Рассветные лучи подчёркивали рельеф широкой спины спящего Даарио. В двух местах её перехватывали бинты; редкие ниточки, выбивающиеся из них, отбрасывали на загорелую кожу тонкие тени. Застарелые шрамы рассказывали о богатой на приключения жизни. Простыни под ним сбились, тонкое одеяло съехало в сторону — лишь уголок целомудренно прикрывал крепкие ягодицы обнажённого наёмника.

      — Кхм-кхм, — нарочито громко прокашлялся в кулак Герион.

      Даарио подбросило на постели как кота, пнутого сапогом нещадно. Одной рукой он выхватил стилет из-под подушки, занеся его в предупреждающе-хищном движении, другой сгрёб комом простыни и прикрыл ими своё достоинство с тёмной порослью. Его воинственная поза, застывшая на коленях, в совокупности с заспанным видом и растрёпанной синей бородой, развеселила Гериона.

      — Ты уж определись, что тебе важнее. Член врагу не показать или шкуру спасти? — осклабился он.

      — Я и одной рукой отбиться смогу, — оскорблённо фыркнул Даарио. Опустил стилет и мазнул глазами по двум безупречным, замершим за спиною нежданного гостя. — Ты без охраны по спальням ходить боишься? Уж кто бы говорил об опасениях за член. Я хотя бы в состоянии защитить свой в одиночку.

      — А это ты мне скажи, что за шутов ко мне снова приставили. Я думал, это в прошлом. Но стоило мне продрать глаза и сунуться за порог — как они увязались за мной. Не велено мне, дескать, ходить без присмотра. — Герион поморщился. — Но пришёл я к тебе не за этим, мастер над драконами. Как смеют эти кастраты не пускать меня к Рейгалю?

      — А что ты ждал после твоей вчерашней дерзости? Тебе в вину ставят размашистый список грехов: от опускания не венценосной задницы в монаршее седло до утраты Визериона. — Даарио махнул безупречным, чтобы они вышли из спальни, опустился на кровать, всё так же прижимая ворох ткани к паху, и свесил ноги. — Весь совет единогласно проголосовал ограничить твою волю. В том числе не пускать к драконам.

      — И ты тоже? — с едва заметной горечью спросил Герион.

      — Я был бы в меньшистве. И мы не знаем, что решит Дейенерис, когда вернётся.

      — Если вернётся, — подчеркнул Герион, глазами блуждая по комнате, стараясь скрыть неуместную обиду. Спальня наёмника кичилась разве что аскетизмом. Скорее Герион ждал, что любовник королевы, дорвавшись до благ, стащит сюда, как обласканная дворняга, все «косточки» до которых дотянется: от дорогих шкур с густым мехом до золотых кубков и безделушек.

      — Я не хочу терять моё положение. Или ты можешь предложить мне больше?

      Увы, Герион не мог пока похвастаться даже выделанной крысиной шкуркой.

      — Разве что мою постель вместо королевской.

      Даарио усмехнулся и покачал головой.

      — Ты сам поступил бы так же на моём месте.

      — От этого мне не легче.

      — Половина совета голосовала за то, чтобы ты ждал возвращения Дейенерис в темнице. Радуйся, что я, Иллирио и Миссандея проголосовали против. Джорах, Барристан и Серый Червь были крайне убедительны.

      — Спасибо. Если я однажды буду на твоём месте... — Герион намекал, что в случае шаткого положения наёмника проголосует в его пользу.

      — ... то уже будет моя очередь предлагать тебе постель! — расхохотался Даарио.

      Как только Герион вышел в коридор Пирамиды, за ним сразу же увязались няньки в остроконечных шлемах. Протопали до самых дверей его логова, хорошо хоть остались за порогом. Не темница, конечно, но... Герион болезненно воспринял ухудшение своего статуса. Недогосподин, недопленник... Оставалось сжать зубы и наскрести терпения. Жаль утерянного времени — самое то дрессировать Рейгаля и вести с ним разговоры по душам, пока его матерь, бросившая своих детей и войско на поле боя, не соизволит вернуться.

      Герион завалился на кровать, стараясь усмирить в душе бурю. Яростно вперил взгляд в трещину на потолке, закручивающуюся по спирали — будто свернувшаяся сонная ящерица. Казалось, сощурься он сильнее, перестань сдерживать бьющий из него гнев хоть на миг — и пустит разлом на потолке новые отростки, обзаведётся дракон широкими крыльями.

      Постепенно буря сменилась бризом. Деятельные мысли побежали кроткими барашками по океану остывшего разума. Вооружившись пером и чернилами, он стал набрасывать план, который сможет предложить Дейенерис по её возвращении. Запасы провизии в Миэрине таяли стремительно. И если раньше Герион хотел предложить королеве захват Эллири — после грамотного взятия Толоса, — то сейчас пришло на ум поменять направление. Прямо под боком у них находился целый народ, растивший репу с баранами в изобилии. Ягнячий народ.

      К лхазорянам Герион относился с ноткой брезгливости. Ему доводилось общаться с ним за годы рабства. Дотракийцы, стригущие их города, щедро сдабривали невольничьи рынки новой кровью. И при общении эти возделыватели земли скорее напоминали обозлённых крыс. Шипели, кусали руку, даже протянутую в помощь, злобно зыркали из всех щелей, куда могли забиться трусливо. Но при столкновении с силой никогда не шли против неё. Ни ради защиты себя, ни себе подобных. Нередко и сородича могли предать ради мелочи вроде лишней миски похлёбки. Жалкий народец.

      Голодные времена требуют решительных мер. И размашисто черкая пергамент, Герион представлял, как в Миэрин хлынут обозы со свеклой, редиской, морковкой, красным и белым луком... А уж если в их загонах найдутся не только бараны да овцы, но и другая скотина! Особенно он надеялся на хрюкающую с пятачком. Вырвал Гериона из мыслей топот за дверью. Как будто нянек у него сменили. Действительно, ведь не будут же только эти двое денно и нощно бдеть у его покоев, ночной горшок выносить и одеяльце поправлять. А раз он получает неприметный доступ то к одной парочке стражников, то к другой — можно и опросить втихую. Провести собственное расследование.

      Отложив перо, Герион высунул любопытную моську в коридор. Огляделся. Посторонних не наблюдалось, и он вышагнул целиком, встал напротив охраны, заложив руки за спину. Как будто подчинённые вытянулись перед старшим по званию.

      — Где вы стояли вчера, когда драконы вырвались из пирамиды?

      Хорошо, что лишённый головы совет не догадался запретить им беседовать с пленником. Или кем его там считали?..

      Левый безупречный ответил, что охранял королевские покои, а правый — арсенал. Нет, эти ребята были не так интересны. Герион вернулся в спальню, прикрыл дверь. Чхику принесла обед, потом ужин. А вечером стража снова сменилась у львиной клетки.

      — Где вы стояли вчера, когда драконы вырвались из пирамиды? — тот же вопрос. Не зря хоть Миссандея помогла вспоминать гискарский.

      Он опасался, что имея в пирамиде восемь тысяч кастратов, будет перебирать их до конца дней, но удача благоволила ему.

      — У драконьих ям.

      — И почему вы покинули свой пост? Суматоха могла начаться сверху, где есть окна. В подземельях их найти не так просто.

      — Мы услышали крики, а потом прибежали напуганные слуги и стали вопить, что наверху срочно требуется наша помощь.

      — Какие слуги?

      — Мастер над шептунами велел разгрузить часть трюмов своих кораблей. И носильщики сновали с первого на двадцать седьмой ярус и обратно.

      М-да, всего лишь донельзя напуганная челядь порушила дисциплину. Рабов учили исполнять приказы, а не думать своей головой. Госпожа улетела, и первый же переполох выбил их из колеи. Вряд ли мифический вор мог предугадать это наперёд. Знать, к какому дню Герион велит кузнецам готовить сёдла, что носильщики поведут себя подобно кудахтающим на всё подворье курам, что отдан приказ напичкать быка сон-травой и отворить заранее ворота у туннеля, ведущие в ямы — невозможно. Сбежала, значит, зверюшка сама, без чужой помощи. Налетается Визерион всласть и вернётся к кормушке. Тощие бараны на склонах не чета откормленным быкам.

      Успокоившись, Герион вернулся к составлению своих планов. И провёл за ними ещё два дня. Настал четвёртый день после исчезновения Дейенерис.

      Рассветные лучи омывали широкую спину Гериона, подчёркивали грубые шрамы, расцветившие её за годы рабства. От белёсых почти неприметных полос от порки до безобразных ямок и выпуклых витых рубцов. Простыни под ним сбились, тонкое одеяло любезно прикрывало его до поясницы.

      — Кхм-кхм, — нарочито громко прокашлялся в кулак Даарио.

      Мгновенно Герион вскинул локоть, рукой прикрывая голову от возможного удара или пинка. Движением отточенным, высеченным временем и нуждою. Перекатился и резко сел, пронзая Даарио ставшем злым резко взглядом. Уязвлённую гордость коробило от того, что именно подсмотрел наёмник без спросу. Даарио не глупец — должен узнать рабские инстинкты. Да и в шрамах, что Герион заметил у того на спине, доблести было больше, чем в отметинах «дарёного пленника».

      Даарио насмешливо скользнул глазами по бриджам хозяина покоев.

      — Я уж думал, мы станем квиты. Как-то нечестно, что только ты видел меня без штанов.

      Герион готов был поменяться, лишь бы никто не видал его постыдной реакции на резкую побудку.

      — Мне в тебя штанами швырнуть, чтобы ты убрался и дал мне доспать?

      Яростно взбив кулаком подушку, Герион демонстративно закутался в одеяло и отвернулся к стене.

      — А я думал, ты обрадуешься возможности проведать Рейгаля.

      Герион перекатился к нему лицом обратно и приоткрыл один глаз.

      — Продолжай.

      — Поисковые отряды не дали никаких результатов. Ещё и пятеро из них — отправленные на север, в сторону засевшего в горах врага — не вернулись.

      — А на драконе я мог бы охватить большие территории. И никто меня не поймает в небе, — быстро понял, к чему всё идёт, Герион и рывком сел, невольно выражая готовность. Возможность снова парить на крыльях — он многое готов был за это отдать. Да и по Рейгалю истосковался.

      — Нас, — поправил его Даарио. — Совет против того, чтобы отпускать тебя куда-либо на драконе в одиночку.

      — Полёт на резвой ящерице не для слабонервных.

      По виду наёмника стало ясно, что его это не остановит.

      — Либо ты летишь со мной, либо не летишь вовсе. — За выпяченной вперёд решимостью угадывалось тщательно запрятанное волнение. — Четыре дня она там где-то одна. Там, в песках и горах...

      Какое разное понятие стыда! Культурным выходцам из Вестеросса сложно понять дикарей с Эссоса. И если Гериона ввёл в конфуз его утренняя реакция перед наёмником, то у того нашлись причины для смущенья по совсем неожиданной причине. Прослыть продажной шавкой за королевскую милость в его понятиях было менее зазорным, чем показать беспокойство за девочку, тронувшую его не одной лишь короной.

      — Значит, летим вместе. Главное не напруди от испугу. — Герион пожал плечами, запуская пятерню под кровать в поисках сапог. — Спина у Рейгаля одна и седло на ней тоже. Ты как предпочтёшь: сидеть сзади меня, как баба, и судорожно цепляться за мои плечи? Или спереди, чтобы я тебя за грудь лапал?

      — Определённо, сзади. Чтобы я всем мог заявлять, что ты побывал у меня между ног.

      Безупречные за дверьми вздрогнули от грянувшего из спальни хохота.

      В драконьих ямах снова смердело навозом и трупами. Словно не гнули свои спины сотня поломоек три дня назад. Герион поморщился, разочарованный этим фактом. А чего он ждал? Без него и потерянной Матери Драконов никто не рискнёт сунуть нос к буйным ящерицам — обуглится. Объедки от быков и баранов гнили, а прочие «не духовные» части животных проходили свой естественный путь через драконов и выходили из-под шипастых хвостов.

      На второй сверху гигантской ступеньке поверх остатков от прошлых пиршеств лежали никем не тронутые туши двух быков. А чуть в отдалении тускло блестела в потёмках здоровенная зелёная морда, покоящаяся на сложенных лапах без единого движения. Вертикальный зрачок лениво повёл в сторону людишек и так же апатично снова подпёр пустым взглядом стены.

      — Вы ему лишнего дали? — Герион махнул рукой на быков, с беспокойством пытаясь понять реакцию дракона. Обычно они проявляли бóльший интерес к его приходу. А ведь сейчас он с гостем.

      — Нет, слуги скидывали по одному на каждый приём пищи.

      Герион спрыгнул сначала на обеденную ступеньку, а потом и на дно логова питомца. Под сапогом что-то хрустнуло, будто крошка стеклянная.

      — Факел выше! — крикнул он Даарио.

      Наёмник подошёл ближе, и свет пролился с верхней ступеньке на то, что раньше она укрывала непроглядной тенью. Мелкие осколки стекла живописно засверкали между разбросанных частей тел. Человеческих тел.

      — Маска! — крикнул наёмник, указывая в угол, где мерцала еле заметно в неровном свете огня рогатая маска гарпии.

      — Вижу, — буркнул Герион, а затем наклонился и поднял с пола отбитое стеклянное донышко с подсохшими фиолетовыми подтёками. Поднёс к носу, понюхал. — Пахнет дешёвой краской... Что за дуралеи полезли к злобным тварям с красителем наперевес?

      — Раньше в действиях Сынов Гарпий глупостей не наблюдалось.

      — ... а значит, кто-то их обманул, — озвучил Герион напрашивающуюся мысль. — И либо Визерион сбежал от них... Либо некий свидетель Иллирио не врал, и всё очень плохо.

      Четверо человеческих найденных ног намекали на более чем одного драконьего вора, и вскоре Герион действительно нашёл среди мусора, раскиданного метущим хвостом, вторую золотую маску.

      — Надо будет показать их мастеру над шептунами, — заявил Даарио, складывая маски на верхней ступеньке. — Пускай докажет хвалёную прыть своих шпионов.

      Герион подошёл к тихому Рейгалю и погладил его широкие почти глянцевые ноздри.

      — Ну как ты тут без меня, дружище?

      Зелёная ящерица печально выдохнула, обдав его горячим паром.

      — Я тоже по тебе скучал. — Он провёл рукой выше по рифлёной чешуе. — Дали тебе вкусить сладкой воли, а затем вновь заточили без света, без общения, без полётов... и даже без брата. Козлы, да?

      Рейгаль издал утробный звук подобно ворчанию и ткнулся легонько носом в Гериона. Сдвинул его шагов на пять, едва не уронив.

      — Я бы тоже озверел от таких условий. — Прохрипел Герион, у которого из лёгких выбили весь воздух. Уцепившись за верх ноздрей, он пятками нащупал под собой кладку пола и встал на ноги. — Я не позволю им держать тебя без возможности размять крылья. И обещаю, что сделаю всё, чтобы нас больше не разлучили. Ты мой, слышишь?! И я сам сожру живьём того, кто посмеет над тобой издеваться!

      Морда, закованная в чешую, очевидно не имела таланта к выражению эмоций. Но отчего-то Гериону казалось, что дракон млел под его ладонями, и сам растворялся в этих поглаживаниях горячей непробиваемой шкуры.

      — Ты передумал лететь? — с усмешкой спросил он у Даарио, обходя Рейгаля и цепляясь за толстую цепь. — Спускайся, я его держу.

      Наёмник обиженно фыркнул, положил факел рядом с масками и начал спускаться. С некоторой настороженностью, которую ему не удалось скрыть, он обошёл Рейгаля по здоровенной дуге, схватился за цепь, служившую подпругой, и ловко забрался на спину. Сел позади Гериона и обхватил его поперёк груди руками.

      — Тебе следовало надеть коричневые штаны перед полётом, — предвкушающее оскалился Герион, обматывая их обоих ремнями.

      — Интересный у тебя опыт, — отозвался наёмник и поморщился, когда ремни надавили на перебинтованную спину.

      — Поднимайся, Рейгаль! Пора размять затёкшие в неволе лапы. Дахаэрис, Рейгаль! Дохор!

      Зелёный дракон поднялся на лапы и отряхнулся по-собачьи. Всадников мотнуло так, что Даарио грязно выругался с непривычки. Когти ударили в камень и забили рысью. Они пронеслись по тёмному коридору за несколько вздохов. Лапы толкнулись в приоткрытые по предварительному приказу ворота, и хлынувшая волна белого света ослепила их.

      У Гериона в душе всё замерло в предвкушении. И сладко ёкнуло где-то под рёбрами, когда он всем нутром ощутил момент отрыва от земли. Грудью разрезал шквал ветра, как пловец волну — сладострастно и с упоением. Торопливо проморгавшись, не желая терять ни единой крошки полёта, он свесился вбок, с жадностью шаря взглядом по городу под пока что непривычным углом.

      В этот раз дракон скользил над Миэрином в разы ниже, кипящая на улицах жизнь — как на ладони. Вот дети бедняков тянут пальцы в воздух, указывая на чудище в небе. Вот матери их кричат, не забыв случившееся на днях сожжение. Мелькнули под бледным громадным пузом башни Храма Благодати — на одной из них Герион ухитрился разглядеть жрицу, закрывшую от дракона маленьких испуганных послушниц своими широкими рукавами — как несушка распластала пёрышки над цыплятками. На террасе нежно-розовой пирамиды невероятно тучный господин лакомился инжиром, возлежа на устланном пёстрыми подушечками ложе. В панике он попытался подняться и удрать с открытой площадки, но упал и беспомощно засучил всеми конечностями, как перевёрнутая черепаха. Слава о зелёном драконе летела вперёд него.

      — Куда сначала? — переревел песню ветра Герион, развернувшись к Даарио.

      — В пустыню! Там ей придётся хуже всего! — проорал в ответ наёмник, крепко держась за него.

      — Дахур, Рейгаль! Дахур! Найдём твою мамочку!

      Щёлкнув хвостом над бойцовской ямой, летящая туша круто накренилась, легла на правое крыло и вывела дугу тенью по городу. Могучими хлопками крыльев Рейгаль набрал высоту, уронил здоровенные «яблоки» в бассейн дворца, подняв тучу брызг, и перемахнул бастионы стен. Золотые гребни барханов замелькали под пузом.

      Бледное утреннее солнце на юге едва касалось рогов парящего дракона. Медленно оно становилось ярче и сочнее, как зреющий на ветке лимон. И словно невидимая ветвь лимонного дерева незаметно поднимала его всё выше и выше. Уши закладывало от рычания ветра, глаза уставали истово всматриваться в каждый изгиб песочного узора пустыни. Нигде не виднелась ни чёрная тварь, ни унесённая ею королева.

      Под стременем замелькали улочки Юнкая, усеянные грязью и трупами больных — совсем так же, как недавно Миэрин. Но вскоре и этот город остался позади. Солнце достигло зенита, когда на горизонте появился Астапор. Он вырос стремительно, сверкая разрезающей его рекой, как заточенной кривой саблей. Площадь кары с разрушенными Дейенерис статуями пронеслась под сапогом, кончились дома, а затем и пески — выросли горы, заточившие пики.

      — Дохар! — крикнул Герион, и дракон повернул морду влево. Сделав разворот через двойную петлю — Даарио стиснул грудь Гериона так, что рёбра едва не хрустнули — он понёсся обратно на север, но уже восточнее. И снова Астапор, Юнкай — только в этот раз намного западнее, размером с пряник в детском кулачке.

      Когда внутренний голос подсказал, что Миэрин совсем близко, Герион углядел на вершине одной из гор выжженные проплешины в жухлой траве и остатки пожранных баранов — следы пиршества другого дракона. Стоило это осмотреть. Рейгаль послушно и грузно приземлился рядом, и всадники спрыгнули на каменистую почву.

      — Ищи следы присутствия своей королевы, — бросил Герион наёмнику. — Нужно понять, где Дрогон трапезничал с ней, а где без. Чтобы хоть сколько-то сузить наши поиски. Иначе рыскать можно до второй зимы.

      Большинство остатков от горных баранов сложены были кучкой. Лишь один, местами обугленный и завонявший, лежал поодаль. Даарио, повидавший за жизнь немало трупов, сел на корточки рядом с ним и пристально осмотрел места, оставшиеся сырыми и имевшие наитоньший подшёрсток, чтобы оценить степень разложения — голова, под хвостом и над копытами.

      — Более нежные и не зажаренные участки кожи все высохли. — Кончиком стилета он отодвинул жёсткое сухое веко. — На белке глаз желтовато-коричневые пятна. Он давно тут лежит. Больше полутора суток.

      — Это я и по запаху мог сказать, — буркнул Герион, осматривая всё вокруг. — Странно, как горные хищные птицы его не пожрали. Видать, дракон всё ещё где-то рядом, отпугивает их одним своим присутствием.

      — Видишь вены? — наёмник оттянул ухо барана, демонстрируя грязно-зелёную сетку на нём. — Думаю, его бросили в таком состоянии дня три-четыре назад... Не больше. Гнилостные пузыри ещё не появились, и шерсть не начала облазить. А где он пропёкся, заметно, что куски от него отрезали чем-то острым. Следы человека. С чужаком Дрогон делиться бы не стал.

      — Согласен, к мясу у меня вопросов нет. А вот к выпивке — есть. — Герион демонстративно поднял пустую бутылку из травы. Поднёс горлышко к носу и принюхался. — Вино. Полусладкое. Не дешёвка. Не подскажешь, как часто ваши зверюшки охотились на элитный алкоголь? Вы поэтому заперли их в пирамиде?

      Густая тень накрыла их. Вороные крылья заслонили солнце, заполонили, казалось, всё небо. Чешуя чернее угля замерцала над ним. Вынырнувший из-за края скалы Дрогон пронёсся, снёс каменистый уступ кончиком хвоста и стал уменьшаться на фоне сбитых в пену облаков.

      Рейгаль проводил брата взглядом не мигая. Потом взревел — истошно, тоскливо. Поднялся на лапы и тяжело потопал к краю высокой естественной площадки.

      — Рейгаль! Стой! Фу! — закричал Герион, смекнув, что они вот-вот останутся на высоте без возможности спуститься на крыльях. Да и брести по пустыне пешком в отсутствии припасов — испытание на грани жизни и смерти.

      Герион успел схватиться за подпругу и подняться на шесть звеньев, когда в его спину и цепь ниже мёртвой хваткой вцепился Даарио. Дракон оторвался от земли... и полетел.

      Тугой волной ветер ударил Гериона, едва не сметя с железной подпруги. Куда-то в живот ему заорал наёмник, ногами беспомощно замотал в пустоте. Руки начали затекать от натуги, а начать подниматься с почти висевшим на нём взрослым мужчиной — нереальная задача.

      Через время, обманчиво показавшееся обоим вечностью, Рейгаль приземлился и заревел. Герион с трудом разжал побелевшие пальцы и спрыгнул на землю вслед за наёмником.

      По расселине между гор текла уступами река, сверкая каждым порожком. И Дрогон приземлился на берегу, опустил в неё морду по самые ноздри и принялся жадно пить. Рейгаль издал в недовольстве несколько криков и попытался приблизиться — но Дрогон тут же вскинул голову и предупреждающе зашипел в ответ.

      — Одичала ваша выпущенная на волю кобылка, — протянул Герион. — Уже со своими общаться не хочет. Рейгаль с Визерион привыкли-то спать, едва не сплетаясь в единый клубок.

      Налакавшийся воды чёрный дракон прилёг в тени горы, злобно сверкая глазами. Зелёный сиротливо потоптался поодаль, но порыкивание на каждую попытку приближения сделали своё дело, и он, смирившись, свернулся в обиженный клубок ниже по течению реки. Даарио и Герион, держась поближе к спасительной воде, стали обследовать драконью стоянку. Следов королевы они не нашли.

      Даарио вытащил из наплечной сумки кожаную карту и развернул. Склонился над ней, хмуря брови.

      — Скоро стемнеет, — заметил Герион. — Надо возвращаться в пирамиду. В темени мы всё равно её можем пропустить. Завтра начнём с пустыни севернее Миэрина. — Он ткнул пальцем в карту. — А потом начнём исследовать горы. Затем степи дикарей. — Ногтем он провёл от гор до Дотракийского Моря и сдвинул кончик восточнее на Лхазар.

      Эх, скорей бы отыскать потерявшуюся девчонку и отправиться к лхазарянам на поклон с дарами. В успехе этой миссии Герион не сомневался. Что может пойти не так? Разве могут эти дикари на что-то обозлиться на Дейенерис и её верноподданных? Обозы, гружённые овощами, снова замелькали в его воображении, затряслись на кочках — аж сладкая морковка радостно подскакивала.

      — Ты предлагаешь тратить время на возвращение каждый день в Миэрин? — возмутился Даарио. — У меня с собой вялёная говядина, лепёшки и бурдюк вина. Мы могли бы переночевать здесь, у реки, а с утра отправиться дальше.

      — А Рейгаля на ночь мне стреножить предлагаешь? — вызверился Герион. — Забыл, как он чуть не бросил нас на вершине?! Мне его дрессировать и дрессировать ещё, а вы разлучили нас своим глупым запретом из-за надуманных опасений! Возвращаем норовистую лошадку в стойло. Пожрём как следует, выспимся и с утра продолжим.

      В сумерках они долетели до Миэрина и верхом въехали по туннелю в драконьи покои. Герион спешился, бросил усталый взгляд на верхнюю громадную ступеньку и обомлел. Золотые маски гарпий, сложенные ими утром, пропали. Лишь догоревший факел Даарио приветствовал их сиротливо.

***

      Скверно выструганный дракон из коряги опустился на рисованные горы между таких же криво выточенных неошкуренных слонов. Лопоухие, криволапые, щерившиеся занозами во все стороны не хуже ёжиков. Тирион закусил щёку изнутри, стараясь удержать смешок, представляя армию Станниса, если бы вместо двадцати трёх боевых слонов на карту действительно выстроили бы боевых ежей. Впрочем, судя по навыкам резчика, ему достаточно было бы обломать несуразные хоботы у фигурок для сего превращения.

      — Солдаты в новом лазарете чувствуют себя по-прежнему прекрасно, — рапортовал о немногих благих вестях Давос. — Ни у одного спустя трое суток не проявились признаки болезней.

      Тирион не мог заявить об их состоянии, но вот про моральный дух добавить он мог. Проезжая на слоне в отдалении от их маленькой стоянки, он слышал стук игральных костей, бранные реплики об игре в ножички и чрезвычайно ужасное исполнение — мимо нот — фривольно-походных песен. Если бы не опасность заражения, Тирион бы сам не отказался разделить их участь.

      — Разведка золотых мечей продолжает прочёсывать горы. — Начал свой, как всегда сухой, доклад Тайвин. — Мы перехватили вчера ещё один отряд врага, который также ищет девчонку. Дознаватель провёл с ними работу, но они знают не больше прежних. Их закопали, дабы не привлечь сумеречных котов.

      — Может, нам привлечь к поискам силы Света? — протянул от скуки Тирион, переведя глаза со струганного дракона на Меллисандру. — Должен же быть прок от того, что вы ищете в пламени. Разве не должен сам Владыка Света помогать нашей стороне, раз избрал Станниса своим Азор Ахаем?

      Глаза Красной жрицы замерцали, будто поймав в отражение раскалённые угли. Слеза огня на кончике фитиля свечи рядом с ней необъяснимо затрепетала.

      — Станнис — избранник Владыки, воин огня. Я видела в пламени, как он возглавит битву с тьмой. Пламя не лжёт, иначе вас бы не было здесь. — Она провела тонкими пальцами над свечой так низко, что пламя должно было оставить ожог, но безупречно-бледная кожа осталась не тронутой. Тени от пальцев заметались по тканным стенам шатра. — Я могла бы помочь, сплетя новую тень особого рода. Но тени рождаются только от света, а королевский огонь стал так слаб, что я не смею больше черпать из него, это могло бы убить его. Но если бы у меня появилась хоть капля королевской крови от другого человека... — Кончик её отшлифованного ногтя замер прямо в огне, а её взгляд взметнулся и остановился прямо на самом маленьком присутствующем, обдав его жаром. — Лорд Тирион. Расскажите нам, как вам удалось оседлать дракона? Ведь только те, в чьих жилах есть искра Владыки, способны на это. Только особы королевской крови.

      Тирион с трудом сдержался от нервного ёрзанья на стуле. Вот только подозрений Меллисанды ему не хватало! Жрицы Р'глора, подговорившей некогда Станниса сжечь брата его жены ради Владыки. Такой только дай знать о родстве с Эйрисом — начнёшь с капли, а закончишь на ритуальном костре.

      — Чушь! — Глаза Тайвина полыхнули яростью. — Разведка уже докладывала о неком мужчине на зелёном драконе. Хотите нас уверить, что это Дейенерис успела разродиться, и младенец рос не по дням, а по часам?

      — Допрошенные люди из поисковых отрядов Миэрина называли его Сумчатым Леопардом, — поспешно доложил Давос. — Мы не знаем, из какого он рода. Возможно, его отец или дед являлись бастардами Таргариенов.

      — Безродный драный кот он, а не леопард. — Тайвин с презрением скривился. — Как Дейенерис нашла бы потомка династии так далеко от Вестеросса? Можно подумать, сыны лордов шныряют по её пирамиде каждый день. Ещё скажите, что Вариса там можно встретить! Если уж хотите получить в своё распоряжение новую особу королевской крови, то нахлобучьте корону хоть на Давоса. И проводите свои опыты на нём!

      Давос громко поперхнулся.

      — Допрошенные сознались, что он пленил ящеров чёрной магией, — тяжело проговорил Станнис. — Разве не истина одна лишь магия Света? Невозможная без искры Владыки в жилах.

      У притихшего Тириона пересохло во рту. Он судорожно пытался вспомнить какого-нибудь колдуна, которого нельзя было бы обвинить в возможном родстве Таргариенов, но те щедро сеяли серебряное семя, и верности требовали лишь от жён. И даже в них не стоило верить свято.

      — Лорд Станнис, — чеканя слова обратился к нему Тайвин. — Вы смеете в чём-то подозревать мою мать? Или любую другую особу выше по женской линии?

      Все затаились, не смея встрять между двумя самыми грозными и влиятельными особами под стягом горящего оленя. Челюсть Баратеона отчётливо хрустнула в неуютной тишине.

      — Любые споры подобны тьме, покрывшей знания. — Меллисандра оказалась единственной, кто не побоялась разъярённых хищников. — А тьма умирает в горячих лучах. — Она пододвинула к центру стола свечу в горшочке и достала из рукава длинную иглу. — Протяните палец, лорд Тирион. Один укол, и мы получим ответы на все вопросы. Будет не больно, обещаю.

      Отблик хищно сверкнул на железном острие, плавно поплывшему через стол.

      Увесистый кулак Тайвина грохнул по столешнице.

      — Мне надоел этот спектакль! На кого следующим набросите тень смехотворных подозрений? Может, на моего второго сына? Или брата? Проверяйте тогда уж меня! Ближе меня из моей родни никто с королями не якшался. Третьему королю я служу десницей. — Резко поднявшись, он достал из ножен кинжал, засучил левый рукав до локтя и полоснул от запястья. На неглубокой и тонкой ране выступили алые капли. Побежали по смуглой коже, загоревшей на невольничем рынке, и сорвались вниз. Одна из них с шипеньем попала на фитиль.

      Меллисандра долго и пристально вглядывалась в слепящий мазок огня, пока Тирион старался не дышать и не коситься на отца с дюжим подозрением. Одно дело предполагать. «Каждый карлик — бастард в глазах своего отца,» — всегда говорил полумуж. Но рубящие наотмашь слова и поведение Тайвина на подозрения не походили. Всем нутром Тирион чуял, что Тайвин знал. И, опасаясь фанатичной жрицы, не пустил всё на самотёк, а едва ли не грудью заслонил сына. Фигурально выражаясь.

      — Должно быть, я ошиблась, — с разочарованием ожила Меллисандра. — Вы правы, лорд Ланнистер, в крови вашей семьи нет искры Владыки.

      — Я всегда прав, — безапелляционно заявил Тайвин, вытирая кинжал о штаны с нечитаемым выражением и с лязгом заправляя его обратно в ножны. — Вернёмся к насущным вопросам. Тирион, мне доложили, ты не посещаешь дракона. Когда ты начнёшь тренировки? Неуправляемый зверь на поле боя может быть хуже дрессированной животины врага.

      — Я как раз работаю над планом тренировок, — выдавил из себя с показной уверенностью Тирион. Стоило порадоваться одной отсроченной опасности, как новоявленный защитник толкает его в сторону возможности сгореть другим способом.

      — Поторапливайтесь с планом, лорд Тирион, — сухо велел Станнис. — Девчонка может со дня на день вернуться в город. И в таком случае мы выступим на него всеми силами.

      Широкая ладонь короля легла на карту позади неотшкуренных фигурок и властным движением сдвинула их под занозистые зады с гор на город с рисованной пирамидой. Один из слонов качнулся, уши его перевесили, и он рухнул вперёд. Отломанный хобот вылетел на писаные волны Залива Работорговцев.

      Пробормотав о том, что займётся этим немедля, Тирион покинул королевский совет от греха подальше.

      Их с капитаном Ашей шатёр встретил его благословенной тишиной. Присев на краешек походной кровати, Тирион нашарил под ней бутылку, умыкнутую из Великой пирамиды Миэрина, и сделал пару глотков. Жаль они впопыхах сцапали всего две. И первую прикончили в тот же ветер и оставили где-то в траве на вершине.

      Тирион завалился на кровать целиком, не снимая сапог, накрыл лицо подушкой и устало в неё застонал. Всё хуже и хуже. Сначала отец бескомпромиссно заявляет «дрессировать сам будешь», руша все надежды сбагрить нелёгкое дело слоновьим махаутам. Теперь же ему грозит выступление на драконе в авангарде! Единственные две битвы Тириона закончились для него падением в беспамятство, безобразным шрамом на лице и отсутствием кончика носа. Страшно подумать, чем обернётся падение с дракона... Если это гордое и одичавшее чудовище не прикончи его раньше, как только его заставят приступить к обучению.

      Шорох и тихий шаг обозначили присутствие вошедшего. Верно совет наконец завершился, и это Аша вернулась с очередными нотациями и уговорами начать ставить Визериона на место.

      — Я не пойду к нему, — простонал Тирион в подушку. — Я ни шута не смыслю в дрессировке животных! Лучше заткнись и ложись рядом.

      Сухое «кхм-кхм» мужским голосом подсказало ошибку в его предположении личины гостя. Опасливо выглянув из-за мятого уголка с топорщимися из дырочки перьями, Тирион оказался под прицелом немигающих и безжалостных глаз Тайвина.

      — Ты думаешь, я не знаю, что ты ни единого раза не посещал пещеру Визериона?

      Ох уж это мастерство задавать риторические вопросы таким тоном! Оставляя ответчика в дураках в любом случае. Ни словами, ни молчанием не улучшить своё положение.

      — По моему распоряжению не всё доходит до совета. Станнис не так терпелив, как я.

      «О, а вы, отец, просто образец терпеливости!» — подумал Тирион, с невинным видом вытягивая куриные пёрышки из прорехи подушки.

      — Но факт отсутствия вылазок такой туши не скроешь. Бросить и так дикую тварь — верх безрассудства!

      — А что ты хотел, ограничив мои возможности? Посмеяться?! — Тирион резко сел и отбросил подушку в сторону.

      — Что ты несёшь?

      — Твои слова: «Дрессировать сам будешь». Сложно понять эту фразу двояко. Слоновьи няньки больше моего понимают в укрощении боевых зверей.

      Лорд Тайвин с заложенными назад руками и застывшим будто в вечном недовольстве лицом возвышался над сидящим карликом так, что ему хотелось поёжиться и мысленно спрятаться под одеяло с головой.

      — Сложно понять двояко... — протянул отец бесцветным голосом. — Моя жена в моих словах меньше искала подвоха. — Постояв ещё немного грозной статуей, он тяжело вздохнул и, тщательно проговаривая слова, продолжил. — Делить с кем-то поводья своего скакуна, как и женщину, подобно мерзости. Неужто ты бы хотел, чтобы какой-то безродный наёмник имел хоть толику власти над твоим драконом?

      Тирону нечего было возразить, и Тайвин отвёл руки из-за спины. На перевёрнутую бочку, служившую прикроватным столиком, лёг окованный в белое золото рог и листок пергамента с чертежом. Растерянно моргнув, Тирион узнал в расчерченных по линейке линиях с подписанными размерами башенку для слоновьей спины. Разве что у этой вместо одной широкой подпруги художник изобразил три идущие за край пергамента цепи, а под кованой стальной крышей дорисовал бурдюки. Отцовским почерком на переднем художник вывел «вода». Стало понятно, что за штрих шёл между передней и средней цепью под башней — изгиб основания крыла отнюдь не слона, для которого спланировали сию конструкцию. Не зная, как выразить благодарность, Тирион поднял на художника глаза.

      — Башню золотые мечи уже собрали. Как только ты сможешь гарантировать послушание Визериона, ему сменят седло на это. — Коротким кивком Тайвин указал на чертёж. — Надеюсь, ты не опорочишь спину и этого благородного животного?

      Не зря едят свой хлеб разведчики. Видимо, совместные прогулки Тириона с Ашей на слонёнке не остались для них тайной.

      Обратив внимание на второй подарок, Тирион взял в руки рог. Тонкая ковка драгоценного металла сверху декоративной вязью складывалась во льва, вцепившегося лапами в шипастую драконью спину. Кончики распластанных крыльев дракона встречались с верхней стороны рога, замыкая рисунок.

      — Таргариены за время своего правления Вестероссом не всегда управляли драконами голосом, — с наставительными нотками пояснил Тайвин. — Самая крепкая связь была у тех, кому питомец попадал в руки вскоре после вылупления. Такие всадники могли добиться идеального послушания без слов. Одной волей направляли дракона, словно сливаясь с ним в одно целое. Это не твой случай. Были и те, кто наследовал или приручал взрослого дракона. И рвать глотку командами в разгар боя или против ревущего ветра в небе — непростая задача. Ты знаешь, как командир передаёт приказы солдатам, разбросанным на сотни футов от него.

      — С помощью рога, — отозвался Тирион, хоть вопрос звучал больше как утверждение.

      Тайвин кивнул.

      — Спасибо, — выдавил из себя Тирион.

      — Когда я увидел тебя там... Верхом на лично захваченном драконе. В чужой крови, заявляющего об успешной охоте... Это было достойно Ланнистера! Поступок, достойный моего сына!

      По ошарашенному виду Тириона наверняка любой мог понять, что спорить он в этот миг не способен. Верно поэтому наставлений о том, что пора перебороть все страхи и тащить свой зад к дракону не последовало. Его разоружили и не сомневались в том, что он не посмеет попрать оказанное доверие и все силы бросит на поставленную задачу.

      Рукава рубашки Тайвина шли сейчас почти до самых запястий. И всё же хвостики бинтов, перехвативших предплечье, выглядывали теперь из-под завязок левого.

      Как же страшился Тирион задать терзающие его вопросы. «Ты знал, отец? И как давно?!»

      Но что-то останавливало его. Может, страх, что они оба больше не смогут играть в игру непутёвого сына и сурового лорда-отца? Он словно искал второе дно в брошенной когда-то фразе «У меня нет бастардов». Он словно цеплялся за приветствие, сказанное Тайвином на корабле Аши. «Здравствуй, сын». Каким же жалким казался сейчас Тирион сам себе! Безнадёжно и глупо сентиментальным.

      — Не отправляйся больше на вылазки, не сообщив мне, — с показным равнодушием бросил Тайвин, разворачиваясь спиной. Словно худощавыми, выступающими сквозь рубашку после плена лопатками закрывая своё настоящее отношение к прогулке сына в город, полный врагов и заразных больных.

      — Как скажешь... отец.

      «Каждый карлик в глазах своего отца — бастард» — всегда говорил Тирион. Но впервые договорил: «Но каждый бастард надеется, хотя бы неосознанно, что отец признает его заслуги и будет гордиться им».

      Полы шатра скрыли фигуру десницы, а Тирион всё повторял про себя «Поступок, достойный моего сына».

      Решительно мотнув головой, он завил пустоте:

      — Я дал отпор, мать его, Станнису при битве на Чёрноводной! Справлюсь и с драконом. Должна же, в конце концов, как-то работать эта магическая связь между всадником и огнедышащей ящерицей? Пускай он не вылупился у меня на руках, но нечто связывает нас с той секунды, когда я сел в седло на его спине.

      Достав из сундука перо и писчие принадлежности, он засел за работу.

      Что-то мелкое протопало под столом и шумно принюхалось в поисках съестного. Обиженно чихнуло, не найдя такового, пискнуло от досады и утопало обратно. Объёмная задница, покрытая гнедым мехом, скрылась в прогрызенной прорехе шатра.

      Горящим предвкушением взором Тирион окинул составленный план. Сыровато, конечно, но для первых дней сгодится. Свернув его в трубку и захватив рог, он поспешил наружу.

      В далёком-предалёком прошлом Тирион нежился в бархатных объятиях кресла уютной библиотеки Кастерли и читал записи мейстера, скитающегося по всем горам, и хотел с ним поменяться. Увидеть воочию загадочных ледниковых блох и красоту застывших кристаллов серы в пирогенных пещерах. Бойтесь своих желаний.

      Пещера, в которую Станнис велел сложить бóльшую часть запасов, а потом сделал ими рокировку с драконом, была необычной. Той самой пирогенной из книги. Такие образуются, когда под землёй выгорают пласты горючего сланца или торфа. Судя по величественному своду десятилетия здесь горела сердцевина, багровый свет заполнял расширяющуюся полость, белые хлопья пепла под адский треск ложились на естественные барельефы стен. И рудокопы Пёстрых гор, носом роющие породу не хуже свиней ради трюфеля, вскрыли эту маленькую Преисподню. Сколько их полегло, когда стена запечённой изнутри оболочки рухнула и обдала их серо-зелёным ядовитым туманом?

      Каменная крошка хрустнула под сапогом у Тириона, и чернильные зрачки исполинской ящерицы лениво перекатились во влажных глазах, взяли в фокус. И так же лениво, если не сказать апатично, вернули пустой взгляд в стену. Немного успокоенный миролюбивым настроем питомца, Тирион бегло осмотрел пещеру. Сухо, тепло — самое то для провизии. Стены, закалённые древним огнём, крепки и надёжны — такие не пробьёт дракон случайным взмахом хвоста или крыльев. Завораживающе мерцают светло-жёлтые кристаллы серы, усеявшие потолок и стены. Закручиваются в спирали, как скопления звёзд, свисают гроздями, будто медовый виноград по осени. Рельефные горизонтальные борозды от пластов пород — резьба каменщика, званным «Природа».

      — Ну... здравствуй, — неловко обратился Тирион к своему новому «пони». Пора отвыкать от слонов. Он немного потоптался на входе и подошёл чуть ближе.

      Визерион слегка приподнял рогатую голову, уставившись на него. Тирион замер. По чешуйчатым складкам на морде эмоции твари не прочесть. Да и способна ли рептилия на такое? Но, казалось, в нём было нечто... выжидательное? Дракон повёл головой сначала влево, потом вправо. Снова влево. Словно готовясь поймать что-то, летящее в разные стороны. Какое странное, не имеющее ни единого объяснения поведение! На всякий случай Тирион не шевелился. И Визерион утратил к нему всякий интерес. Улёгся обратно равнодушной ящеркой. Кроткой, безропотной — хоть картину пиши! Голова опущена на сложенные лапки, спина с шипами мерно вздымается от дыханья, кончик хвоста скучающе постукивает по полу в отдалении — рядом с грудами навоза с чудаковатыми вкраплениями. Запашок от него, конечно... Хорошо хоть отец отдал приказ уносить остатки баранов, чтобы ценная зверушка не заглотила по глупости тухлое мясо и не откинула лапы. Лучше перебдеть.

      — Тебя тут хорошо кормят. Не многих радуют в походах обилием свежего мяса. Регулярно рыщут наши солдаты на склонах в поисках рогатой пищи тебе пожирнее.

      К речи дракон отнёсся холодно, и Тирион решил попробовать перейти к делу. Возможно, зверюшка расшевелится при виде лакомств.

      — Везите первую порцию, — крикнул он золотому мечу.

      Фьють, фьють, фьють. С противным поскрипыванием колеса в пещеру въехала тачка. Солдат толкал её перед собой, нагрузив её перед этим тушкой барана. Вывалил её рядом с полумужем и торопливо убрался из логова твари. Дракон едва удостоил взглядом рогатый труп. Не голодный он, что ли? Сколько они едят?

      — Может, хотя бы попробуешь предложенное? — Тирион раздосадовано глянул на торчащие из многочисленных порезов на баране серебристые стебельки горной полыни. Начинили, как черносливом утку. — Я надеялся, наша первая тренировка пройдёт успешнее.

      При слове «тренировка» зрачок дракона чуть расширился, кожистые складки ушей дрогнули. Он медленно и изящно изогнул шею и повёл пастью из стороны в сторону. На общий язык он так что ли реагировал, как на родной? Да вот только где могла вылупившаяся в Эссосе ящерица его слышать? Дейенерис их заточила в подземельях пирамиды. Вряд ли по ней ходят знатоки языков.

      — Давай, Визерион, тренировка-тренировка, — на удачу Тирион повторял знакомое дракону слово.

      Дракон поднялся на лапы и потоптался на месте. Словно глупая собачёнка, ждущая косточку и не берущая в толк, что от неё требуется.

      — Мясо, — Тирион красноречиво указал на барана пальцем. И поднёс торопливо рог к губам.

      Он собирался дунуть, когда Визерион попробует тушку с горькой начинкой. И подавая баранов то с подвохом, то без, заставить выучить первый звук рога. Как команда «фу» для собаки. Немного дисциплины не помешает тому, кто тянет в пасть всё без разбору. Хороших боевых лошадей надкусил, засранец.

      Зубастая пасть широко раскрылась, и золотая грудь начала неотвратимо раздуваться. Пискнув и сообразив, что это значит, Тирион метнулся подальше от еды. Не хотелось сойти за добавку. Пламя вырвалось из глотки, завоняло палёной шерстью и жжёными травами. Аж запах мяса перебили. Но на аппетите дракона это не сказалось. В расстроенных чувствах Тирион наблюдал, как дракон пожирает барана. Сгоревшая начинка ничего кроме запаха не оставила. Пепел безвкусен. Придётся менять специи.

      Выйдя из пещеры, Тирион велел позвать к нему главного полевого повара и лекаря. Раз питомец отказывается есть сырое, то разумно подать ему уже готовое. С тщательно подготовленным сюрпризом, который не изменит вкусовых качеств от пламени. Не станет же он плеваться огнём в аппетитную хрустящую корочку? Долго спорящие повар с лекарем перечислили едва ли не все запасы ингредиентов у обоих и растущие на склонах травы. Интересовал вариант сильной горечи, который не навредит при этом здоровью зверя. Сошлись на помеси горчицы, сушёного чеснока, толчёного горца почечуйного и соцветий пустырника. Единственное опасение вызывало возможное увеличение навозных масс вследствие слабительных эффектов трав. Но не зря же солдаты сегодня тренировались, копая новые выгребные ямы? Не утонем.

      Солдат отправили собирать травки и готовить настилы для их сушки в драконьих масштабах, у полевой кухни лопаты вгрызлись в землю — ямы с горящими углями послужат неплохой печью для гигантского корма. Удовлетворённо покивав, Тирион вернулся к Визериону. Раз с первой командой по плану придётся подождать — можно перейти ко второй. Приготовления к нему занимало в разы меньше времени.

      Фьють, фьють, фьють. Под расписанные сусальными лапками кристаллов своды въехала тачка, гружённая отловленными сурками, зажаренными в меду. Повар ради королевской зверюшки расстарался. Несмазанное колесо замерло ровно позади Тириона.

      — Стоять, — приказал Тирион, услышав трусливую удаляющуюся поступь солдата. Сюда бы Подрика, помогавшего безропотно полумужу во всём... Эх, где сейчас носит его верного оруженосца? Но парень он смекалистый. Не пропадёт. — Мне нужен наглядный пример послушания. По звуку рога ты будешь садиться на землю. А я тебе за это бросать куски мяса. Пока до нашего чешуйчатого друга не дойдёт нехитрая связь событий.

      Немигающим взглядом Визерион следил за вознёй людишек. Раскатистый звук рога едва заметной вибрацией пробежался по стенам, в отдалении гроздь кристаллов серы сорвалась и беззвучно потонула в мягком навозе. Пехотинец послушно присел на корточки перед Тирионом, и тот бросил ему на пыльные сапоги зажаренную до хруста сурочью лапку.

      — Теперь я снова отдам ту же команду, а ты будешь то слушаться меня, то нет. И лишь на твои приседания я буду кидать тебе кусочки мяса, — пояснил Тирион, косясь на дракона. Про себя радостно отметив, что звук новёхонького рога сильно отличается от тех, что использовались в армии Станниса и Золотыми Мечами. Тайвин продумал всё.

      — Визерион, хочешь попробовать? — громко обратился Тирион к питомцу, поднимая в руках целого сурка. Его раздербаненный предшественник уже усеял пол вокруг пехотинца, сапоги его блестели от мёда и жира по самое колено.

      Дракон, услышав обращение к себе и внимательно следя за аппетитной тушкой в руках хозяина, поднялся на лапах. Тирион дунул в рог, и морда будто наугад метнулась влево.

      — Ничего не понимаю, — пробубнил себе под нос Тирион. — Садись давай! — велел он пехотинцу, у которого уже должны были разныться колени, оторвал хрустящий хвостик и демонстративно швырнул ему.

      Тень от выступа у входа медленно ползла от западной стенки к восточной. Внутреннее чутьё и урчание в животе подсказывало, что тренировка затянулась слишком сильно. Уже в тоскливом взгляде пехотинца начал мелькать интерес, когда он украдкой посматривал на валяющиеся на песке кусочки мяса. Глядишь, скоро брошенное зубами в полёте ловить начнёт.

      Тирион решил предложить Визериону в последний раз на сегодня справиться с задачей. Все предыдущие попытки он провалил. Поднял целого зверька в руках повыше, дунул в рог... И Визерион грузно опустил свою хвостатую задницу на камень пола.

      — Хороший дракон, — похвалил Тирион, раскрутил сурка и метнул в воспитанника. Тот клацнул пастью, и сурок исчез в бездонной глотке. — Закрепим урок?

      Тирион собирался достать ещё одного зверька, но тень от выступа у входа резко увеличилась и обросла ушами. Визерион торопливо поднялся на лапы и предвкушающе опустил хвост обратно. Тирион обернулся и уставился на своего любимого слонёнка. Четырёхлетний дитёныш, хлопая ушами, с любопытством уставился на огромного зверя.

      — Нет, нет, нет, Визерион! Это не для тебя!

      Дракон снова поднялся и громче, выразительнее ударил чешуйчатым задом о камень. Всем телом демонстрируя нетерпение и недовольство.

      — Уведи слона, — громко шепнул Тирион пехотинцу и швырнул воспитаннику ещё одного сурка. Поощрять выученное необходимо.

      Солдат, не успевший подняться с корточек, незаметно — как ему думалось — подхватил с песка два сурочьих окорочка и припустился к слону. Большей резвости ему явно предавали усталость и голод, нежели желание спасти лопоухого. Визерион обиженным взором проводил аппетитного серого зверька с хоботом.