Последний ученик покинул кабинет несколько часов назад, отрезая его от всего остального Хогвартса плотной дверью. Настаивались зелья в котлах, изредка булькая и выплёвывая при этом всё ещё горячие капли. Песок лениво как бы насмехался над бренностью и напрасной суетливостью мира, перетекал из одной части часов в другую.

Северус наблюдал эту умиротворяющую картину продолжительное время. Не нарушаемое надоедливыми выкриками одиночество было верным союзником, когда вставала необходимость обстоятельно обдумать ситуацию. Или проблему. Слово проблема в этом случае подходило идеально. И естественно она касалась Поттера. Взгляни кто на жизнь зельевара со стороны и вполне мог бы решить, что вся его жизнь вертится вокруг сиятельного избранного, как планеты вокруг солнца. А самое неприятное в этом — иногда и сам Северус так думал.

Но сегодня мысли о Поттере были иного толка, нежели все его предыдущие размышления. Стоило Северусу раньше задуматься о нём, как нутро заполняли совсем не прекрасные чувства и ещё более не прекрасные мысли. А если рассматривать их внимательнее, то и вовсе отвратительные. Удушливая злость преследовала его по пятам, как и желание отомстить, отыграться. Вот только за что? Поразмыслив с минуту Северус понял страшное. Всё за что он ранее так презирал и не выносил Поттера к нему как таковому не относилось. Злость и обида была применительна к его отцу, который конечно был той ещё сволочью, но свои поступки по наследству не передавал. Единственное, что досталось его сыну — внешность. Возможно, некоторые черты характера, но точно не те, за которые следует слепо ненавидеть. И как он умудрялся не замечать этого столько лет? Но справедливости ради стоит задаться другим вопросом. Почему он не хотел замечать этого? Не в том ли дело, что ему грела душу возможность сделать Поттера виновником всех бед в том числе и самой главной? Если бы не его существование Лили не погибла бы от рук Тёмного Лорда. Вот только годовалый младенец не мог быть виновником этой трагедии. Виноват тот, кто донёс Волдеморту текст пророчества, и тут даже сомнений нет — кандидатура всего одна. Вот и выходило, что вся неприязнь к Поттеру держалась на двух железобетонных столпах, на деле оказавшихся глиняными: свинском поведении Поттера старшего и идиотском фанатизме самого Снейпа.

Зельевар потёр ноющие виски. Боли это не сняло, но привело его в более-менее трезвое состояние. Ему следовало принять важное, можно даже сказать ключевое решение. Продолжать и дальше вести себя как клинический идиот и вызывать у окружающих сомнения в собственной адекватности Северус не хотел. Резко поменять отношение к Поттеру — не мог. Одно дело решить это мозгами и совсем другое взять под контроль эмоциональные импульсы. Максимальное на что был способен зельевар — вести себя подчёркнуто нейтрально или близко к тому. Чтоб больше не послужить причиной вздорным мыслям о наличии у него каких-то симпатий.

***

Гарри не спалось. Он лежал на постели неподвижно напоминая труп и не спи его друзья, наверняка бы заволновались. Не спал он по прозаичной причине, а за последние дни ещё и поднадоевшей. Он опять нагородил чуши. Да ещё какой. Вся предыдущая болтовня ни в какое сравнение с сегодняшней не шла. Он ведь фактически обвинил Снейпа в наличии симпатии к нему. Симпатии, чёрт побери! Хорошо хоть про бурную страсть не сказанул. Это было бы совсем ужасно. Даже простое воспоминание об этом заставляло Гарри выть в подушку. Вот где он такие мысли берёт?! В лечебнице для душевнобольных?

Нет, он так до самого утра не уснёт. Гарри впился взглядом в потолок, взвесил все за и против и принялся одеваться. Обычно при бессоннице хорошо помогает свежий воздух, особенно холодный. Астрономическая башня для ночных бдений подходит лучше всего. А поскольку тучи плотно закрывали небо, других учеников с большой вероятностью там нет.

Тишина замковых коридоров, плотная и уютная, как тёплый плед зимними вечерами, или же как дремлющий на коленях кот. Казалось, замок умиротворённо дышит, погружённый в волшебный сон. И ничего в мире не было столь же незыблемо, как защита замка.

Гарри крался вдоль стен медленно чтобы не упасть случайно. Без света идти было трудно, но зажигать люмос Гарри не торопился. Знал, что по коридорам он может ходить не один и преподаватели вряд ли обрадуются его появлению здесь. Мантия-невидимка добавляла уверенности, но не гарантировала полной безопасности.

И словно в ответ на все опасения вдалеке, за углом коридора, раздались приглушённые шаги. Гарри замер. Он не раз уже блуждавший после отбоя и достаточно опытный в этом деле, прижался к стене. Гобеленов, ниш, хоть чего-то за чем можно с относительной лёгкостью спрятаться в пределах досягаемости не было. Поэтому приходилось вжиматься в самую стенку, так что позвоночник начал вяло протестовать. Шаги приближались. Из практически бесшумных они сделались хорошо различимыми, предвещающими неприятности. Наконец, некто вышел из-за угла и остановился в проходе, видимо намереваясь осмотреть коридор прежде чем двинуться дальше на осмотр замка. Люмос осветил его лицо и Гарри с философским смирением узнал в преподавателе Снейпа. Естественно. Кто же ещё мог оказаться в этом коридоре кроме него? Скрестив пальцы Гарри упрашивал судьбу не издеваться над ним так жестоко.

Снейп обвёл взглядом коридор. Поджал и без того тонкие губы словно остался недоволен результатом — видимо хотел поснимать баллы и поглумиться над пойманными учениками. С неохотой он развернулся чтобы продолжить обход. И именно в этот благословенный момент одна из картин, а точнее её обитатель особо громко всхрапнул. Гарри, с напряжением следивший за Снейпом, совсем не ожидал такого и вздрогнул. Его правая нога чуть подвернулась и скользнула по полу. Этого хватило чтобы декан Слизерина мгновенно напрягся и решил осмотреть коридор повторно. Ну вот чего ему дальше не идётся?! Гарри ещё сильнее вжался в стену и для верности задержал дыхание. Снейп шёл нарочито медленно, чуть ли не сканируя всё вокруг. Было ощущение, что гриффиндорец пропустил нечто важное, а именно нападение, потому что с таким усердием только диверсантов и врагов ищут. Он приближался к Гарри и конечно же следуя сценарию дурацкой комедии, у него зачесался нос. Вообще это общеизвестная истина — чихнуть хочется в самый неблагоприятный для этого момент. В голове только и

крутилось заевшей пластинкой: «Только бы не чихнуть!»

Снейп же закончив осмотр коридора резко развернулся к выходу. Мантия привычно уже взметнулась позади него пародируя уже поднадоевший всем образ летучей мыши. Да и сравнивать Снейпа с летучей мышью это оскорбление. Для мыши.

— Апчхи!

Кровь застыла в жилах Поттера. Да и сам он теперь напоминал неподвижное изваяние. А у самого его носа замерла волшебная палочка, слепя глаза люмосом. Секунда и мантия стянута с гриффиндорца и повисает в жилистой руке.

— Нездоровится, Поттер?

— Аллергия, наверное, — слегка запинаясь буркнул Гарри, как всегда не особо задумываясь. Последнее становилось на все лады проклинаемой привычкой.

Северус вскинул бровь и хотел было что-то процедить, но по неведомой причине передумал и уже спокойным, даже будничным тоном спросил:

— Аллергия на ночные прогулки или на меня?

Гриффиндорец подавился воздухом. Это что сейчас шутка была? Прозвучало

почти… дружелюбно? По сравнению с обычным стилем общения так точно. Дабы не

разрушать хрупкого равновесия и не прихватить ворох совершенно ненужных

проблем, Гарри промолчал.

— За мной, Поттер.

Гарри хотел бы ослушаться и уйти в другую сторону, но мантия-невидимка, так и не возвращённая, послужила аргументом против. Придётся выслушивать нотации Дамблдора или к кому там его Снейп ведёт. Всё-таки мантия одна из немногих вещей, оставшихся от родителей.

Снейп же вёл себя так адекватно, что Гарри успел усомниться в его реальности. И по велению, не иначе как авантюризма в крови, тыкнул пальцем в спину зельевара. Не развеялся. Значит, настоящий. И где он только взял такую мягкую ткань для мантии? На ощупь столь приятная, что хочется трогать не переставая.

— Поттер, жаждешь новых отработок?

— Вовсе нет.

— Значит пытаешься привлечь внимание, а портфеля под рукой не нашлось?

Какой злопамятный. Припомнил всё-таки сказанное днём. Гарри почувствовал жар на щеках и шее, но ночной мрак удачно скрыл его.

— Простите, сэр. За то, что я наговорил днём. На самом деле я так не думаю. Это ведь совсем чушь, думать что вы меня хоть немного любите. Как ученика, естественно.

Снейп замедлился и посмотрел на Гарри через плечо. Взгляд его при этом был очень странный. Совсем не снейповский, как сказал бы Рон.

— Что же сподвигло тебя шляться по коридорам?

— Эм, бессонница.

Снейп остановился и Гарри совсем этого не ожидавший влетел ему в спину чем заслужил приглушённое ругательство и тяжкий вздох. А мантия у декана Слизерина не только мягкая, но ещё и пахнет приятно: слабо уловимым флёром трав.

— То есть для нарушения правил достаточно обычной бессонницы?! Страшно представить что происходит когда у тебя обнаруживаются болячки посерьёзнее.

— Вовсе не обычной! Хронической.

Молчание повисло в воздухе. Снейп сверлил гриффиндорца взглядом далёким от миролюбия несколько долгих секунд. Он потянулся к карману мантии и вытащил мутноватый пузырёк полный жидкости. И протянул Поттеру.

— Это яд? — брякнул Гарри, принимая неожиданный презент.

— Хотелось бы, но нет. Зелье от бессонницы. В школе будет гораздо меньше проблем, если вы будете спать по ночам. Именно этим сейчас и займитесь.

— А как же выговор у Дамблдора?

 — Дамблдора нет в школе, — процедил Снейп, отводя взгляд. — Встречается с другом юности. Так что можете убираться с глаз моих.

— И даже отработку не назначите? — Гарри не верил собственному счастью. Это был какой-то совершенно новый Снейп. И он начинал ему нравиться. Зельевар ненадолго задумался.

— До этого не собирался, — тонкие губы изогнулись в улыбке. — Но раз так настаиваешь — завтра после полудня. Целая гора котлов нуждается в чистке.

Надо было молчать. Снейп скрылся из виду, Гарри корил себя за чересчур длинный язык и проклинал сальноволосого ублюдка, а Хогвартс продолжал дышать волшебством. Некоторые вещи в этом мире неизменны.