Мать руки к небу, призвав паломников поднять склоненные в смирении головы; «Небеса в праведном сиянии, приветствуйте их!».

 — Мы позаботимся об остальных в лабораториях. Но не надейся, что она протянет. Таковы жертвы войны.

В конце концов, невинные и беззащитные всегда погибают первыми.

 — Так скажешь ты. Но я позволю доку судить, — Бен посуровел. Валентайн лишь вздохнула.

«Прижала Она к груди своей горюющую и прошептала слова, чтобы душу ее успокоить: «В угасающих углях сердца светится надежда». Ну конечно. Проклятая книга проповедей. Ей срочно нужно выпить и забыть эти дурацкие афоризмы.

 — Эй… — хриплый шепот заставил Ледука вздрогнуть, а остальных — повернуться к девочке. — Мои уши все еще работают, знаешь… Не заставляй меня… надеяться понапрасну…

Выпустив из легких весь воздух, она замолчала, тяжело и сипло дыша. Гремя механизмами, киборг подошел поближе к ней. Собственное бессилие злило и печалило обоих агентов Лаборатории Восемь.

 — Держись, малышка. Мы отправимся к доктору Эвиану и подлечим тебя. Ты увидишь… — киборг поперхнулся языком, вспомнив безглазое лицо девочки. — То есть, встретишь действительно чудесного врача.

Агенты удалялись, но Валентайн успела заметить, как девочка издала слабый смешок и улыбнулась. Находить смешное в каждом обстоятельстве — это определенный талант. Или очень плохое чувство юмора.

Женщина коротко попрощалась и направилась следом за Последней Надеждой. В свете последних событий это название звучало очень уж иронично.

***

«Не склонилась Аэон от дерзости его, и голос ее уверенности был полон. «Случайности невозможны, ведь расчеты мои не содержат парадоксов. Все, что произошло, происходит и будет происходить — не более чем давно проторенный путь, называемый Судьбой».

Валентайн долго думала, было ли ее назначение на роль ассистентки случайностью. На самом деле, все вышло довольно забавно: по изначальному плану, Крисмас стала правой рукой Брэйн Дрэйна. Но у нее — внезапно — нашлись более важные дела, и должность досталась следующей за ней Валентайн. Так женщина оказалась в Лаборатории Ноль вместе с самым высокомерным занудой на земле.

Хотя, надо отдать ему должное — он отбрасывал личную неприязнь, когда дело касалось науки, а его желание знать обо всем происходящем играло женщине на руку. Они без труда узнавали обо всех экспериментах из каждой лаборатории, анализировали их и работали над следующим проектом. Вместе они подготовили нескольких паразитов, которых нужно было вживить в следующий субъект — если тот, конечно, сможет выдержать эффект от крови Череподевы. Проблема заключалась в отсутствии этого самого субъекта, и хотя бы одного удачного случая вживления человеку двух паразитов.

Они собирались ступить на очень скользкую дорожку, что не нравилось обоим. Ученые должны быть уверены в результате и предупреждать любые погрешности. В этом случае не было ни уверенности, ни знания о том, какими могут быть ошибки.

Поэтому они стали первыми, кто узнал об успехе такого эксперимента.

Валентайн неспешно заканчивала свой бокал вина, параллельно слушая разговор. Удивительно, что Эвиан, со всей его мягкотелостью, пошел на столь рискованный опыт. Аэон улыбнулась ему на этот раз — все прошло наилучшим образом, и ученые Лаборатории Ноль слушали своего коллегу вот уже час, разбирая каждый аспект необычной ситуации. У них появилась нужная информация и опыт — достаточно, чтобы взяться за собственный проект.

 — Кстати говоря, — Брэйн Дрэйн поднял взгляд от разложенных на столе документов и графиков, — могут ли характеристики субъекта влиять на вероятность удачного вживления паразитов? К примеру, пол, возраст, группа крови?

 — Сложно сказать. Каждая реакция сугубо индивидуальна, — Эвиан вытащил несколько папок. — В нашем случае… мы мало надеялись на успех, однако процесс прошел на редкость удачно, несмотря на юный возраст субъекта.

 — Юный возраст? — переспросил ученый Лаборатории Ноль и получил от своего коллеги увесистую папку с личным делом.

 — Взгляните.

Валентайн чуть наклонилась вперед и сделала глоток из бокала, о чем тотчас пожалела. Фотография заставила ее поперхнуться и закашляться.

На нее пустыми глазницами смотрела та самая рыжая девочка-рабыня.

Пока ученые обсуждали влияние возраста и группы крови в процессе вживления, Валентайн листала личное дело. Ученые должны просчитывать свой каждый шаг и думать о последствиях, — но то, что совершил Эвиан, походило на прыжок в бездонный омут с обрыва с завязанными глазами. Они вживили сразу двух паразитов ребенку, который только что пережил несколько часов пыток и ампутацию всех конечностей. Такая попытка могла убить и чудом выжившую девочку, и всех паразитов, что поставило бы на репутации Эвиана большой жирный крест.

Но, «Удача сопутствует смелым, Венус улыбается глупцам». Воистину, богини любят эту девочку. Хотя с учетом всех пережитых ею страданий, это больше звучит, как жестокая ирония.

***

Конечно, она не могла не навестить ее. Это было бы практически невежливо — встретить старого знакомого и не навестить, тем более, если знакомый — достаточно интересный субъект. В научном, разумеется, смысле.

Док разрешил ей сделать небольшую проверку. Брэйн Дрэйн выдал женщине несколько рекомендаций, и та поморщилась — как будто бы она не знала, что нужно для работы. Валентайн даже рада оказаться в тихой, уютной палате, подальше от зануды-начальника и кучи документов.

Девочка сидела на кровати и повернула голову в сторону открывшейся двери. Вид у нее, мягко говоря, был неважный. Она, — точнее, то, что от нее осталось, — вся в бинтах и белой медицинской сорочке, накинутой сверху. Темно-зеленая накидка скрыла острые плечи и крепления для протезов — их должны установить через несколько дней, когда процесс вживления закончится. Голова тоже обмотана бинтами, через которые просматривались большие глазницы и торчали огненно-рыжие прядки волос. А на ее ногах, — обрубках ног, прикрытых краем сорочки, сидела птица в точно такой же рубашке.

Сначала Валентайн приняла ее за простую игрушку, однако зеленый павлин подпрыгнул на тумбочку у больничной кровати и внимательно уставился на докторку черными глазницами — такими же, как у его хозяйки. Женщина не могла сказать, видит ли ее паразит, или он так же слеп, как и девочка — кажется, ее зовут Патриция. Она первой подала голос:

 — Док Эвиан? Что-то стряслось?

 — Док пока что занят. Я пришла вместо него. Валентайн, агентка Последней Надежды. Мне нужно провести несколько тестов, это будет быстро.

Она не была многословна, да и говорить было не о чем, и сразу принялась за дело. Женщина могла не любить Эвиана за излишнюю мягкотелость, но не могла отрицать его мастерство. Девчонка была настоящим чудом, лучшим из всех образцов. Сложно представить, сколько времени они потратили на хирургию и корректировку теонитового баланса, но результат стоил того. Процесс вживления проходил на отлично. Хотелось бы посмотреть, когда девочка восстановится после операции и начнет использовать силу сразу двух паразитов. Зрелище будет потрясающее.

К тому же, из записей Валентайн знала, что один из паразитов девочки получился, мягко говоря, необычным. В отличие от своих синтетических собратьев, павлин обладал собственным разумом и волей. Что вызвало такой результат, неизвестно, но были предположения, одно из них — паразит копирует облик своей хозяйки, и ее интеллектуальные способности тоже. Несмотря на эту странность, новый субъект Лаборатории Восемь уже сейчас поражала успехом.

Конечно, это повод для радости. Теперь Валентайн могла взяться за собственный проект и приложить все усилия, чтобы обойти Эвиана и создать нечто еще более могущественное, еще более великое. Предстоит много работы с кровью Череподевы и ее реакцией на паразитов, но результат должен стоить труда.

Тем более, у них на примете уже есть один… субъект.

Девочка молчала и только хлопала ресницами, как будто пытаясь что-то вспомнить. И вспомнила, — когда Валентайн закончила с тестами, она снова заговорила.

 — Это вы, я знаю ваш голос. Той ночью вы меня нашли.

 — Так и есть, — не стала спорить женщина.

Птица снова села рядом с хозяйкой. Девочка замолчала на несколько секунд и рискнула продолжить разговор:

 — Док сказал, что Последняя Надежда выводила беженцев. Я… могу задать вопрос?

 — Конечно, но не обещаю, что дам ответ.

 — Может быть, вы видели мою подругу?

Валентайн скрестила руки на груди.

 — Она где-то моего возраста и роста, — продолжила Патриция и дернула плечом, пытаясь показать это жестом — только потом вспомнив, что рук у нее нет, — у нее голубые глаза и русые волосы, в хвостиках, одета в платье горничной. Ее зовут Мари Корбел. Мы… разделились, и я не знаю, куда она ушла.

Женщина терпеливо подождала, пока девочка закончит. Затем покачала головой.

 — Среди беженцев не так много детей, и я не помню никого с таким именем и внешностью.

Патриция поникла и кивнула. Уже открыв дверь, Валентайн обернулась и добавила:

 — Я спрошу у Эстер. Она занимается трупами. Не обещаю, что мы найдем ее и найдем живой… но я дам тебе знать, если что-то узнаю.

На этом их встреча закончилась. «Пути Аэон неисповедимы, но не имеют случайных поворотов» — в конце концов, они встретились снова. Теперь Валентайн была уверена, что ее Судьба тесно связалась с девчонкой из Безлюдных Земель.

И одним лишь богиням ведомо, куда она приведет.