Лето, 2019

Сухие колосья двигались волнами, внимая порывистым дуновениям слабого ветра. На бесконечном небе ярким пятном жарило солнце. Вова и Макс катили старенькие велики по заросшей бурьяном сельской дороге.

— Ты очень долго ешь.

— Я не сгрызаю мороженое за минуту, как некоторые.

По бокам от дороги шумели огромные золотые поля, а в глубине травы стрекотали сверчки и кузнечики. Вова выдернул ромашку, высунувшуюся между камней, и убрал ее за ухо вместе с отросшими прядями волос.

И тот и другой были в тапках на босу ногу, Максим — в тонких шортах и футболке с выцветшим принтом, Вова — в потёртых бриджах ещё с пятого класса, в которые он до сих пор влезает, и полностью расстёгнутой клетчатой рубахе — жарко.

Забавный мужчина из телевизора утром обещал +32. Мама Вовы ужаснулась и поспешила готовить себе коктейль со льдом, а папа зачем-то пошёл топить баню.

Вова и Максим быстро покинули царство летней дремы и помчали, разрезая потоки ветра, по неровной, покрытой галькой дороге.

— Кто последний — покупает мороженое! — крикнул Вова дрожащим от фактурности дорожного покрытия голосом.

Он наклонил корпус вперёд и что есть силы закрутил педалями. Ветер трепал волосы на голове и свистел в ушах.

Вова резко крутанул педали назад и в полуобороте остановился у крыльца сельпо, сложил велик на землю и теперь дожидался, когда Макс вальяжно слезет со своего.

— Что вам будет угодно? — Максим достал из кармана мятую сотку.

— Бонпари. Которое в виде банана!

Вова никогда не любил сосать — это для слабаков.

— Какое варварство, — Максим постепенно лизал пломбир и с негодованием наблюдал, как Вова откусывает зубами эскимо.

Пыльная проселочная дорога постепенно сливалась с сухим полем, поросшим огромной травой. Вова облизал оставшуюся палочку и с силой забросил вдаль.

— Спасибо, было вкусно.

— Обращайся.

Посреди поля рос большой дуб — местная достопримечательность и гордость СНТ «Тихая пристань», которая, кстати, рухнула в прошлом году, отчего в пруд теперь приходится заходить с берега по противному склизкому илу.

Старый дуб был сакральным местом для многих людей: и с СНТ, и с деревни, и с города. Он хранил чужие тайны, мечты, заветные желания и самые чистосердечные исповеди. Впитывал в себя слёзы боли и слёзы радости. Мальчики сели отдохнуть под раскидистой кроной дерева, навевавшего Максиму полузабытые воспоминания из детства, зыбкие и почти истертые.

Когда Максиму было семь, у его семьи жила старенькая кошка Фаня. От старости она сильно болела, поэтому родители привозили ее на дачное раздолье, как только начинались тёплые деньки. Ночью Фаня всегда ходила на охоту и медленно кралась за юркими мышами, из-за возраста не успевая за ними угнаться.

Набегавшись, кошка возвращалась домой, где скручиваясь в клубочек на подушке рядом с Максимом и тихо урчала, когда мальчик обнимал ее и утыкался носом в тёплую шерстку. Фаня всегда спала рядом с Максимом, с самого его детства. Она оберегала его от неприятностей и сильно волновалась, когда к нему приходили гости.

— Фань, уйди! — Максим ласково бросал кошку на кровать, чтобы та не мешалась под ногами, и Фаня, изредка мяукая, наблюдала, как Максим с друзьями отрабатывает сальто вперёд.

В последние дни Фане стало хуже. Максим слышал, как кошку рвёт на деревянный пол, а мама с криками выгоняет ее на улицу, вытирая после кровавые пятна тряпкой. Фаня больше не забиралась на второй этаж дома, где спал Максим, и не ложилась на соседнюю подушку, которую он для неё всегда готовил. Она больше не бегала по ночам за мышами, которых уже давно не могла поймать. Она просто лежала на прохладном газоне, а во влажных ее глазах отражалось бескрайнее небо.

Однажды Фани не стало.

Максим проснулся от стука дождя по стеклу и спустился на первый этаж. В доме кошки не было. Мальчик выглянул на улицу, ища взглядом знакомые очертания, но ничего не увидел. На расспросы мама отвечала коротко, особенно побледнев. Она сказала, что Фаня пропала, ушла и не вернулась. Затем мама развернулась к плите и продолжила что-то варить. Так холодно и безучастно. Словно Фани и не было.

Максим выбежал на улицу и стал кричать имя кошки. Она должна вернуться, она не может бросить его. На полянке ещё осталась приглаженной трава, где последние дни лежала Фаня. Она не вернулась, не прибежала кошачьим галопом на голос хозяина. Максим забрался на мокрый велосипед и помчался по собравшимся лужам, крича кошку во все стороны. Ливень резал лицо и морозил кожу, но Максим продолжал крутить педали и ласково звать «кс-кс-кс», на которое откликались обитатели других участков. Тучи расходились, и вскоре ливень перестал. Солнце светило почти над самым горизонтом.

Весь мокрый, Максим вел велосипед по грязной грунтовке. В глазах стояли слезы. Он выбился из сил и почти потерял надежду. Может, Фаня и правда бросила его. Ушла далеко в лес и будет там жить с диким котом, вырастит детей и будет бегать вместе с ними за лесными мышами. Впереди показалось поле, а посреди него — большой дуб, весь вымокший от дождя. Максим сложил велосипед возле дерева и сел возле широкого ствола — там, куда так и не попали дождевые капли. Макс закрыл глаза и представил кошку Фаню. Как раньше он брал ее за передние лапы и танцевал с ней под музыку, как спал в обнимку и слушал, как она мурчит во сне словно трактор, ее мягкую и тёплую шерстку, которая пахла чем-то родным, прямо из самого детства. Он хотел почувствовать, как она крутится возле его ног, хотя бы в самый последний раз, перед прощанием…

Из глаз потекли горячие слёзы, и Максим не хотел их останавливать. Внутри него что-то ломалось, заставляя все внутренности сжиматься от боли. Он закрыл лицо руками, и в темноте снова появилась его комната на даче, и мягкие шаги кошки, идущей по кровати на своё законное место. Устроившись поудобнее и вылизав до чистоты всю шерстку, она громко мурчала, чтобы Максиму снились только самые тёплые и добрые сны, и постепенно засыпала сама.

Он здесь!

Нашёл?!

Да… тише! он спит…

В лицо из темноты ярко светили фонарики, но тут же выключились.

— Нашли? Фаню нашли? — спросонья спрашивал Максим, когда его самого папа поднял с холодной земли и закинул себе на плечо.

— Нашли, нашли, всех нашли… — тихим эхом звучал любящий голос отца, и Максим снова проваливался в сон.

Он почувствовал мягкие движения рядом с собой, открыл глаза, но ничего не увидел в кромешной тьме. Он снова лежал на своей кровати, и на улице уже была ночь. Максим протянул руку к подушке рядом, но она была холодная и пустая. Воспоминания прошедшего дня разом появились в его голове.

Вдруг где-то рядом послышалось слабое мурчание.

— Фаня?

Матрас кровати немножко проминался под шажками маленького котёнка. Он, едва передвигая ногами, забрался на лежащую рядом с Максимом подушку и упал набок, немного повертелся, приминая ее под себя, и тихо замурчал.

Максим засыпал с тёплой, счастливой улыбкой на лице, а рядом на большой подушке тихо сопел маленький Фаня.

***

Вова откинул голову на покрытую мхом кору дерева и водил пальцами по кромке ледяного ручейка, бегущего по полю и огибающего дуб. Ручей был около метра в ширину и совсем неглубокий. Он вытекал из большой реки и, проходя через весь СНТ, вливался в пруд. В чистой прозрачной воде проплывали редкие листочки и палочки, а на дне переливались отполированные течением камешки.

Солнце стояло в самом зените и нещадно нагревало землю. Даже под сенью непроницаемой кроны становилось довольно жарко, и Вова, набрав воду в ладони, освежил лицо. Рядом с ним сидел Максим, сильно склонив голову вперёд ото сна. Мерно вздымавшаяся рубашка была расстегнута почти наполовину, так, что проглядывала белоснежная кожа на его груди. Непреодолимое желание потрогать его кожу, ощутить ее самыми кончиками кончиками пальцев неустанно пульсировало в голове. Вова занёс мокрую руку над Максимом и остановился. С пальцев на горячее тело упало несколько холодных капель. Они скатились по рёбрам и исчезли под тканью. Максим плавно дышал, не выходя из дремы. Вова мягко коснулся Максима и на его коже появились крохотные мурашки. Он легко провёл рукой по груди друга, размазав блестящие капли по разгоряченной груди, прошёлся вниз, ловко забираясь пальцами под застегнутую рубаху. Максим улыбнулся во сне и, промычав что-то неопределенное, перевернулся на бок.

Вова отстранился от друга и снова запрокинул голову на дерево. По мокрым волосам ласково проходился ветер, освежая голову.

Вдруг в ручье сверкнуло что-то яркое. Вова бросил взгляд и увидел маленькую рыбу с блестящей чешуей, мирно плывущей по течению. Рыба была совсем маленькая, около пятнадцати сантиметров длиной, и Вова даже не знал ее названия.

В голове его возникло расплывчатое воспоминание — старенький грустный рассказ о рыбе с блестящей чешуёй, в которой отражалось сияние луны. Никому не нужная она лежала на траве и тихо умирала под тёмным покровом ночи. Воспоминание появилось и тут же растворилось в памяти, оставив после себя лишь очертания печального рассказа, прочитанного в далёком-далёком детстве. Солнечный свет неясными образами переливался на водяной глади, и Вову неумолимо клонило в сон.

Домой возвращались в ночи. Максим махнул рукой Вове и закрыл калитку на своём участке. Вова пошёл дальше, цепляя колёсами велика длинные колосья травы. По земле стелился молочного цвета туман, а холодный воздух заставлял ёжиться и передвигать ногами немного быстрее обычного. Вокруг — забвенная тишина, и только чёрный силуэт шагал по улице, везя поскрипывающий велосипед.

Дома все уже спали. Владимир тихо прошёл в свою комнату и лёг на кровать. Он ещё долго лежал и смотрел на звёзды в окне, пока не закрылись глаза, а во сне — солнце, тёплый воздух, ледяной ручей и гладкая горячая кожа Макса, по которой так и хочется провести рукой, потрогать каждый уголок тела, жадно схватить и не отпускать, чтобы он был только его, только его самым лучшим другом.