Хреново.

Этим словом можно было бы описать, пожалуй, всю сознательную жизнь Кавеха, но в конкретно данную секунду — это было идеальной характеристикой его ментального и физического состояния.

Живот свело неистовым желанием утешить истерзанный алкоголем желудок хотя бы несчастной вчерашней овсянкой из холодильника, в голове звенели колокола, а в горле скребло горькой засухой. Не до конца понимая, кого благодарить за стоявший на тумбочке стакан воды — Бога или всё-таки Тигнари, Кавех в несколько крупных глотков осушил его и предпринял попытку сесть. Хотя бы сесть.

В голове плыло, обрывками вспоминался бар, его громкие возмущения, Тигнари и Сайно, нравоучения и страдающий водитель такси. Всё смешалось в один тугой ком непонимания о том, в каком временном отрезке он находится, но нежеланный ответ нашёлся самостоятельно, стоило ему сфокусировать взгляд на полуразряженном мобильном.

Строка уведомлений пестрила информацией, которую воспалённый мозг был не в силах осмыслить от слова совсем, но глаза сами собой зацепились за раздражающе немногословное:

Аль-Хрентам:

?

00:21

Кавех замер, с болью в висках разглядывая ту фотографию, которую отправил вчера, чтобы медленно осознать, что по ошибке отправил…

Две фотографии.

По спине пробежались иголки, горло снова сковало сухостью. Кавех захотел взвыть, надеясь всё-таки протрезветь до конца и развидеть то, на что ему довелось смотреть с самого раннего утра. Это всё отходняк, усталость и не что иное, как его воспалённое воображение. Ему просто показалось и… Боже, да кого он обманывает?

Попытка присесть всё-таки провалилась, и Кавех снова плюхнулся спиной на измятую кровать. С головой накрыло желанием заснуть и не просыпаться ещё как минимум недели две, хотя что там недели, пусть он просто не просыпается. Жаль, что вариант утопиться с его умением дышать под водой теперь автоматически отпадает, а сборник его любимых шуток про суицид потеряет ценного кандидата.

Перед глазами стояли два злосчастных фото. И пусть с абсурдностью первого, где он демонстративно показывал средний палец на фоне портрета Хайтама, Кавех ещё мог смириться — спонтанность и хаотичность всегда были его спутниками по жизни, то второе не укладывалось ни в какие рамки опьянения. Ну как, скажите, люди добрые, он мог напиться до такого состояния, чтобы не увидеть, как случайно отправляет ему лишнюю фотографию, беззаботно сделанную несколькими днями ранее?! Да ещё и какую… Нет, он всё-таки найдёт способ утопиться с горя. Возможно, в собственных слезах.

Он нехотя разблокировал мобильный, чтобы снова лицезреть свою голую спину и едва прикрытый легкой атласной рубашкой зад в зеркале, запечатлённый на камеру. Чёрт бы побрал его любовь к обнажёнке. Чёрт бы побрал грёбанного аль-Хайтама!

Да, он частенько делал подобные фотографии. И да! Ему всегда нравилось наблюдать, фотографировать, разглядывать и рисовать человеческое тело. Будь у него смелость, время и чуть больше мотивации для развития собственного хобби, он бы непременно практиковался в написании картин с натуры. Но имеем, что имеем: Кавех мог похвастаться лишь скромными зарисовками и портретами в стареньком мамином скетчбуке. А теперь ещё и физиономией Хайтама. Великолепно.

Удалять фото из их чата было бессмысленно и непозволительно для гордости. Если бы аль-Хайтам хотел, то давным-давно сохранил и разослал его голую задницу всему тренерскому чату. Нет, Кавех был выше этого, он гордо сделает вид, что всё под контролем и вообще! Пусть радуется, что удостоился чести видеть его прекрасное тело.

С таким настроем Кавех спокойно прочитал, но не ответил на вчерашнее сообщение, бросил телефон на злосчастную зарядку и отправился варить себе кофе. Желательно чёрный и горький, как характер Хайтама. Хоть какой-то плюс, хорошо приводит в тонус.

Чистить зубы ему теперь приходилось целиком сидя в ванной, но по сравнению с тем, что через несколько часов на тренировке Кавеха ждёт живая встреча с видевшим его задницу в зеркале Хайтамом — это был сущий пустяк. Он согласен перетерпеть.

Разбираясь со всей утренней рутиной и приводя свою бедную, после вчерашней попойки, голову в порядок, Кавех не сразу услышал ещё несколько уведомлений из спальни. Ароматный крепкий кофе душисто щекотал ноздри, пока он терпеливо пролистывал уведомления, к сожалению, снова натыкаясь на него.

Аль-Хрентам:

Мне нужны мои наушники.

10:03

Игнорирование всех предыдущих сообщений означало только то, что Хайтам обязательно выкинет какую-то гадость позже. А пока что Кавех мог лишь недовольно сощурить глаза и с громким сёрбаньем отпить горячий глоток, попутно чертыхаясь за собственную неосторожность. Язык теперь весь день болеть будет…

Вы:

Отдам на тренировке

10:09

Ответ поступил незамедлительно, и Кавех заранее глубоко закатил глаза.

Аль-Хрентам:

Нет. Без них я не могу выйти на утреннюю пробежку. Нужно сейчас.

10:09

Вы:

Уж прости, но тащиться к тебе прямо сейчас в одних трусах я не собираюсь

10:10

Он начинал откровенно закипать. Ну конечно, кто же ещё как не мистер я-веду-идеальный-здоровый-образ-жизни будет бегать по утрам, пока Кавех корячится от похмелья и с трудом разгребает последствия.

Аль-Хрентам:

Спасибо, что оказываешь мне такую честь. Видеть тебя в трусах мне привычнее.

10:10

Прекрасно, а вот и первые заслуженные звоночки этих самых последствий. Ладони тут же вспотели в ожидании очередного потока подколок и неуместного сарказма, но вместо этого последовало лишь короткое:

Аль-Хрентам:

Не нужно никуда идти. Я сам зайду, а после — на пробежку. Скинь адрес.

10:11

В жизни Кавеха уже случались значимые события, ну знаете, первые шаги, совершеннолетие, поступление в колледж и всё такое, но давать свой домашний адрес Хайтаму в список жизненных целей явно не входило. И входить не планировало.

Вы:

Ещё чего. Подождёшь до тренировки!

10:11

Аль-Хрентам:

Ладно. Спрошу в тренерском чате.

10:12

Как же бесит.

Плевать, что кофе горячий, плевать, что ему сейчас так хреново, что хочется взвыть. Он сделал ещё один такой же обжигающий глоток, снова чертыхнулся, но теперь больше на аль-Хайтама, чем на напиток, и швырнул мобильный на кровать, через силу отправляя ему адрес самостоятельно.

Нет, Кавех не прибирался сейчас из-за того, что к нему зайдёт Хайтам, он делал это для себя. Потому что любит чистоту, любит свой дом, а ещё не потерпит каких-либо замечаний на тему чистоплотности в свой адрес, особенно от него.

Переоделся в приличные серые штаны и майку Кавех тоже исключительно для себя. Измятая домашняя футболка совершенно не подходила его уже посвежевшему лицу, а любимый кулон с ракушкой просто попался под руку. Он удручённо глянул в зеркало, вспоминая, что так нормально и не умылся. Из собственных мыслей и попыки допить злосчастный кофе выдернул звонок в дверь, от неожиданности Кавех аж подпрыгнул на месте.

Чёртов, мать его, Хайтам.

Вдох-выдох, ему всё ещё плевать. Не выпуская кофе из рук и делая максимально расслабленное и безэмоциональное лицо, он выпрямился и пошёл к двери.

— Пожалуйста, не говори мне, что живёшь через дорогу и я буду видеть тебя в своём любимом супермаркете возле дома.

— И тебе доброе утро, — Хайтам, стоя в лёгких спортивных шортах и футболке, приподнял бровь. — Или не очень доброе?

— Ты не ответил на вопрос.

— А был вопрос?

Они даже не начали диалог, а он уже зашёл в тупик. Желание хлопнуть дверью перед его носом возрастало в геометрической прогрессии.

— Ты всё прекрасно понял, — не сдавался Кавех. — И зайди уже, меня бесит открытая дверь. Проходной двор.

На злобные рычания и недовольно отставленный остывший кофе, Хайтам слабо дёрнул уголком рта. Улыбкой назвать — язык не повернётся, но имеем, что имеем.

— Я живу через два квартала. Но не волнуйся, я закупаюсь продуктами тогда, когда ты занимаешься утренней регенерацией после бара. Так, ладно, не особо горю желанием прожигать время, поэтому просто дай наушники и встретимся уже на тренировке.

Разум Кавеха прострелило волной раздражения к самому себе. Ну конечно. Наушники.

— Они… Я забыл, куда положил. Иди сядь на кухне пока, я сейчас поищу.

Хайтам тяжело вздохнул, неохотно проходя вглубь квартиры и усаживаясь на высокий стул. Ругательства, сыпавшиеся из соседней комнаты, звучали настолько привычно, что он и бровью не повёл. Кавех, как и всегда — Кавех.

— Да чёрт! Я же их даже не трогал после того раза, куда они делись?! — от бессилия хотелось биться головой о стенку. — Может, будешь кофе? Занять бы тебя чем-то, чтобы ты мне спину не прожигал взглядом.

— Валяй.

Кавех засуетился. Всё как обычно шло через одно место. Хайтам видел его растерянность, видел, как он нервничает, когда в его личном пространстве находится кто-то посторонний, видел его голый зад в конце-концов!

— Всё хотел тебя спросить…

Ну конечно.

— Вчерашние фотографии, — он неоднозначно повёл плечами, лица Кавех не видел, к счастью или к сожалению, но от одного факта, что его сейчас будут об этом спрашивать, хотелось провалиться под землю. — Зачем ты мне их прислал?

— Не важно. Тебя это не касается.

— Касается, ведь там было моё лицо, — туше, крыть нечем.

— Слушай, я был пьян, ясно? Я просто поспорил с Тигнари… А второе вообще забудь! Это не тебе было.

— О? Оно предназначалось для кого-то другого? — Хайтам, кажется, намеренно прощупывал все струны его нервов изнутри, делая настойчивый акцент на последнем слове.

— Нет, — бросив это через плечо, он с запозданием понял, что это могло значить в текущем контексте. — То есть… Господи, да я вообще не обязан перед тобой оправдываться. Жди свой кофе молча! И молись, чтобы я в него не плюнул!

Кавех всё-таки обернулся, украдкой разглядывая всё такое же спокойное лицо, но теперь с явными нотками самодовольства. Говнюк.

Звонко стуча чашкой о стол перед его носом, Кавех недовольно вздёрнул подбородок, решая хоть что-то перекусить на завтрак, пока не вспомнит хотя бы примерное местоположение наушников.

Они сидели в его небольшой светлой кухне, где Кавех обычно чувствовал заряжающие на весь день умиротворение и утренний комфорт. Но сейчас привычная атмосфера рассыпалась из-за присутствия Хайтама и их поочередно буравящих друг друга взглядов, пока кто-то один не смотрит. Невыносимо.

— Ладно. Да, я рисовал тебя тогда на пирсе, скинул на зло, потому что поспорил с Тигнари. Конец истории.

— Почему сразу тогда не сказал? Не то чтобы мне было до этого какое-то дело, конечно, — аль-Хайтам сделал неторопливый глоток. — Но если бы ты не сбежал, мои наушники сейчас были бы у меня.

— Я растерялся, мне редко доводится писать с натуры. И хватит уже, я не на допросе!

— Хорошо, — он пожал плечами, очевидно получая все желанные ответы. — Фотографии я у себя удалил, можешь не волноваться.

— Я и не волновался, — наглая ложь, которая была всем предельно ясна, но Кавех продолжал теплить надежду. — Мне плевать.

— Как скажешь. Портрет, к слову, вышел вполне хорошим, я бы на твоём месте не бросал это дело.

— Что-то не припомню того момента, где спрашивал твоё мнение, — Кавеху правда не нравилось так отвечать — грубо и резко, но когда дело доходило до Хайтама, он не мог себя контролировать.

Необъяснимая буря эмоций накрывала с головой каждый раз, словно защитная реакция, готовая дать достойный отпор обидчику. Даже с учётом того, что никто не стремился его обижать. По крайней мере сейчас.

Вся спесь сошла сама собой, стоило ему всё-таки встретиться с Хайтамом глазами и перестать играть в скрытые многозначительные переглядки. Кавех тяжело вздохнул. Пусть он и не был доволен происходящим, но беспричинно портить всем настроение в его планы совершенно не входило. Всё-таки… он ведь правда удалил то фото?

— Ладно. Спасибо, — Кавех съел очередную ложку любимого черничного йогурта, и в голове промелькнуло осознание. — И, кажется, я вспомнил. Погоди минуту.

Он, не выпуская йогурта из рук, подошёл к входной двери, чтобы обнаружить, что всё это время наушники были в двух метрах от них — на пуфике рядом, прикрытые тонкой тканью футболки. Ничего нового.

— Вот. Держи.

Хайтам кивнул, продолжая размеренно пить свой душистый кофе.

— Ты же на пробежку спешил. Чего сидишь?

— Ну не выбрасывать же кофе, — он встретил чашку губами. — Ты ведь старался.

А вот тут Кавех уже отчётливо слышал сарказм, чуйка никогда его не подводила.

— Так, ты давай не выделывайся, всасывай быстрее и катись, мне ещё себя в порядок приводить.

— Сегодня вечером у нас практика. Надеюсь, ты наконец соизволишь провести тренировку нормально? Ребятам нужно работать над балансированием в воде.

Утро не могло стать хреновее, но оно, конечно же, не без помощи Хайтама, стало. Попытки постоянно сбегать от проблем сегодня с треском провалятся. Он это чувствовал.

— Там будет комиссия, не наделай глупостей.

— Какого хрена там будет комиссия? — все внутренности мигом рухнули вниз от осознания его положения.

— Ну даже не знаю, — наигранно повёл рукой. — Ведь каждый день подростки практически тонут в море во время заплыва, пока их тренер стоит на берегу и наблюдает.

— Но это неправда!

Хайтам многозначительно приподнял бровь, вдребезги разбивая все грядущие аргументы Кавеха.

— В общем, моё дело было предупредить. Надеюсь, ты возьмёшь себя в руки. И ещё спешу напомнить, что скоро соревнования.

Кавех обречённо склонил голову, зарывшись пальцами в волосы. Чёрт, ну как же его всё достало. Спокойный, как скала, Хайтам, который ставит его перед фактом, невозможность провести тренировку по-человечески, больная после вчерашнего голова. Всё это одним снежным комом навалилось на его бедные плечи, окончательно отбивая аппетит даже от йогурта.

— Я постараюсь.

— Слушай, у тебя точно всё нормально? — делая последний глоток, Хайтам придвинулся чуть ближе, но лишь для того, чтобы надеть наушники на шею и получше рассмотреть выражение лица напротив. — Раньше ты только рад был из воды не вылезать.

— Не знаю, — в очередной раз за это утро соврал, выкидывая полупустую упаковку йогурта в мусорку. — Перестань меня анализировать, от этого не легче.

Хайтам встал со своего стула, всё-таки вспоминая о том, что сегодня шёл на пробежку.

Видеть Кавеха гиперэмоциональным он уже давно привык, но таким растерянным… Хотелось обо всём расспросить, разумеется, исключительно в целях удостовериться, что никаких форс-мажоров у них на тренировке не произойдёт. Но он видел в глазах напротив жгучее нежелание, усталость и последствия похмелья, так что ему оставалось только молча завязать шнурки на втором кроссовке.

Сидя у входной двери, Хайтам всё-таки поднял на него заинтересованный взгляд, но не стал начинать диалог первым. Ожидал реакции.

— Ну что ещё?

— Всё пытаюсь понять, зачем ты мне скинул те фотографии.

Кавех опешил, не ожидая, что они снова вернутся к этой теме.

— Я же уже сказал, мы-

— Поспорили, да, я понял. На что? Ты же сделал это фото прямо в баре, значит что-то к этому привело?

— По-моему, я ясно выразился: перестань меня анализировать!

— Тебя и анализировать не надо, ты открытая книга для всех окружающих, — он посмотрел на него из-под чёлки, затягивая плотный узел на шнурках. — Не пробовал чуть лучше контролировать эмоции? К примеру, я могу прямо сейчас выдвинуть своё предположение случившемуся, уверен, что угадаю почти всё.

Кавех нервно скрестил руки на груди.

— Ты пошёл напиться после того, как мы сидели на пирсе. Собственно, напиться ты решил из-за того, что был не в состоянии контролировать и совладать с собственными эмоциями. Почти уверен, что ты пошёл в бар один, потому что проще было утопить мысли в алкоголе, чем кому-то что-то объяснять, — он сделал наигранную паузу, улавливая в выражении чужого лица коктейль из смятения, удивления и злости. — Так как ты упомянул Тигнари, это значит, что и он там был, но явно не сразу и явно для того, чтобы тебе помочь, а не действительно выпить. Этот вывод я делаю исходя из того, что ты тут проснулся один и у себя в постели. Тебя уложили, как маленького ребёнка, который не знает меру собственным алкогольным возможностям.

Кавех уже и не понимал, как реагировать, оставалось молча глотать. Он просто стоял и позорно выслушивал пересказ собственных оплошностей от человека, который даже не имел к этому абсолютно никакого отношения.

Или всё-таки имел, и ему нужно просто посмотреть суке-правде в лицо?

— А теперь делаем лаконичный и напрашивающийся вывод: ты скинул фотографии именно мне, а вовсе не ошибся чатом. И подтвердил уже тут, пока делал кофе, когда на вопрос о том, предназначались ли эти фотографии кому-то другому, ответил «нет», — Хайтам всё продолжал, теперь возвышаясь над ссутулившимся и до сих пор не умывшимся Кавехом. — Ты думал обо мне. А фотографиями хотел кому-то что-то доказать. Возможно, самому себе.

Кавех поднял на него уставшие от откровенно некачественного сна глаза. В груди скребло обидой, на этого придурка и на самого себя, потому что позволил всем вокруг знать о том, что у него на душе.

Он смотрел ему в глаза, и пусть Хайтам всячески уводил их в сторону, потому что искренне не любил зрительный контакт, Кавеху было достаточно и этого, чтобы в очередной раз споткнуться об их глубину и красоту. Да, чёрт возьми, он был красив. На этом всё? Красивой можно назвать и милую соседскую собаку через дорогу.

В душе кружился порывистый ветер и хаос, в голове — и того хуже. Он смотрел на Хайтама влюблённо-обиженными глазами, в корне не соглашаясь с собственными чувствами, заталкивая их как можно глубже в глотку и не выпуская наружу.

Да, Кавех думал о нём вчера и, да, это из-за него вчера оказался в дешёвом баре. Он не хотел смиряться с тем фактом, что Хайтам ему небезразличен. С той унизительной, промелькнувшей на задворках сознания мыслью, что ему даже льстил тот факт, что Хайтам увидел его на втором фото таким. Красивым, изящным и манящим. Может это смогло бы растопить его сердце хоть немного, позволяя разглядеть в Кавехе что-то большее, чем просто коллегу?

Его буквально рвало на части от потока разнящихся мыслей и раздражения ко всему. Да и кто его такого мог полюбить? Теперь ещё и полуамфибию.

— Лучше уж так, чем быть таким же бесчувственным кирпичом, как ты, — выплюнул ему в лицо. — Сам разберусь, выметайся уже из моего дома. До встречи на тренировке.

Дверь, наконец, громко хлопнула, разделяя их и позволяя Кавеху вздохнуть полной грудью и отвлечься от давящей атмосферы.

Чёртов аль-Хайтам.

Уведомление на мобильном заставило встрепенуться и тут же обматерить всё мироздание, если он снова что-то забыл у Кавеха дома. Однако, в мессенджере его ожидало несколько непрочитанных сообщений, среди которых лишь спам из рабочего чата и предложение Тигнари встретиться где-то через час.

Что ж, развеяться ему определённо стоило. Особенно перед грядущей тренировкой и очередными попытками не сдохнуть от эмоционального перенапряжения.

***

— Ну неужели!

Стоя на горячем песке и приятно зарываясь в него голыми ступнями, Кавех воистину ликовал.

— Не знал, что совместное укладывание меня спатки так настроит вас на романтичный лад, — дурацкая улыбка была встречена усталым вздохом со стороны.

— Молчи уже! Ты в курсе вообще, что прямо при Сайно вчера хвост отрастил по неосторожности? — Тигнари недовольно протёр объектив камеры.

— Стоп-стоп, погоди, это ты мне говоришь? А из-за кого он вообще про нас узнал вчера в океанариуме?!

— Это другое! К тому же, я ему… благодарен. Меня мог найти кто-то другой, и вот тогда мы бы оказались в полной заднице.

Кавех закатил глаза, понимая, что вести эту дискуссию бесполезно. Может, оно и к лучшему: Сайно обещал помочь им разобраться с этой проблемой, и теперь его мотивация возрастёт в разы.

— Проехали. Так для чего ты меня на пляж-то притащил? Ну кроме как для того, чтобы поделиться сайновскими навыками целоваться. В нём я и так не сомневался.

Тигнари недовольно сморщил нос, уже жалея о том, что рассказал ему о вчерашнем. Воспоминания о поцелуе приятной патокой растекались по венам, возвращая в тёплые объятия под водой, но не тогда, когда Кавех говорил об этом так, словно они вчера сходили за чипсами с его любимым вкусом.

Показательно надевая массивный объектив на камеру, Тигнари кивнул в сторону моря, разминая шею.

— Хочу сделать несколько снимков. Но думал, тебе будет полезно поплавать со мной после вчерашней бурной ночи. Так сказать, оздоровиться, — он скосил недовольный взгляд на по-прежнему бледного и уставшего Кавеха. — Да и вместе веселее.

— Ладно-ладно, ты хочешь прямо… с хвостами?

— А у нас есть варианты?

Кавех неоднозначно пожал плечами. Что ж, сделать ещё один заплыв вместе с Тигнари звучало не так уж и плохо. По крайней мере, отвлечётся от утомляющих, душных мыслей о том, что ему сегодня ещё предстоит.

— Тебе уже легче? В прошлый раз, когда мы полезли в море, ты был не в восторге от всего происходящего. По крайней мере, мне так показалось.

— Ну раз уж деваться нам некуда, то постараюсь выдавить из этой аномалии хоть какую-то пользу, — Тигнари покачал головой, рефлекторно касаясь пальцами своего привычного мягкого хвоста. — Фотографии должны получиться намного круче.

— Дай угадаю, Сайно идею подкинул?

— Не без этого, конечно, — Тигнари мягко улыбнулся. — Но я об этом подумал ещё во время нашего первого заплыва. Подводное снаряжение очень сковывает движения, а так у меня будет намного больше свободы действий.

Погода сегодня стояла прекрасная. Если бы не подпорченное утро, то, возможно, пара часиков на берегу в компании друга значительно скрасила бы последствия вчерашнего похода в бар. Кавех вдохнул полной грудью, раскачиваясь из стороны в сторону и делая импровизированную разминку.

— Кстати, я уже говорил, что Хайтам — козёл?

— Каждый день, — с трагедией в голосе констатировал Тигнари, откладывая уже настроенную подводную фотокамеру в сторону и стягивая с себя рубашку.

— Тогда продолжу нашу скромную традицию для баланса вселенной: он — козёл, — Кавех пнул какую-то попавшуюся под ноги песчаную горку. — Моё утро началось не с кофе, а с его недовольного лица на пороге.

— Ему аж настолько не понравился портрет, что он заявился к тебе домой с претензиями? — Тигнари в недоумении заломил бровь.

Кавех осёкся, резко вспоминая, что он вообще-то не в курсе о еще и случайно отправленной Хайтаму заднице в качестве бонуса.

— Я вчера по ошибке забрал его наушники, вот он и пришёл вернуть. Тьфу.

— Понятно. Что ж, полагаю, милой дружеской или, упаси Боже, романтической беседы не случилось?

— Правильно полагаешь, он всё ещё козёл.

Тигнари снисходительно улыбнулся.

— Кавех, может тебе стоит всё-таки пересмотреть свои методы общения с ним? Я же видел вас, ты заводишься с полуоборота, даже если он ничего не такого говорит.

— Мне не нравится, когда во мне начинают копаться изнутри.

— Тебе не нравится, когда тычут правдой в лицо, — Тигнари развёл руками. — Понимаю, но в таком случае просто ответь самому себе: Хайтам тебе всё-таки нравится или нет? Если нет — прекрати на него реагировать, это того не стоит, он просто твой напарник. Но если Хайтам действительно тебе интересен, то… может, стоит попробовать пойти на контакт? Хотя бы дружеский.

И опять все чувства Кавеха понимают лучше, чем он сам. Слышать это от Тигнари хотя бы не так обидно.

Кавех тяжело вздохнул, ощущая пристальный взгляд друга на своих лопатках.

— Один раз поцеловался и уже семейный психолог? — в голосе звучали исключительно шутливые нотки.

— Ой, отстань, — Тигнари недовольно свёл брови к переносице и перехватил камеру покрепче. — Больше ничего рассказывать, значит, не буду.

— Ладно-ладно! Учи меня уму-разуму, на здоровье. Только не лишай меня сплетен, молю!

Тяжело вздыхая и высказывая своё возмущение я-за-тобой-слежу взглядом, Тигнари двинулся к воде. Действовать нужно было быстро, чтобы не грохнуться вместе с дорогущей камерой на мокрый песок и не повредить её каким-либо образом.

Кавех последовал за ним, рефлекторно оглядываясь по сторонам и снова убеждаясь, что они выбрали для этого подходящий безлюдный пляж.

Под водой было спокойно. Тигнари держался немного спереди, то и дело отвлекаясь на мелькающих перед глазами рыбок и окружающий пейзаж. А Кавех… Кавеху хотелось расслабиться. Он прикрыл глаза, бездумно проплывая ближе к песку и наслаждаясь комфортным течением.

Сумбурное, дурацкое утро тонуло под толщей воды. Хайтам, с его возникающей перед глазами недоулыбкой — тоже. Выкидывая навязчивый образ из головы, Кавех заплыл чуть глубже, время от времени наблюдая за увлечённым Тигнари поблизости. Было приятно видеть, насколько искренне он поглощён своим хобби.

В глаза бросилось то, как проплывающие совсем рядом с ним рыбы не шелохнулись. Наоборот, подпустили его практически вплотную, позволяя делать ещё более невероятные снимки и слиться с подводной фауной. Эта картина не могла не завораживать, Тигнари терялся среди местной живности, чувствуя себя максимально в своей тарелке.

Кажется, кое-кто начинает немного привыкать к новому себе. В глубине души, это радовало. Совершенно непонятно, что их ждёт дальше, но видеть в глазах Тигнари чуть больше спокойствия и умиротворения — как бальзам на душу.

Стоило Кавеху немного приблизиться, как вся стайка рыб тут же пугливо кинулась врассыпную. Тигнари недовольно обернулся, и он виновато почесал затылок.

Под водой они пробыли точно больше часа, но даже несмотря на это, снимки получились потрясающими. Хотелось как можно скорее оценить всю проделанную работу поближе.

Сидя на горячем песке и стараясь, как можно скорее просохнуть, чтобы вернуть себе привычный вид, Тигнари просматривал получившиеся снимки, передавая один за другим заинтересованному Кавеху.

— Погоди, Нари, это что?

Тигнари в недоумении устремил взгляд в руки Кавеха, где покоилась не самая удачная и чуть смазанная фотография.

— А что там?

— Мой хвост.

Тигнари прикрыл глаза ладонью, делая подобие козырька, чтобы закрыться от выжигающего сетчатку света солнца, и внимательно рассматривая изображение. И ведь действительно — на фотографии отчётливо виднелся кусок массивного алого плавника, но из-за ракурса могло показаться, что рядом с объективом проплывала небольшая красная рыбка.

— Забирай тогда, от греха подальше. Порви и выкинь где-нибудь, чтобы я случайно не показал твою чешуйчатость на презентации, — Тигнари вернул фото, на что Кавех понимающе кивнул и затолкал её как можно глубже в рюкзак.

Время на часах весьма стремительно близилось к началу тренировки и всё, о чём он мог думать, так это о своей скорой ментальной кончине.

— Слушай, придумай мне убедительную отмазку для того, чтобы не соваться сегодня в воду и желательно, чтобы у Хайтама и присутствующей там комиссии не возникло ко мне лишних вопросов.

— Хм-м, дай-ка подумать, чтобы инструктор по сёрфингу не лез в воду… — с нарочитым сарказмом в голосе, Тигнари скептически приподнял бровь. — Ну даже не знаю, перестать быть грёбанным инструктором по сёрфингу, может?

— От морского биолога слышу.

— Я хотя бы в лаборатории на людях сижу и никого не трогаю. А ты очень и очень рискуешь, мы уже говорили об этом.

— Я знаю! Знаю, — он виновато закусил губу. — Но я не могу всё вот так бросить, ребята надеются на меня, на носу большое соревнование. Я же не могу бросить свою группу!

— Пойми, сейчас ты для них обуза, и пусть лучше они подыщут себе нового тренера, чем вы будете тянуть друг друга на дно. Во всех смыслах.

Жгучая обида и непонимание разрывали изнутри. Ну почему всё так? Почему он должен бросать то, что ему нравится ради бездушного пустого ничего? Тигнари мог лишь сочувствующе похлопать по плечу, хотя и не понимая в полной мере, почему эта работа так дорога Кавеху.

Ещё шестнадцать лет назад, когда отец впервые привёз его на другой конец города, чтобы попробовать покататься на доске, он искренне загорелся идеей. Пока мама пророчила ему большое будущее в качестве художника, папа показывал то, от чего было легко и комфортно, никогда не требуя ничего взамен и не бросая в сложной ситуации один на один.

Нет, он безумно любил и маму, даже сейчас, когда она обрела своё счастье где-то в Европе, время от времени получая на карту переводы от единственного сына с короткой припиской «Ни в чём себе не отказывай, мам».

Да, пусть в её счастье подходящего места для него всё-таки не нашлось, он искренне ценил всё то, что она ему дала. Любовь к прекрасному, закаты на побережье Санторини и желание время от времени творить. Кто-то скажет, что этого совершенно точно мало для счастливого детства ребёнка, который слишком рано потерял отца, ну и пусть.

Ему, правда, было достаточно.

Из липких мыслей вытянул взволнованный голос друга, мягко потряхивающего Кавеха за плечо, и ощущение собственных ног греющихся в песке.

— Ты чего?

— Нет-нет, всё в порядке. Задумался просто, — очередная ложь за сегодняшний день. — Мне уже пора выдвигаться, скоро тренировка.

— Кавех.

— Я подумаю, ладно. Но пока что вариантов нет, мне нужно там быть сегодня.

Тигнари недовольно поджал уши, но отговаривать в очередной раз не стал. Желая в спину удачи и напоминая об осторожности, он остался сидеть на берегу, пока Кавех умчался в сторону ближайшей автобусной остановки.

***

— Ты почти опоздал.

— «Почти» — ключевое слово! — едва успевая перевести дыхание, после скоростного переодевания в раздевалке, Кавех глянул перед собой.

Хайтам недовольно выпрямился. Он не любит неорганизованность, а ещё больше не любит, когда в его зону привычной рутины внедряется нечто. И это «нечто» сегодня было определённо не Кавех.

— Я принял почти весь удар на себя, пока ты переодевался. Кстати, если ты не знал, то доски у нас слишком широкие, пляж слишком грязный, а тренеры — слишком молодые, — намеренно делая голос более гундосым и противным, имитируя особо гнусную женщину из комиссии, Хайтам скрестил руки на груди. — Тошно.

— Ого, это что ж там за комиссия такая, если даже тебя вывести смогла? — Кавех удивлённо округлил глаза и перехватил доску покрепче.

— Никто меня не выводил. Просто терпеть не могу, когда людям заняться нечем по жизни и они начинают портить её другим. Желаю удачи, она просила передать, что хочет видеть тренера Кавеха.

Кавех страдальчески закатил глаза, предвкушая грядущее давление и понимая, что хотя бы сегодня им с Хайтамом нужно побыть командой.

— Не поминай лихом.

Близ воды стояла не самого приятного вида женщина. Явно уставшая и абсолютно точно чем-то недовольная. Сглатывая крупный ком в горле, он вырос перед её лицом.

— Здравствуйте, я-

— Кавех, верно? Наслышана, — голос неприятным скрипом прошёлся по оголённым нервам. — На данный момент, всё, что я вижу перед собой — это полное отсутствие техники безопасности, выборочная пунктуальность, неподготовленные к столь длительным физическим нагрузкам дети, расхлябанные тренеры, состарившаяся амуниция, и ведь я только по верхним пунктам прошлась!

Нервно закусывая губу и натыкаясь глазами на проводящего разминку с группой Хайтама, Кавех вдохнул сквозь зубы.

— Приношу свои извинения, я немедленно сообщу обо всех этих моментиках комитету, — он часто закивал головой. — И тренеру аль-Хайтаму тоже обо всём сообщу.

— Вообще-то, к тренеру аль-Хайтаму у меня меньше всего вопросов. Порядочный мужчина, чётко осознаёт ответственность за детей. Это же он тогда спас паренька из воды, верно?

— Д-да, но…

— А вы, стесняюсь спросить, где были? Это ведь вы отправили детей в воду без присмотра?

— У нас была практика! Мы всегда выполняем эти элементы в воде, это часть комплекса упражнений, — парировал Кавех, но, кажется, весьма безуспешно.

— Уважаемый, я повторю вопрос. Где вы были? Почему не в воде?

Кавех окончательно поник, неприятным холодом обдало позвоночник, а пальцы начали путаться между собой. Вдох-выдох.

Набирая полную грудь воздуха, он попробовал снова:

— Видите ли, часть амуниции, как вы правильно подметили, нуждалась в замене. Именно этим я и занимался: искал более подходящую для Нимы доску. К сожалению, он не услышал мою просьбу подождать на берегу, тут действительно моя вина, — придумывая всё это на ходу, Кавех лихорадочно вдыхал горячий солнечный воздух, начиная верить самому себе.

Она сощурила внимательный взгляд, подмечая, как Хайтам, давая детям немного передохнуть на песке, подошёл к ним.

— А Вы, тренер аль-Хайтам, можете подтвердить слова тренера Кавеха?

В ушах зазвенело. Чёрт, об этом он не подумал совершенно. Весь утренний концерт в его доме вмиг показался Кавеху самой фатальной ошибкой. Не нужно было ему грубить, нужно было говорить спокойно, нужно было…

— Могу. Всё так и было.

Неверяще уставившись на своего спасителя, Кавех похлопал ресницами. Кажется, только что он увидел ещё более редкое в дикой природе явление, чем северное сияние — Хайтам солгал. Не просто солгал, он солгал комиссии, чтобы прикрыть его зад!

— Что ж. В таком случае, надеюсь, что впредь таких ситуаций не повторится, — она презрительно приподняла тонкую бровь.

Стоило Кавеху едва заметно выдохнуть и благодарно уставиться на Хайтама, как со стороны донеслось разбивающее:

— А теперь продемонстрируйте мне свою физическую подготовку в воде, тренер Кавех.

Ну, стоило признать, он был полным идиотом, если правда надеялся, что этой участи удастся сегодня избежать. Оглядываясь по сторонам и искренне пытаясь придумать хоть что-то, что могло его сейчас спасти, он замешкался.

— Я недостаточно ясно выразилась?

— К сожалению, сегодня не могу. Травма, — слабо апеллировал Кавех.

— Меня это не интересует. У меня выделен один день на ревизию вашего клуба, и я не собираюсь менять планы, — она скрестила руки с папкой на груди, явно ликуя, что нашла наконец его уязвимое место.

Кавех замялся, стараясь найти какую-то поддержку напротив, но вместо этого лишь столкнулся с немым закономерным вопросом в глазах Хайтама. Чёрт-чёрт-чёрт!

— Извините, я… просто не могу.

— Хмпф! Что ж, — она выставила перед собой папку, что-то злобно чиркая на листе бумаги. — В таком случае, тренер Кавех, официально информирую Вас о том, что через несколько дней моя заявка о Вашем увольнении дойдёт до ассоциации спорта. Всего доброго.

Она развернулась спиной, двигаясь куда-то в сторону здания администрации. Кавех уже не видел. Он видел только прыгающих на песке детей и выросшего перед глазами аль-Хайтама.

— Ты что творишь? Просто сделай несколько элементов перед ней, что за дела?

— Не могу, извини. Я… пойду.

— Просто уйдёшь? А нахрена ты задницу надрывал с этой группой? Чтобы позорно уйти без причины? — в его голосе слышалось раздражение, непонимание.

— Это тебя не касается, я-

Навстречу нёсся Рази, размахивая полной бутылкой воды. Дети продолжали выполнять упражнения стоя на песке, но именно ему почему-то не стоялось на месте несколько минут.

— Тренер-тренер! Мне показалось, что вас тоже достала эта злая женщина, вот, я принёс попить! — на последнем слове довольная улыбка мальчика сменилась испуганным взглядом. Он стремительно падал вниз, споткнувшись о какие-то водоросли.

— Рази!

Не успел Кавех кинуться в его сторону, чтобы вовремя подловить и уберечь от падения, как вспомнил о том, что было в его руке и судорожно отскочил назад, спиной врезаясь в грудь опешевшего Хайтама.

— Ох!

— Ой, извините меня… — мальчик совсем растерялся, не ожидая такой резкой реакции от любимого тренера. Кавеху хотелось тут же помочь ему встать и сказать, что это всё сущий пустяк, но бурлящие, за весь этот чёртов день, эмоции просто сносили крышу. Хотелось истерически кричать.

Разворачиваясь на пятках, он ринулся в сторону тренерской раздевалки, уже окончательно теряясь во всех ощущениях, которые нахлынули с новой силой.

Он — уволен.

Ну да, это было очевидно. А ещё, конечно же, очень ожидаемо, что он так подведёт детей. И Хайтама. И себя.

Злость и ненависть к чёртовой дамочке распирали его сердце. Раздражение на самого себя било по лицу за то, как грубо он оттолкнул от себя Рази. Всё смешалось между собой, приумножилось и рассыпалось на тысячи осколков, оставляя в голове лишь белый шум.

Хайтам вошёл в раздевалку, и первое, что он увидел, это зажмурившегося от накативших эмоций Кавеха.

— Кавех?

— Не подходи!!!

Он крикнул это настолько громко, что Хайтаму отчётливо послышался, треск зеркала в душевой. В глазах потемнело, а привычные наушники захотелось прижать ещё крепче к голове. Собственно, так он и сделал, вновь слыша истошный, совершенно непохожий на голос Кавеха крик.

— Не трогай меня!!! Не подходи!!!

Он вторил самому себе, как завороженный, абсолютно теряя контроль.

Стоило его любимой чашке на полочке громко разлететься вдребезги, а Хайтаму ещё болезненнее зажмуриться, ударяясь плечом о шкафчик, как Кавех испуганно дёрнулся, кажется, частично приходя в себя.

— Ох… Я… Я не понимаю…

Кавех попятился спиной в сторону душевых, забывая абсолютно обо всём вокруг и надеясь лишь на то, что он сможет успокоить бешеное сердце хотя бы наедине с собой.

Осматриваясь вокруг уже в тишине, Хайтам всё-таки выровнялся. Никаких значимых разрушений, кроме бедной кружки и, если ему всё-таки не показалось, зеркала, не было.

Поправляя съехавшие наушники и замечая упавшую на пол сумку Кавеха, он рефлекторно потянулся, чтобы вернуть всё на свои места, совершенно случайно замечая неаккуратно торчащий уголок какой-то фотографии.

Хайтам задумчиво свёл брови к переносице. Необъяснимым для него самого порывом было потянуться к собственному мобильному, чтобы сделать фото, стараясь ухватить все детали на изображении.

Что ж, если через самого Кавеха докопаться до правды было весьма проблематично, то он постарается во всём разобраться самостоятельно.